путешествие окончательно его измотало. Но он должен выдержать. Он должен довести
дело до конца, спасти Рим. Ради него он отказался от Марции. Должен же быть
какой-то смысл в его жертве. Или все жертвы бессмысленны? Древние видели в
каждом событии знамение богов. Им все казалось исполненным смысла. Курица клюет
зерно - будет удача. Глупцы! Смысла нет даже в самой жизни, не то что в
отдельном событии. Все чаще Элию казалось, что, когда он доберется до виллы
Фа-бии и все наконец кончится, он умрет. Но смерть его не пугала. Она казалась
ему бесконечным отдыхом, а он так хотел отдохнуть.
По лицу Гая расползались багровые язвы. Руки распухали все больше и все
больше чернели. Молодого ученого мучили жуткие боли. Даже морфий не приносил
облегчения. Пройдет еще несколько дней или даже часов, и беспощадная Парка
Антропос перережет нить его жизнь. Фабия молилась, чтобы это произошло как можно
быстрее. Пока Фабия находилась в спальне умирающего, Марк Габиний мог немного
отдохнуть. Она все время думала о Марке и о том, что приходится тому переживать.
Его единственный сын умирал в страшных мучениях, а Марк ничем не мог ему помочь.
Он даже не мог пожелать ему спасения.
Неожиданно Гай открыл глаза и посмотрел на Фабию внимательным осмысленным
взглядом.
- Скоро конец... - Гай говорил невнятно, вместе со словами выплевывал
наружу лохмотья отслоившейся слизистой оболочки рта. - Когда я умру, вещи из
этой комнаты вместе с моим телом заройте в глубокой шахте и залейте бетоном. Ах
да... не забудьте соскоблить штукатурку со стен...
Его ровный голос и отрешенный тон поразили Фабию. Им владела уже не жизнь,
а смерть... Лахесис перестала вытягивать нить. Антропос приготовила ножницы...
Жизнь остановилась.
- Я нарушил волю богов.... Теперь меня ждет спуск на самое дно Тартара. Но
я знаю, как оно выглядит, это дно. Я видел его однажды... Убивающий свет. Гений
смерти открывает безжалостное око... Самый прекрасный и самый страшный свет... В
Тартаре тот же свет. И те же муки...
Он замолчал, переводя дыхание.
- Я так хотела, чтобы ты стал мужем Летти,- зачем-то сказала Фабия.
Гай попытался улыбнуться распухшими губами. Он не помнил, кто такая Летти.
Имена уже не имели для него никакого значения.,
И тут за дверью раздался звонкий девичий голос.
- Марк Габиний! Это я, Летти! Где ты?! У тебя гости! А ты не ждал, клянусь
Геркулесом!
Летти! Она здесь?! Фабия выбежала из спальни. В атрии стояла Петиция - в
простенькой светлой тунике и полосатых брючках. Ее наряд напоминал одежду
акробаток, которые выступают на рынках под удары барабанов и пронзительные вопли
зазывал. Рядом с Петицией стоял мужчина лет тридцати с узким худым лицом и
взлохмаченными темными волосами. На нем были выцветшая голубая туника и белые
полотняные штаны, какие носят крестьяне. Широкополая шляпа болталась на ленте за
спиною.
Петиция с визгом бросилась Фабии на шею.
- Летти, девочка, почему ты здесь? - у Фабии задрожал голос. - Я же
говорила, тебе нельзя возвращаться, это опасно...
- Нет, все не так, не так! - энергично затрясла головой девушка. - Я должна
стереть ту надпись в книге. Так сказал Элий, - она повернулась к своему
спутнику. - Я тебя не представила - это Элий Деций.
- Мы виделись на обеде в Палатинском дворце, - вежливо напомнил сенатор.
Фабия окинула гостя внимательным взглядом. Да, кажется, это он. Высокий
лоб, тонкий нос, один глаз заметно выше другого. Но, всемогущие боги, что у него
за вид!
- Да, мы встречались. Но я, признаться, не узнала тебя, сиятельный. Ты
сильно переменился. Я так сочувствую тебе... бедная Марция.
В ответ Элий вдруг произнес совершенно спокойным, отрешенным голосом, будто
артист на сцене театра Помпея:
- "О страдании: если оно невыносимо, то смерть не преминет скоро положить
ему конец, если же оно длительно, то его можно стерпеть" *.
Марк Аврелий "Размышления", 7, 33.
Фабия с изумлением смотрела на Элия. Ей показалась неуместной эта цитата.
Как будто он позаимствовал не только чужую мысль, но и чужое чувство.
- Почему ты здесь, сиятельный? - несмотря на видимое усилие, холодные нотки
прорвались в голосе Фабии.
Подразумевалось, что в подобных обстоятельствах Элий должен быть в Риме, а
не шляться по дорогам, переодетым в платье простолюдина, в обществе молоденькой
девчонки.
- Нам нужна книга с пророческой надписью Летиции. Как только Летти сотрет
ее, опасность для нее тут же исчезнет. И для Рима - тоже.
Фабия ожидала чего-то в этом духе. Ну разумеется! Если кому и спасать этот
мир, то только Элию.
- Тебе, сиятельный, лишь кажется спасение простым, а выход - рядом. Как
только мы извлечем книгу из тайника, наши враги попытаются ею завладеть.
- У нас есть союзник. И этот союзник даст нам несколько минут на то, чтобы
уничтожить надпись. Я говорю о гении Империи.
Но Фабия не была так уверена в могуществе покровителя Империи.
- Бабушка, пойми, все очень просто. Если я сотру надпись, приговор
отменят... Тот приговор, смертельный... который неминуем...- Летти говорила
будто с чужих слов.
И только теперь Элий понял, что девочка твердит не о своих фантазиях, а о
реальных будущих событиях. Пока надпись существует, перед ее мысленным взором с
неизменным постоянством встает картина мерзкого судилища и неминуемого
приговора, а затем - мучительной казни. Вот откуда этот страх и ее уверенность в
том, что ее казнят. И портрет палача до мельчайших черточек. И страх
надругательства, доходящий до паранойи. Она как будто все это уже пережила, но
чудом осталась в живых.
Бедная девочка! Элий погладил ее по голове и коснулся губами спутанных
волос. И этот жест не укрылся от Фабии. Она с подозрением посмотрела на внучку и
ее спутника. Что-то в их поведении было более чем дружественное - какая-то
странная трогательная нежность. Неужели?.. У нее дрогнуло сердце. Уж меньше
всего она могла пожелать подобного жениха для своей любимицы. Не потому, что
сенатор был недостаточно богат, а потому, что такие люди, как Элий, с
поразительным умением делают своих ближних несчастными.
- Хорошо, я иду за книгой немедленно. Я наняла охрану, и один телохранитель
постоянно со мной, - заявила Фабия. - Только позову Мутилию, чтобы она побыла с
Гаем, и сразу же отправлюсь.
- Гай здесь? - обрадовалась Летти. - Ну и как поживает наш ученый муж?
Наверняка придумал, как поднять в воздух летательный аппарат! Он обещал мне это!
С истинно ребячьей беспечностью она переходила от слез к смеху и опять - к
слезам. "Как хорошо быть такой юной", - подумала Фабия. И, поймав взгляд Элия,
устремленный на Летти, поняла, что он подумал точно так же. И это совпадение
мыслей мгновенно примирило ее с Элием.
- Летти, дорогая..- Фабия запнулась, не сразу сумев подыскивать слова, -
Гай очень болен. Очень. Он... умирает.
- Что? - девочка растерянно глянула на Фабию, потом на Элия. - Но я его так
люблю... Как брата, конечно... но он... он... - Ее глаза переполнились слезами.
У Фабии и самой на глазах заблестели слезы. Ну вот, теперь они начнут
вдвоем реветь, вместо того чтобы действовать!
- Девочка моя, в лаборатории Триона произошла авария, и Гай пострадал.
Элий при этих словах подался вперед. Авария в лаборатории Триона? Лицо Элия
мгновенно переменилось и сделалось почти жестоким.
- Я должен видеть Гая, - заявил он.
- Он очень болен, сиятельный, - Фабия сделала ударение на сенаторском
титуле. - И очень страдает.
Элий и сам страдал. И душой и телом. Но какое значение имеет боль? Быть
может, она просто необходима.
- Гай хочет видеть меня,- сказал Элий уверенно. - Спроси его, и он скажет,
что все эти дни ждал именно меня.
Спорить с Элием было бесполезно, и Фабия со вздохом указала на дверь
спальни. Летти ухватила сенатора за руку, будто его встреча с Гаем таила
опасность и она никак не могла его отпустить. Но Элий отстранил девочку с
неожиданной холодностью.
- Речь идет о государственной тайне. Оставайся в доме вместе с Кассием и
никуда не уходи.
Летти обидчиво надула губы. Неужели Элий не понимает - самая большая тайна
- это она сама. Что еще она может узнать такого, что будет страшнее самого
страшного - знания о будущих бедах?!
Элий отворил дверь и отдернул плотную занавесь. Летти, стоявшая у него за
спиной, едва не задохнулась и отпрянула. Но Элий, казалось, не заметил
отвратительного запаха. Гай открыл глаза и взглянул на посетителя. Он узнал его,
потому что ждал. Рано или поздно Элий должен был прийти. Жаль только, что он
пришел так поздно...
- Я умираю, - сказал Гай. - Ты уже умирал. Ты знаешь, что это такое. Скажи
хоть что-нибудь в утешение.
- "Если тебя ждет другая жизнь, то, так как боги вездесущи, они будут и
там. Если же это будет состояние бесчувственности, то тебе не придется более
терпеть от страданий и наслаждений и служить оболочке, которая настолько хуже
того, кто у нее в плену. Ибо последний есть дух и гений, оболочка же - прах и
тлен" *, - процитировал Элий.
* Марк Аврелий. Размышления, 3, 3.
Гай заплакал. Слезы, стекая, жгли изъязвленную кожу. Гай знал, что через
несколько минут умрет. Ему было очень страшно. За то, что он сотворил вместе с
Трионом, его ожидали неведомые муки Тартара.
Виллу Фабии Вер разыскал без труда. Милое строение в современном стиле -
розовые колонны с винтообразными каннелюрами, в многочисленных нишах мраморные
скульптуры. Огромные серебристые оливы окружали выкрашенный розовой краской дом.
Причудливо постриженные туи то в виде триумфальной арки, то в виде портика с
колоннами образовывали маленький живой городок со своим форумом и храмами.
Невысокая ограда, сложенная из плиток известняка, вряд ли могла служить
серьезным препятствием для того, кто захотел бы проникнуть в сад. Вер достал
"парабеллум" на случай, если в саду окажется какой-нибудь не в меру злобный пес.
Но собак не было. Это удивляло. На загородной вилле всегда найдется несколько
рьяно тявкающих существ. Или хотя бы белый пушистый комочек, призванный
развлекать хозяйку. Но чаще - узкомордое существо с гладкой шерстью или огромный
красноглазый монстр, способный мгновенно перекусить руку.
Бесшумно Вер крался от дерева к дереву. Возле туи - зеленого сфинкса -
лежал на траве человек. Безобразная в своей неестественности поза. Массивное
тело в красной форменной тунике и серых брюках. Только мертвец может так
неестественно вывернуть шею. Вер прыгнул вперед и распластался рядом. Трава
возле головы человека сделалась черной с пурпурным отливом. О боги, неужели Вер
опоздал? Гладиатор перескочил через полосу кустов и прижался к стене дома,
ожидая выстрелов. Было тихо. Лишь стук сердца гулко отдавался в висках. Вер
впрыгнул в открытое окно, будто в пасть чудовищу. Поскользнулся на чем-то липком
и растянулся на полу рядом с женщиной, что лежала ничком возле ложа. Серебряный
кубок откатился в строну. Потревоженные мухи с гудением поднялась в воздух. Вер
тронул женщину за плечо. Кожа была еще теплой. Она умерла несколько минут назад.
Вер перевернул тело. Изуродованное смертью лицо с оскаленным ртом. Нет, убитая
не могла быть хозяйкой виллы, Фабия гораздо старше.
Вер ощущал странное чувство - кожу как будто покалывали тысячи иголок. И
еще - хотелось подпрыгнуть в воздух и плыть, как в воде. Никогда прежде Вер не
испытывал подобного. Будто воздух был наэлектризован и пропитан запахом
опасности.
Вер толкнул дверь в атрий. Грянул выстрел. Гладиатор метнулся вперед. Еще
один выстрел. Пуля разбила руку мраморного Аполлона. Девять муз, окружавшие
бога, взирали на него с улыбкой, равнодушные к несущему смерть свинцу. Голова
Терпсихоры разлетелась фонтаном белых брызг, но бог света не обратил на такую
мелочь внимания. Пристрастие Фабии к мраморной скульптуре спасло гладиатору
жизнь. Вер нырнул в ближайшую дверь. Это был ку-бикул, скорее всего спальня
девочки. Все перевернуто. За стеной раздавался грохот падающей мебели. Бандиты
торопились. Но Вер должен добраться до них прежде, чем...
Вновь загрохотали выстрелы. Со стены сыпались куски штукатурки - ребята
явно не экономили пули. Пробить стену насквозь из пистолетов они не могли. Но у
незваных гостей могли оказаться при себе гранаты. Вер поднял голову. Потолок в
спальне, как и во всем доме, был кессонный - разбит на квадраты выступающими
балками с узорным рельефом. За такой удобно держаться пальцами. Вер вскочил на
скамью, ухватился за карниз, по выступам колонны забрался выше, подпрыгнул и
ухватился за балку. Подтянул ноги и уперся в два ближайших квадрата. Он висел на
потолке огромной мухой. Странное чувство охватило его. Тело приобрело
невероятную легкость - ему стало казаться, что он в самом деле может ползти по
потолку и не падать. Вер отпустил руки и... не упал. Земное притяжение не
действовало на него. Перебирая руками и ногами, Вер побежал по потолку.
В одну минуту он очутился подле распахнутой двери в спальню Фабии. Один из
бандитов держал пистолет наготове, оглядывая атрий. На потолок он не смотрел.
Вер видел теперь почти весь таблин. Опрокинутая мебель. Сейф в стене открыт. Три
человека рассматривают стоящую на столе серую шкатулку. Крышка поднята. Веру
хотелось заорать от ужаса при виде ее черного нутра. Никто их грабителей не
обращал внимания на висящего у них над головами человека. Вер вытащил из-за
пояса пистолет и выстрелил в голову стоявшему в дверях часовому. Спрыгнул вниз,
перекатился, опрокинул массивный письменный стол, вскочил и дважды нажал на
курок. По крайней мере один раз он попал. Но второй - промазал.
Тут же нырнул обратно за дубовую столешницу. Двое бандитов принялись палить
в ответ. Пули впивались в дерево, но толстая дубовая доска защищала надежно.
Тело убитого лежало неподалеку. Гладиатор ухватил мертвеца за руку и притянул к
себе. Поднял голову убитого над столом. Тело дернулось - удары пуль едва не
вырвали труп из рук гладиатора. Кровь и ошметки мяса обрызгали лицо. Вер прыгнул
в сторону. Успел выстрелить. Грабителя отшвырнуло к стене. Второй зарычал и
отпрянул за распахнутую дверцу сейфа. Его голову и грудь защищала толстая сталь,
но живот и бедра оставались открытыми. Вер прицелился. Вместо грохота выстрела
раздался сухой щелчок. Вер вновь нажал на курок. Тот же сухой треск. Человек за
дверцей понял, что произошло, и высунулся из укрытия. По его длинным лягушачьим
губам скользнула усмешка. Неторопливо поднял пистолет...
Гладиатор сунул руку в карман брюк. Пальцы нащупали гладкий полированный
металл. Рука бывшего гладиатора метнула золотое яблоко. Дар неведомой красавицы
угодил бандиту точнехонько в лоб.
Битва была закончена. Гладиатор, как всегда, победил. Вер огляделся. Один
из убийц был еще жив и пытался отползти к двери. По мозаичному полу за ним
тянулся кровавый след. Парень не пытался сопротивляться, лишь поднял руку, давая
понять, что сдается. Вер подобрал на всякий случай его пистолет, вынул магазин.
В обойме оставались еще два патрона. Вер вернул магазин на место. Затем подобрал
откатившееся в угол яблоко.
"Достойнейшему..." - в который раз прочел надпись.
Через труп убитого Вер перешагнул с некоторой брезгливостью. Элий бы
наверняка пожалел парня, отметив его молодость, никчемную жизнь и нелепую
смерть. Ну что ж, он, Вер, может сделать то же самое. Потом... Сейчас этот
вопрос не интересовал гладиатора. Серая массивная шкатулка с бронзовыми витыми
ручками притягивала Вера. Свинцовая шкатулка. Она манила к себе и вызывала
первобытный ужас. Страх животного перед огнем. Страх человека перед извержением
вулкана или наводнением. Страх перед стихией, от которой невозможно защититься.
Наверное, подобное испытывали жители Помпеи, когда с неба падал черный
обжигающий пепел. Вер подошел к столу.
"Не делай этого... - будто шепнул кто-то. - Только не ты. Любой другой, но
не ты..." - Я не боюсь... - сказал он вслух. "При чем здесь страх... здесь
другое",- шептал в отчаянии голос, понимая, что бывшего гладиатора не убедить.
Вер не слушал. Он захлопнул крышку и взял шкатулку в руки. Одной рукой
прижимал шкатулку к боку, другой держал пистолет наготове. И тут во дворе
грохнул выстрел. Вер отскочил к стене. Поставил шкатулку на пол, прижимаясь к
расписной фреске, изображавшей какую-то битву. Кажется, битву при Абритте. Еще
один выстрел. Истошный женский крик... В коридоре раздались шаги, кто-то бежал,
призывая на помощь богов и повторяя одно и то же имя.
Элий вышел в сад. Сад Марка Габиния был роскошен. Огромные кусты роз сплошь
усыпаны цветами. Белые, оранжевые, пурпурные. Как драгоценный пурпур
императорской тоги... Элий наклонился и ухватился за толстый
зеленовато-коричневый стебель, усыпанный красными шипами. Стебель гнулся и не
желал отламываться. Шипы впились в ладонь. Элий изо всей силы сжал стебель и
переломил. Бледно-розовая головка цветка обернулась к нему с упреком: зачем? Он
смял лепестки, потом принялся ломать стебель, не замечая что шипы ранят ладони.
Когда стройный стебель превратился в изломанную палку, а лепестки - в грязные
мятые тряпки, Элий швырнул изуродованный цветок на землю и наступил на его
останки сандалией.
- Зачем ты изувечил цветок? Разве он в чем-то виноват?
Элий повернулся. Но никого не увидел - за его спиной была высокая, выше
человеческого роста, каменная кладка старой ограды. Сенатор вытащил из-под
туники пистолет и взвел курок.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг