умер раньше, чем успел мне что-либо рассказать. Однако. Оставалось только
включить говорильник.
- Это документы миссионера, несущего свет в самые темные закоулки
современности. И я действительно нес этот свет. Мои родители...
- Может, хватит? Я уже сказала, что нам известно, - она подчеркнула это
слово, - что ты пользуешься документами Артура. Они мастерски сделаны и
даже занесены во все компьютеры. И нас интересует, где их хозяин. Советую
отвечать честно.
Что ж. Честность - лучшая политика. И я ответил.
- В Африке. Точнее - в Африканской земле. К сожалению, едва ли я сам
отыщу его могилу, но могу заверить, ничего ценного при нем не было. И,
кстати, убил его не я. Более того, я пытался его вытащить из
принеприятнейшего положения.
- Можешь не оправдываться. Я уже не питаю к нему никаких чувств. Однако
нам важно знать, что он тебе успел рассказать.
- Тебе честно сказать?
Она кивнула.
- Ничего.
Несколько секунд она зло смотрела мне прямо в глаза.
- Тогда откуда ты знаешь про Синанджу?
- Тебе честно сказать? - ответ повторялся, но опять был к месту. - Я
ничего не знаю о Синанджу.
Кроме того, что почерпал когда-то из "Дестроера"
При слове "дестроер" она скривилась, но продолжала вопросительно
смотреть на меня своими восхитительными серыми глазами.
Весь идиотизм положения только начал укладываться в моей голове.
Значит, я воспользовался документами настоящего беглеца из Синанджу, а
потом загрузил этого бедолагу Тома, что сам являюсь таковым. Еще нагнал,
что сделал пластические операции и изменил узоры ладоней. Надо же так
влипнуть!
- В это трудно поверить, - ответила она, когда моя пауза затянулась. -
Этот Том рассказал все точно.
- Мне самому трудно поверить. Но я чувствую себя, как герой детской
сказки, который нашел древнюю книгу и вычитал из нее заклинания, делавшее
любую изреченную им ложь правдой.
- Волки - войте на луну,
Раки - ползайте по дну,
В полночь каркнет воронье,
Станет правдой все вранье. Так?
- Не совсем. Там было все на английском.
Я улыбнулся.
- Не надоело валять дурака?
- Нет. Особенно, что этот дурак сейчас - не я, - зачем-то у меня вдруг
прорезался эстонский акцент.
- Однако нас все же интересует, кто ты?
И на кого работаешь?
Вот! Это главное. Конечно, найдя, что мне удалось бежать, они должны
были решить, что я - хоть и не из их компании, но все же - не фраер. Это
хорошо. Сейчас мне предстояло тягаться с целой системой, о структуре
которой я не имел ни малейшего представления. Ведь я даже не читал
'Дестроера'... (Что правда, то правда!) Однако и они не знали, кто я.
Поэтому не стоило разубеждать их в моих мифических связях с очень прочной
спиной.
- Знаешь, что я и усвоил за свою жизнь, и, в частности, за время
общения с вами, так это то, что излишняя разговорчивость не способствует
увеличению длительности жизни. Если бы я был Артуром, или хотя бы знал,
кто он, разве я стал бы говорить это Тому? То-то. Неужели ты думаешь, что
я что-то расскажу о настоящих делах?
- Я думаю, тебе придется. У нас длинные руки.
Усиливая сказанное, она наступила мне на ногу.
- И ноги, - ответил я и, убирая ногу, добавил. - У нас тоже.
- У кого?
- Тебе скажи. И ты захочешь.
- Что ж, тогда скажу я. Нам известно, что тебе удалось остаться живым,
выпрыгнув с третьего этажа, неизвестно как перебраться через забор и
загипнотизировать каких-то олухов из латинского квартала. Кроме того, твои
веревки были явно перегрызены крысиными зубами.
- И это все я? Не могу поверить!
- Кто же ты?
- Я тот, кто идет своим путем, ниоткуда в никуда. Тот, кто ищет и
находит, кто помогает, и получает помощь, - я пытался говорить как можно
запутаннее.
- Ты всегда говоришь так изысканно?
- Нет, только когда гружу хорошеньких, - я замялся, не зная как
сказать: девушек или женщин, и, наконец, нашелся - представительниц
прекрасного пола.
- Рассматривать это как комплимент?
- Почему бы и нет? В отличие от тебя, я люблю говорить комплименты.
Настоящие комплименты. Вспомни Окуджаву "Давайте говорить друг другу
комплименты Ведь это все любви счастливые моменты"
Меня явно понесло на романтику. И, надо сказать, глядя на мою
собеседницу, было от чего.
- Ты что, совсем охренел, - донеслось из глубин сознания. - Мало
проблем?
- Да нет. Я же пока так, - начал оправдываться я.
- Не оправдывайся. И если не хочешь лишних проблем, закругляй разговор.
- Да ты сам охренел. Забыл, кто хозяин.
Это был самый веский аргумент, и сущность, читавшая мне нотации,
удалилась восвояси.
Девушка помахала перед глазами рукой.
Видимо я ушел в себя до остекленения глаз. Я часто с головой уходил в
себя и раньше, так что это было скорее естественно, чем странно.
Однако внутренний голос был все же прав.
- Ну что, - сказал я ей, - Не смею вас больше задерживать.
Она была явно шокирована столь резкой сменой тона.
- Ты всегда такой резкий? - спросила она меня.
- Да, - я опять перешел на английский, - Однако приятно было
познакомиться.
Я сделал знак официанту.
- Кстати говоря, мы еще не познакомились, - медленно произнесла она
тоже на английском, и протянула мне руку. - Мэри.
- Джефри, - ответил я, пожимая ей руку, - Я обычно называюсь вторым
именем.
- Я знаю. Ну, ладно. Пока.
Мэри медленно пошла прочь. И пока она не скрылась за дверью, я не мог
оторвать от нее глаз.
***
Вернувшись домой, я еще долго обдумывал этот разговор. Синанджуисты
явно шли на мировую. Нет, конечно, они бы без малейших колебаний убили бы
меня, считай они меня одиночкой. Это, во всяком случае, лишило бы их на
мой счет головной боли. Никаких дел Артура я не знал. И, вероятно, здесь
они мне поверили. А лишний носитель информации об их организации был для
них действительно лишним. Однако, с одной стороны, мне удалось немного
запудрить им мозги, а с другой - реально я знал об них слишком мало.
И это не говоря уже о моих, так сказать, потусторонних связях, о
которых у них также имелось хотя и смутное (и это хорошо, что смутное), но
представление. Поэтому самым разумным решением для них было оставить меня
в покое. Что они, вероятно, в конце концов, и сделают.
Кореец
Следующие дни прошли спокойно. Мэри я больше не видел. Но зато сильно
ошарашил Курта, дружелюбно помахав ему на улице рукой. Видимо он думал,
что, заметив его, я должен был в панике убежать. Но все получилось с
точностью до наоборот. Это было три-ноль, нет три-один в мою пользу.
Но однажды в дверях моего магазина появился кореец. Слов нет, я был
удивлен, но опять сумел не показать виду. Тем более, что благодаря новым
способностям я чувствовал агрессию и мог предугадать любой удар. В данном
случае агрессии не ощущалось.
Мы долго с ним говорили. Но разговор этот больше напоминал диалог
дипломатов, каждый из которых хочет ничего, не сказав сам, услышать все от
своего vis-а-vis. Но в данном случае, по крайней мере, мне так казалось,
мы представляли если не дружественные, то и не враждебные государства. Во
всяком случае, он извинился за причиненные неприятности и опять предложил
сотрудничество. Я продолжил играть роль представителя еще одной
неизвестной мафии, и вежливо отказался.
- Почему бы нам не стать друзьями? - спросил он, подымаясь, и
протягивая мне руку.
- Я думаю, что лучше нам просто не быть врагами, - ответил я тоже
подымаясь.
Как я уже говорил, благодаря новым возможностям я стал чувствовать
направленную против меня агрессию. В данном случае агрессия была скорее
шуточной, но я никак не хотел ударить в грязь лицом. И пожимая ему руку, я
сильно ускорил течение внутреннего времени, внимательно следя за потоками
внутренней энергии оппонента.
Тот, будучи отпетым мастером Синанджу, попытался провести бросок через
бедро. Однако, угадав его движение, я провел контрприем, в результате на
земле чуть было не оказался он. Но я недооценил способности настоящего
мастера. Каким-то непостижимым образом он вывернулся и едва не оказался
позади меня... В общем, мне удалось уйти от него, и перекатившись через
стол, занять оборону. Все это происходило несколько секунд, и, как я уже
говорил, я не чувствовал от корейца настоящей агрессии.
- Может, хватит? - крикнул я, очутившись за столом.
- Хватит. Извини, за эту проверку. У тебя странный стиль.
Я был польщен. Оказывается, у меня был какой-то стиль. Но грузить его в
вопросах единоборств мне показалось не самой блестящей идеей. И поэтому я
просто сказал:
- До свидания. Приятно было познакомиться. Надеюсь больше вас никогда
не видеть.
- Один совет на прощание, - ответил он мне, - Тебя искали не только мы.
Так что будь готов к визиту гостей.
- Всегда готов, - автоматически ответил я.
И он растворился в дверях.
Сны
Описывая события последних дней, я не уделил внимания одному важному
вопросу. А именно снам. А сны, скажу я вам, были замечательные. В них я
совершал увлекательные путешествия, как по различным планам, так и по
времени. За эти дни, а точнее ночи, я основательно изучил, а кое-где и
перестроил свое сознание.
Но, к сожалению, здесь я вынужден ограничиться не самым подробным
описанием. И это не случайно.
Во-первых, хотя в отличие от обычных снов в них не было характерной
сумбурности, эта сумбурность присутствовала, и продолжает присутствовать в
воспоминаниях об этих сновидениях. Кстати, я не случайно здесь применил
слово сновидение, ибо этим термином вслед за Кастанедой я хотел бы
воспользоваться для обозначения этого состояния, имеющего столь же мало
общего с обычными снами, сколь эти самые сны с действительностью.
Вторая причина состоит в том, что то, с чем пришлось мне столкнуться,
не поддается описанию простыми словами, имеющими основу из обыденного
восприятия. Нет, я, конечно, не утверждаю, что это невозможно описать
словами. Ибо словами, в принципе, можно описать все. В этом и состоит
основа абстрактного мышления, отличающего мышление человека от мышления
животного. Однако для такого детального описания потребуется сначала
конструирования нового языка, словам которого придется в виде всяческих
аллегорий находить соответствия в обыденном языке. И основную проблему
составит как раз то, что в обыденной жизни мы не сталкиваемся ни с чем
подобным. Здесь уместно вспомнить рассказ Герберта Уэллса 'Страна слепых'.
Герой этого рассказа, действие которого тоже, кстати, происходило в
Колумбии, не только не смог объяснить слепым от рождения жителям деревни,
что такое зрение. Он даже не смог реально воспользоваться своим
преимуществом, и, в конце концов, вынужден был бежать из страны, в которой
сначала хотел стать королем. Подозреваю, насколько нудным должно было быть
для читателя уже чтение только этого абзаца. Увеличьте эту нудность
стократно, и вы получите то, с чем пришлось бы столкнуться, задайся я
целью составления такого языка.
Ну а без этого, что я могу сказать?
Пользуясь техникой перемещения по планам, осознанной мною сразу и на
уровне простейших рефлексов, я совершал увлекательные путешествия, как в
глубины своего сознания, так и по различным чужим планам, имеющими разные
строения и живущими по разным законам. Мир предстал передо мной в
совершенно ином фокусе, нежели раньше.
Частично, аналогии моим переживаниям можно найти, например, у Карлоса
Кастанеды, Колина Уилсона и Говарда Лавкравта.
Много раз во время своих ночных путешествий я ловил себя на мысли, что
многое я когда-то читал у Кастанеды. Это навело меня на мысль о, по
меньшей мере, частичном реализме его книг. Но здесь следует сделать
существенную оговорку.
Сам Кастанеда тоже столкнулся с трудностями передачи непередаваемого.
Поэтому правильно понять его может только идущий сходным путем.
Другую интересную параллель можно провести с Колином Уилсоном, с его
описанием путешествий по разуму и предположениями о живущих там паразитах.
Уилсон, кстати, тоже и, вероятно, лучше, чем я, акцентировал вопрос о
трудности описания того, чему нет соответствия в обыденной жизни, и, как
следствие, в обыденном языке. Однако, несмотря на бесспорные философские и
художественные достоинства его 'Паразитов сознания', делающие этот роман
настоящим шедевром, в них содержалось столько натяжек, да и явных
заблуждений, что едва ли можно говорить о его реалистичности. Хотя, с
другой стороны, научно-фантастическое произведение и не может на нее
претендовать.
Однако основные ассоциации возникали у меня именно с Лавкравтом. Не
берусь для сопоставления выделить его отдельные произведения. Так как суть
была не в сюжетах. Суть была в настрое. Излишне говорить, что нехоженые
сферы таили в себе такой ужас, которому, как и всему остальному, нет
описания. Повинуясь советам внутреннего голоса, иногда обретающего плоть в
верхних планах, я даже несколько ограничил свою любознательность.
Я действительно еще плохо представлял пределы своих способностей, как в
реальности, так и в путешествиях по разуму. Кроме того, я стал замечать,
что многие способности обладали свойством нерегулярности. Так, однажды
утром я не смог подняться в воздух. Потом способность к левитации
вернулась, но я вдруг перестал спокойно переходить третьим видением сквозь
границы планов. Причем я совершенно не представлял, причины этого явления.
Одно я осознавал точно: надо постоянно быть начеку, и рассчитывать только
на себя.
Гости
Гости пришли через две недели.
Почувствовав на себе посторонний взгляд, я скатился с кровати. И
вовремя. Потому что автоматная очередь прошила ее насквозь. Как вы знаете,
я уже давно был всегда начеку. И у изголовья держал заряженный пистолет.
Оба стрелявших упали, подкошенные моими пулями. Я и раньше неплохо
стрелял. Теперь же я просто не промахивался. Я засунул пистолет за пояс и,
взяв автомат, осторожно вышел из спальни. Как я и думал, на лестнице меня
ждал сюрприз.
***
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг