Подольский любил Наталью Раскину, а она любила его? Но став Орлан во
Второй Вселенной, она любила Антарма, а он полюбил ее навсегда. Ариман
любил Даэну, как Аркадий в другом мире любил свою жену Алену, и был любим
ею. Это было все равно, что любить свои руки, потому что они красивые и
сильные, и свои ноги - за их упругость и быстроту. Миньян испытывал
нежность к себе и ради себя готов был отдать жизнь, он не находил в том
противоречия, потому что отдать жизнь сейчас означало - сохранить ее.
Глава четырнадцатая
Когда одна из пустых оболочек неожиданно обрела содержание,
Вдохновенная-Любовь-Управляющая-Вселенной не обратила на это никакого
внимания. Время от времени такие случаи происходили - пустых оболочек в
мире было предостаточно, и хотя бы в силу закона флуктуаций они время от
времени заполнялись содержанием, обычно не имевшим смысла. Умирали такие
идеи быстро - обычно с той же частотой, что рождались, - и потому в
Третьей Вселенной сохранялось приблизительно одинаковое количество никому
не нужных, не вступавших в дискуссии и никак не проявлявших себя идей,
пустых по смыслу ровно настолько, насколько до своего рождения они были
пустыми по содержанию.
Невнимательность Вдохновенной-Любви-Управляющей-Вселенной была понятна, но
непростительна. Создатель не преминул указать на это сразу же, как только
новая идея проявила себя, причем достаточно экстравагантным образом. Имени
у нее еще не было (случайные идеи часто умирали, так и не получив имени),
ничего о собственной сути она не знала, поскольку никем не была осознана,
но инстинкт сохранения сути заставил новорожденную выйти за пределы
духовного пространства, где она и обнаружила островок материального мира и
на нем - живое, думающее и страдающее существо.
Подобно человеческому детенышу, вылезшему в отсутствие родителей из
кроватки и обнаружившему, что мир не ограничивается деревянными прутьями и
мягким одеялом, новая идея с восторгом восприняла твердь - не физическую
ее суть, конечно, но идею, доступную для понимания. Горы показались
безумными и нелепыми, река - воплощением идеи прогресса, а живое существо,
состоявшее из десяти материальных тел, каждое из которых было разумным
почти в той же степени, как их общность, - существо это представилось
аналогом Создателя со множеством других, не определимых пока функций.
Миньян расположился на берегу реки и предавался воспоминаниям, а потому
новой идее не составило труда разобраться в его прошлом, а разобравшись,
назвать себя дотоле не существовавшем именем - Спаситель.
И лишь тогда новая идея стала доступна восприятию.
Вдохновенная-Любовь-Управляющая-Вселенной прекратила на полумысли
дискуссию, в которой побеждала, Создатель, понимавший, что проигрывает,
возликовал, но острее всех отреагировал на появление новой идеи Миньян,
которому Спаситель предстал несущимся по небу болидом.
- Падает звезда, - подумала Даэна и прижалась к Ариману, и ощущение
воспоминания вспыхнуло в нем, будто солнечный блик метнулся в зрачок с
лезвия широкого ножа, взрезавшего сознание острой болью.
Они только что поженились с Аленой и бродили по улицам только пешком и
только взявшись за руки, и как-то прибрели к парапету на Воробьевых горах.
Остановившись у барьера, они смотрели на вечернюю Москву. Голографическое
изображение Кремля и Казанского собора висело в вышине и едва заметно
мерцало, они застыли в восхищении, и в это время яркая вспышка на востоке
расколола небо, и перед их глазами - как им показалось, сквозь Кремль и
собор - пронесся болид, оставляя за собой искры, от которых
голографический символ Москвы едва не загорелся.
- Загадай желание! - воскликнул Аркадий со смутным предчувствием того
невероятного, что ему предстояло, причем в тот момент его посетило
странное ощущение, что главное событие, возвещаемое болидом, ожидало его
вовсе не в этой земной жизни, и желание, пришедшее ему на ум, он сразу же
постарался забыть, и лишь теперь вспомнил - это было странное желание
существа по имени Миньян спасти наконец три мира, в том числе и свой, с
Воробьевыми горами и болидом, неизвестно откуда взявшимся и неизвестно
куда сгинувшим.
- Что ты сказал? - воскликнула Алена, пораженная не меньше Аркадия.
Желания она загадать не успела, но само явление болида показалось ей
знаком.
- Это пролетело наше счастье, - сказала она и прижалась к мужу, ей
нравилось в те дни прикасаться к его спине своей грудью, ее это
прикосновение возбуждало, а Аркадий ничего не чувствовал, он всегда был
толстокожим.
"Это был Спаситель, - подумал Миньян. - И тогда, и сейчас. И еще много раз
в моих десяти жизнях. Почему я понимаю это лишь теперь?"
"Потому что пришло время", - подсказал Спаситель.
"Ты уже приходил на Землю?" - поразился Миньян.
"Приходил? Я не могу прийти. На Землю? Это материальный мир. И что
означает "уже"? Если только то, что событие произошло, то это неверно.
Если то, что оно имело место в прошлом, - да, это так".
"Событие, имевшее место в прошлом, еще не произошло?" - спросил Миньян.
"Конечно", - подумал Спаситель и покинул мысли Миньяна, оставив его на
берегу реки размышлять о том, что не случилось.
Вдохновенная-Любовь-Управляющая-Вселенной, как и Создатель, как и другие
идеи, не была готова к дискуссии со Спасителем и восприняла новую идею так
же, как воспринимала все, что рождалось из пустых оболочек. Это было
простое нежелание вникнуть в суть, распространенное в мире идей не в
меньшей степени, чем в материальном мире человеческих отношений. Для
понимания содержания обычно достаточно имени. Для понимания сути бывает
недостаточно долгой дискуссии, поскольку ведь и сама глубина идеи зависит
от качества обсуждения, и меняется она по мере движения дискуссии от
начала к неизбежному концу.
Спаситель явился не то чтобы незваным и нежданным, но - не вовремя.
Спасителя не ждали и сначала не поняли.
Глава пятнадцатая
Прошлое создает память. И понимать этот простой текст можно по-разному и
одинаково правильно. Что первично? То, что миновало, то, что больше не
повторится, как не повторяется рассвет, самое, казалось бы, привычное
явление материального мира? Прошлое уходит, оставляя след, зарубку,
память. Или все наоборот? Настоящее остается в памяти, а память, не
желающая погибать, создает из себя прошлое таким, каким никогда не было
реальное настоящее?
Верны оба заключения. И потому дуализм памяти-прошлого создает предпосылки
как для гибели мироздания, так и для его спасения. Будущее становится
настоящим, настоящее уходит в прошлое, и когда прошлое обнимет Вселенную,
мир погибнет, поскольку существовать может лишь в настоящем. Но прошлое
рождает память, и когда прошлое обнимет Вселенную, энергия памяти
достигнет максимума. Эта энергия материальна и духовна одновременно, и
именно в силу своего дуализма память и только она объединяет Вселенные.
Парадокс заключается в том, что энергия памяти рождает прошлое и
становится прошлым - материальным, живым, существующим, таким, каким оно
было в памяти. Но когда энергия памяти достигает максимума, она уничтожает
рожденное ею прошлое, а следовательно - настоящее, не говоря уж о будущем.
Духовная Вселенная обратится в не имеющую размерности точку, и два других
связанных с ней мира прекратят свое существование, а те существа, для
которых жизнью является истинное настоящее, не успеют ничего ни осознать,
ни почувствовать, не говоря уж о том, чтобы объяснить.
Так утверждал Спаситель, и Миньян, собрав воедино не только десять
мысленных потоков, но и все всплески интуитивного подсознательного,
согласился с этим далеко не очевидным утверждением.
Глава шестнадцатая
Вдохновенная-Любовь-Управляющая-Вселенной была несчастна. Она знала себя -
в ней не было ничего, способного вызвать ощущение недовольства и тем более
несчастья. Конечно, в мире жили идеи несчастий любого рода, это были изгои
идей, в диспутах они обычно либо не участвовали, оставаясь наедине с
собственным неумением общаться, либо проигрывали любые споры, поскольку ни
одно из несчастий не умело подать себя так, чтобы стать привлекательным.
Тем не менее Вдохновенная-Любовь-Управляющая-Вселенной была несчастна и не
желала ни с кем не только спорить об этом своем состоянии, но даже
сообщать о нем. Она была несчастна и теперь уже знала причину - любить
Миньян она не могла. Она хотела любить, это было ее призванием и сутью,
она любила все идеи Вселенной, но Миньян был материальным созданием, а она
не умела любить так, как это было нужно Ариману с Даэной или Генриху
Подольскому с Натальей Раскиной.
Миньян ничего не знал о том, что происходило с
Вдохновенной-Любовью-Управляющей-Вселенной. Он жил своей жизнью - расширил
границы тверди, чтобы закаты и восходы солнца выглядели более
привлекательно и разнообразно: каждый вечер и каждое утро он поворачивал
твердь относительно им же самим выбранной траектории светила, и
получалось, что оранжевый диск опускался то за крутой горой, то в широком,
покрытом травой поле, то нырял в черную на закате воду заливчика, а еще
Миньян создал колодец - деревянный на вид сруб, поднятый из наследственной
памяти Абрама, - и когда у него возникало такое желание, он аккуратно
опускал солнце в колодец, где оно, как ему казалось, вздыхало и гасло,
чтобы утром - а утро наступало тогда, когда Миньяну надоедал ночной мрак,
- появиться из того же колодезного сруба, будто и не было никакого
вращения тверди. Впрочем, когда Миньян того желал, твердь действительно
переставала вращаться.
В отличие от Вдохновенной-Любви-Управляющей-Вселенной, Миньян в кои-то
веки был счастлив. Он находился в полной гармонии с собой на всех
бесконечных уровнях его наследственной памяти. Он был самодостаточен и
упивался этим ощущением. Чухновский, потерявший себя-прежнего, мог бы
сказать, что он наконец соединился с Творцом в его Божественном свете и
познал всю доброту десяти сфирот, одной из которых оказался сам. А
безбожник Генрих Подольский мог бы возразить на это, что все куда проще: в
развитии организма достигнут идеальный конечный результат. Обо всем этом,
впрочем, Миньян не рассуждал - он играл с созданным им миром, не ощущая
себя в нем Богом, хотя, возможно, и был им.
Счастье Миньяна прервалось, когда взошедшее утром солнце заговорило с ним
мыслью Спасителя.
"Твое присутствие разрушает мир", - сказал Спаситель.
"Нет, - возразил Миньян. - Если бы я не пришел в мир, не родились бы
Создатель и Вдохновенная-Любовь-Управляющая-Вселенной, и ты, называющий
себя Спасителем, тоже не появился бы".
"Это так, - согласился Спаситель. - Ты выполнил свое предназначение во
Вселенной. Теперь ты должен исчезнуть".
"Нет, - возразил Миньян. - Материя не может исчезнуть. Материя может стать
духовной сутью, идеей, полностью слиться с идеями твоего мира. Это не
означает - исчезнуть".
"Это так, - согласился Спаситель. - Материя может исчезнуть из Третьей
Вселенной, вернувшись во Вторую или Первую".
"Нет, - возразил Миньян. - Я не могу вернуться во Второй мир, из которого
был изгнан Учеными. И в Первый мир я не могу вернуться, потому что там я
умер, а мертвые не возвращаются".
"Это так, - согласился Спаситель. - Не возвращаются мертвые, но ты стал
иным. Разве ты - это составляющие тебя части, носящие свои имена? Ты иной.
И разве ты выполнил свое предназначение в Первом мире? Я - Спаситель
Третьей Вселенной. Меня не было бы, если бы в этот мир не явился ты -
Спаситель Первого мира".
"Нет, - возразил Миньян. - Я не могу быть Спасителем Первого мира, потому
что никогда не вернусь обратно. Путь закончен".
"Это так, - согласился Спаситель. - Закончен путь духовного возвышения. И
теперь должен начаться обратный путь - возвращение к истокам. Только так
будут спасены миры, составляющие Тривселенную".
"Нет, - возразил Миньян. - Между Третьим миром и Первым есть еще Второй.
Спаситель должен появиться и там, но Ученые изгнали меня, лишив памяти".
"Это так, - согласился Спаситель. - Но память ты обрел заново, и если бы
не бой с Учеными, не смог бы этого сделать. Если бы не Ученые, ты не
оказался бы здесь и не стал тем, кто ты есть. Во Второй Вселенной есть
Спаситель, не знающий о своем предназначении, но делающий все для его
выполнения. Ты еще не понял, о ком идет речь?"
"Ученые?" - поразился Миньян.
"Ты и раньше знал это", - укорил Спаситель.
"Они утверждали, что я несу гибель их миру, а ты утверждаешь, что я могу
его спасти!"
"Верно и то, и другое. Не наполнив себя идеями Третьего мира, ты был
опасен для Второго и бесполезен для Первого. Сейчас только ты можешь
спасти Тривселенную - ты, способный жить в трех мирах".
"Разве живя в мире идей, я стал их частью? - с горечью сросил Миньян. -
Разве я живу вашей жизнью и помню вашей памятью? Я создал себе твердь и
солнце, и воздух, свой материальный мир в вашем духовном. Разве не ты
утверждаешь, что своим присутствием я разрушаю твой мир?"
"Это так, - согласился Спаситель. - До рождения
Вдохновенной-Любви-Управляющей-Вселенной, до рождения Создателя, до моего
появления ты был лишним в этом мире. Сейчас ты его часть. Войди, возьми и
иди. Войдя, ты поймешь. Взяв, обретешь себя. Уйдя, спасешь - не только
себя, но и наш мир, и мир Ученых, и свой мир, мир Земли".
"Войти?" - переспросил Миньян.
"Да!" - сказал Спаситель мыслью, изображенной на золотом диске давно
взошедшего солнца. Светило неподвижно висело над горной цепью, полдень не
наступал, а вечер не приблизился ни на один квант времени.
Красота созданного Миньяном мирка была совершенна, насколько мог быть
совершенным материальный идеал, не наполненный светом духовности. Ормузд в
душе Миньяна противился уничтожению светлого мира, Ариман в душе Миньяна
желал тьмы, Абрам Подольский и Пинхас Чухновский в душе Миньяна стремились
возвыситься наконец до божественного света и насытить общую память идеями
Третьего мира. Даэна в душе Миньяна любила, и Натали в душе Миньяна любила
тоже, Антарм и Генрих Подольский в душе Миньяна желали знать истину, а
Виктор с Владом в душе Миньяна стремились этой истиной овладеть.
Миньян потянулся к солнцу и стер с его горевшего лика мысль Спасителя,
начертав свою.
Миньян протянул руки свои к горам и сохранил о них память, и память о
реке, текущей молоком и медом, он сохранил тоже, а еще память о небе и
облаках, звездах и терпком утреннем воздухе, наполненном запахами
покинутой Земли.
Свет Ормузда растворился во мраке души Аримана, впитавшем в себя любовь
Даэны и Натали, стремление к божественному воплощению Абрама и Пинхаса, и
жажду познания Антарма и Генриха он впитал тоже вместе с деятельной
активностью Влада и Виктора. Вдохновенная-Любовь-Управляющая-Вселенной
приникла сутью своей к этому существу, и Спаситель вошел в него, и
Создатель в нем растворился, утратив личность, но обретя наконец истинную
способность создавать несозданное.
"Я знаю свое имя, - подумал Миньян. - Мое имя - Мессия".
Мрак вернулся, но это был другой мрак, не тот, что принял десять душ,
вырвавшихся из-под купола Ученых. И безмолвие стало иным, а отсутствие не
было отрицанием материи в духовном мире, но отсутствием чужести,
разъединявшей три Вселенные.
Мрак. Безмолвие. Отсутствие.
Глава семнадцатая
Поле было сожжено и казалось, что никакая жизнь здесь больше возникнуть не
может. И еще испарения. Впечатление было таким, будто поле потеряло душу,
и она светлым облачком, напоминавшим формой скособоченный и лишенный опоры
дом, висела над черной, покрытой хрупкой корочкой, землей, наблюдая за
всем, что происходило там, где совсем недавно души не отлетали ввысь, а
напротив, нарождались и вступали в мир.
Миньян постоял, дожидаясь, пока все его части осознают не только общую для
них личность, но и самих себя. Последним, кто вернулся и понял, что живет,
был Ариман, сразу потянувшийся к своей Даэне. Миньян ощутил удовольствие,
близкое к экстазу, от одного только прикосновения рук, пальцев, а потом и
губ, это были сугубо материальные ощущения, странным образом оказавшиеся
более духовно насыщенными, чем удалившиеся в бесконечность прикосновения
идей, оставленные в Третьей Вселенной.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг