лет стена простояла, и вдруг на ваших глазах вываливается из нее огромный
камень!
- Послушайте, - вмешался Репин, переводивший взгляд с Антона на Вязникова
и обратно, - вы закончили по эпизодам или нет еще? Даниил Сергеевич
признал, что одиннадцать...
- Двенадцать, - вставил Антон. - Нет, теперь уже тринадцать.
- Тринадцать необъясненных явлений произошли либо в его непосредственном
присутствии, либо на расстоянии не более трехсот метров?
- Фактически да, признал, - сказал Антон.
- Фактически нет, не признал, - заявил Вязников. - Я пока слышал о пяти
эпизодах.
- Хорошо, продолжу чтение списка, - кивнул Антон.
- Не нужно, - быстро сказал Вязников. - Согласен. Мое непосредственное
присутствие. Расстояние триста метров. Замечательно. Отлично. Ну! И что?
Чего вы от меня хотите, в конце-то концов? Я все это сделал? Молнию с
неба? Дерево? Камень из стены? Цирк? Что там еще...
- Самовозгорание Митрохина, - подсказал Антон.
- Вот именно!
- Антон, - сказал Репин, - твой гость слишком нервничает, это может...
- Ах, оставьте, - махнул рукой Вязников. - Я спокоен. Бред какой-то. Не
идиот же я, понимаю, что вы хотите на меня навесить.
- Что же? - спросил Репин, с интересом глядя на Вязникова. - Любопытно
послушать, как вы сами сформулируете.
- Да, пожалуйста, - Вязников не смотрел на эксперта, взгляд его
по-прежнему был прикован к лежавшим на столе листкам. - Есть, понимаете,
некий Вязников Даниил Сергеевич. И вот когда этот Вязников сильно,
понимаете, нервничает, то в окрестности происходят необъяснимые с точки
зрения здравого смысла явления. Я ясно сформулировал?
- Очень даже, - с уважением отозвался Репин. - Именно к этому выводу мы с
Антоном и пришли.
- После этого - значит вследствие этого?
- Если речь об одном случае - нет, не значит. Если три - можно задуматься.
Если случаев тринадцать...
- Один камешек - это камешек, - вставил Антон. - Два или три - неизвестно
что. А тринадцать - это уже куча камней, согласитесь.
- Очень образно, - кивнул Вязников. - Так в чем же я виновен, по вашему
мнению? В том, что нервничаю, или в том, что в это время вокруг меня якобы
происходит что-то странное? Ни то, ни другое не только не подпадает под
статью, но и вообще не может быть предметом разговора в милиции!
- А мы разве в милиции? - удивился Антон.
Вязников помолчал, переводя взгляд с Ромашина на Репина. Антон не
собирался нарушать молчание первым. Сказать больше того, что было уже
сказано, он не мог. Разве что дочитать до конца список, на проверку
которого он угрохал две недели, жертвуя порой семейной идиллией, поскольку
работать приходилось вечерами, и Светка была недовольна, а в последние дни
ясно и недвусмысленно намекала на то, что у Антона, похоже, появились
какие-то странные внесемейные и внеслужебные интересы. О другой женщине
она не говорила, но и ежу понятно было, чем в конце концов закончатся
ежевечерние отлучки мужа по якобы особой необходимости.
Дверь в комнату тихо приоткрылась, и тихий голос Светы сказал:
- Мальчики, вы случайно не поубивали друг друга? Я слышу, как тут у вас
муха летает...
Значит, и у Светки в ушах зазвенело, - подумал Антон. А Вязников перевел
взгляд на хозяйку дома и сказал смущенно:
- Простите, не могу ли я попросить чашечку кофе?
- Конечно! - с энтузиазмом воскликнула Света. - Вам растворимый или...
Впрочем, в зернах кончился.
- Значит, растворимый, - сказал Вязников.
- Давай и нам, - согласился Антон.
Света скрылась за дверью, и Антон выразительно посмотрел на Илью: не так
идет разговор, не в том русле. Но тут Вязников, так и не осознав
одержанной им победы, сказал:
- Не подумайте, Антон Владиславович, что я хочу ввести вас в заблуждение
относительно всех этих... гм... эпизодов. Я только не понимаю, зачем вам
все это нужно было раскапывать.
Антон облегченно вздохнул и улыбнулся. Ну вот, слова не мальчика, но мужа.
Эти слова Вязников должен был произнести по сценарию еще полчаса назад. А
он, Ромашин, должен был тогда же и ответить примерно так:
- Вокруг вас происходят странные природные явления, которыми вы каким-то
образом управляете. Природные явления в компетенцию уголовного розыска
действительно не входят. Привлечь вас к ответственности мы не можем, но
сильно попортить жизнь способны.
На что Вязников, нахмурив брови и сосредоточенно подумав, должен был
ответить:
- Я вас понял. И чего же вы от меня хотите?
Тогда Антон и выложил бы Даниилу Сергеевичу, чего именно они с Ильей хотят
от человека, способного по собственной воле метать молнии, валить деревья
и сжигать тела своих врагов. Не так уж много они, в сущности, хотели, а
взамен обеспечили бы Вязникову защиту, которая, по их мнению, ему очень бы
не мешала.
Антон улыбнулся и произнес первую заготовленную фразу, внимательно следя
за реакцией Вязникова. Тот сосредоточенно подумал и сказал мрачно:
- Я вас понял. Знаете, Антон Владиславович, я думал, что вы другой. В
гости вот позвали, и все так мирно и хорошо. А оказывается...
- Что - оказывается? - нахмурился Антон. - Мы с Ильей такие же люди, как
все. Одни становятся учеными и делают открытия, другие воруют и не всегда
попадаются, третьи работают в угрозыске... Но каждый хочет жить. И жить
хорошо.
Вязников поднял взгляд к потолку и открыл было рот для вразумительного
ответа, но опять помешала Света: распахнув ногой дверь, она вошла с
подносом, на котором стояли чашки с кофе и блюдо с тостами.
- Может, к кофе немного коньяка? - спросила она.
- Нет, - чуть резче, чем, возможно, сам того хотел, сказал Антон и, поняв,
что зря срывает злость на жене, добавил мягко: - Спасибо, Светик, мы тут
сами.
Когда Света вышла, тихо прикрыв дверь, разговор возобновился не сразу -
будто ветер пролетел по комнате, разметав мысли по углам, и их пришлось
собирать, сосредоточенно глядя в глаза друг другу.
Вязников взял в руки чашку, пригубил, поморщился - горячо.
- Боюсь, - сказал он, - что телевидение сыграло с вами злую шутку.
- Телевидение? - поднял брови Антон.
- Оно, оно, - повторил Вязников. - Сериалы, где герои мечут молнии из
глаз, вызывают и изгоняют духов и все в таком роде. Неужели вы верите в
эти глупости?
- Глупости? - вступил в разговор Илья. - А смерть Митрохина? Случай в
цирке? Молния у магазина? Дерево на проспекте? Утюг на даче?
- Господи, - вздохнул Вязников, - если бы я мог этим управлять! Вы что,
хотите, чтобы я поставил свой дар вам двоим на службу? Я правильно вас
понял?
- Примерно так, - кивнул Антон.
Он хотел было добавить несколько слов о том, чем рискует господин
Вязников, если не согласится на косвенное предложение о сотрудничестве, но
Илья перебил друга:
- Абсолютно не так! Абсолютно!
Антон посмотрел на Илью с недоумением и прочитал во взгляде эксперта
страх, которого быть не должно было, ведь обо всем они договорились
заранее. Неужели Илья испугался? Чего?
- Вы бы уж сговорились, что ли... - протянул Вязников. - Спасибо, кофе
очень вкусный, и тосты ваша супруга делает замечательно. Но мне пора.
Он приподнялся, и Антон оказался рядом, подал руку, за которую Вязников
уцепился, как за брошенный с обрыва канат.
- То, что я позвал вас в гости, начальству не известно, - сказал Антон, -
потому что не принято приглашать к себе свидетелей и, тем более,
подозреваемых. Мы предлагаем вам сотрудничество, и если вы откажетесь, то
сломаете прежде всего свою научную карьеру. Можно, например, произвести у
вас в квартире обыск, как у важного свидетеля, скрывающего улики по делу.
Наверняка там будет обнаружено много интересного.
- Вы так думаете? - пробормотал Вязников, но угроза Антона, похоже,
произвела на него впечатление. Продолжать разговор стоя было не очень
удобно, и он присел на кончик стола. Похоже, в этой позе Вязников
чувствовал себя гораздо более непринужденно - будто на семинаре в
лаборатории.
- Хорошо, - сказал он. - Давайте говорить серьезно. Да вы садитесь, не
нужно меня с двух сторон... Молнии метать я и так смогу, а разговаривать
неудобно.
Он подождал, пока Антон и Илья занимали свои места, взял с подноса
недопитую чашку кофе, сделал глоток и сказал:
- Давайте я лучше с самого начала, иначе вы ничего не поймете...
* * *
У нас был замечательный преподаватель на последних курсах. Виктором
Александровичем его звали. Он умер в девяносто седьмом, нет уже ни его, ни
его школы. "Даниил, - сказал он мне, когда я сдавал ему курсовую по теории
вероятностей, - вы способны на большее. У вас живое математическое
воображение, это не такая уж редкость, в принципе, но у вас есть безумные
идеи, которых вы, похоже, сами не замечаете".
"Как это - сам не замечаю? - удивился я. - Это моя работа, я ее не
списывал".
"Не сомневаюсь, - кивнул Виктор Александрович. - Но вот вы пишете о
невозможности одновременного существования двух явлений, имеющих одну и ту
же вероятность своего появления. Вот в этом месте, видите?"
"Ну... - протянул я, - не совсем так. Не то чтобы они не могут
сосуществовать, я просто хотел сказать, что точное совпадение вероятностей
двух независимых явлений возможно лишь в математической абстракции. В
природе такого быть не может - слишком уж она разнообразна".
"Я понял, что вы хотели сказать, Даниил, - перебил меня Виктор
Александрович, - а вы никак не хотите уразуметь, что говорю я. По сути, не
хотите видеть, насколько блестящая идея пришла вам в голову".
Так это началось. Я-то написал эту фразу, потому что меня тогда поразило
странное совпадение. Вы знаете, что в Москве есть два Переведенских
переулка? И это еще бы ничего, но оказалось, что в обоих, в доме номер
четыре, располагается приемный пункт фабрики-прачечной. Неплохо, да? Я о
таком совпадении, конечно, не знал тоже, но встречался в те дни с
девушкой, ее звали... впрочем, неважно, вы еще и ее привлечете в
свидетели... Да, так я снимал комнату в доме, который торцом выходил в
Переведенский переулок - один из двух. И шмотки свои сдавал в приемный
пункт, что в доме номер четыре. Однажды мы с... в общем, с моей девушкой
договорились пойти на концерт, а встретиться я предложил у приемного
пункта, потому что... Впрочем, это тоже неважно, у нас с ней были странные
отношения, и места для встреч мы выбирали тоже странные, однажды
договорились встретиться у проходной министерства обороны, чуть оба в
комендатуру не угодили. Романтика? Нет, желание новизны, скорее всего.
Неважно. Я сказал: "Давай у прачечной" и назвал адрес. Она пришла и ждала
меня больше часа. И я тоже ждал - как вы понимаете, без толку. На другой
день мы долго выясняли отношения и обвиняли друг друга во лжи, пока не
разобрались в географии и поняли, что два Переведенских переулка могут
стоить нам дружбы и того, что тогда между нами намечалось.
Кстати, то, что намечалось, так в наметках и осталось, разошлись мы вскоре
по обоюдному согласию, а мне в голову запала идея: почему она все-таки
выбрала другой Переведенский переулок? Ведь с той же вероятностью могла
прийти в мой, как мы и договаривались - ведь она нашла переулок в атласе,
а там они оба обозначены!
Вы меня понимаете? Я вижу - нет. Смотрите. У нее был выбор из двух
возможностей. Казалось бы, вероятности равны, ткни пальцем в любую из двух
строк списка... На деле же все не так. Один переулок записан выше второго,
значит, вероятности уже отличаются - чуть-чуть, но все же... В названии
одного едва заметно стерлась последняя буква - это тоже влияет на выбор.
Может, в другое время я бы об этом не подумал, но тогда... В юности часто
обобщаешь - какая-то мелочь вызывает злость на всю Вселенную. Или
глобальное счастье. Из такого незначительного даже в обыденной жизни
факта, как неравнозначный выбор из двух вроде бы равновероятных событий, я
сделал обобщение, на которое сейчас, скорее всего, не решился бы. Может,
это было бы и к лучшему, кто знает!
Я вот о чем подумал: не могут во Вселенной существовать события,
вероятности которых были бы абсолютно равны. Даже монете не все равно,
падать ли орлом или решкой - на самом деле всегда одна сторона чуть
тяжелее другой, хоть на миллиграмм, но тяжелее. И в большой серии опытов
это скажется. Или два электрона в двух атомах водорода. Математически
вероятности их существования в невозбужденном состоянии равны с точностью
до любого знака после запятой. На деле же они не равны никогда, потому что
всегда чуть разнятся физические условия среды. Хоть на миллионную долю,
хоть на миллиардную. Пусть отличие будет в сто пятидесятом знаке после
запятой - никто никогда в физическом эксперименте эту разницу не
обнаружит, но она существует, природа о ней знает, и следовательно - нет
одинаковых вероятностей.
Я вижу, вам скучно. Вы думаете, я вожу вас за нос. Вы воображаете, что я
каким-то образом убил бедного Володю, а теперь вешаю вам лапшу на уши,
чтобы выйти сухим из этой грязной воды. Имейте терпение. Почему люди с
великим терпением смотрят триста двадцать седьмую серию тупого
мексиканского сериала, а выслушать нечто, способное изменить весь их мир,
не в состоянии, потому что скучно?
Можно еще кофе?
* * *
Виктор Александрович познакомил меня со своим приятелем, работавшим тогда
в Институте физики горения, замолвил слово, так я и оказался в этом
институте после того, как получил диплом. В девяносто седьмом Виктор
Александрович умер, и я остался один на белом свете. Помню, как вернулся
после похорон домой... Если это можно было назвать домом... Я снимал
комнату у одной старушки, соседи на меня косились: хочу, мол, дождаться ее
смерти и прибрать квартиру к рукам, по нынешним временам хорошие деньги,
центр города, старый дом, высокие потолки. Старушка, кстати, до сих пор
жива, а квартиру мне пришлось поменять в прошлом году, надоело с соседями
ругаться, не до того. И квартира мне не нужна, и жизнь такая тоже, и
вообще...
О чем я? Да, вернулся я после похорон в свою комнату и в тот вечер понял,
как доказать теорему обмена вероятностей. Рано или поздно ее назовут
теоремой Вязникова. Но это будет когда-нибудь, а пока не нужно никому об
этом знать, и вы, я уверен, поймете - почему.
Давайте я вам нарисую простенькую схему. Смотрите сюда. Вы знаете принцип
Паули? Нет, это не из математики. Думаете, если я математик, то лишь в
этой науке и разбираюсь? Это физический принцип. Он гласит, что никакие
две частицы, подчиняющиеся статистике Ферми-Дирака, не могут одновременно
находиться в одном и том же квантовом состоянии. Электроны, например.
Вроде бы совершенно неотличимые друг от друга частицы. Но на самом деле
двух абсолютно одинаковых электронов в природе нет и быть не может. Если у
них одинаковые скорости, то разные моменты вращения. Если и это
одинаковое, то разные координаты. И так далее. Что-нибудь всегда
отличается.
А я доказал теорему и утверждаю: в природе вообще не существует
независимых событий, обладающих абсолютно одинаковой вероятностью
осуществиться. Вот я нарисовал кружок. Это событие А, которое с некоторой
вероятностью может произойти в данной области Вселенной - на Земле или
Луне, на Марсе или в туманности Андромеды. А вот другой кружок - событие
В, вероятность которого абсолютно такая же, как и вероятность события А.
Абсолютно - это значит, с бесконечным числом одинаковых знаков после
запятой. Так вот, я доказал, что либо такие события в природе не
существуют вовсе, либо они идентичны - то есть являются одним и тем же
событием с точки зрения не только математики, но и физики.
Вот я соединяю эти два кружка прямой линией, видите? Это не два кружка, а
одна гантель. Не два независимых равновероятных события, а
одно-единственное, и не имеет никакого значения, что А случилось на Земле,
а В - на Проксиме Центавра. Или - поменяем их местами - событие В
произойдет на Земле, где к тому, казалось бы, нет никаких причин, а
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг