разглядывать их. Вот книги Наркеса, изданные на разных языках. Они занимали
четыре полки одного шкафа. Две полки шкафа занимали переводы их на языки
братских республик, а также монографии, посвященные научным трудам
Алиманова. Баяна утомили мудреные названия фолиантов, и он ограничился их
беглым осмотром.
Отдельно стояла литература о мозге. Здесь же находились научные труды по
проблеме гениальности, написанные за всю историю человечества. Их было всего
семь.
Помимо трактатов по медицине здесь были монументальные монографии о
классиках науки. Полностью была представлена вся мировая философия, начиная
от мыслителей древности и кончая философами современности.
Закончив осмотр книг в своей комнате, Баян перешел в зал. Шаглан-апа, сидя
на диване у окна, занималась рукодельем. Она была задумчивой. Спицы медленно
выводили вязь кружевов. Так же медленно, как спицы, нанизывались одна на
другую мысли... Стараясь не отвлекать ее, Баян тихо прошел к книгам. В
шкафах, занимавших треть стены, было около тысячи томов серии "Жизнь
замечательных людей". Рядом находилось шеститомное издание "Великие люди
всего мира", представлявшее библиографическую редкость.
Вторую треть стены занимали сотни томов "Библиотеки всемирной литературы".
С книгами этой серии соседствовало многотомное издание "XX век. Открытия и
находки",
Последнюю треть стены занимали тома Большой медицинской энциклопедии,
Большой советской энциклопедии и Казахской советской энциклопедии. Баян
перевел взгляд на статуэтки. Коленопреклоненная богиня, всевозможные толстые
и тонкие восточные божества. Юноша стал разглядывать огромное по величине
творение скульптора. Мраморная голова передавала состояние Наркеса в момент
наивысшего творческого напряжения. Величественные и благородные черты лица
заметно напряжены. Взгляд устремлен вверх. Это был гений, страдающий от мощи
своего познания. Титан, рождающий в собственных муках величайшую науку
человечества. Длинные вьющиеся волосы придавали Наркесу сходство с великими
музыкантами и поэтами прошлого. На цоколе на светлой металлической пластинке
было выгравировано: "Наркесу Алиманову - Сергей Антокольский". Это был самый
известный скульптор Союза, скончавшийся недавно в возрасте девяноста пяти
лет.
Обернувшись назад, юноша чуть не споткнулся о красный, затейливо
орнаментированный узорами кожаный пуфик. Поодаль на ковре лежал голубой
пуфик с индийскими рисунками. "Хорошо, что Шаглан-апа занята и ничего не
заметила, - подумал Баян. - Вот было бы неудобно, если б споткнулся и упал,
как самый последний дикарь".
Выходя из зала, он снова посмотрел на золотое изображение танцующего
четырехрукого Шивы на стене. "Это, конечно, из Индии", - подумал он.
Кабинет Наркеса не переставал поражать его воображение.
В узкой вертикальной витрине из стекла в рост человека на плечиках висели
мантии докторов наук зарубежных университетов. На специальные приспособления
над ними были одеты головные уборы.
На горизонтальной витрине под стеклом лежали дипломы докторов наук тех
зарубежных университетов, традиционные мантии которых он уже видел. Это были
дипломы Эдинбургского, Кембриджского, Софийского, Токийского университетов.
Рядом с дипломами лежали медали, полученные Наркесом на международных
симпозиумах, конгрессах, съездах.
Переводя взгляд на седло с серебряной инкрустацией, юноша подумал: "Оно,
наверное, напоминает Наркесу о том, что предки его были кочевниками", Долго
и пристально разглядывая саблю, кинжал и старинный пистолет, он с
восхищением невольно подумал: "Откуда он взял это оружие?.. Странно, в нем
живет великий поэт, хотя все видят в нем только великого ученого".
Потом стал бегло осматривать книги. "Да, величайшая библиотека", - подумал
Баян, окидывая взглядом ряды шкафов. Тут же среди книг он увидел восемь
необычно толстых тетрадей в коричневых коленкоровых переплетах.
"Самодельные", - отметил он про себя. Весь этот день до вечера он провел,
любуясь книгами и заглядывая в те из них, которые привлекли его внимание.
В пять часов приехал Наркес. Узнав, что Шолпан еще не пришла с работы,
пошел в садик. Через минут десять-пятнадцать он вернулся с сыном. Раздел
сперва сына, потом разделся сам. Симпатичный мальчик с тонким белым лицом, с
карими глазами и светло-каштановыми волосами застенчиво смотрел на Баяна.
- А ну поздоровайся, дай дяде Баяну руку, - сказал сыну Наркес, но
мальчик, стесняясь, не пошевелился. Видя, что сын робеет, Наркес снова
обратился к нему:
- Скажи дяде, как тебя зовут. Как тебя зовут?
- Расул, - тихо произнес мальчик.
- Расул или Расик? - снова переспросил Наркес.
- Расул, - все так же застенчиво повторил мальчик.
Баян улыбнулся.
- Он у нас настоящий казах, - с одобрением отозвался Наркес. - Только вот
руку не умеет еще как следует подавать.
Он погладил сына по голове и слегка подтолкнул его сзади:
- Ну, иди к бабушке, поиграй.
Мальчик побежал в гостиную.
Наркес с Баяном прошли в зал. Шаглан-апа, сидя на диване, занималась
вышиванием. Расул оседлал один из пуфиков и раскладывал рядом с собой
игрушки.
Через некоторое время пришла Шолпан. Юноша с любопытством взглянул на нее.
Он сразу понял, что это была жена Наркеса.
- Шолпан, познакомься, - обратился к ней Наркес. - Это Баян. - Молодая
женщина лет тридцати, круглолицая, ничем внешне не примечательная,
приветливо улыбнулась юноше и, немного поговорив с Шаглан-апай, вышла на
кухню.
Наркес слегка кивнул юноше, приглашая идти за ним, и они перешли из зала в
кабинет. Достав из ящика письменного стола общую тетрадь и ручку, Наркес
положил их на стол и обратился к Баяну.
- С этого дня будешь подробно записывать свои ощущения, мысли и то, чем ты
занимался каждый день. Эти записи мне будут нужны позже. Ты понял меня? - Он
пристально взглянул на юношу - Я понял вас, - твердо ответил тот.
- Ну и хорошо, если понял. Не забывай вести их подробно и каждый день.
Наркес вышел.
Немного спустя Шолпан позвала всех к столу. Разливая чай, она обратилась к
мужу.
- Ты знаешь, почему я так сильно задержалась сегодня?
Наркес, медленно жевавший сыр, вопросительно взглянул на жену, но не стал
ни о чем расспрашивать.
- Во-первых, - начала объяснять Шолпан, не обращая внимания на молчание
мужа, - заболела преподавательница английского языка Наталья Александровна и
мне, кроме своих студентов, пришлось вести занятия и в английской группе.
Во-вторых, мне сегодня обещали достать одну вещь. Изуми-тель-ную! - с
восхищением добавила она. - Если эта затея у меня получится, я буду ужасно
счастлива...
Наркес вскинул брови и слегка наклонил голову вправо в знак удивления.
- Завтра мне обещали дать окончательный ответ, - добавила Шолпан и
замолчала.
- И что это за вещь? - равнодушным тоном спросил Наркес.
- О, это секрет! - радостно воскликнула Шолпан. Она вся сияла при мысли,
что может приобрести эту редкую, необыкновенную вещь. - Если завтра все
выяснится, то завтра же я сообщу вам.
Шаглан-апай и Баян слушали Шолпан с интересом. Но Наркеса, судя по
спокойному и равнодушному выражению его лица, секреты особо не интересовали.
После чая Шолпан подала бесбармак. На дымящемся блюде уже лежали
нарезанные маленькие куски мяса с тестом. В блюдо добавили приправы с
соусом, после чего каждый из большого блюда положил бесбармак в небольшие
тарелочки перед собой, и все принялись за еду. Шолпан предупредительно
наполнила тарелочку Баяна. Бесбармак был очень вкусный, поэтому все по
несколько раз наполняли свои тарелочки. Вместе со взрослыми сидел за столом
и Расул.
После ужина каждый занялся своим делом. Баян, читавший книгу в своей
комнате, лег спать позже всех.
7
Утром, оставшись дома один, - Шаглан-апа тоже куда-то ушла, - Баян решил
поближе познакомиться с книгами. Осмотр их он начал с зала. Едва он стал
входить в него, как его слуха чуть слышно коснулся слабый серебристый звон и
тут же исчез. Баян остановился посреди комнаты и внимательно посмотрел по
сторонам, пытаясь определить, откуда он донесся. Но нигде никакого источника
его он не увидел. Пока он раздумывал над столь странным и необъяснимым
явлением, где-то снова едва различимо родились волшебные, неземные звуки, и,
тихо прозвенев, растаяли. Словно какие-то ангелы чуть слышно
переговаривались в непостижимо дальней горней вышине. Баян подошел к широким
окнам и стал осторожно осматривать их под капроновыми занавесками, но снова
ничего не увидел. Только пройдя в самый конец стены, в углу у мраморной
головы Наркеса, он заметил над открытой форточкой, расположенной высоко
вверху, красивую сувенирную этикетку с изображением красного дракона.
Этикетка едва видимой шелковой ниточкой соединялась с тоненьким язычком
необычно крохотного серебряного колокольчика. Малейшее дуновение ветерка
приводило в движение этикетку и язычок колокольчика. Так и рождались дивные,
чарующие звуки, происхождение которых никак не мог понять Баян. "Вот оно
что!" - подумал он и отошел от окна.
Проглядев уже во второй раз все книги, находившиеся в зале, юноша перешел
в кабинет Наркеса. Заглянув в несколько книг, он не смог удержаться от
соблазна и взял с полок одну из толстых тетрадей в коленкоровом переплете.
Он без труда определил, что она состоит из пяти обычных общих тетрадей. Баян
открыл обложку и на титульном листе увидел надпись: "Литературно-философская
тетрадь". Начата она была в школьные годы Наркеса. Бесчисленные записи,
сделанные аккуратным детским почерком, афоризмы и выписки из книг классиков
мировой литературы чередовались с конспектами трудов по искусству и по
философии. Дюрер, Хогарт, Вазари, Кант, Конт, Фейербах, Декарт, Гегель,
Платон, Аристотель, Пифагор, Аль-Фараби, Шопенгауэр и множество других
мыслителей.
Баян открыл наугад страницу и начал читать ее.
"Чтобы идти в этом мире верным путем, надо жертвовать собой до конца.
Назначение человека состоит не в том только, чтобы быть счастливым. Он
должен открыть для человечества нечто великое".
Ренан, Эрнест.
Юноша немного задумался и стал читать дальше.
"На наших глазах столько великих людей было позабыто, что ныне нужно
предпринять нечто монументальное, дабы сохраниться в памяти человеческой".
Ривароль, Антуан.
Удивительные афоризмы, один интереснее другого, представали перед Баяном,
вызывая у него восторг и восхищение.
"Дайте мне ряд великих людей, всех известных нам великих людей, и я
составлю всю известную нам историю человеческого рода".
Кузен, Виктор.
"В вопросах науки мнение одного ценнее мнения тысячи".
Галилей.
"Кто может все сказать, тот может все сделать".
Наполеон.
"Тысяча талантов лишь рассказывает о том, чем обладает эпоха, но только
гений пророчески рождает то, чего ей не хватает".
Гейбель.
Юноша уже не мог оторваться от тетради. Только изрядно приустав от чтения,
он вдруг подумал: "Наверно, неудобно, что я читаю тетради без разрешения
Наркеса". Мысли его прервал телефонный звонок. Дома никого не было, поэтому
трубку взял Баян. Звонила, оказывается, мать. Она сказала, что вчера они
вместе с отцом ходили в клинику, но не застали его. И теперь спрашивала, как
состояние его здоровья и как он себя чувствует дома у Наркеса.
- Чувствую себя хорошо. Здесь у Наркеса тоже неплохо, - ответил Баян. Еще
немного поговорив с матерью, он положил трубку.
В двенадцать часов приехала Шаглан-апа. "Ездила к родственнице в
микрорайон, - объяснила она. - Приболела она немного. Но теперь ей лучше.
Сейчас я быстренько приготовлю обед. Скоро и Наркесжан должен приехать".
Что-то бесконечно доброе было в этой пожилой женщине.
Баян видел в городе много властных, степенных и чопорных старух,
державшихся с необыкновенным достоинством. Некоторые из них даже в старости
сохранили следы былой красоты. Шаглан-апа не походила ни на одну из них.
Невысокая, полная, с некрасивым одутловатым лицом, она была слишком простой.
Она часто была задумчивой, когда оставалась наедине со своими мыслями, но
Баян не мог понять причины этого.
В обеденный перерыв приехал Наркес. После обеда, когда он, удобно
устроившись в кресле в кабинете, стал просматривать журнал, Баян подошел к
нему.
- Я сегодня немного проглядывал одну вашу тетрадь, - смущаясь,
нерешительно произнес он, - литературно-философскую. Очень интересная
тетрадь. Вы разрешите мне прочесть ее?
- Да, конечно, и не только ее, но и все другие тетради. И вообще любые
книги, которые привлекут твое внимание в этом доме. Да, еще вот что...
Теперь я ответственен за твою судьбу, за твое здоровье и за твои будущие
поиски в науке. Отныне мы будем братьями, а братья не называют друг друга на
"вы". Называй меня впредь на "ты". Хорошо?
Увидев, что юноша притих от смущения и благодарности, Наркес встал из
кресла, мягко привлек его к себе и сказал:
- Иди сюда.
Он выдвинул ящик письменного стола. Достал из него небольшую деревянную
коробку с единственным выключателем на лицевой стороне. Когда юноша подошел
к нему, Наркес повернул выключатель. В коробке раздалось недовольное
ворчание, крышка поднялась и перед опешившим Баяном из коробки высунулась
миниатюрная человеческая рука. Она повернула выключатель в обратную сторону
и снова убралась в коробку. Крышка за ней захлопнулась и ворчание постепенно
затихло.
Наркес с улыбкой взглянул на Баяна. Юноша растерянно смотрел на деревянную
коробку.
- Мрачная игрушка? - все так же улыбаясь, спросил Наркес.
Баян молча кивнул.
- Между прочим, при ее виде, - уже без улыбки сказал Наркес, - многие
думают, не выносит ли наука сама себе приговор... Знаешь, кто подарил ее
мне? Мурат Тажибаев.
Баян знал, что доктор математических наук, профессор Тажибаев был одним из
ведущих ученых республики, членом-корреспондентом Академии педагогических
наук СССР. И потому благоговейно молчал, услышав имя своего кумира.
- В случае надобности мы обратимся к нему, - сказал Наркес.
Радость и восхищение во взгляде Баяна были лучшим ему ответом.
Время обеда истекло. Наркес уехал на работу. Баян снова взял с полки
литературно-философскую тетрадь. На тех страницах, которые он просматривал,
шли длинные, тщательные конспекты трудов Института мозга и зарубежных
ученых, работавших в этом направлении, - У. Грея, У. Р. Эшби, Д. Вулдриджа и
многих других, а также подробнейшие конспекты трудов, посвященных проблеме
гениальности. Он полистал страницы и остановился на одной из них. Это были
записи из "Психофизиологии гения и таланта" Макса Нордау.
... Гениальность выражается в умении отыскать новые пути, по которым
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг