принимали - шанс столкновения был таким, что произойти оно могло не чаще
одного раза в полтора триллиона лет. Или три триллиона? Во всяком случае,
число это намного превышало возраст Вселенной, и конструкторы, естественно,
полагали, что звездолетам ничто не грозит.
Но - случилось.
Поскольку корабль в течение семи с половиной микросекунд превратился в
излучение, то исследовать можно было только характеристики этого излучения,
и ничего более. Естественно, станции слежения зафиксировали взрыв во всех
деталях, и главные результаты многофакторного анализа были готовы уже спустя
двенадцать часов после трагедии. Первое - взрыв произошел в результате
попадания метеора. Второе - в момент взрыва на "Альгамбре" было семь живых
существ. Их и должно было быть семь, если считать, что на борту находился
только экипаж. Но не существовало (и не могло существовать) доказательств
этого предположения. Теоретически можно было допустить, что отсутствовал
один из звездолетчиков, а Грапетти находился на борту и погиб. Хотя,
конечно, вероятность этого события была значительно ниже естественного
предположения, что звездолет отправился в рейс, не взяв на борт пассажира.
Но тогда - куда и как исчез Грапетти? Он стартовал с космодрома Альцины
на орбитальном челноке, и диспетчеры вели аппарат до момента его выхода на
стационарную орбиту. Затем, убедившись, что режим выведения соблюден,
диспетчеры передали челнок автоматике звездолета, которая и должна была
провести стыковку. В нужный момент маяк "Альгамбры" дал "плюс", то есть
сообщил, что полет проходит в штатном режиме. Состоялся недолгий разговор по
телеканалам порта с командиром "Альгамбры" Алексом Завадским. Разговор
фиксирован, его много раз прослушали, речь шла только о подтверждении полной
готовности систем к старту. О пассажире диспетчер порта не спросил - и это
понятно, он уже получил подтверждение маяка, процедура была стандартной и
рутинной. Тепло попрощались, Завадский отключил телеканалы и дал команду на
старт.
И вот тогда-то...
- Два обстоятельства,- завершил Экселенц свой краткий обзор,-
заставляют предполагать худшее. Первое: детонатор номер четыре не
разрушился. Второе: в момент взрыва на борту "Альгамбры" было семь человек.
Он замолчал и уставился на меня своим совиным взглядом, ожидая, видимо,
что у меня уже готовы выводы и предложения. У меня не было ни того, ни
другого. Более того, с некоторых пор у нас с Экселенцем, видимо, перестали
совпадать понятия о плохом и хорошем в нашей жизни. Худшим при сложившихся
обстоятельствах Экселенц полагал то, что Лучано Грапетти остался жив и,
по-видимому, даже не попал на борт звездолета. Да, это было странно, это
было необъяснимо, в этом была некая несообразность, смысл которой пока
ускользал, но - было ли это страшно? Экселенц, судя по всему, полностью
находился во власти идеи, которую я и во времена Абалкина считал
недоказанной и, скорее всего, недоказуемой: Грапетти, будучи на самом деле
автоматом Странников, подобным Абалкину, делает все, чтобы попасть на Землю
и... что? Воссоединиться со своим детонатором? И... что тогда?
В доме человечества опять, как два года назад, запахло серой, и разве
не ясно было, что этот запах будет появляться каждый раз, когда кто-нибудь
из оставшихся подкидышей совершит странный, трудно объяснимый или вовсе
необъяснимый поступок? Радикальным решением было при нынешней ситуации -
убить всех подкидышей, как кукушка убивает птенцов - не своих, конечно. Но,
поскольку такое решение проблемы не представлялось возможным даже
теоретически - а лишь в ответ на действия самих подкидышей, не оставлявших
для КОМКОНа-2 никаких иных возможностей, то о нем никто и не заикался.
После разговора с Татьяной Шабановой я не был убежден и в том, что
кому-либо из подкидышей было так уж необходимо "воссоединяться" со своим
детонатором. Если программа была включена в момент рождения Тринадцати, если
детонаторы были на самом деле вовсе не детонаторами, призванными взорвать
устойчивое бытие человечества, но всего лишь какими-то
мультипространственными ретрансляторами, связывающими подкидышей друг с
другом, если все обстояло именно так, то и поступки того же Грапетти нужно
оценивать совершенно иначе. В доме пахло серой, но был ли Дьявол тому
причиной? А может, неисправность канализационных сетей?
- Худшее, Экселенц? - спросил я.- Я не вижу, как Грапетти мог остаться
в живых при полном атомном распаде. А детонатор... Когда погибла Эдна Ласко,
ее детонатор разрушился лишь несколько часов спустя.
- "Альгамбра" погибла сутки назад.- буркнул Экселенц, думая, похоже, о
чем-то своем.
Я пожал плечами, и прошли почти десять долгих секунд прежде, чем
Экселенц отреагировал на мой жест.
- Максим,- сказал он с ноткой раздражения в голосе,- я знаю твое
отношение к гибели... мм... Абалкина. Если ты думаешь, что я неспособен
разбираться в настроениях своих подчиненных, как бы тщательно они их ни
скрывали, то грош мне цена как руководителю. Не будем спорить. Я... Ну,
ладно. Но попробуй дать рациональное объяснение произошедшего, не привлекая
гипотезу о том, что в одном из автоматов Странников включилась новая
программа. Я не знаю - согласен! - какая программа гнала Абалкина в Музей, а
теперь я не знаю, какая программа заставила Грапетти сделать то, что он
сделал. Отчаянные поступки приходится совершать от незнания. И, я полагаю,
лучше ошибиться, чем допустить непоправимое.
Он протянул руку и отключил изображение. Звук исчез через две секунды,
и эти долгие две секунды я слышал тяжкий вздох, который не мог принадлежать
Экселенцу.
Потрясенный, я несколько минут не был в состоянии собрать свои мысли.
Впервые я видел Экселенца не растерянным даже, не мрачным, не охваченным
инфернальным испугом перед Неизвестным, но - сомневающимся. Экселенц никогда
не сомневался, выбрав решение. Представ перед Судом справедливости после
убийства Абалкина, он отвечал на вопросы без тени сомнений.
Судьи были объективны, насколько можно быть объективным в ситуации, не
до конца поддающейся формализованной оценке. Экселенц даже сохранил свой
пост. По-моему, это был самый большой провал в юридической системе за два с
лишним столетия - один человек убил другого и не понес наказания не потому,
что был оправдан, а потому лишь, что суд увяз в определении для данного
конкретного случая понятия о необходимой самообороне. Если человек убил,
спасая свою жизнь,- это понятно. Если человек убил, спасая жизнь своего
ближнего - это понятно тоже. А если он убил, спасая человечество от
опасности, которую сам же не смог ни определить, ни доказать?
Только один человек оставался и на суде, и после него уверенным в
однозначной правильности сделанного - сам Экселенц. Собственно, я не
представляю, как бы он жил дальше, если бы эта уверенность поколебалась.
Разве что - пустил бы себе в лоб пулю из того же "Магнума".
И вот - сейчас. Я подумал, что, пытаясь разобраться в поступках
Грапетти, я спасаю не человечество от Странников, но Экселенца - от самого
себя. Экселенца - от смерти.
Это была реальная задача, и я сказал себе, что решу ее независимо от
того, существует ли в природе однозначное решение.
x x x
Арнольд Швейцер, начальник космопорта Альцины, вовсе не горел желанием
говорить со мной. Все изложено в официальных документах, которые доступны
каждому, в том числе и Каммереру. Ему интересны нюансы, детали, психология?
Неужели Каммерер полагает, что сейчас, сутки спустя после трагедии, нужно
говорить о деталях, нюансах и психологии? Пусть все уляжется - у погибших
есть родные, и не кажется ли Каммереру, что бесчеловечно сейчас задавать им,
а равно и представителям комиссии по расследованию, те вопросы, которые он
подготовил?
- Только один вопрос,- настаивал я.- На "Альгамбре" погибли семеро. Но
там было восемь человек, включая пассажира. Чем объясняется это
несоответствие?
- Ну, хорошо... - сказал Швейцер, помолчав.- Приходите в ЦУП, но я
смогу уделить вам не больше пяти минут.
После таких разговоров (а их было немало в моей жизни) я ненавидел не
только свою профессию, но и все человечество, для блага которого моя
профессия была необходима. Самое печальное заключалось в том, что в
необходимости этой профессии я не сомневался никогда - как и в необходимости
существования профессии, ей противоположной. Прогрессорство возникло бы в
истории человечества хотя бы потому, что свойство помогать ближнему, даже
если ближний полагает, что не нуждается в помощи,- это свойство присуще
людям изначально. Каждый понимает эту помощь по-своему и часто называет
вмешательством в личные дела, но суть не меняется. Ну, так если ты делаешь
нечто, то изволь признать право делать то же за своим соседом по
космическому общежитию. А если так, то, естественно, становится необходимой
профессия борца с чужим прогрессорством - крайности, как известно, сходятся.
В разные времена все это называлось по-разному, но не потому, что разной
была суть, а всего лишь в силу различия в масштабах явления. Прогрессор на
уровне семьи вмешивается в дела соседа, потому что ему кажется, что сосед
живет недостойно, и из лучших побуждений надо бы этому ему, для его же
блага, помочь - доложить, например, что жена изменяет, а дочь так просто
шлюха. Прогрессор на муниципальном уровне полагает для себя обязательным
явиться в соседний город и доказывать губернатору, насколько тот неправ,
возводя здания выше трех этажей. Прогрессор на уровне государства - о, это
особая статья, это даже поэма, не одну сотню раз слагавшаяся, и в прошлые
века не только развлекавшая, но и возмущавшая многочисленных читателей и
зрителей. Благородный разведчик, удачливый диверсант, наш человек в тылу
врага... Помню, Экселенц обязывал меня смотреть эти, на мой взгляд,
пародийные ленты, и мне это было неинтересно, но я все равно смотрел,
убеждая себя в том, что, если я принадлежу к такой древней профессии - почти
такой же древней, как проституция и журналистика,- то быть прогрессором
Земли, а равно бороться с проникновением прогрессоров извне - задача
почетная, необходимая и... Да, еще и гнусная, но разве это меняет суть дела?
Почти ничего не изменилось за тысячи лет, кроме масштабов - но именно
изменение масштабов и привело к появлению нового качества: во времена Иосифа
Сталина в тогдашнем Советском Союзе никто не сомневался в том, что
иностранные прогрессоры - реальность. Выдумывали в те времена не само
явление, а лишь масштаб. Сейчас никто, включая, по-моему, и большую часть
сотрудников КОМКОНа-2, не убежден в том, что какая бы то ни было внеземная
цивилизация реально ведет на Земле прогрессорскую деятельность. Не убежден и
я. Один лишь Экселенц высится среди нас неколебимой скалой, не ведающей
сомнений, - хотя мог ли я утверждать однозначно, что, оставшись наедине с
собой, отключив даже медицинский браслет, Экселенц не бьется лысиной о
стенку и не вопрошает себя: "верю ли?"
Но, когда начинает пахнуть серой, все мы принимаем привычную стойку и
говорим: "лучше переборщить, чем недобдеть". Ибо сколь несоизмеримы масштабы
- один человек и все человечество. Суд может позволить себе придерживаться
стандартной юридической доктрины: "лучше не наказать виновного, чем по
ошибке осудить невинного". Мы себе позволить такого не можем. Как бы я ни
ненавидел в эти минуты свою профессию, не согласиться с ее бесчеловечной
формулой я не мог. Масштаб, масштаб... Лучше не наказать виновного, и пусть
погибнет род людской?
Политика не ведает морали. Люди, обслуживающие политику, не ведают
морали, поскольку подчинены системе. Но наступает момент, когда масштаб
изменяет явление настолько, что начинаешь спрашивать: не обслуживаем ли мы
сами себя? Свою параноидальную подозрительность, взращенную нашей любовью к
роду человеческому? Лучше погибнуть одному невинному, чем пятидесяти
миллиардам столь же невинных...
Лучше погибнуть двум, чем... Или тринадцати... И когда, на каком таком
таинственном числе, наступает предел? И наступает ли? И не придет ли момент,
когда ради блага одной половины человечества нужно будет пожертвовать другой
его половиной?
Хорошо, что эти мысли посещали меня не столь уж часто. Вообще говоря,
они никуда не исчезали из моего подсознания - но я не позволял им дергаться,
они лежали себе смирно, создавали ощущение дискомфорта, как тяжелый рюкзак
за плечами, к которому привыкаешь в долгом походе.
Почему я начал думать об этом по дороге в космопорт? Не потому ли, что,
кроме серы, в доме запахло еще и паленым? Пороховой гарью от выстрела из
револьвера системы "Магнум"?
x x x
Наш разговор с Арнольдом Швейцером продолжался триста секунд, как и
было обещано журналисту Каммереру.
Вопрос: Неужели кто-то из летевших на "Альгамбре" все-таки остался в
живых? Это было бы замечательно...
Ответ: Конечно. Но, к сожалению, мы не имеем доказательства того, что
кто-то выжил. Расшифровка спектро- и темпограмм вспышки пока предварительна.
Да, эта расшифровка показывает, что в процессе взрыва были деструктурированы
семь сложных биологических объектов. Разделить энергетические пакеты пока не
удалось, и мы не знаем, кто именно погиб. Это, однако, не исключает
возможности того, что восьмая структура не прочиталась - она могла,
например, быть слабо ориентирована относительно вектора взрывного...
Вопрос: Простите, мне не очень понятны столь специфические...
Ответ: Да, извините. Иными словами... Вы же должны понимать, Каммерер,
что никто не мог выжить, когда звездолет попросту испарился, и температура
плазмы достигла трех миллионов градусов! Надеяться на то, что кто-то спасся,
к сожалению...
Вопрос: Это я понимаю. Но уверены ли вы, что в момент взрыва пассажир
Лучано Грапетти был на порту "Альгамбры"?
Ответ: Вы получили данные диспетчерской службы? Тогда ваш вопрос
излишен.
Вопрос: После того, как диспетчер порта передал челнок коллеге на
"Альгамбре", Грапетти мог изменить курс и не подчиниться командам о
стыковке. Разве это исключено? Или это было проверено тоже?
Ответ: В мегакилометровой окрестности "Альгамбры" не зафиксировано ни
одного тела массивнее нескольких граммов. Челнок не мог удалиться на большее
расстояние за минуты, которые предшествовали взрыву.
Вопрос: Даже если Грапетти, оторвавшись от диспетчера порта, перешел на
аварийную систему разгона?
Ответ: Вы думаете, что, если бы Грапетти (кстати, он что, был идиотом?)
действительно сделал нечто подобное, капитан Завадский не доложил бы о
чрезвычайном происшествии диспетчеру порта?
Вопрос: Не мог ли, скажем, Грапетти причалить к "Альгамбре", а потом
покинуть ее - буквально перед взрывом, так что капитан просто не успел...
Ответ: Вы сами-то верите в этот... мм... Каммерер, у вас еще двадцать
секунд. Избегайте, пожалуйста, домыслов. Пятнадцать секунд.
Вопрос: Согласен, это домысел... Грапетти знал, что будет взрыв,
покинул корабль за полминуты до начала нуль-перехода и сразу же включил
нуль-установку челнока. Это опасно, да, но это была единствен...
Я не успел закончить слово - Швейцер повернулся ко мне спиной и
мгновенно забыл о моем существовании.
Собственно говоря, последняя моя фраза была чистейшей воды
импровизацией - интуитивная догадка, не более того. Да, ничто в моей догадке
не противоречило ни законам природы, ни конструктивным особенностям
орбитальных челноков. Кроме одной мелочи: откуда Грапетти мог узнать о
грозившем "Альгамбре" столкновении? И почему его потрясающая интуиция
проявила себя лишь в последние секунды перед катастрофой?
Не говорю уж о том, что чисто по-человечески было нужно, почуяв
опасность шестым или двадцатым органом чувств, сначала поднять общую
тревогу, а уж потом броситься спасать свою шкуру. Да, чисто по-человечески.
Если чисто человеческие категории могут быть приложены к деятельности
автомата Странников.
x x x
После выводов по необходимости следуют практические действия.
Практических действий я совершить не мог. Я не мог даже убедить Швейцера в
том, чтобы комиссия со всей серьезностью проанализировала идею, которую я
вскользь упомянул в разговоре - вероятность подобного поведения Грапетти
была, с точки зрения любого здравомыслящего человека, асимптотически близка
к нулю. Мог ли я сказать Швейцеру, что, вообще говоря, Грапетти никогда
человеком в полном слысле слова не был?
Оставалось поступать в рамках открытых для меня возможностей. Первая,
естественно,- информировать Экселенца, что совершенно не решало проблемы,
поскольку ничего путного подсказать мне в сложившейся ситуации Экселенц не
мог. Вторая возможность - попытаться еще раз поговорить с Татьяной. Я был
убежден, что, если Грапетти жив, он непременно даст о себе знать любимой
жене.
Идея Экселенца (поддержанная, впрочем, почти всеми членами Директората
КОМКОНа-2) о том, что подкидыш, восприняв программу, теряет свободу воли,
представлялась мне по меньшей мере спорной. Лев Абалкин поступал вовсе не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг