Марс, Венеру, Меркурий, Луну, Титан, Европу, Ганимед, другие спутники
Юпитера и Сатурна, мы не заботились о сохранности их космодромов, военных
баз, заводов, жилых куполов, прочих сооружений и коммуникационных систем,
мы выкуривали чужаков как могли, не думая о том, сколько потом понадобится
сил и средств на восстановление разрушенной экономики.
Однако Земля была для нас неприкасаемой. Мы не могли так кощунственно
обойтись с колыбелью всей человеческой расы, с планетой, которая вобрала в
себя многие тысячелетия нашей истории. В далёком и безумном XX веке люди
сумели удержаться на грани ядерной войны; в не менее безумном XXI веке
нашим предкам удалось предотвратить, казалось, уже неизбежную экологическую
катастрофу; а во второй половине прошлого века, сто восемнадцать лет назад,
когда громадный флот Иных заблокировал планету и предъявил ультиматум -
либо капитуляция, либо штурм с применением оружия массового уничтожения, -
тогдашние жители Земли выбрали первое.
Многие называли это малодушием и, в сущности, были правы. Но как бы то
ни было, Земля осталась в целости и сохранности. Пусть и осквернённая более
чем столетним господством чужаков, она продолжала быть той самой Землёй,
одно упоминание о которой вызывало у каждого человека в любом конце
Галактики тоскливое щемление в груди. Святая Земля, Земля Изначальная, мать
всех других миров, где расселились люди. Ни у одного человека не поднялась
бы рука причинить Земле боль, нанести ей рану - ни позитронной ракетой, ни
термоядерной бомбой, ни острым, как бритва, лазерным лучом или сжигающим
всё на своём пути плазменным залпом...
И габбары это прекрасно понимали. Представители других рас, чьи
колонии находились на Земле, - дварков, альвов, пятидесятников и хтонов, -
уже покинули планету, сдались в плен и теперь ожидали депортации в свои
родные миры. Но габбары наотрез отказывались капитулировать, и на то было
целых две причины. Первая, психологическая: их раса мало ценила жизнь
индивидуума как такового, поэтому страх смерти не был для них решающим
стимулом, они исходили из того, что чем дороже продадут свои жизни, тем
больше пользы принесут всему своему народу.
Вторая причина их упорства была этической: в отличие от людей или тех
же альвов с дварками, этика габбаров не содержала такого понятия, как
"честное слово", - обещания, не подкреплённого осязаемыми материальными
гарантиями или убедительными логическими аргументами. Если представители
других рас сдались, поверив на слово командованию, что им сохранят жизнь,
габбары просто по самому складу своего мышления не могли согласиться на
такие условия. Им нужен был веский аргумент, как-то: "Убирайтесь отсюда,
либо мы уничтожим вас, и ваша смерть не принесёт никакой пользы вашей
расе". И хотя главное командование уже приводило этот аргумент, звучал он
не слишком убедительно. Габбары были отнюдь не глупы, они понимали, что
люди не посмеют бомбить свою прародину, поэтому оставались на планете и
регулярно запускали в кружащие над ними станции и корабли ракеты, которые,
впрочем, ещё ни разу не достигали своей цели - система противоракетной
защиты у галлийцев была просто превосходной.
Эта тупиковая ситуация длилась уже целую неделю, а между тем, из шести
других систем, включая Махаваршу, приходили оптимистические известия об
освобождении планет с минимальными потерями. Только в локальном
пространстве Бай-Син ещё продолжались ожесточённые бои - Страну Хань с её
девятью миллиардами жителей охранял довольно мощный флот габбаров, а у
вассальной им расы келлотов в этой системе имелась своя, хоть и не очень
плотно населённая, планета. Тактика сражения там была немного другой -
галлийский флот пытался вытеснить габбаров из системы, вынудить их бежать
по нескольким специально оставленным открытыми каналам второго рода. Однако
до сей поры план этот не сработал...
Земля медленно поворачивалась перед нами, и наконец из-за горизонта
показался глубоко вдающийся в океан дельтовидный полуостров Индостан,
иногда ещё называемый Индийским субконтинентом. Рита, её отец и Шанкар
смотрели на него горящими глазами - этот маленький клочок суши был родиной
их предков, которые более тысячи лет назад переселились на Махаваршу. У
Шанкара даже заблестела на реснице слеза.
"Сейчас он опять скажет, что теперь может спокойно умереть, - подумал
я, то ли с сочувствием, то ли с иронией, сам не пойму. - Вот только бы ещё
ступить на эту землю - и можно смело отправляться в могилу..."
Но Шанкар ничего не сказал. Он просто смотрел на Индию жадным взглядом
и молчал. Молчали также и Агаттияр с Ритой.
Что же касается меня, то я не питал отдельной привязанности к какой-то
одной части планеты - слишком уж много кровей перемешалось в моих жилах. По
одной из линий мои предки были из Центральной Европы, по другой - из
Северной Америки и Британии, а предки матери моего отца как раз происходили
из Индии. Я одинаково сильно любил всю Землю - от Северного полюса до
Южного. И испытывал боль при мысли, что сейчас на ней хозяйничают чужаки...
Лайф Сигурдсон с нетерпением ждал появления Скандинавии, Рашель с
Анн-Мари Прэнтан и Мелиссой Гарибальди - Франции, и только Арчибальд
Ортега, который, как и я, был родом с Полуденных, полностью разделял мои
чувства, равномерно распределённые по всей планете.
Впрочем, восторженно и с обожанием Арчибальд смотрел не только на
Землю. Время от времени он украдкой бросал аналогичного содержания взгляды
на Анн-Мари, а она отвечала ему благосклонными улыбками. Похоже, между ними
намечался служебный роман. Если считать и меня с Ритой, то на нашем корабле
было уже две влюблённые парочки - многовато для такого небольшого экипажа.
Но, с другой стороны, меня это радовало. В последние дни Ортега перестал
смотреть на меня волком из-за Риты, и между нами наконец воцарились мир и
дружба...
И всё-таки Шанкар не удержался. Правда, на этот раз он выразился
немного иначе:
- Доживу ли я до того дня, когда смогу войти в священные воды Ганга?..
Вице-адмирал Клод Бриссо, который сопровождал нас в этой экскурсии по
станции, отрывисто кивнул:
- Доживёте, сэр, не беспокойтесь. Мы всё-таки заставим этих мартышек
освободить Землю. И очень скоро.
- Каким образом? - сразу поинтересовался Агаттияр. - Ведь вашу угрозу
они не восприняли всерьёз.
- Следующую воспримут, - уверенно ответил дядя Рашели. - Вот дождёмся
окончательного освобождения всех систем, предъявим им доказательства того,
насколько мы сильны, а на десерт кое-что сообщим. Кое-что такое, от чего
они сразу подожмут свои хвосты и дадут с Земли дёру.
- И что же именно? - не уступал профессор.
Вице-адмирал замялся:
- Пока это тайна. Большая тайна.
Рашель дёрнула его за рукав:
- Ну, дядя, расскажи! Пожалуйста.
Бриссо обвёл нас всех задумчивым взглядом и остановился на Анн-Мари.
Та сказала:
- Мне известна эта тайна, вице-адмирал. Разумеется, неофициально, но
из вполне надёжных источников.
Клод Бриссо покачал головой:
- Да уж, от вас, "эсбешников", ничего не утаишь... Ну ладно, так тому
и быть, - сказал он, обращаясь прежде всего к Шанкару. - Вы полномочные
представители наших союзников, так что... В общем, это новейшее
бактериологическое оружие.
- Ого!.. - Лицо Агаттияра вытянулось. - Вы осмелитесь применить такую
гадость? Заразить ею всю планету? А ведь последствия могут быть ещё почище
ядерной бомбардировки.
- Только не в этом случае. Данные бактерии - результат многолетней
работы наших ведущих биологов. Они были выведены ещё четверть века назад и
с тех пор прошли надёжное тестирование. Они действуют крайне избирательно,
только на организм габбаров, для всех других форм жизни, включая человека и
даже близких родичей габбаров - земных горилл, они совершенно безвредны.
Зато сами габбары мрут от них как мухи. После заражения фактически
отсутствует инкубационный период, первые признаки болезни проявляются уже
через полчаса, а спустя ещё три часа она поражает все их внутренние органы,
после чего, в течение одного-двух часов, они дохнут. Кроме того, в генную
структуру бактерий заложен специальный механизм, который в каком-то там
тысячном поколении подавляет их репродуктивную способность, и все они
гибнут, прекратив размножаться. Проще говоря, через шесть с половиной дней
после атаки на Земле не останется ни одного габбара и ни единой
"противогаббарской" бактерии.
Мне показалось, что Рашель сейчас запрыгает от восторга и станет
хлопать в ладоши. Но ни того, ни другого она не сделала, просто на её лице
отразилось глубокое, торжествующее удовлетворение.
"Господи! - подумал я. - Что они делают со своими детьми?!."
- А как же риск мутаций, - не уступал Агаттияр. - Ведь мутировавшие
бактерии могут не потерять репродуктивной способности. А потом
приспособятся и к другим формам жизни.
- Нет, сэр, это исключено. Бактерии мутагенно устойчивые. Вдобавок в
их ДНК привит специальный комплекс, который проверяет всю генную структуру
и при малейшем отклонении уничтожает мутировавшую особь. Таких
"контролёров" там несколько, и они как бы подстраховывают друг друга. Я же
вам сказал, что работа над этим оружием велась четверть столетия, и учёные
дают стопроцентную гарантию, что к исходу седьмого дня не останется ни
единой бактерии.
Шанкар, который в течение всего этого разговора хранил молчание,
наконец произнёс:
- Да, вице-адмирал, это весьма эффективное оружие. Но оно подобно
джину в бутылке - выпустишь его, а потом назад не загонишь. Я имею в виду
не заражение Земли, тут я всё-таки склонен доверять вашим учёным, меня
заботят социальные последствия такого акта. Боюсь, они будут не слишком
положительные.
Клод Бриссо с мрачным видом кивнул:
- Целиком согласен с вами, месье Шанкар. Поэтому от души надеюсь, что
до применения этого оружия дело не дойдёт и достаточно будет одной лишь
угрозы.
2
Когда через час, осмотрев всю Землю целиком, мы уже собирались
уходить, вице-адмирал Бриссо задержал меня:
- Капитан Матусевич, я хотел бы поговорить с вами лично.
Он провёл меня в соседнее со смотровым залом безлюдное помещение и
сказал:
- Прежде всего, рад сообщить вам, что вы представлены к высшей
государственной награде нашей планеты - Ордену Наполеона Бонапарта. Его
вручают только за самые выдающиеся заслуги перед Террой-Галлией и всем
человечеством.
- Но, сэр... - пробормотал я, застигнутый врасплох. - Я же не совершил
ничего выдающегося. Я просто воевал как все - не хуже, но и не лучше.
- Ну, тут как сказать. Крейсер под вашим командованием был одним из
лучших не только в бригаде и эскадре, но и во всём Первом Флоте. Впрочем,
награждают вас не за это, а за то, что вы сделали на Махаварше. Благодаря
вам, вашим решительным действиям, план верховного командования сработал
безукоризненно, и ваша планета была освобождена с наименьшими потерями. По
недавно полученным сведениям, ваше правительство тоже собирается наградить
вас, но это уже его внутреннее дело. А мы намерены отметить ваши заслуги
своей наградой.
Я был страшно смущён и растерян, однако сумел взять себя в руки и
осторожно заметил:
- Профессор Агаттияр и господин Шанкар сделали не меньше меня.
- Мы уже говорили с ними об этом. Намекнули, что хотим наградить их,
но оба безапелляционно заявили, что награды заслуживаете именно вы, что без
вас ничего не получилось бы. Так что этот вопрос закрыт. - Клод Бриссо
решительно махнул рукой, как бы подчёркивая, что больше обсуждать нечего. -
Но, собственно, я хотел поговорить с вами о другом. Это чисто личное,
семейное дело.
- Да?
- Так вот, при нашей первой встрече, увидев вас на экране, я был
по-настоящему потрясён. Вы, наверное, не знаете этого...
- Знаю, сэр, - вежливо перебил его я, хотя старшего по званию, в
общем-то, перебивать нельзя. Но сейчас между нами шёл чисто личный
разговор. - Я успел увидеть фотографию капитана Леблана, прежде чем Рашель
спрятала её.
Он кивнул:
- Ну, тогда мне будет легче рассказать всё остальное. После той первой
встречи я был так заинтригован, что совершил небольшую бестактность,
которая заключалась как в том, что я стал копаться в личной жизни других
людей, так и в том, что использовал для этого своё служебное положение.
Словом, я сделал запрос на Терру-Галлию и поручил одному доверенному
человеку, кое-что разузнать о семье моего зятя Жоффрея. Вчера я получил
результаты его неформального расследования. И вкратце история такова. В
3461-ом году, когда началась война с Иными, некий Влодзимеж Матусевич
работал в посольстве Мазовии на Терре-Галлии. У него был сын Стефан,
шестнадцати лет, который учился в обычной галлийской школе, где училась и
девушка по имени Жюли Леблан. Ребята дружили уже несколько лет, Стефан был
частым гостем в семье Лебланов, а Жюли нередко бывала у Матусевичей. И те и
другие родители подозревали, что между их детьми есть нечто гораздо
большее, чем просто дружба. Однако с началом войны Влодзимеж Матусевич
отправил жену, сына и обеих дочерей на родину, полагая, что там они будут в
большей безопасности, чем на Терре-Галлии. Но он жестоко просчитался -
вскоре Мазовия подверглась атаке вражеских войск, и в результате долгих и
кровопролитных боёв планета была оккупирована. Как теперь выяснилось, из
всей семьи Матусевичей уцелел только Стефан, который был депортирован на
Махаваршу. Насколько я понимаю, он и был вашим предком. - Клод Бриссо
сделал глубокую паузу, давая мне время осмыслить всё услышанное, после чего
продолжил: - А между тем, через восемь с половиной месяцев после отъезда
юного Стефана с Терры-Галлии у Жюли Леблан родился мальчик, которого она
назвала Владом. Она не скрывала, чей это сын, и Влодзимеж Матусевич
принимал активное участие в воспитании внука, но так и не смог убедить Жюли
дать малышу фамилию отца. Маленький Влад остался Лебланом, а Жоффрей Леблан
был внуком его внука. - Вице-адмирал развёл руками. - Вот и вся история,
капитан. Ничего сверхъестественного в вашем сходстве с отцом Рашели нет.
Это всего лишь ваши общие игрек-хромосомы, которые в пятом поколении
выкинули такой конёк, сделав вас, дальних родственников, похожими как
братья-близнецы.
Некоторое время я потрясённо молчал.
- Так значит... - через силу промолвил я. - Значит, мы с Рашелью не
чужие. Она моя сколько-то-там-юродная племянница... Хотя нет, - уточнил я,
сосчитав поколения своих предков. - Кузина. Далёкая кузина.
- Ну, это уже не имеет значения. Главное, что Рашель видит в вас
своего отца. Я это заподозрил сразу, а позже убедился окончательно. Детская
психология отрицает смерть, вернее, не хочет её принимать как данность; она
ищет любую лазейку, малейшую зацепку, чтобы оспорить её существование. А
ваша встреча - с точки зрения теории вероятностей уникальное событие! -
дала Рашели не только зацепку. Для неё это стало подарком судьбы, и где-то
на подсознательном уровне она воспринимает вас как своего отца. Не как
замену ему, вроде любимого дядюшки, не как суррогат, наподобие отчима, а
как самого что ни на есть настоящего отца. - Клод Бриссо проницательно
посмотрел на меня. - Я скажу вам ещё кое-что, капитан. Вы не только похожи
на Жоффрея внешне. Вы такой же по своему характеру, складу ума, у вас
необычайно схожие голоса, мимика, жестикуляция и даже одинаковая манера
управления кораблём. Если бы я верил в чудеса, то, право же, решил бы, что
вы и есть Жоффрей Леблан - воскресший и помолодевший лет на пять.
3
С завтрашнего дня мы, в составе своей бригады, только что переведённой
с уже свободного от чужаков Марса, подключались к патрулированию Земли. Но
сегодня у нашей команды была увольнительная, и каждый из нас делал, что
хотел. Так, например, Лайф Сигурдсон по своему обыкновению засел за
виртуальные тренажёры, оттачивая технику пилотирования современными
кораблями. Хотя, надо сказать, это было излишне: как верно подметил
Агаттияр ещё на пути от Звезды Дашкова до Пси Козерога, за прошедшие тысячу
лет никакого качественного скачка в развитии человеческой цивилизации не
произошло, и высококлассный пилот из начала XXVII века оставался таким же
высококлассным пилотом и в конце века XXXVI. А Сигурдсон, безусловно, был
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг