возраст?
Через несколько секунд Мерта лежит на полу. Ее руки связаны моим
ремнем. Я стою, прижавшись спиной к стене шлюза - цилиндрической камеры
диаметром чуть больше роста человека, где от одной герметической двери из
бронепластика до другой всего-навсего полтора метра.
На всякий случай я обыскиваю Мерту, но оружия, как и ожидал, не нахожу.
- Рад, что не пришлось прибегать к долгим объяснениям, - говорю я. -
Тебе понятно, кто я, мне известно, кто ты. Переиграть меня тебе вряд ли
удастся. Все, что от тебя требуется, это сообщить мне код шифровки,
которую передал Олав из Галифакса. Вообще секрет кода, основанного на
четвертичной записи. Как видишь, мне известно и это.
Мерта поднимает голову, встряхивает ею и садится на пол, прислонившись
спиной к двери, ведущей в крыло С. В ее глазах вспыхивают ледяные искры
ненависти. Тонкая струйка слюны стекает по шее, - жалкое и неприглядное
зрелище.
- Как видишь, я пошел ва-банк, - продолжаю я. - Теперь нам с тобой
нечего терять. Если ты раскрываешь секрет кода, мы выходим отсюда и
расстаемся навсегда. Разумеется, наши конторы не простят нам с тобой
обоюдную "засветку". Но это дело десятое. Конечно, в том случае, если
кодированная информация Олава заслуживает внимания. Но не вздумай молчать
или делать вид, будто ты никакого кода не знаешь. В таком случае мы будем
сидеть здесь, пока экипаж не обнаружит, что шлюз блокирован, - а я
постараюсь, чтобы он обнаружил это как можно скорее. Тогда крылья А и D
отваливают, наши два крыла совершают экстренную посадку на первом же
пригодном аэродроме, и нас хватают контролеры ООН как двух
неидентифицированных агентов, которые противозаконным образом вступили во
владение универсальным ключом.
- Дурак! - шипит Мерта по-русски. Впрочем, что тут удивительного? Если
я свободно говорю на трех языках, то почему Мерта, разведчик высокого
класса, не может знать русского? - Не надо вешать мне лапшу на уши! Я
прекрасно знаю, что ты агент КОМРАЗа, и никакие контролеры ООН тебе не
указ, и право на ношение универсального ключа у тебя есть. Неужели ты
думаешь, будто чего-нибудь добьешься? Я сделаю все, чтобы тебя взяли
именно как агента, но не агента КОМРАЗа, это не предосудительно, а как
советского шпиона, которому нечего делать на аукционах. Что касается
меня... Какой я агент? Я просто жертва. Озверевший красный агент насилует
в шлюзе "Стратопорта" пожилую шведку - ничего заголовочек, а?
- Тебе так просто не отделаться, - угрожаю я.
- Почему же? На ключе - твои отпечатки пальцев, я к этому делу вообще
непричастна. Оружия при мне нет, компрометирующих материалов - тоже. А из
тебя, если тряхнуть как следует, я уж и не знаю, что посыплется.
- Ты считаешь, твои шефы простят тебе, что ты так глупо засыпалась с
русским?
- Разумеется, нет. Вероятнее всего, они уже сейчас прикидывают, как бы
разломить "Стратопорт" между крыльями В и С, чтобы избавиться от нас
обоих. Мы с тобой полетим, как птица. Я еще в воздухе постараюсь
перегрызть тебе горло, чтобы ты умер все-таки от моих зубов. На океан
надежда слабая. Вдруг вы, русские, умеете падать в воду с десяти
километров и не разбиваться?
Признаюсь, от этих слов, скорее даже от интонации, с которой они были
произнесены, мне стало зябко.
- Я предвкушаю этот полет, последний полет в нашей жизни! - В голосе
Мерты появились кликушеские завывания. - Я чувствую твою кровь на моих
губах, я чувствую, как ты...
Мерта резко смолкает. Голова ее падает на грудь, шведка валится набок и
гулко стукается лбом о пол тамбура. Я наклоняюсь над ней. Что это -
обморок? Коллапс? Или, может быть, смерть?
Хватаю руку Мерты, ищу пульс. Ни единого биения. Пульс не
прощупывается. Я судорожно выхватываю компьютер, набираю команду
"Анамнез", вытягиваю щуп диагностера и прикладываю к шее лежащей женщины.
На индикаторе вспыхивает цепочка цифр. Пульс, давление, дыхание - сплошь
пули. И лишь температура тела - 36,3 - нарушает это однообразие. Значит,
смерть. Остановка сердца. Мерту словно бы выключили.
Непрямой массаж сердца - вот единственное, что может вытянуть шведку с
того света. Я резко рву доломанку от ворота книзу, лишь шнуры разлетаются
в разные стороны. Под доломанной - рубашка. Тем же варварским движением я
распахиваю и ее. Накладываю руки на левую сторону груди и начинаю качать.
Вдох - раз, два, три, четыре... Выдох - рот в рот. Вдох - раз, два, три,
четыре... Выдох - рот в рот. Вдох - раз, два, три, четыре... Выдох - рот в
рот. Ох, и тяжелая эта работенка - делать непрямой массаж параллельно с
искусственным дыханием! К тому же очень тесно. И нет никого, кто помог бы.
И я не имею права звать на помощь.
Проходит минуты три. Я уже взмок. Завести сердце Мерты мне не удается.
Качаю автоматически. Мои руки ходят, словно поршень, а в мыслях царит
черный ужас. Я давно понял, в какую ловушку я попал. Кто-то дождался, пока
мы с Мертой уединились, а потом убрал шведку - пусть опытная агентесса,
пусть профессионалка, по ее карту в данной ситуации не посчитали козырной.
И вот я в западне: заперт в шлюзе, передо мной - полуобнаженная мертвая
женщина в разодранной одежде, сейчас дверь откроется, войдет главный
стюард (это еще очень хорошо - стюарды на "Стратопорте" не вооружены) или
кто-нибудь из пилотов (дырка калибра 7,62 - это уже хуже), и меня либо
убивают при попытке к бегству, либо грубо вяжут и обвиняют в зверском
изнасиловании со смертельным исходом. Надо быть полным идиотом, чтобы
влипнуть в такую историю!
Я даже догадываюсь, каким образом убрали Мерту. Мне доводилось слышать
об испытаниях микроволновых пистолетов - карманных мазеров, но я не
представлял, что когда-нибудь узнаю это оружие в действии. Направленный
микроволновый луч наводится на сердце, излучение блокирует проводящую
систему - и миокард перестает работать. Центральная нервная система тоже
отсекается. Здесь важны два фактора: точно подобранная частота и очень
меткий прицел. Если моя догадка верна и Мерту убили из карманного мазера,
значит, кто-то очень хорошо представлял, где именно в шлюзе находится
шведка и в каком положении она сидит.
Разумеется, бронепластик - не преграда для мазера, но для зрения-то
преграда! Не может быть, чтобы точное прицеливание - и вслепую. Что они
там - сквозь стены видят, что ли? А если видят, значит, сейчас с интересом
наблюдают, как я делаю непрямой пассаж сердца Мерты. И дверь вот-вот
распахнется...
10
Решение созревает мгновенно. У меня немного шансов, надо использовать
хотя бы один. Шефы Мерты могут оказаться с любой стороны шлюза. Не
исключено, конечно, что они поджидают меня с обеих сторон. Но такой
вариант я бы предпочел не рассматривать. В крыльях С и D мне делать
нечего, надо возвращаться на свое место. Тем более что там Олав, и если я
уцелею, то впереди - самая серьезная схватка.
Открываю дверь, ведущую в крыло В. Выглядываю.
Это поразительно, но в коридоре никого нет. На двери бара по-прежнему
табличка "Перерыв". Причальная галерея пуста. Что это - их просчет? Или
очередная ловушка? Или они считают, что смерть Мерты в любом случае
запишут на мой счет и деваться мне будет некуда?
Я одергиваю пиджак, вытираю пот с лица, приглаживаю волосы и,
загерметизировав за собой дверь тамбура, прохожу в правый салон крыла В.
Сажусь в первое попавшееся пустое кресло. Задергиваю шторку. Вытаскиваю
компьютер, мою палочку-выручалочку. Моего незаменимого помощника. Мое
оружие, отмычку, память, радиостанцию, записную книжку. Теперь - мое
спасение. Мне остается только прибегнуть к крайнему средству. Экспертам по
безопасности разрешено применять его лишь в случае непосредственной угрозы
смерти. В том числе собственной. Это средство именуется "телеинтерфейс".
Набрав некий код на своем личном компьютере, я могу по радио подключиться
к компьютеру "Стратопорта" и потребовать от него исполнения любой команды.
Для экипажа это будет выглядеть как сбой программы. Они просто не успеют
вмешаться.
Я набираю код, на индикаторе зажигается красная надпись: "Контакт".
Тогда я ввожу команду: разломить "Стратопорт" по центральной продольной
оси. Надпись "Контакт" меняет цвет на голубой. Это означает: команда
принята.
Мысленно представляю, как разом срабатывает множество механизмов.
Блокируются одни электрические цепи и включаются другие. Герметизируются
носовые и кормовые шлюзы. Идет расстыковка разъемов. Наконец, включаются
сервомоторы рулей поворота, перья рулей отклоняются на заданные углы, и
гигантское летающее крыло плавно разделяется на две половины.
Состыкованные крылья А и В, где я сижу, отходят влево, крылья С и D -
вправо. И никто, кроме меня да загадочных шефов Мерты, не знает, что в эту
минуту из кормового шлюза встречный поток вынес труп женщины. Он валится
вниз и потом - сколько времени падает предмет с высоты десять тысяч
метров? - с шумным всплеском падает в воду где-то на траверзе мыса
Хаттерас, навсегда исчезнув в водах Атлантического океана.
Прости, Мерта! Можно ли было спасти тебя? Думаю, что нельзя, когда
сердце остановлено выстрелом из мазера. Но знаю точно, что, сложись все
по-другому, я качал бы сердце Мерты и десять, и двадцать, и тридцать
минут. Пока оно не заработало бы. Или пока я не понял бы, что мои усилия
совершенно бесплодны.
Значит, шведка играла роль подсадной утки и не я придумал этот
сценарий. Мне оставалось единственное утешение: таинственные шефы принесли
Мерту в жертву задолго до того, как я соединился с компьютером
"Стратопорта". Она была жертвой уже в ту минуту, когда шла по трапу
челнока, который должен был доставить ее на борт летающего крыла. Ее
участь была предопределена.
...А в салоне уже мигали красные огоньки и жужжал зуммер. Пассажиры
недоуменно переглядывались, и кто-то громко произнес обидную фразу по
поводу мастерства пилотов. А те, кто сидел у правого борта, с изумлением
обнаружили, что на месте имитаторов, которые дают подобие привычной
самолетной картинки, прорезались настоящие иллюминаторы и через них
отчетливо видно, как от нас величественно удаляется правая половина
гигантского "Стратопорта".
- Внимание, пассажиры! - раздался из динамиков спокойный голос пилота.
- Наш корабль совершает плановый маневр. Все системы работают нормально.
Быстро сориентировались, молодцы. Вовремя взяли инициативу в свои руки.
- После необходимых эволюции, - закончил голос из динамика, - наше
летящее крыло воссоединится и продолжит совместный полет.
Я прождал пятнадцать минут. Наконец половинки крейсера сошлись вместе,
состыковались, красные лампочки в салоне погасли, на месте иллюминатора,
закрытого теперь соседним крылом, появилась картинка-имитация. Все
вернулось в нормальное русло. Нормальное ли? Это я смогу узнать только на
собственной шкуре.
Я поднялся и медленно направился к тамбуру. Пора возвращаться к себе, в
левый салон крыла А.
11
Я снова сижу в кресле 9-В, шторка отгораживает меня от соседа справа.
Включен телевизор, отсветы экрана, вмонтированного в спинку кресла
восьмого ряда, падают мне на лицо. Любой сторонний наблюдатель, который
решит поинтересоваться, чем же это я занимаюсь, отметит, что пассажир из
России чрезвычайно увлечен эстрадным шоу, организованным Би-би-си.
Пытаюсь подобрать новый ключ к шифру и одновременно размышляю: где же
ошибка? Почему именно моя персона привлекает такое внимание невидимого
противника? Что вынуждает делать его столь энергичные выпады и странные
ходы?
Мои действия тоже не отличаются логикой, но это естественно:
преследуемый вынужден петлять. Однако мой противник... Либо я не постигаю
тонкости его замысла, либо он грешен и нанизывает ошибку на ошибку.
Первая: мне дали возможность вывести из строя бармена. Вторая: разрешили
увести Мерту туда, куда я хотел, а не туда, где мои действия легко
контролировать. Третья: подарили мне роскошную паузу - добрых пять минут я
массировал грудную клетку Мерты, и никто не ворвался, не убил меня, не
арестовал... Наконец, четвертая ошибка: мне позволили разломить
"Стратопорт" и избавиться от единственной улики - от трупа.
Может быть, я опережаю противника на один ход, а он не способен
предугадать мои действия? Или же он применяет тактику гибкого
реагирования? В таком случае мне многое "разрешается" или "прощается" лишь
по одной причине - главная задача, над которой я бьюсь, до сих пор не
решена. Ведь я приоткрылся, когда стал требовать от Мерты тайну кода! В
тот момент, когда я расшифрую сообщение, переданное Олавом, меня сразу же
начнут лишать жизни.
Скорее всего так. Пока я не раскрыл секрета, я не опасен. Смысл той
бессмыслицы, которая происходит сейчас на "Стратопорте", - в перехваченном
мною кодированном сообщении. Значит, я прокололся в Галифаксе. Ох,
плохо...
Как только я узнал, что Олав тоже в Галифаксе, я сразу же предпринял
шаги, чтобы не повстречаться с ним и в то же время держать старого
знакомца под контролем.
Меня встретили в аэропорту и сразу отвезли в Пагуош, где уже второй
день шли торги. Местом аукциона был выбран дом Сайруса Итона - дань
славной традиции. Почти сорок лет назад здесь состоялась первая
международная конференция, которая положила начало Пагуошскому движению.
Ольсена - Лейтона я ни разу не видел ни в доме Итона, ни поблизости.
Создавалось впечатление, будто этот человек никакого отношения к аукциону
не имеет и прибыл в Новую Шотландию по сугубо личным делам. Однако, когда
мы все - продавцы, покупатели, эксперты и немногочисленные журналисты -
отправились на экскурсию в Баддек, чтобы посетить музей Александра Грэхема
Белла и посмотреть на то место, где братья Райт впервые поднялись в
воздух, я заметил в толпе гостей высокую фигуру, увенчанную золотистой
шевелюрой. "Перекрасился бы Лейтон, что ли, - подумал я тогда. - Нельзя же
так привлекать к себе внимание".
Галифаксский аукцион, как и рейкьявикский, проходил спокойно. Правда,
некоторые детали вызывали у меня недоумение, но это уже из области
субъективных ощущений, никак не связанных с процедурой торгов. Например,
ФАО закупила большую партию "газотопливных" бомб. У меня, разумеется,
никто не просил совета, да я и не имел права лезть не в свои дела, по в
душе меня разбирало любопытство: ну зачем Продовольственной и
сельскохозяйственной организации ООН это оружие? Поразмыслив на досуге, я
пришел к выводу, что ничего странного здесь, в сущности, нет: по всей
видимости, бомбами можно очищать труднодоступные участки суши для
сельскохозяйственного освоения. В роли заказчиков, скорее всего, выступали
страны Полинезии, потому что бомбы надлежало доставить на склад,
расположенный на острове Рождества в Тихом океане; перевалочной базой был
назван остров Сокотра.
Международный институт фармакологии заключил с британским
правительством контракт на покупку ста тонн горчичного газа. Причем здесь
фармакология, это я понял сразу, по масштаб операции меня поразил.
Горчичный газ, он же иприт, служит основой псориазина, лекарства против
чешуйчатого лишая. Но в том случае, если этот яд разбавить вазелином в
двадцать тысяч раз. Куда же уважаемый фармакологический институт
собирается девать два миллиона тонн псориазииа? Получается по четверти
килограмма на каждого жителя нашей восьмимиллиардной Земли... Впрочем,
скорее всего, я не прав. Нечего соваться в фармакологию, если разбираешься
в ней кое-как. Напори яка иприт можно использовать еще десятью разными
способами. Или двадцатью. Им виднее.
Большой ажиотаж вызвала распродажа электронной начинки крылатых ракет
"Томагавк". На аукционе сцепились сразу пять покупателей. Международный
научно-исследовательский институт проблем управления, Международный союз
электросвязи, ЮНИТАР - Научно-исследовательский и учебный институт ООН,
Межправительственная океанографическая комиссия и АЛАСЕИ -
Латиноамериканское агентство специальных информационных служб. Последнее
особенно усердствовало - его представители, казалось, готовы были тут же
голыми руками разорвать "томагавки" и выдрать из них начинку, лишь бы
поскорее увезти ее к себе, в панамский монастырь Санто-Доминго.
Конечно, никаких "томагавков" в Галифаксе не было. Они дожидались
"потрошения" на Фарерских островах. А победила в конце концов
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг