- Не стоит беспокоиться, сегодня она мне не понадобится. Одна
очаровательная девчушка намерена предоставить мне уютное местечко в своей
кроватке.
В соседней комнате раздались сдавленные смешки. Но Габриель не
расслышал их.
Лицо его исказила жуткая гримаса боли и отчаяния, он резко повернулся и
почти бегом вышел из комнаты, даже не пожелав Филиппу доброй ночи.
Филипп проводил его озадаченным взглядом и покачал головой.
"Странно! - подумал он, возвращаясь к прерванному ужину. - Какая муха
его укусила?"
Основательнее поразмыслить над поведением Габриеля Филиппу было недосуг.
Наскоро, но сытно перекусив, он тщательно вымыл руки в серебряном
тазике с уже остывшей водой и вытер их полотенцем. Затем вынул из
канделябра зажженную свечу и вошел в комнатушку, откуда перед тем
доносилось хихиканье. На первый взгляд она была пуста, однако при более
внимательном осмотре бросалось в глаза очень слабое, но весьма
подозрительное покачивание задернутого полога кровати.
- Марио!
Молчание.
- Я знаю, что ты здесь, - сказал Филипп. - Отлуплю.
Из-за полога высунулась голова д'Обиака.
- Ах, простите, монсеньор, я малость вздремнул.
Филипп усмехнулся:
- Ладно, дремли дальше. Останешься здесь до возвращения д'Аринсаля,
добро?
- Добро, монсеньор, - кивнул д'Обиак. - А что до д'Аринсаля, то он
вернется лишь к утру.
- Так ты знаешь, где он?
Лицо пажа расплылось в улыбке:
- Что делает - знаю, а где - нет.
- Понятно, - сказал Филипп. - А тебя, стало быть, он попросил
подежурить вместо него?
- Да, монсеньор. Впрочем, мне и деваться было негде.
- У твоего соседа тоже девчонка?
- Угу.
- Ну, вы даете! В первую же ночь как с цепи сорвались... Кстати, не
возражаешь, если я взгляну на твою кралю?
Не дожидаясь ответа, Филипп подошел к кровати и отодвинул полог.
- Мое почтение, барышня.
- Добрый вечер, монсеньор, - смущенно пролепетала хорошенькая
темноволосая девушка, торопливо натягивая на себя простыню.
- А у тебя губа не дура, Марио, - одобрительно заметил Филипп. - На
какую-нибудь не позаришься.
- Ваша школа, монсеньор, - скромно ответил парень, польщенный его
похвалой.
- М-да, моя школа. А это, - Филипп указал на девушку, - школа госпожи
Маргариты.
Тебе сколько лет, крошка?
- Тринадцать, монсеньор.
- Черти полосатые! Да тебе впору еще с куклами спать, а не с парнями...
Вот развратница-то!
Девушка покраснела.
- О, монсеньор!..
- Это я не про тебя, крошка, а про твою госпожу, - успокоил ее Филипп.
- Гм, а ты и в самом деле красавица. И ножки ничего, и личико смазливое, и
губки, - он наклонился и поцеловал ее, - сладкие у тебя губки. Ты,
случаем, не обижаешься, Марио?
- О чем речь, монсеньор? - запротестовал паж. - Конечно, нет.
- Тогда всего хорошего, детки. Приятной вам ночи. - С этими словами
Филипп отпустил полог и направился к выходу.
- Взаимно, монсеньор, - бросил ему вслед д'Обиак. - Барышня де Монтини
тоже лакомый кусочек... Ага! Насчет господина де Шеверни.
Филипп остановился.
- Да?
- Он... Ах! Прошу прощения, монсеньор, не могу. Нельзя выдавать чужие
секреты...
во всяком случае, если за молчание щедро заплачено. Вы уж не взыщите...
- Да нет, что ты! Напротив, я рад, что наконец-то ты научился
молчать... Хотя бы за деньги.
В передней Филипп разбудил своего камердинера Гоше, велел ему убрать со
стола в гостиной и погасить все свечи, а сам вышел в коридор. Два
стражника, охранявшие вход в покои, приветствовали его бряцанием оружия.
Следуя указаниям Матильды, Филипп спустился этажом ниже и нашёл
коридор, соединявшей главное здание дворца с более поздней пристройкой,
где находились летние покои принцессы и где, соответственно, в данный
момент обитал штат ее придворных.
Филип шел, невнимательно глядя перед собой, поэтому не заметил, что на
его пути кто-то затаился. Когда он приблизился, от стены внезапно
отделилась мужская фигура и решительно преградила ему путь. Филипп резко
затормозил, чтобы не столкнуться с ней, и едва не потерял равновесие.
- Ч-чер-рт! Кто это?
- Я, монсеньор, - прозвучал в ответ тихий голос.
- Габриель! - воскликнул Филипп, одновременно узнав голос и разглядев в
потемках лицо.
Тот молча стоял перед ним, положив руку на эфес шпаги.
- Ты-то что здесь делаешь, дружок?
- Жду вас, - как можно спокойнее ответил Габриель, но дрожь в его
голосе выдавала волнение, а глаза его лихорадочно блестели.
- Зачем?
- Чтобы проводить вас.
- Что?! Проводить меня? - Филипп глуповато ухмыльнулся. В его
воображении тотчас возникла довольно идиотская картина, как Габриель, два
пажа по бокам и разряженный герольд сопровождают его на ночное свидание с
любовницей. - Перестань дурить, Габриель, это вовсе не смешно.
- А я не дурю.
- Тогда пропусти меня, - нетерпеливо произнес Филипп и попытался обойти
Габриеля, но тот снова преградил ему путь.
Филипп всплеснул руками и встревожено воззрился на него.
- Послушай, братишка, - ласково спросил он, - с тобой все в порядке?
- Да.
- По твоему виду этого не скажешь. Может быть, ты переутомился? Так
ступай отдохни, а утром мы поговорим обо всем, что тебя тревожит. Ты уж
прости, но сейчас у меня времени в обрез, негоже заставлять девушку ждать.
Ну как, по рукам?
- Нет! - мелодичный тенор юноши сорвался на пронзительный фальцет. Он
отступил на шаг и выхватил из ножен шпагу.
Из груди Филиппа вырвался сдавленный крик, вобравший в себя целую гамму
чувств от искреннего изумления до неподдельного ужаса. Он испуганно
отпрянул.
- Нет, монсеньор, - с жаром произнес Габриель. - К ней вы не пойдете.
Филипп громко застонал и прислонился спиной к стене.
- Понятно! - выдохнул он. - Боже, какой я недотепа!
- Это уж точно, - подтвердил Габриель с какими-то странными интонациями
в голосе. - Догадливостью вы впрямь не блеснули.
- Извини, братишка, я не заметил... Вернее, не обратил внимания. Ты с
самого начала вел себя очень странно, но я как-то не придал этому значения.
- Еще бы! Ведь вы только и думали о том, как бы поскорее соблазнить
Матильду.
Между ними повисла неловкая пауза. Филипп не собирался возражать или
оправдываться. Габриель был настроен слишком агрессивно, чтобы воспринять
его доводы.
- Ну ладно, - наконец, произнес он. - Здесь не самое подходящее место
для серьезных разговоров. Пойдем ко мне, там и потолкуем. Добро?
- Нет, - сказал Габриель. - Не пойду.
- Почему?
- Это мое дело, монсеньор.
Филипп насторожился.
- Что ты задумал, братишка? - обеспокоено спросил он.
- Это мое дело, монсеньор, - повторил Габриель.
Какое-то время Филипп сосредоточенно молчал, словно что-то считая в
уме. Затем произнес:
- Боюсь, не слишком умная мысль пришла тебе в голову, друг мой
любезный. Чует мое сердце, наломаешь ты дров! Сейчас ты не в состоянии
трезво оценивать свои поступки; не ровен час, такую кашу заваришь...
Послушай моего совета, обожди до завтра - утро вечера мудренее. Я обещаю
поговорить с принцессой и с этим наглым молодчиком Монтини, и если у тебя
серьезные намерения, то я чин чином попрошу от твоего имени руки
Матильды...
- Вам невтерпеж сделать из меня второго Симона? - неожиданно грубо
огрызнулся Габриель.
Филипп печально вздохнул:
- Пожалуйста, не сыпь мне соль на рану. Второго Симона из тебя не
выйдет хотя бы потому, что Матильда - ты уж прости за откровенность -
никак не тянет на вторую Амелину. Поверь, мне больно видеть страдания
Симона. Я и сам из-за этого страдаю, но ничего поделать не могу - мы оба
безумно любим одну и ту же женщину, лучше которой нет никого на свете...
твоя сестра, разумеется, не в счет. Амелина в равной степени дорога нам
обоим, и я, право, не знаю, хватит ли у меня сил сдержать свое обещание и
не спать с ней впредь. Скорее всего, нет... А что до Матильды, то я обещаю
и пальцем ее не касаться. Твоя любовь для меня священна.
Ты брат Луизы, и оскорбить твою любовь все равно, что оскорбить ее
светлую память. - Он положил руку ему на плечо. - Насчет этого будь
спокоен, братишка.
Пойдем ко мне, ладно?
Габриель упрямо покачал головой:
- Нет, не пойду.
Филипп раздосадовано крякнул.
- Ну что ж, поступай как знаешь. Но если напортачишь, пеняй только на
себя. Я тебя предупредил и дал тебе дельный совет, однако ты не захотел
последовать ему - воля твоя, безумец этакий. Учти: Матильда девушка
порядочная, застенчивая и крайне впечатлительная. Одно твое появление
среди ночи и в таком возбужденном состоянии, несомненно, оттолкнет ее от
тебя... А, черт! Вижу, все это без толку.
Дай-ка я пройду.
- Куда? - Габриель снова напрягся.
Филипп задержал дыхание, подавляя внезапный приступ раздражения.
- Самым разумным выходом было бы сейчас же позвать стражу и велеть ей
взять тебя под арест. На моем месте Эрнан так бы и поступил. Боюсь, я еще
пожалею, что не сделал это. Горько пожалею. - Он отобрал у Габриеля шпагу
и швырнул ее вглубь коридора. - К твоему сведению, Матильда далеко не
единственная хорошенькая девушка, которая живет в этом здании. Не к ней я
иду, не к ней! Да буду я проклят вовеки, если когда-нибудь трону ее. Такая
клятва тебя устраивает?
Не дожидаясь ответа, Филипп решительно отстранил Габриеля и быстрым
шагом пошел дальше, мысленно ругая Матильду за то, что влюбилась в него,
Габриеля - что влюбился в Матильду, а себя - что положил на нее глаз. Это
было нелогично, но несколько умерило его досаду. Так или иначе, он только
что потерпел поражение, тем более сокрушительное, что не рассчитывал взять
реванш. С этого момента Матильда перестала существовать для Филиппа как
женщина - ее любил Габриель, брат Луизы. Но, несмотря ни на что, горький
привкус неудачи оставался, и он чувствовал настоятельную потребность
чем-то его заглушить...
Глава XXVIII
В КОТОРОЙ МЫ ВМЕСТЕ С МАРГАРИТОЙ УЗНАЕМ, ПОЧЕМУ ФИЛИПП ОТВЕРГАЕТ ДОГМАТ
О НЕПОРОЧНОМ ЗАЧАТИИ СЫНА БОЖЬЕГО
Хотя было уже далеко за полночь, Маргарита никак не могла уснуть.
Укрытая до пояса легким пледом, она лежала под роскошным балдахином на
широкой и низкой по мавританской моде кровати и, заложив руки за голову,
со скучающим видом слушала монотонное чтение своей фрейлины. Ночной туалет
принцессы отличался особой изысканностью. Она была одета в
очаровательнейшую отороченную изящными кружевами ночную рубашку белого с
пепельным оттенком цвета из такой тонкой, воздушной, почти невесомой
ткани, что при желании можно было сжать ее в комок, который уместился бы в
маленькой женской ладошке.
- Господь с тобой, душенька! - в конце концов не выдержав, оборвала
фрейлину Маргарита. - Ну, разве можно так? Бормочешь себе под нос, словно
монах десятую молитву. Это же тебе не псалтырь.
- Прошу прощения, сударыня, - с лицемерным смирением произнесла юная
девушка. - Но мне в самом деле милее Священное Писание, чем вся эта
светская писанина.
Принцесса криво усмехнулась:
- Ах да, конечно. Чуть не забыла! Ведь ты у нас ханжа.
- И вовсе я не ханжа, - запротестовала девушка. - Просто порядочная
женщина, вот и все.
- А женщина ли? - усомнилась Маргарита. - Внешне будто похожа - и
сиськи у тебя на месте, и дырочка между ног есть, порой даже месячные
случаются, - но все это лишь внешние признаки. А как там внутри?
Чувствуешь ли ты себя женщиной? Держу пари, что нет. Ты просто маленькая
засранка, Констанца, страсть как любишь выпендриваться и корчить из себя
степенную и крайне набожную даму. У всякого нормального человека есть
что-то от распутника, а что-то от ханжи - но только не у вас с Беатой.
Верно, вы еще в материнской утробе крепко поцапались и не смогли разделить
между собой эти два качества, поэтому ты взяла себе все ханжество, а твоя
сестра - всю распущенность. И вот результат: ты бросаешься на каждого
встречного попа с просьбой о благословении, а Беата ложится под каждого
встречного парня, который ей приглянется... И это в ее-то годы!
- Потому она и ходит у вас в любимицах, - обиженно заметила Констанца.
- В отличие от меня, что, впрочем, не удивительно. Ведь порядочность при
вашем дворе почитается чуть ли не преступлением.
Маргарита приподнялась на локте.
- Э-ге-ге, птичка певчая! Ну-ка живо перемени песенку, она мне что-то
не по нутру. Советую тебе заткнуться по-хорошему.
- А я не могу больше молчать! - в праведном пылу отвечала девушка.-
Совесть не позволяет...
- Совесть, говоришь? - хищно прорычала принцесса. - Сейчас мы потолкуем
с твоей совестью!
Она сбросила с ног плед, в глазах ее зажглись недобрые огоньки. К
счастью для незадачливой фрейлины, в этот критический момент дверь спальни
приоткрылась и внутрь заглянула горничная Маргариты.
- Госпожа...
- В чем дело, Лидия? - недовольно отозвалась Маргарита. - Опять
притащился Рикард? Так вели охране гнать его в шею и не тревожь меня
понапрасну.
- Простите, сударыня, но это не господин виконт.
- А кто же?
- Монсеньор Аквитанский. Младший, разумеется.
- Ого! - Глаза Маргариты вновь заблестели, но уже от сладкой истомы,
что в мгновение ока охватила ее. Поджав под себя ноги, она села в постели.
- Чудеса, да и только!.. Что ж, пригласи его.
Горничная с сомнением поглядела на полупрозрачную ночную рубашку
Маргариты, которая почти не скрывала ее прелестей, лишь окутывая их легкой
туманной дымкой.
- На вас что-нибудь надеть, госпожа?
- Разве я голая? - раздраженно бросила Маргарита. - Пригласи принца
войти, говорю тебе.
Горничная повиновалась, и через минуту в спальню вошел Филипп. Он
оценивающе поглядел на принцессу и улыбнулся. Ее ночная рубашка произвела
на него самое приятное впечатление, и где-то на задворках памяти он сделал
себе заметку непременно раздобыть пару таких же рубашек для Амелины.
- Добрый вечер, кузен, - сказала Маргарита приветливо. - То бишь,
доброй ночи...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг