так думал. Но я убежден, что втайне, безотчетно он надеялся, что я расценю
этот указ, как руководство к действию, и приму его к немедленному
исполнению. Сам подумай: как я мог обмануть ожидания короля? Ведь другого
такого указа могло и вовсе не последовать. Ты же видишь, что начали
вытворять государственные сановники, едва лишь дон Альфонсо занемог.
- Ага! Так я и знал! - произнес Гастон, подняв к верху указательный
палец. - Ты подозревал, что короля уже отравили.
- Да, я догадывался об этом.
- И с каких пор?
- С тех пор как получше узнал Бланку. Меня вообще удивляет, что это не
пришло в голову другим осведомленным, тем, кто и раньше знал ее - Филиппу,
Маргарите, обоим королям, самой Бланке, наконец... Недели три назад я
сидел и смотрел, как она играет с тобой в шахматы, смотрел на выражение ее
лица - сосредоточенное, решительное, волевое, даже жестокое... И вдруг
меня стукнуло!
- Что тебя стукнуло?
- Я подумал: как глуп был граф Бискайский, если он всерьез рассчитывал,
что Инморте, который много времени проводил при кастильском дворе и
наверняка хорошо знает крутой нрав Бланки, согласится возвести ее на
престол. И тут-то я понял:
граф вовсе не глуп; человек, спланировавший такое, без преувеличения,
гениальное преступление, не может быть глупцом.
Будто подброшенный пружиной, Гастон вскочил и сел на кровати.
- Елки-палки! Это же было ясно, как Божий день!
- Да, да, да! Граф Бискайский, безусловно, знал, что представляет из
себя его жена. Он знал, что ее хорошо знает Инморте и что отношения между
ними крайне враждебные. Будь на месте Бланки женщина с характером Жоанны
Наваррской... Да что там! Будь на ее месте даже Маргарита - и то графу,
возможно, удалось бы убедить Инморте, что в конце концов он приберет жену
к рукам и сам станет у кормила власти. Но Бланка... - Эрнан цокнул языком.
- Одним словом, я тут же написал дону Альфонсо, что, по моему мнению, граф
Бискайский либо выжил из ума - что маловероятно, либо - что более вероятно
- Фернандо проболтался ему, что его брат уже отравлен и кризис должен
наступить в конце ноября. А правду ли он сказал или же малость приврал,
опережая события, судить я, мол, не берусь.
- И распоряжение немедленно доставить Фернандо в Толедо, вместе со
смертным приговором ему, как я понимаю, явилось ответом на твое письмо
королю?
- Ну да. И этот ответ чуть было не запоздал. У меня уже начало иссякать
терпение. Я не знал, что мне и думать, и, признаться, даже начал всерьез
помышлять о том, чтобы тайком пробраться в замок и самолично прикончить
Фернандо. К счастью, все обошлось, и теперь, если дон Альфонсо умрет,
королевой Кастилии станет Бланка. Осмелюсь предположить, что при ней
иезуиты будут с ностальгией вспоминать о двух предыдущих царствованиях.
- Что верно, то верно, - согласился Гастон. - Уж она-то задаст им
перцу... Ай, черт! - вскричал он, пораженный внезапной мыслью. - Ведь
тогда Филипп может стать королем!
- А он и станет королем, - невозмутимо подтвердил Эрнан. - Королем
Галлии.
- Нет, дружище, не о том речь. Боюсь, ты не понял меня...
Эрнан тоже сел в постели и отрицательно покачал головой:
- Я прекрасно понял тебя, Гастон. Я еще неплохо соображаю и полностью
отдаю себе отчет в том, что теперь у Филиппа появится большой соблазн
разорвать свою помолвку с Анной Юлией и жениться на Бланке. Но этому не
бывать! Не бывать, уразумел? Пока я жив, я не допущу этого - хоть как бы я
ни любил Филиппа и ни уважал Бланку. Пускай себе любятся, пусть рожают
детей, но жениться я им не позволю. Дудки! В конце концов я гасконец, я
галл. Галлия моя страна - а Филипп должен стать ее государем. Если же он
вздумает противиться своей судьбе, то я силой заставлю его пойти под венец
с Анной Юлией и все-таки посажу их обоих на престол... Чисто
по-человечески, мне, конечно, жаль Бланку и Филиппа, они просто созданы
друг для друга. Но они не обычные люди, от их решения зависят судьбы
миллионов людей, и осознание всей глубины своей ответственности,
ответственности перед Богом и грядущими поколениями, должно помочь им
преодолеть свои человеческие слабости. А в случае чего - я буду начеку и
подстрахую их.
С этими словами Эрнан бухнулся головой на подушку и спустя секунду
комнату сотряс его могучий храп.
Глава LXIX
ЛЕДЯНОЕ ДЫХАНИЕ СМЕРТИ
Впервые король Кастилии Альфонсо XIII почувствовал себя плохо вечером
во время заседания Государственного Совета. Внезапно у него закружилась
голова, перед глазами поплыли разноцветные пятна, на лбу выступил холодный
пот, а все тело прошиб озноб. Он мертвенно побледнел, пошатнулся и,
наверное, упал бы с кресла, если бы его не поддержал камергер.
Члены Совета тотчас прекратили прения и устремили на короля
встревоженные взгляды. Губы графа Саламанки тронула злорадная усмешка, но
он тут же спрятал ее и изобразил на своем лице искреннее участие - даже
чересчур искреннее, подозрительно искреннее.
Между тем король мягко отстранил от себя камергера, кивком поблагодарив
его за помощь. Озноб и головокружение прошли. Он вытер со лба испарину,
вяло улыбнулся и сказал:
- Все в порядке, господа. Верно, я переутомился.
А внутри у него что-то оборвалось.
"Господи! - подумал Альфонсо. - Неужели Шатофьер прав?.. Господи, я еще
так молод, я так хочу жить... Ах, Фернандо, Фернандо! Как же ты мог,
Каин?.."
Он с трудом проглотил застрявший в горле комок и продолжил совещание.
На следующее утро король был уже не в состоянии подняться с постели. Им
овладела необычайная слабость, мысли едва ворочались в его голове, которая
время от времени начинала кружиться, и тогда перед его глазами выплясывали
свой зловещий танец разноцветные пятна неприятных, отталкивающих, ядовитых
оттенков. Чуть позже, к обеду, его затошнило и то и дело рвало; вскоре его
стало рвать желчью.
Лекари, которые всего неделю назад уверяли его, что он совершенно
здоров, теперь то хватались за головы, то беспомощно разводили руками; они
никак не могли взять в толк, что же происходит с их королем.
На третий день тошнота прошла, но это не обмануло Альфонсо. Слабость
все больше одолевала его. Даже незначительное умственное напряжение быстро
утомляло, он слишком много спал, очень мало ел - у него напрочь пропал
аппетит, и каждый кусок пищи ему удавалось проглотить лишь ценой
невероятных усилий.
Перечитав реляции своего посла в Риме о течении болезни святейшего
отца, Альфонсо избавился от последних сомнений и одновременно лишился
последних надежд - его, как и папу, отравили, причем тем же самым ядом.
Открыв эту ужасную истину, отравленный король ничем не выдал своих
подозрений.
Прекрасно понимая, что сейчас сторонники Инморте и Фернандо начеку,
Альфонсо отверг соблазн послать навстречу Эрнану гонца с распоряжением
немедленно казнить Фернандо. Он знал, что его письмо вряд ли дойдет по
назначению, и этим он лишь откроет врагу все свои карты, не говоря уж о
том, что приговорит гонца, в сущности, ни в чем неповинного человека, к
почти неминуемой смерти.
Альфонсо оставалось только ждать и надеяться, что у Эрнана хватит ума
превысить свои полномочия, или же, в крайнем случае, что он будет строго
придерживаться полученных указаний передать ему брата из рук в руки,
угрожая тут же прикончить его, если кто-то попытается воспрепятствовать
этому. И тогда, как уже твердо решил Альфонсо, Фернандо живым из его
спальни не выйдет.
Наши друзья прибыли в Толедо пополудни на седьмой день болезни короля.
Дворцовая стража была предупреждена заранее, и как только Эрнан назвался,
его немедленно провели в королевскую опочивальню.
При виде вошедшего Шатофьера Альфонсо приподнялся на подушках и велел
всем присутствующим оставить их вдвоем. Усталый взгляд его оживился,
дыхание участилось, а на щеках от волнения проступил слабый румянец.
- Ну! - нетерпеливо произнес он, едва лишь двери опочивальни
затворились за последним из вышедших дворян.
Эрнан почтительно поклонился:
- Государь! Согласно вашему приказанию, ваш брат дон Фернандо, граф де
Уэльва, был казнен утром восьмого ноября в замке Калагорра, принадлежащем
дону Клавдию, графу де Эбро. Приговор был приведен в исполнение именем
вашего величества, с согласия вышеупомянутого сеньора дона Клавдия и с
соблюдением всех необходимых формальностей.
Альфонсо облегченно вздохнул. Томительная неопределенность последних
дней наконец была разрешена, и у него будто гора с плеч свалилась. Он вяло
махнул рукой, указывая на стул возле кровати.
- Прошу садиться, господин граф. Расскажите все по порядку.
Эрнан осторожно устроился на довольно хрупкого вида стуле и поведал
королю обо всем, что произошло в Калагорре, не преминув также упомянуть и
про отряд гвардейцев, явно пришедших на выручку Фернандо.
- Это Саламанка, - промолвил Альфонсо. - Определенно, это его рука.
Оказывается, он знал больше, чем я полагал... Нет, это безобразие! Это уже
ни в какие рамки не вкладывается. Я еще жив, я еще в здравом уме и твердой
памяти, а мои верные вельможи уже закусили удила. Черт-те что вытворяют! И
что мне с ними делать, ума не приложу... Впрочем, с ними пусть Бланка
разбирается, уж она-то найдет способ их усмирить. А я... Хотите верьте,
граф, хотите нет, но я чувствую на своем затылке дыхание смерти... оно
ледяное... Старуха с косой настигает меня.
Любой царедворец на месте Эрнана принялся бы убеждать короля в
обратном, но Эрнан не был царедворцем. Он промолчал. Негоже, думал он,
утешать королей. Это унижает их достоинство.
- Но нет! - спустя минуту отозвался Альфонсо. - Одно я все-таки сделаю.
Позовите хранителя печати[61], господина де Риасу, он должен быть в
соседней комнате.
Эрнан исполнил просьбу короля. Хранитель печати действительно находился
в соседней комнате, ожидая, когда освободиться король, и по приглашению
Шатофьер вошел в спальню.
- Господин де Риаса, - сказал Альфонсо. - Велите арестовать помощника
главного кравчего Трухильо и повесить его... Нет, не сразу. Сначала
подвергните его пыткам, пусть признается, кто подговорил его отравить
меня, пусть выложит все, что ему известно. Пытайте его подольше, выжмите
из него все, что можно, а как только увидите, что ему уже нечего сказать
по делу и он начнет признаваться в несуществующих грехах и возводить
напраслину на других, отправьте его на виселицу. Смертный приговор я
подпишу позже; кстати, распорядитесь, чтобы его подготовили. Формулировка:
государственная измена.
Хранитель печати молча поклонился и направился было к выходу, но король
задержал его:
- Нет, постойте! Вот еще что. Через час созовите Государственный Совет
- я назову имя наследника престола. Теперь вы свободны, сударь, оставьте
нас.
Г-н де Риаса вновь поклонился и вышел. За дверью послышались его слова,
обращенные к гвардейцам из охраны: "Вы двое - за мной".
- Ну что ж, - сказал Альфонсо. - Раз Фернандо нет в живых, мне уже
нечего бояться за Бланку. Она может спокойно приезжать в Толедо, сейчас ее
присутствие здесь просто необходимо - ведь она будущая королева Кастилии.
- По моим подсчетам, - произнес Эрнан, - госпожа Бланка прибудет самое
позднее через неделю.
Король вздохнул.
- Дай мне, Господи, еще хоть неделю жизни. Я так хочу повидаться
напоследок с сестрой... Я же покрепче святейшего отца... Вы хотите что-то
сказать, граф?
- Да, государь. У меня к вам одна просьба.
- Так говорите же.
- Я более чем уверен, государь, что ваша сестра явится к вам вместе с
принцем Филиппом...
- Это было бы желательно, господин граф. К сожалению, времени мне
отпущено слишком мало, и я вряд ли успею добиться у императора согласия
освободить Филиппа от обязательства, данного им в отношении его дочери
Анны. Так что мне остается только положиться на свою последнюю волю.
Думаю, Филипп найдет ее достаточным и вполне веским оправданием для себя,
если он решится взять свое слово обратно. Надеюсь, Август Юлий с
пониманием отнесется к его поступку.
Теперь пришла очередь вздыхать Эрнану.
- Как раз этого я и боялся... Так, стало быть, вы хотите, чтобы Филипп
женился на госпоже Бланке?
- Я очень этого хочу. Лучшего короля для Кастилии, чем Филипп, не
сыщешь... А чего, собственно, вы боитесь?
- Буду с вами откровенным, государь, - сказал Шатофьер. - Я боюсь, что
Филипп не устоит перед искушением и исполнит последнюю волю вашего
величества, о чем впоследствии будет горько сожалеть. Сейчас он не в
состоянии принимать взвешенные решения, он безумно любит вашу сестру, к
тому же есть основания полагать, что она ждет от него ребенка...
- Даже так? Тем лучше. Тогда у Кастилии будет и король, и королева, и
наследник престола... Но почему вы считаете, что это будет неразумным
решением со стороны Филиппа?
- Потому что его истинное призвание - стать королем Галлии во имя ее
грядущего могущества и процветания. Я убежден, что именно ему суждено
собрать все галльские земли - во всяком случае, большинство их, - в единое
государство.
Прошу великодушно простить меня, ваше величество, я очень уважаю вас и
с уважением отношусь к вашей стране, но Галлия - моя родина.
- Ага, понятно! Значит, вы пламенный патриот своей земли?
- Можно сказать и так. Впрочем, не буду лукавить перед вами, настаивая
на своем бескорыстии. В равной степени мною движут и личные мотивы... Или
эгоистические - это уж как вам будет угодно их назвать. Именно с Филиппом
связаны все мои планы на будущее, но если он женится на госпоже Бланке, я
останусь у разбитого корыта.
Кастилия, быть может, и примет Филиппа за своего; наверное, так оно и
произойдет. А вот я всегда буду для нее чужаком, здесь мне ничего не
светит.
Самое большее, на что я могу надеяться, это быть презираемым всеми
временщиком.
Поэтому, государь, я категорически против того, чтобы Филипп и ваша
сестра поженились. Я не обещаю вам, что не стану препятствовать их браку.
Напротив, можете быть уверены, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы
расстроить его. Я слишком горд и честолюбив, чтобы вот так, без борьбы,
смириться со своим поражением. Простите за прямоту, государь, но я, из
уважения к вам, не считаю себя вправе что-либо скрывать от вас.
Некоторое время Альфонсо молчал, погруженный в глубокие раздумья.
- Ну что ж, господин граф, - наконец промолвил он. - Я обязан вам тем,
что после моей смерти корона моих предков возляжет на достойное чело, и
было бы черной неблагодарностью с моей стороны забыть об этом и
проигнорировать ваше пожелание.
Так тому и быть: я не буду настаивать на том, чтобы Филипп женился на
Бланке, хоть и считаю это целесообразным. Пусть он сам решает, как ему
поступить... А теперь, прошу, оставьте меня. Я хочу немного отдохнуть,
прежде чем соберется Государственный Совет. Приходите и вы с господином
д'Альбре. Посмотрите, какие будут лица у моих вельмож, когда я сообщу им о
казни Фернандо и объявлю Бланку наследницей престола... Ах да, чуть не
забыл! Как будете выходить, вызовите ко мне капитана гвардии, господина де
ла Куэву. Надо немедленно взять под стражу графа Саламанку и первого
министра, пока они не сбежали. Ведь я все еще король, не так ли?..
Глава LXX
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг