победа человеческого разума, быть может, самая великая победа, которая
когда-либо одержана человеком на его долгом и трудном пути познания. Всех
возможных последствий этого открытия, на мой взгляд, не оценить с точки
зрения сегодняшнего дня.
Несмотря на свою молодость, господин Алиманов тремя своими трудами
"Проблема гениальности и современное естествознание", "Опыты по усилению
доязыкового мышления у низших животных" и "Биохимическая индивидуальность
гения" выдвинулся в число самых больших ученых современности и на
сегодняшний день является единственным мировым авторитетом по проблеме
гениальности. Последнее же открытие обнаружило всю силу научного гения
господина Алиманова, всю мощь его научных идей...
Наркес сидел в первом ряду, слегка наклонив вперед голову и внимательно
слушая доклад.
- ...Без сомнения, - продолжал Уилфред Шёберг, - господин Алиманов в своей
новой научной монографии подробно опишет все принципы своего открытия,
теоретически обоснует все предпосылки, выводы и следствия, проистекающие из
него, и это будет книга, которая переделает мир.
Некогда выдающийся физик XX века Нильс Бор сказал: "Наше проникновение в
мир атомов, до сих пор скрытый от глаз человека, несомненно, является смелым
предприятием, которое можно сравнить с великими, полными открытий
кругосветными путешествиями и дерзкими исследованиями астрономов, проникших
в глубины мирового пространства". Открытие же формулы гениальности - закона
усиления способностей и интеллекта человека, наиболее фундаментального
закона духовного мира, можно сравнить только с открытием новой, еще
неведомой человечеству гигантской планеты, все материки и океаны которой еще
предстоит исследовать.
Господин Алиманов положил начало новой науке, у которой еще нет названия,
но которая, бесспорно, в ближайшем будущем явится величайшей из всех
известных ныне областей знания. Благодаря открытию универсального принципа
усиления человеческих способностей вплоть до гениальности и до самых высших
ее классов стало возможным появление новых титанов художественной и научной
мысли, таких, как Микеланджело, Леонардо да Винчи, Бетховен, Ньютон, Кеплер,
Эйнштейн и другие. Не надо обладать особым историческим мышлением, чтобы
понять, что господину Алиманову предстоит оставить в человечестве след
неизмеримо более глубокий, чем многим известным нам историческим личностям
и, я бы сказал, чем многим известным нам большим державам.
В заключение разрешите мне сказать, что я глубоко счастлив от всей души
поздравить нашего лауреата, выдающегося ученого современности господина
Алиманова.
Кончив доклад, Шёберг сердечно обратился к Наркесу по-английски:
- Господин Алиманов, прошу вас сойти в зал и принять из рук Его Величества
Нобелевскую премию 2015 года в области медицины и физиологии, присужденную
вам Шведской Академией наук. В наступившем вслед за тем глубоком молчании
Наркес медленно сошел по ступеням эстрады к королю, вставшему ему навстречу.
Поднялся в это время весь зал, затаив дыхание, чтобы слышать, что скажет
король ученому и что ученый ответит ему. Монарх приветствовал Наркеса и в
его лице всю советскую науку особенно радушным и крепким рукопожатием. С
учтивым и легким наклоном головы Наркес ответил по-английски:
- Ваше Величество, я прошу принять выражение моей глубокой и искренней
благодарности.
Слова его потонули в рукоплесканиях.
Тотчас же после окончания торжества лауреатов повезли на банкет, который
им давал Нобелевский комитет. Наркес знал, что на банкете будет
председательствовать кронпринц.
Когда лауреаты приехали, там уже были в сборе все члены Академии, весь
королевский дом и двор, дипломатический корпус, художественный мир
Стокгольма и другие приглашенные.
К столу идут в первой паре кронпринц и Шолпан, которая сядет потом рядом с
ним в центре стола.
Место Наркеса рядом с принцессой Маргарет, напротив брата короля, принца
Вильгельма.
Кронпринц открыл застольные речи. Он произнес блестящую короткую речь,
посвященную памяти Альфреда Нобеля.
Затем наступил черед говорить лауреатам. Принц говорил со своего места.
Лауреаты же с особой трибуны, которая была устроена в глубине банкетного
зала, тоже необыкновенно огромной, построенной в старинном шведском стиле.
Радиоприемник разносил слова лауреатов с этой эстрады по всему миру.
Когда настал черед произносить речь Наркесу, он неторопливо прошел на
эстраду. Встав за трибуной и окинув взглядом безмолвствующий в ожидании его
слов зал, он так же неторопливо начал:
- Уважаемые члены Шведской Академии! Дамы и господа!
Поскольку по роду своих занятий я ученый, то разрешите мне свою краткую
речь посвятить науке.
Науку часто сравнивают с ящиком Пандоры, который, однажды открывшись, уже
не может больше закрыться. Немало для подобных утверждений дали трагические
последствия открытия атомного оружия в середине прошлого двадцатого века. С
тех пор не прошло и столетия, но каких неизмеримо огромных успехов достигла
вся современная наука. Наше видение мира, без сомнения, также несовершенно,
но мы, по крайней мере, сознаем, что принимаем участие в игре, гораздо более
грандиозной, чем считали в древние времена. И тем не менее мы не можем
забыть, что величайшие успехи сегодняшней науки подготовлены самоотверженным
трудом бесчисленных поколений ученых земли, начиная от египетских жрецов и
ученых древности - Вавилона, Индии, Китая, Греции - и кончая ее современными
представителями. Если мы видим дальше других, то только потому, что стоим на
плечах гигантов, как хорошо сказал Ньютон.
Здесь я хочу высказать одну несколько парадоксальную мысль. Как известно,
разный уровень знаний человека влечет за собой и разный уровень его
нравственности. Я глубоко убежден в том, что только разум, достигший
высочайшего, т.е. всестороннего своего развития и могущества, - а не только
развития способностей в одном направлении, - способен привести человека к
высочайшей нравственности. Все орудия массового уничтожения во все века
создавались учеными, достигшими больших познаний только в одной узко
специализированной области, но лишенными энциклопедических знаний величайших
гуманистов. В этом объеме знаний состоит коренная разница между
ученым-специалистом в одной области и энциклопедистом. Этот же объем знаний,
я повторяю, является решающим условием различия между обычной и высочайшей
нравственностью. У нас нет выбора. Если мы не хотим погибнуть как
биологический вид, то единственный путь для нас состоит в стремлении к
высочайшему расцвету знаний и интеллекта, а через него и к высочайшей
нравственности, исключающей всякие войны между народами. Высшая
нравственность неизбежно является следствием высших знаний - таков наиболее
фундаментальный закон этого удивительного мира.
Будущее принесет человечеству более великие победы. Оно принесет нам более
фундаментальные знания и более великие идеи. Шире будет область господства
разума, совершеннее будет понимание функции человеческого мозга, выше
честолюбие людей, принимающих участие в самых великих явлениях природы -
явлениях космических масштабов. Но ив те самые отдаленные от нас времена,
как бы далеко не ушло вперед развитие науки, какими бы гигантскими шагами
оно не продвигалось и каких бы фантастически грандиозных успехов оно не
достигло, будущие поколения земли никогда не забудут о том, что величайшее
открытие человеческого познания совершено в нашем веке, что именно мы,
жители XXI века, дали им ключи к познанию всех сокровенных тайн природы.
Будущие титаны духа, в какой бы сфере труда по преобразованию земли и других
космических планет они не были заняты, никогда не забудут о том, что они
обязаны своим рождением открытию формулы гениальности, открытию нашего века,
который, быть может, станет для них началом новой истории человеческого
разума, началом новой жизни человечества в космических масштабах. Именно
благодаря открытию формулы гениальности, повторяя известные слова Перикла,
можно сказать: "Мы будем предметом удивления и для современников, и для
потомков". И ради этого открытия, дамы и господа, - Наркес слегка
остановился и продолжал, - ради этого открытия стоило работать и жить!..
Окончив речь и слегка кивнув в знак благодарности за внимание к его речи,
Наркес спустился с трибуны.
Бурные аплодисменты долго не смолкали под сводами банкетного зала.
Наркес прошел к столу и занял свое место. Принцесса Маргарет, сидевшая
рядом с ним, слегка наклонившись и мягко улыбаясь, выразила свое восхищение
его речью. Наркес так же сердечно ответил ей по-английски.
Банкет продолжался до одиннадцати часов ночи.
На следующее утро в крупнейшей газете Швеции "Дагенс нюхетер" были
опубликованы речи лауреатов и доклады шведских академиков о них. Среди них
был и доклад Уилфреда Шёберга.
В тот же день лауреаты присутствовали во дворце на обеде, данном в их
честь королем.
В следующем номере "Дагенс нюхетер" были опубликованы материалы о жизни и
научной деятельности Наркеса Алиманова. Подобные материалы появились и в
вечернем издании этой газеты "Экспрессен", а также в других крупнейших
газетах страны "Моргенбладет", "Стокгольмс-тиднинген", "Афтонбладет",
"Свенска догбладет", "Морген-тидненген" и "Нюдаг".
На пятые и шестые сутки количество обязательных ритуалов уменьшилось, и у
супругов появилось больше времени, которое они могли проводить по своему
усмотрению. В один из этих дней они отдыхали у себя в номере и занимались
каждый своим делом. Шолпан, сидя в кресле, читала последний одиннадцатый
номер журнала "Жулдыз", привезенного ею из Алма-Аты. Удобно расположившись
на диване, углубился в чтение какой-то книги и Наркес. Шолпан сразу узнала
ее по обложке. Это была "Книга открытий" писателя Аяна Кудайбергенова,
которую Наркес очень любил. В свое время ее читала и Шолпан. В книгу вошел
цикл произведений писателя, посвященных проблеме гениальности и будущим
открытиям науки в области мозга. Он состоял из восьми самостоятельных
художественных произведений.
Наркес читал книгу в том месте, где описывался церемониал вручения
Нобелевских премий лауреатам, многодневный ритуал их пребывания в
Стокгольме. Он взял с собой эту книгу в Швецию потому, что именно ей был
обязан своим становлением как ученого, потому, что двадцать два года тому
назад, когда он был десятилетним мальчиком, она впервые натолкнула его на
мысль о возможности открытия "формулы гения". Феноменальнейшая, ни с чем не
сравнимая вера Аяна в то, что открытие, о котором он писал, будет совершено
в будущем, передалась и ему, Наркесу. И с тех пор "Книга открытий"
сопровождала его всю жизнь. Позже, уже став взрослым, он узнал, какой ценой
дались писателю предсказания открытий в области проблемы гениальности, узнал
о его судьбе, похожей на дивную и трагическую сказку со счастливым концом.
Через некоторое время Шолпан отложила журнал. Она думала о том, как быстро
и незаметно пролетел год. Словно вчера он начался, словно вчера Наркес
провел эксперимент и побывал в Вене и вот сегодня они уже в Стокгольме. Это
значит, что год уже кончился, Шолпан с улыбкой взглянула на мужа,
- Я думаю, как быстро летит время. Вроде бы вчера мы встречали Новый год и
вот уже опять пришел Новый.
- Да, время летит быстро, - охотно согласился Наркес. Он встал с дивана и
прошелся по комнате, чтобы немного размяться. - Особенно резко это бросается
в глаза, когда видишь детей родственников и знакомых. Кажется, вчера они
были совсем маленькими девчонками и мальчишками, а сегодня уже стали
взрослыми девушками и юношами. Время идет. Глохнет в нас чувство красоты и
все слабее и слабее реагируем мы на истинные, честные побуждения своего
сердца. Стареют наши чувства, стареем мы сами...
- Вот и хорошо, - засмеялась Шолпан, - меньше будешь заглядываться на
девушек.
- Мне вот иногда кажется, - продолжал Наркес, не обращая внимания на
шутку, - что я прожил уже много-много жизней и каждая из них наполнена
изнурительной борьбой и изнурительным трудом. Я чувствую себя так, словно я
вобрал в себя знания и опыт всех поколений и очень тяжело нести этот груз...
Есть какое-то несчастье в слишком большой цели...
Шолпан внимательно взглянула на мужа, словно впервые увидела его. Наркес
задумчиво смотрел перед собой. Даже в годы жесточайшей его борьбы она не
слышала от него таких слов, такого признанья, как сейчас, в момент
наивысшего его могущества. Не проглядела ли она его за бесчисленными
домашними заботами, за всеми своими лекциями и нарядами? "Не слишком ли
дорогой ценой пришла эта победа?" - невольно промелькнула мысль.
- Тебе надо отдохнуть, - мягко сказала она вслух. - Ведь ты никогда толком
не отдыхал. В этом году тоже не удалось: был рядом с матерью. Поедем мы с
тобой летом на берег Черного моря" Расула возьмем с собой, чтобы не
беспокоиться о нем. Отдохнешь, забудешь про монографию, про Институт, про
работу... Представь себе, - мечтательно продолжала она, - берег моря...
песок... тысячи отдыхающих на песке... Все лежат разморенные, ленивые,
словно первобытные существа. И мы среди них...
- Это было бы здорово, - ответил Наркес. - Даже сказочно здорово... -
задумчиво повторил он.
Они сидели, предаваясь радужным мечтам о летнем отпуске, когда раздался
звонок у двери номера. Шолпан встала с места и открыла ее. Это были новые
посетители-иностранцы с переводчиками.
Вечером десятого дня супруги находились в номере одни. Мысли о доме и о
Расуле беспокоили их. Чтобы немного отвлечься от них, Наркес подошел к
телевизору и, меняя каналы, стал искать интересную передачу. На экране
мелькали столицы стран мира, исступленно играли на инструментах бородачи из
джазового оркестра, страстно выступали политические лидеры, болгарские и
индийские певицы сменяли друг друга.
- Поставь на Алма-Ату. Узнаем, что происходит дома, - сказала Шолпан.
Наркес переключил телевизор на Алма-Ату. В многоярусном переполненном
слушателями зале Большого театра шел праздничный концерт. На сцене выступала
певица. Изображение ее понемногу стало приближаться. Удивительно чистые и
нежные звуки заполнили вдруг комнату. Они то стремительно взлетали вверх, то
рассыпались соловьиной трелью, то после самых замысловатых переливов долго
трепетали в воздухе, словно вот-вот готовы были оборваться и неожиданно
снова переходили в мелодию.
- Айша! - одновременно воскликнули Наркес и Шолпан и припали к экрану. Это
был казахский соловей, великая певица Айша Метенова. Редкая красота ее
невольно привлекала к себе внимание. И пела она песню "Соловей". Голос ее
трепетал на недоступных высотах, стремительно падал вниз и снова с
величайшей виртуозностью и быстротой ликовал в сложнейших перепадах и
переливах мелодии, словно певица упивалась могуществом своего уникального
искусства. В последний раз голос ее рассыпался чарующей соловьиной трелью,
взлетел с молниеносной быстротой вверх и, дрожа на высоких нотах, замер. В
наступившей тишине взорвалась буря аплодисментов. Потрясенные, Наркес и
Шолпан долго не могли ничего произнести. Сюда, в далекий Стокгольм, Родина и
казахский народ посылали весть о себе и словно поздравляли их своей
пламенной песней. На глазах у Шолпан блестели слезы. Было видно, что она
вот-вот готова заплакать. Беззвучно что-то шептал и Наркес, чувствуя
огромный комок, подступивший к горлу. Когда аплодисменты стали понемногу
утихать, на сцену вышел конферансье и торжественно объявил:
- Народный артист СССР Юстас Банионис исполнит песню "Высокое небо над
нами!".
Зал снова зааплодировал. Супруги радостно переглянулись.
По всем центральным каналам радио и телевидения Москва передавала концерт
заслуженных мастеров искусств всех республик. До поздней ночи слушали Наркес
и Шолпан в их исполнении песни Родины. Когда концерт окончился, острое
чувство тоски по Родине охватило их. Чувство это появилось внезапно, оно
летело к ним на незримых крыльях мелодий родной земли, затем, многократно
усиленное ими, стало довлеть над ними. И точно так же, как пожилая
Шаглан-апа, выросшая на берегу озера Саралжин, часто пела песню "Белый Яик"
и всю жизнь тосковала по родной земле, точно так же ее дети, выросшие и
повидавшие другие страны, тосковали сейчас по великой и необъятной своей
Родине. Супруги долго сидели молча. Наконец Наркес прервал молчание.
- Я думаю, - тихо и раздумчиво, словно самому себе, произнес он, - что
дома у себя мы не всегда задумываемся о том, чем является для нас Родина. За
будничными делами и заботами, при виде отдельных крохотных недостатков, от
нашей собственной близорукости не всегда полностью осознаем мы это великое
священное чувство. И только за рубежом начинаешь понимать, чем является для
тебя Родина... - Наркес замолчал и через некоторое время снова проникновенно
продолжал: - Придут еще бесчисленные поколения, будут среди них самые разные
люди, разные по интеллекту, образованию, жизненным и другим воззрениям, но
вечно великой будет Родина...
...Знаешь, никто и никогда не сможет сказать об этом лучше, чем Тургенев:
"Родина без каждого из нас обойтись может, но каждый из нас не может без
Родины обойтись". Удивительно сказано, не правда ли?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг