полностью заброшенными, а во всех остальных, за небольшим исключением,
пустуют целые кварталы и даже микрорайоны. К числу упомянутых исключений
принадлежат лишь несколько крупных мегаполисов, вроде Верхнего Новгорода,
Аллах-юрта, Христовоздвиженска и, конечно же, столицы - Санкт-Николайбурга,
на окраине которого мы сейчас находимся. Когда альвы начали переселять к
нам людей с Аррана, Земли Вершинина и Эсперансы, наш государь издал указ,
что переселенцы должны в первую очередь обживать пустующие районы. А
губернаторы густонаселённых городов, в том числе Николайбурга, пошли ещё
дальше: с высочайшего соизволения они ввели для всех инопланетников
обязательную регистрацию и получение вида на жительство - нечто наподобие
старых добрых виз. - Кузнецов неодобрительно хмыкнул. - Разумеется, это
сделано из самых лучших побуждений, чтобы избежать массового наплыва
мигрантов. В заброшенных городах переселенцам помогают альвы - снабжают их
продовольствием, медикаментами, всеми предметами первой необходимости,
оборудованием для ремонта жилья, восстанавливают пришедшую в упадок
инфраструктуру, даже налаживают работу давно остановленных фабрик и
заводов. Ну а здесь вся забота о них полностью легла бы на нас - от чего
наши власти совсем не в восторге.
- Да, понимаю. И под каким же предлогом мы получили вид на жительство?
- Главным образом потому, что я выразил готовность взять вас на своё
полное обеспечение.
- За красивые глазки?
- Нет, из-за Энни. Она высококлассный инженер сетевых коммуникаций, а
в телекомпании, где я работаю, острая нехватка квалифицированного
персонала. Я предоставляю ей работу, а вашей семье - жильё. Отныне весь
второй этаж целиком в вашем распоряжении. Там есть небольшой холл, две
спальни с ванными, кабинет и библиотека.
- Вы живёте в этом доме один? - спросил я, окинув взглядом обстановку
кухни, которая совсем не походила на холостяцкую.
- Нет, у меня есть жена, Ирина. Позавчера я отправил её на недельку
погостить у дочери и внучек. Сразу предупреждаю, что она не посвящена в мою
подпольную деятельность, хотя догадывается о ней. Когда Ирина вернётся,
постарайтесь вести себя как можно естественнее. Я полностью ручаюсь за её
лояльность. Если она поймёт, что вы не те, за кого себя выдаёте, то не
бросится доносить на вас в царскую охранку, а сделает вид, будто ничего не
заметила. Но всё же осторожность не повредит.
Через несколько минут, когда я уже пил кофе, в кухне появилась
Анн-Мари. В отличие от меня, она быстро сориентировалась и сразу вошла в
роль: вежливо поздоровавшись с хозяином, потрепала волосы Рашели со словами
"Привет, доченька", затем взяла меня за руку и ласково заглянула мне в
глаза:
- Доброе утро, милый.
- Здравствуй, Энни, - немного опешив, ответил я.
А Руслан Кузнецов удовлетворённо кивнул:
- Вижу, у миссис Престон-МакЛейн не будет особых проблем с адаптацией.
- Значит, так меня зовут? - сказала Анн-Мари, устраиваясь за столом. -
Совсем неплохо. А дальше?
Потчуя её завтраком, Кузнецов поведал ей то же самое, о чём перед этим
рассказывал мне. Потом вручил нам поддельные арранские документы, временные
иммиграционные удостоверения (совершенно подлинные, по всем правилам
выданные новороссийскими властями) и лазерный диск, где были записаны все
подробности нашей легенды.
Рашель внимательно изучила своё удостоверение личности и с сомнением
произнесла:
- А не слишком ли вы занизили мой возраст? Восемнадцать лет ещё куда
бы ни шло. Но семнадцать, по-моему, чересчур.
- Как раз нормально, - сказал я. - В твоём возрасте девушки выглядят
по-разному. Одни кажутся старше своих лет, другие - младше. Ты будешь из
молодых да ранних.
- К тому же, - добавил Кузнецов, - такой возраст позволит нам устроить
мисс Рейчел в один класс с интересующим нас молодым человеком.
- А-а, - протянула Рашель. - Тогда другое дело. Семнадцать так
семнадцать. Постараюсь притвориться малолеткой.
- А вот мне прибавили почти три года, - отозвалась Анн-Мари. - В итоге
получается, что я родила тебя в двадцать. Как раз нормально.
- И комплименты вам гарантированы, - галантно заметил Кузнецов. - По
поводу того, что вы так молодо выглядите.
В ответ она лишь молча улыбнулась.
4
После завтрака мы с Анн-Мари по очереди приняли душ, переоделись во
всё чистое (шкафы в спальне были предусмотрительно укомплектованы
всевозможной одеждой наших размеров), а затем вместе с Рашелью засели за
изучение своей легенды и провели за этим занятием весь день, прерываясь
лишь на обед и ужин. Наша история, как и полагалось агентам, была проста и
незамысловата, но тщательно проработана. Даже слишком тщательно, учитывая
сжатые сроки, в которые её разработали. За обедом Анн-Мари выразила по
этому поводу своё удивление, однако наш хозяин расставил всё на свои места.
- Мы просто воспользовались одной из заготовок, предназначенных для
внедрения очередных разведчиков, - объяснил он. - Только и того, что слегка
подправили ваши имена и добавили в вашу семью дочь.
Незадолго до полуночи (сутки на Новороссии длятся двадцать пять с
хвостиком часов) Рашель, вопреки её же собственному утверждению, что
выспалась на несколько дней вперёд, начала отчаянно зевать. Мы отправили её
спать, а спустя полчаса и сами решили, что утро вечера мудренее. Впереди у
нас было ещё несколько дней для адаптации, так что мы могли спокойно
отложить заучивание всех мелких фактов нашей биографии на завтра.
Как любой нормальной супружеской паре, спать нам полагалось в одной
комнате и мало того - в одной постели. За прошедшую неделю мы уже свыклись
с этой мыслью и, тем не менее, оказавшись вдвоём в спальне, почувствовали
себя неловко.
- Хорошо хоть кровать большая, - сказала Анн-Мари.
- Да, это хорошо, - неуверенно согласился я.
Мы немного помолчали.
- Ладно, - отозвалась Анн-Мари. - Сделаем так: ты переоденешься в
ванной, а я - здесь. Когда буду готова, позову тебя. Договорились?
Я согласно кивнул, достал из встроенного в стену шкафа чёрную шёлковую
пижаму и удалился в ванную. Переодевшись, я почистил зубы и стал ждать.
Вскоре, гораздо раньше, чем я рассчитывал, из спальни донёсся голос
Анн-Мари:
- Можешь выходить, Стив.
В комнате царил полумрак - верхний свет был выключен, горел лишь
тусклый ночной светильник. Анн-Мари лежала с правой стороны кровати,
натянув одеяло почти под самый подбородок. Я лёг слева и уставился взглядом
в потолок.
- Ты спишь на спине? - поинтересовалась она.
- Обычно да.
- Не храпишь?
- Пока никто не жаловался.
Пауза.
- Интересно, - вновь отозвалась Анн-Мари, - мы всегда будем
чувствовать себя так скованно наедине?
- Не думаю. Надеюсь, мы скоро привыкнем друг к другу.
- И как скоро?
- Всё зависит от... - Я запнулся.
- От чего?
- Ну... от наших отношений.
- Ага, - протянула она. - Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь.
Я смутился.
- Извини, Анн... Энни, я не хотел тебя обидеть.
- Я не обижаюсь. А ты действительно хочешь меня?
- Если честно, то не отказался бы.
- Почему?
- Ты очень привлекательная женщина.
- И этого для тебя достаточно?
- Обычно для мужчины этого более чем достаточно. Особенно, если он
свободен.
- А ты свободен?
- Уже два года.
- Я имею в виду не формальные обязательства, налагаемые браком.
- Тогда... тогда не знаю.
- Ты всё ещё любишь мать Рашели?
- Может, люблю. А может, и нет. Не уверен. Любовь вообще странная
штука. Я ведь любил и свою первую жену, однако развёлся с ней. С Ритой
тоже... - Я с опозданием прикусил язык. - Прости, что напомнил об этом.
Анн-Мари перевернулась набок, спиной ко мне.
- Ничего, - глухо ответила она. - Всё уже в прошлом. В далёком
прошлом. Хотя... Впрочем, не важно.
- Ты до сих пор любишь Арчибальда?
Несколько секунд она молчала.
- Отвечу твоими же словами: может, да, а может, и нет, не уверена. Ты
прав - любовь действительно странная штука. Когда я думаю о нём, то
чувствую, что ненавижу его. И всё же... Понимаешь, после него у меня не
было ни одного мужчины. Ни единого. Целых семь лет. Это ужасно, невыносимо
- но я ничего не могу с собой поделать.
Мы замолчали. Я не знал, что ответить на этот отчаянный крик души.
Любые слова тут были бессильны.
Через несколько долгих минут Анн-Мари произнесла:
- Ну ладно, пора спать. Спокойной ночи, Стив.
- Спокойной ночи, Энни, - ответил я.
Ещё добрых полчаса я пялился в потолок, пока не заснул.
5
Клонившееся к закату солнце скрылось за тучей, и на землю опустилась
тень. Подул прохладный ветер, шурша листвой в кронах деревьев. С минарета
ближайшей мечети гнусаво заорал через громкоговоритель муэдзин, призывая
правоверных к очередному намазу. Словно вторя ему, издали донёсся
колокольный перезвон, извещавший православных о начале вечерней службы. За
оградой парка, по широкому проспекту неслись потоки автомобилей, по
тротуарам шагали прохожие, спеша по своим делам, в небе сновали флайеры.
Жизнь в Николайбурге шла своим чередом, размеренно и обыденно, как
будто ничего особенного не происходило. Как будто не было недавней атаки
габбаров и над планетой не нависала угроза ядерной бомбардировки. Как будто
не существовало полутора миллиарда переселенцев, обживающих сейчас
заброшенные города и веси. Горожане обезопасили себя от наплыва
мигрантов-нахлебников государевым указом и на том успокоились. Остальное не
наша проблема, решили они, пусть этим занимаются другие. Хотя бы и альвы...
Точно так же вели себя новороссийцы четыре года назад, когда в их
систему вторгся человеческий флот. В подавляющем большинстве своём они
просто ждали освобождения, почти ничего не предпринимая, чтобы приблизить
этот миг. Не последнюю роль тут сыграл царь Новороссии, Александр IX,
который призвал своих подданных сохранять спокойствие и, цитирую, "не
поддаваться на провокации", а народ, привыкший всегда и во всём слушаться
своего государя, послушался его и на сей раз. Были, правда, отдельные очаги
сопротивления, то тут то там поднимались стихийные восстания, но их быстро
и без особых усилий подавляли. Альвы же, не опасаясь за свои тылы, бросили
против нас все присутствовавшие в системе силы и не позволили нам вовремя
заблокировать дром-зону. Когда же на помощь к своим союзникам явились
дварки, нам пришлось уйти несолоно хлебавши.
"Вот наглядный пример ущербности деспотии, - размышлял я, сидя на
одной из скамеек, тянувшихся вдоль широкой парковой аллеи. - Любой
деспотии, даже самой просвещённой и благожелательной к своим гражданам.
Всё-таки прав был Падма, безусловно прав, не желая совмещать функции
монарха и главы правительства. Отсюда один шаг к авторитаризму, который
подавляет личность, лишает людей права жить своим умом и самостоятельно
принимать решения, превращает народ в безликую толпу, послушно следующую за
своим поводырём..."
На Новороссии мы находились уже седьмой день. Позавчера, в
понедельник, Анн-Мари была зачислена в штат телекомпании, где работал
Руслан Кузнецов, а Рашель впервые отправилась на занятия в местную школу.
Дочка была не в восторге от перспективы возвращения в детство, однако
понимала, что это необходимо - как из соображений конспирации, так и для
выполнения поставленной перед ней и её отрядом задачи.
Что же касается меня, то в ближайшие пару месяцев работа по
специальности мне не грозила. Согласно моей легенде, у себя на родине я был
лётчиком (что, в принципе, соответствовало истине), но в Государственной
канцелярии гражданской авиации, куда я сунулся со своей арранской
лицензией, мне дали от ворот поворот. Чиновник, с которым я беседовал,
заверил меня, что в связи с резким приростом населения планеты они,
конечно, нуждаются в пополнении лётного состава, так как чуть ли не
ежедневно открываются всё новые и новые рейсы. Однако прежде мне следует
досконально овладеть русским языком, а затем пройти курс переквалификации,
чтобы освоиться с принятыми на Новороссии стандартами. Я явно был не первым
инопланетным лётчиком, который обращался с предложением своих услуг, потому
что на прощание мне вручили диск с английским и испанским переводами Устава
гражданской авиации Новороссии, соответствующими терминологическими
словарями, а также пропуском на свободное посещение лекций в
Николайбургском лётном училище.
Таким образом, я обзавёлся официальным статусом временно безработного,
что было отнюдь не лишним, и теперь мог приступить к выполнению своего
задания. Самого главного задания, ради которого меня, собственно, и послали
сюда. А присматривать за группой агентов-школьников - это так, в
нагрузку...
Из-за верхушек деревьев появился лёгкий двухместный флайер, шедший на
бреющем полёте. Над аллеей он начал снижаться, быстро замедляя ход, и
приземлился на пустующей площадке метрах в двадцати от меня.
Сразу вслед за этим в моём кармане зазвонил телефон. Я достал его и
произнёс:
- Да?
- Это я, - последовал лаконичный ответ. - Во флайере.
- Хорошо, иду.
Я встал со скамьи и направился к площадке. Разглядеть, кто находился в
кабине, было невозможно из-за того, что все окна были затемнены. Однако
страха я не испытывал - а только волнение. Если бы меня хотели схватить, то
схватили бы раньше, задействовав в этой операции куда большие силы, чем
двое бойцов, могущих разместиться в этом флайере.
На самый крайний случай я располагал одним средством защиты - правда,
понятия не имел, как оно работает. В браслет моих наручных часов было
вмонтировано некое загадочное устройство, подобного которому не было больше
ни у кого - ни у Анн-Мари, ни у Рашели, ни у ребят из её команды. Меня
предупредили, что к его помощи следует прибегать лишь в самых безвыходных
ситуациях. Также мне сообщили несколько скупых фактов о его действии: а)
оно сработает от определённого набора ключевых слов, произнесённых моим
голосом, или от нервного спазма - характерного признака воздействия
парализующего луча; б) оно защитит меня; в) оно защитит другого человека,
которого я буду крепко держать за руку или любой другой обнажённый участок
тела - защита распространится на него благодаря биотокам; г) в радиусе
нескольких десятков метров произойдут значительные разрушения, которые,
однако, не затронут меня и того (или тех), кто вместе со мной будет
находится под защитой данного устройства.
Словом, вещица серьёзная. Дома я прятал часы от греха подальше в сейф,
но, направляясь куда-либо, всегда надевал их - такова была инструкция
командования. Если при этом со мной были Рашель или Анн-Мари, я старался
постоянно держать их за руку - а вдруг кто-нибудь, то ли случайно, то ли
намеренно, выстрелит в меня из парализатора. Находясь с этими чудо-часиками
на людях, я чувствовал себя ходячей бомбой. Ощущение было не из приятных,
однако с этим приходилось мириться. Как я уже говорил, помимо руководства
группой ребят у меня было ещё одно задание, куда более важное и очень
секретное. Другие здешние агенты, посвящённые в суть дела, были
психокодированы и не могли ничего выдать на допросе. Ну а мне никак нельзя
было попадать в плен...
Я подошёл к флайеру с правой стороны, отворил дверцу и, убедившись,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг