Но несмотря на кровавую расправу, недовольство тлело в сердцах татарских
воинов. Новый заговор вызрел потихоньку, как бы сам собой. На несчастье
Карагая, на этот раз он охватил даже его телохранителей. И вот под покровом
ночи те, кто были призваны беречь темника от всяких неожиданностей, накинулись
на него, скрутили по рукам и ногам, бросили на спину лошади и вместе с
увязавшимися воинами поскакали к урусам. И теперь они смиренно просят
Харса-колдуна лишь о двух вещах: конечно же, сохранить им жизнь, но главное -
пощадить их жён и детей, потому что Тангкут-Сараю против русичей ни за что не
выстоять. Да будет залогом их покорности и преданности темник Карагай, которого
они дарят Харса-колдуну.
Выслушав признание татар, Карсидар долго молчал, борясь с отвращением,
затем отвёл в сторону Михайла и чистосердечно признался, что ошарашен всем
случившимся. Податливость татар не могла не вызвать подозрения. Ордынцы только
что собрались сжечь Киев, покорить Русь и расквитаться наконец за позорную
смерть Бату - как вдруг при появлении Карсидара впадают в настоящую панику!
- Но ты сам хотел их напугать, - возразил Михайло. - И по всему видать,
татарва струхнула знатно. Да ежели всё это правда, ты наоборот должен
радоваться, что одно твоё имя заставило нечестивца Тангкута повернуть оглобли к
своему поганому Сараю!
- А зачем уменьшать и без того недостаточно сильное войско, которое только
и способно противостоять нам?! - не сдавался Карсидар. - Это же явная глупость:
ослабить конницу! До этого и у нас, и у татар конников было примерно поровну, а
сейчас наших больше! Теперь про пехоту. Сражаться верхом в городе не станешь,
там развернуться негде. Значит, и здесь преимущество за нами, пеших воинов у
нас заведомо больше. И даже если татарские всадники спешатся, то почти не
выиграют в количестве. Выходит, ещё вчера наши армии могли биться на равных, а
теперь мы получаем перевес.
- И что в поле, что в городе, а кругом наша взяла... Ну, Тангкут и прежде
ошибался, - философски заметил Михайло. - Пожалуй, сейчас самое время ударить
по татарве, и войне конец.
- Так-то оно так, да можно ли верить этим собакам, - с сомнением сказал
Карсидар, который терпеть не мог ордынцев и ожидал от них только лишь коварных
подлостей.
Но подлость - подлостью, война - войной, ненависть - ненавистью, а речи
насчёт жён и детей чрезвычайно смутили Карсидара. Слишком уж по-человечески
звучали эти просьбы из уст дикарей. Чувствовалось, что они действительно
напуганы. Значит, татары уже похоронили мысль о победе... Так что, в самом деле
война подходит к концу?
- А вот тут, любезный зятёк, я тебе не советчик, - развёл руками Михайло.
- Опять же, решать только тебе. Скажу одно: верить ордынцам, конечно, не след,
но... как ни верти, а слова их лживые ты не проверишь.
Михайло немного помолчал. Скорее всего, в данный момент он всё-таки жалел,
что любимый зятёк лишился дара читать мысли и таким образом выведывать самые
сокровенные тайны. Затем вздохнул и подытожил:
- Остаётся один-единственный верный способ узнать истину. С самого утра
выступай в поход, нагони их рать да убедись, так ли они тебя боятся, как
говорят. Только будь осторожен, смотри в оба, как бы татарва в самом деле какую
пакость не учинила. И никто тебе большего не присоветует. Такие дела,
Давидушка.
Карсидар и без того знал, что завтра русичам придётся нагнать отступившие
татарские отряды, схватиться с ними, а тогда... Нет, завтра, всё решится
завтра!
Сопровождаемый тестем Карсидар вернулся к покорно ожидавшим его решения
татарам и объявил, что принимает "живой подарок" и постарается избежать
кровопролития, насколько это возможно. Затем велел ордынцам сложить оружие, а
своим воинам - препроводить сдавшихся на его милость в обоз и стеречь их,
уделяя особое внимание связанному Карагаю. Татары одобрительно залопотали,
побросали наземь оружие, кто какое имел. Один лишь темник, понятное дело,
остался недоволен. Когда двое русичей подхватили его под мышки и за ноги, чтобы
отнести в обоз, он принялся истошно вопить, брызгая слюной ругаться на нечистом
своём наречии, извиваться всем телом и даже пытался брыкаться, но это,
разумеется, не помогло. Предавшие своего командира татары отвечали ему бранью
и, как пояснил толмач, обвинениями в том, что Карагай вместе с Тангкутом готов
был умертвить всех ради собственной прихоти.
Остаток ночи прошёл тихо. С рассветом двинулись в путь, соблюдая те же
предосторожности, что и накануне. Ближе к полудню разведчики наскочили на
нескольких конных татар, которые при встрече бросились наутёк. А ещё через
полчаса обе армии сошлись лицом к лицу... Хотя назвать армией две, от силы две
с половиной тысячи ордынских всадников вряд ли было возможно.
- Где же остальные? - процедил сквозь зубы Карсидар, усиленно теребя
бороду.
- Нечистый их разберёт! Может, засаду устроили, а может и поразбежались со
страху, - проворчал Михайло. - Давай-ка, Давидушка, обождём разведчиков.
Ещё около часа татарская конница и русское войско стояли друг против друга
на расстоянии выстрела из лука, выстроившись в боевые порядки. Когда Карсидар в
сопровождении толмача выехал перед строем и предложил решить исход боя
поединком между ним и сильнейшим татарином, среди ордынцев не нашлось ни одного
желающего драться.
После переправы Карсидар неоднократно экспериментировал с красными
камешками, хранившимися у Вячка, и постепенно научился чувствовать их
присутствие. Теперь он напряг все остатки "колдовских" сил и попытался
определить, есть ли это средство у татар. Безрезультатно...
Наконец разведчики доложили, что никаких признаков засады поблизости не
обнаружено. И хоть получалось, что в ненайденной засаде могло схорониться от
трёх до шести тысяч ордынцев (если Тангкут не увёл с собой часть воинов, и все
россказни перебежчиков были частью плана хитроумного хана), Карсидар решил
атаковать дикарей.
Для начала две большие группы пеших лучников выбежали вперёд и принялись
обстреливать татар. И пока ордынцы отвечали тем же, из прохода между
пехотинцами ринулась на врага конница. Ещё два отряда всадников заходили с
боков. Таким образом, Карсидар рассчитывал, что его воинам удастся окружить
татар и одновременно рассечь их боевой порядок посередине. Ну и не следовало
забывать о возможности засады: все, кто не участвовал в атаке, внимательно
поглядывали по сторонам, а разведчики продолжали рыскать по степи. Но вокруг
всё было спокойно.
Тем временем русская конница уже сошлась с татарской. Казалось, битва и
дальше будет разгораться, но не прошло и нескольких минут, как татары дрогнули,
подались назад, а затем обратились в настоящее бегство, пытаясь не дать
окружить себя.
- Смотреть по сторонам!!! - крикнул Карсидар, привстав в стременах, и пока
сражавшиеся передавали предостережение воеводы дальше, бросил вперёд новые
силы. Теперь татар точно ветром сдуло: через пару минут вражеская конница
рассыпалась по степи, и только убитые и раненые ордынцы напоминали о том, что
ещё до полудня на этом месте находился противник.
- Ну это вообще ни на что не похоже! - возмущался Карсидар. Он приказал
прекратить преследование и собраться, опасаясь, как бы русичи поодиночке или
мелкими отрядами не угодили в ловушку, а сам спрыгнул с седла, подобрал и
сломал несколько татарских стрел. Зловещих кроваво-красных камешков не
оказалось ни в одной. Тогда он подозвал толмача и с его помощью узнал у
раненых, что после мятежа телохранителей и исчезновения Карагая половина татар
разбежалась, остались лишь настроенные наиболее решительно. Однако не имея
командира, они запаниковали и дрогнули при первом же натиске. Тем более, что
против них ополчился сам Харса-колдун... Теперь путь на Тангкут-Сарай открыт.
На военном совете было принято решение как можно быстрее двигаться вперёд
и осадить город, пока находящиеся там во главе с великим ханом татары не
получили подкрепления. Поэтому отпустив всех ордынцев, сдавшихся ночью на
милость Харса-колдуна (чтобы не стесняли движение войска), Карсидар оставил их
заботиться о раненых соплеменниках, и русичи продолжили поход. Правда, Михайло
пробовал мягко настаивать на допросе Карагая (разумеется, уж этого-то не
отпустили), поскольку темник мог рассказать что-нибудь интересное и важное о
плане обороны Тангкут-Сарая. Но Карсидар, который теперь не слишком доверял
допросам, угрюмо бросил:
- Это всегда успеется, - и больше не пожелал слушать тестя.
За два с половиной дня, которые понадобились армии русичей для ускоренного
перехода к Тангкут-сараю, ничего примечательного не произошло. Иногда на
горизонте возникали одинокие татарские всадники, но приближаться к русскому
войску они не рисковали. Ни единой засады ордынцы также не устроили. К середине
третьего дня русичи спокойно вышли на берег Итиль-реки и к вечеру достигли цели
похода.
Тангкут-Сарай оказался небольшим городком, стоявшим на правом берегу
Итиль-реки и обнесённым сплошной стеной из желтовато-серого камня, которая
имела высоту в три, местами в четыре человеческих роста. Карсидар намеревался
предложить противнику сдаться, и если татары действительно напуганы, они могли
пойти на это. Даже телохранители приволокли к нему Карагая, так может и
Тангкута постигнет та же участь?
В противном случае придётся карабкаться на стены по приставным лестницам
или высаживать ворота тараном. С другой стороны, даже если в городе есть
колодцы, воды на всех жителей и несколько тысяч воинов с лошадьми может не
хватить. А поскольку здесь довольно жарко, осаждённые начнут страдать от жажды.
Штурмом или измором Тангкут-Сарай взять можно, только бы не подоспело
подкрепление!
Но в любом случае Карсидар решил потратить один вечер и половину
следующего дня на изучение подступов к городу и выработку плана осады. В городе
было трое ворот: от северо-западных шла дорога вдоль берега вверх по течению
Итиль-реки, от юго-восточных - вниз по течению, а западные смотрели прямо в
сухую степь. Предстояло оценить, какие ворота наименее крепки и где стены
наиболее низки, найти наиболее уязвимое место укреплений и лишь тогда
действовать.
А пока русичи взяли Тангкут-Сарай в полукольцо, не заходя только на
неширокую прибрежную полосу. Возможно, это была ошибка Карсидара, однако он
инстинктивно не доверял "узким местам", на которых нельзя развернуться. Днём -
это пожалуйста, а вот ночью лучше не рисковать, кто этих ордынцев знает...
Как раз осторожность воеводы и сыграла решающую роль в овладении
Тангкут-Сараем. Всё обернулось самым неожиданным образом. Ночью дежурившие у
берега караульные услышали тихий плеск вёсел. К несчастью, в те минуты луна как
раз спряталась за тучи, затянувшие небосвод под вечер, а в свете наскоро
зажжённых факелов ничего нельзя было разобрать. И лишь когда луна снова
показалась на небосводе, поднятые по тревоге русичи увидели, что на берегу
брошена набитая сеном лодка из шкур, с выходящей на реку стены спущена верёвка,
к которой привязана большая корзина, и осаждённые уже почти подняли наверх
сидящего в ней человека. Корзину обстреляли, но безрезультатно, и испуская
радостные вопли, татары втащили живой груз на стену.
Судя по всему, это был один из гонцов, посланных за подмогой. Русичи
разбудили своего воеводу. Карсидар ужасно рассердился, но понимал, что
допущенной ошибки не исправить. Повлиять на ситуацию можно было
одним-единственным способом: поскорее покорить Тангкут-Сарай.
Поэтому едва дождавшись рассвета, Карсидар начал лично объезжать городские
укрепления, оценивая высоту и состояние стен. Когда он достиг западных ворот,
то увидел, что осаждённые высыпали на стену и что-то возбуждённо кричат, высоко
подпрыгивая. Срочно призванный толмач объяснил, что ордынцы требуют встречи с
Харса-колдуном. Затем ворота на миг приоткрылись, и из них выехал богато одетый
татарин. Даже в неярком пока утреннем свете было видно, как сильно он
напуган... Неужели нечестивцы так боятся "колдуна"?
Всадники сблизились, татарин сбивчиво затараторил, а толмач принялся
переводить. Из вежливости называя предводителя урусов Хорсадаром, а не
Харса-колдуном, татарин сообщил две престранные новости. Великий Тангкут
скончался вчера вечером от яда. Совершила неслыханное злодеяние его любимая
жена. По неизвестной причине эта женщина, имевшая вздорный нрав, подсыпала яд
своему повелителю Тангкуту. А заодно отравилась сама, зная, что разъярённые
слуги в отместку как минимум сбросят её с самой высокой башни города. Великий
хан скончался в страшных судорогах. Причём в отличие от себя, любимая жена дала
Тангкуту медленно действующую отраву, и он промучался целых два дня. Кожа
страдальца покрылась гнойниками, клочьями вылезали волосы на голове. Вдобавок
перед смертью у хана началось кровохарканье.
Вторая новость была под стать первой. Приплывший из-за реки гонец,
которого Тангкут так и не дождался, сообщил, что хан Берке не собирается идти
на помощь осаждённой столице. Младший брат Тангкута выступил со своими четырьмя
тысячами всадников по левому берегу, чтобы соединиться с десятью тысячами,
засевшими в Бату-Сарае. Далее он, по слухам, собрался отойти на юг, чтобы
выпросить войска у рода хулагуидов, вернуться с подкреплением и уже тогда
помериться силами с русичами.
Видно, это злой рок ополчился против татар, раз великий хан Тангкут мёртв,
Берке, который по праву старшинства становится теперь главой улуса Джучи,
бросил подданных на произвол судьбы, а под стены Тангкут-Сарая пришёл сам
грозный Хорсадар, могущественнейший в мире колдун.
- Наши жизни в твоей руке, - со скорбным видом закончил татарин. - Если
хочешь - казни нас, если можешь - помилуй. Нет у нас больше защитника, остаётся
надеяться на чудо.
Он немного подумал, подыскивая слова, и несмело добавил:
- А за свои жизни мы заплатим всем золотом и серебром, какое есть в
городе. И если захочешь, отдадим даже всех коней. Дозволь только нам похоронить
Тангкута, как подобает хоронить знатных людей, а с нами поступай, как знаешь.
После этого татарин замолчал, ожидая решения Карсидара.
А что тут решать?! Никакой осады, никакого штурма города не будет! Видимо,
не зря митрополит Иосиф благословлял войско перед походом. Воистину, Бог на
стороне русичей! Вот, пожалуйста: забирай серебро-золото, навьючивай на коней и
пускайся в обратный путь... Или лучше отправить добычу на Русь, а самому
попытаться нагнать Берке, чтобы новоявленный противник не ударил русичам в тыл?
Навсегда отбить охоту у мерзавцев...
Но прежде всего предстоит убедиться, что татарин не лжёт, и Тангкут и
вправду мёртв. Карсидар сказал:
- Принесите сюда покойника, я хочу проверить, в самом ли деле это ваш хан.
Татарин недоумённо возразил, что Хорсадар никогда не встречался с
Тангкутом, но воевода был непреклонен. А когда татарин повернул коня и поехал к
городу, Карсидар послал одного из своих сопровождающих за Карагаем.
Через полчаса, когда из вновь приоткрывшихся ворот выкатилась повозка,
связанный темник с накинутым на шею арканом уже стоял подле восседающего на
Желме воеводы.
- Это Тангкут? - спросил пленника Карсидар, когда один из погонщиков
отбросил край покрывавшей повозку холстины, показывая распухшее синюшное лицо
мертвеца.
Карагай шагнул к повозке. Плоская физиономия темника сморщилась от
презрения, смешанного с разочарованием, он отвернулся, плюнул на землю и
коротко подтвердил:
- Да.
Видимо, в душе Карагай глубоко презирал хана, погибшего не от меча, копья
или стрелы, но от руки слабой женщины.
Итак, сомневаться более не приходилось: великий хан Тангкут, предводитель
дома Джучи, отбыл к праотцам, на те бескрайние равнины, где пасутся табуны
невиданной красоты и резвости лошадей, а из неиссякающих кувшинов вечно льётся
пьянящий прохладный кумыс... Или прямиком в адское пламя к своему нечестивому
братцу Бату, если верить словам митрополита Иосифа.
Глава XV
НАЧАЛО СМУТЫ
Далеко в лесу затрубили рога, затем раздался заливистый многоголосый лай,
однако человек, лежавший на краю поляны под кустом боярышника, даже не
шевельнулся. Можно было подумать, что человек мёртв.
Зашуршала трава, хрустнула ветка. С противоположной стороны на поляну
выскочила белая с чёрными пятнами борзая и принялась метаться по поляне,
опустив длинную острую морду к земле и тихо повизгивая. По поведению собаки
было видно, что она потеряла след и теперь изо всех сил старается разыскать
его.
Как вдруг борзая прекратила метаться, остановилась, вытянув морду по
направлению к кусту боярышника. Затем в три прыжка перемахнула через поляну и
замерла над лежащим ничком человеком. Тот по-прежнему не двигался. Собака
осторожно обнюхала его, отступила чуть назад и села, недоверчиво поглядывая на
находку. Очевидно, человек всё же был жив, просто потерял сознание.
Так продолжалось до тех пор, пока воцарившуюся тишину не нарушил конский
топот. Вслед за тем на поляну выехал всадник. Судя по одежде, это был один из
княжьих ловчих. На его лице читалась досада, он явно был не в духе. И не
мудрено, ибо сейчас неподходящее время для охоты, и дела складывались не
слишком удачно. Но ежели князь пожелал охотиться, ничего не поделаешь. Подавай
ему дичь, и всё тут! Хоть тресни...
- Ага, вот ты где! - со злостью крикнул всадник, завидев борзую, которая
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг