- Я согласна, дорогой Бенит. И этот плевок скрепит наш союз.
- Пусть так, дорогая. Но, когда будешь разговаривать с вигилом, побереги
слюну.
"Какая он все-таки мразь, - подумала Марция. - Но я воспользуюсь его
услугами. Лучше позор и власть, чем один позор".
Проигравший - всего лишь проигравший. А победитель на пьедестале, и не
важно, каким способом он добился успеха. Марция должна победить. Даже если для
этого придется заключить союз с Бенитом. К тому же она должна признать - он
неплохо занимается любовью. Хотя и ужасно груб.
Когда Вер отворил дверь из матового стекла в палату, Марция сидела на
постели, а служанка расправляла складки голубой накидки из тончайшего виссона,
которая удачно гармонировала с голубыми брючками и с восточными, шитыми золотом
туфлями. Вер ожидал увидеть растерянную униженную женщину, а увидел
самодовольную красотку, занятую тряпками. И только повязки на запястьях
напоминали о случившемся несчастье.
Напротив кровати сидел молодой человек в форме вигила. У него было чистое,
будто вымытое лицо, светлые глаза и тонкогубый, очень яркий рот.
При виде гостя вигил встал.
- Центурион Проб. Очень хорошо, что ты пришел, Юний Вер. Хотя я бы
предпочел, чтобы явился адвокат.
- Адвокат? - переспросил Юний Вер. - Разве Марцию в чем-то обвиняют?
- Это она обвиняет, - сказал Проб. - Но я советую взять слова назад, пока
мне не пришлось предъявить ей обвинение в лжесвидетельстве.
- Да, обвиняю! - заявила Марция. - Но Проб не желает верить, потому что
речь идет о Цезаре. А у меня есть свидетели. Кира, душечка, застегни браслет.
Вот так совсем другое дело. Ужасные повязки, правда? - повернулась она к Веру.
Он никогда не видел ее такой прежде - болтливой, развязной и как будто
пьяной. Он не узнавал ее. Да Марция ли это - надменная и дерзкая женщина,
которую любил его друг Элий? Сейчас она больше походила на красотку из Субуры,
которую избил и покалечил сутенер.
- Я заявляю, что Цезарь меня изнасиловал, - повторила Марция, разглядывая
золотой браслет на запястье.
- Марция, ты можешь сбить Цезаря с ног одной оплеухой. Он просто физически
не мог с тобой справиться, - сказал Вер.
Марция возмутилась:
- Разве вигилы не нашли его кинжал? Пятна его спермы на постели? И
показания самих вигилов? Он угрожал мне кинжалом, - она повернула голову и
показала Веру черную отметку на шее, похожую на змеиный укус.
- Все сходится, - подтвердил Проб. - И все же я не верю ни единому слову.
Якобы одной рукой он держал кинжал, а другой тебя связал! Ты бы могла легко
вырвать у него кинжал!
- Вырвать кинжал, приставленный к сонной артерии? - насмешливо переспросила
Марция. - Я, конечно, блюду свою честь. Но я, дорогой мой Проб, не Лукреция.
- Домна Марция, - сухо сказал центурион Проб, - советую тебе назвать имя
настоящего насильника либо снять обвинения в изнасиловании вообще. Цезаря тебе
обвинить не удастся. Надеюсь, нелепая выдумка - плод лишь твоей фантазии, а
сенатор Элий в эту историю не замешан. Иначе ему не отмыться до конца дней.
Подумай хорошенько, прежде чем принять окончательное решение.
- А что говорят вигилы, которые меня освободили?
- Я не могу ответить, - хмуро ответил Проб.
- Вот именно. Они говорят, что видели и половой акт, и то, что я связана. И
то, что шея у меня была в крови.
- Ты затеяла опасную игру, Марция, предупреждаю. Одумайся, пока не поздно.
Если тебе кто-то угрожает, скажи. Я дам тебе охрану. Тебя будут охранять день и
ночь...
- Цезарь хочет меня убить? Или Руфин? - Марция подмигнула Веру и вновь
занялась браслетом.
- Ну что ж, поговорим в другой раз, - сухо отвечал Проб и вышел из палаты.
- Самовлюбленный идиот! - воскликнула Марция и показала закрытой двери
язык. - Ничего, ему придется обвинить Цезаря. Парню не отвертеться. Цезаря
отстранят, наследником станет Элий. Женщины всегда правили Римом. Вспомни Ливию.
Или Агриппину младшую.
- Марция, ты с ума сошла? Неужели ты надеялась устроить Элию служебное
повышение таким образом? Это подло. А Элий не выносит подлости.
- Это не подлость. Женщины видят лишь цель, средства их не интересуют... -
отвечала Марция. Губы ее морщила нелепая улыбка. - Меня изнасиловали. Это вам,
доблестным мужам, хорошо: машете мечами и принимаете героические позы. Но когда
надо - вас никогда нет рядом. И потому женщинам приходится выкручиваться, чтобы
выжить. Цезарь виновен - и он за это заплатит.
- Неужели ты сама не видишь, что поступила и глупо, и дурно?
Золотая застежка сломалась, браслет соскользнул с запястья и со звоном упал
на пол. Кира кинулась его поднимать. Марция сидела неподвижно.
- Не вижу, - отвечала Марция и посмотрела Веру в глаза в упор. В этом
взгляде был такой вызов, что ' гладиатору стало не по себе.
- Тебя обманул твой гений, - сказал Вер со вздохом. - Они порой так
забавляются - внушат совершенную нелепицу, доведут до края и бросят. А потом
наблюдают издали, как человек мечется, не зная, что делать. - Вер помолчал, не
зная, говорить дальше или нет. Потом решился. - В твоих интересах, чтобы Элий не
принимал титул Цезаря. В этом случае ты никогда не станешь его супругой.
- Это еще почему, доминус всезнайка? - вскинулась Марция.
- Потому что супруга Цезаря должна родить наследника.
Марция побелела как мел. Юлия Кумекая в гриме Медузы Горгоны выглядела
менее убедительно.
- Откуда ты знаешь?
- Таковы правила. Тебя полностью обследуют перед вступлением в брак.
- Я не о том! Откуда ты знаешь, что я не могу иметь детей? Элий сказал?
- Догадался...
Марция взяла из рук Киры браслет, несколько мгновений вертела его в руках,
а потом в ярости швырнула о стену. Вер подошел и положил руку на плечо. Если б
Элий был здесь, чтобы он сказал? Наверняка бы пожалел несчастную женщину.
- Бедная девочка, - прошептал Вер.
- Я не бедная! Не смей меня жалеть! - выкрикнула Марция с такой яростью,
что Вер отдернул руку.
- Назови имя истинного насильника. Если тебе нужен Элий - сделай так.
- Да чтоб тебя Орк сожрал! Мне не нужен Элий! - взвизгнула Марция. -
Убирайся! Мне никто не нужен. И запомни: меня изнасиловал Цезарь. Так и передай
Элию.
- Марция!
- Вон! Вер покорно направился к выходу.
- Постой!
Вер обернулся. Марция сидела на кровати, покачивая ногой. Туфля с загнутым
носом то и дело спадала с маленькой изящной ступни. Тогда Кира подбирала ее и
надевала вновь.
- В галерее есть охрана?
- Я никого не видел.
- Окажи мне услугу.
- С радостью.
- Спустись по лестнице. Если увидишь кого-нибудь из охраны, скажи, что на
верхнем этаже драка, пусть бегут туда. Исполнишь?
- Исполню.
- Ты отличный парень. Вер. Прощай...
- Марция, Элий тебя любит... - попытался вновь уговорить ее Вер.
- Это уже не имеет значения! - огрызнулась она и поспешно стерла со щеки
слезу.
Когда гладиатор наконец ушел, Марция вскочила с кровати. Слезы мгновенно
высохли. Через несколько минут Марция покинула палату. За ней следовала Кира,
волоча объемистые сумки с нарядами. Походкой Августы (которой ей никогда не
быть) Марция прошла галерею и стала неспешно спускаться по лестнице, ведущей в
сад. У нее кружилась голова, но сесть в подъемник она не решилась - внизу, в
атрии, наверняка дежурят люди Пизона. Наконец она очутилась в саду, пересекла
его, не обращая внимания на пациентов, что сидели в плетеных креслах у бассейна
и провожали ее глазами, и вышла через заднюю дверь в ограде. Прямо перед ней
были морг и храм Эскулапа. Элий наверняка бы заглянул в храм, чтобы
поблагодарить богов за все несчастия, которые обрушиваются на головы людей.
Бедный Элий! Они больше никогда не увидятся.
Огромный белый кот неподвижно сидел на ветке старой ивы. Толстая ветвь
протянулась над самым ручьем, и голубая вода искрилась и играла, отражаясь в
кошачьих глазах. Гений думал. В кошачьем облике было легче анализировать то, что
сотворено в облике человеческом. А совершено было немало. Наверное, человеческая
оболочка располагает делать глупости.
Когда-то на берегу этого ручья он повстречал прекрасную девушку и провел с
нею несколько восхитительных часов. И тут же позабыл об этом. Он жил так долго,
что решил, будто отныне жизнь его только наслаждение, только игра. За подобные
заблуждения приходится платить. Гений опасался, что в данном случае платить
придется всей Империи.
Но он ничего не мог с собой поделать. Он слишком сделался похож на Империю.
Она обожала свои слабости и свои пороки, как и свои законы.
А гений обожал Империю. Но он не знал, как теперь ее спасти.
Глава 8 Последний день игр
"По неподтвержденным пока данным Александр Цезарь пытался покончить с
собой. Охранявшие его преторианцы помешали самоубийству".
"Остальные города Хорезма пали вслед за Ургенчем. Как повлияет на
геополитику практическое уничтожение Хорезма ? На этот вопрос вряд ли сейчас
может ответить кто-то из сенаторов". "Акта диурна", 3-й день до Ид июля *
* 13 июля.
Валерия всегда отправлялась в храм Весты во время третьей стражи ночи. В
этот час молодых жриц клонит в сон. Но огонь в храме должен пылать круглые
сутки. Стоит огню погаснуть, и неисчислимые беды обрушатся на Великий Рим, а
нерадивую жрицу ждет бичевание.
Валерия смотрела на танцующие языки пламени, и ей казалось, что тени,
отбрасываемые огнем на круглые стены храма, ложатся на ее сердце. В конце июля
исполнится ровно двадцать пять лет, как она служит Весте. Через пять лет она
покинет храм и сможет вернуться сюда только как посторонняя. Ее комнату в доме
весталок займет маленькая девочка, знающая о тайне ритуалов так же мало, как и
любой ребенок ее возраста. Она будет хихикать во время обрядов и засыпать во
время бдения в храме, так что старшей весталке придется раз за разом проверять
нерадивую ученицу. В комнате Валерии вместо состарившихся вместе с нею вещиц
появятся игрушки и книжечки с умилительными историями о несуществующих чувствах.
И хотя подобные вольности в Доме весталок всячески преследуются, и
книжечки, и игрушки, и фото знаменитых актеров появляются здесь вновь и вновь.
Валерия помнила, как сама прятала под подушкой фото Марка Габиния и перед сном
осыпала его поцелуями.
Многие находили выбор Валерии странным - высокое положение ее семьи и
достаток обеспечивали ей неплохое будущее. Но никто не ведал о черве
неуверенности, грызущем душу ребенка. Ее мать умерла, когда Валерии исполнился
год. Почти сразу же отец вновь женился на красавице Элии. Мачеха не баловала
девочку вниманием и - главное - доброжелательностью. Неприязнь к Валерии еще
больше подчеркивалась.. симпатией к старшему брату Тиберию. А потом появился
малютка Гай Элий, которого Валерия возненавидела всем сердцем. При каждом
удобном случае молодая хозяйка внушала Валерии, что девочка безобразна и ни один
нормальный мужчина не сможет в нее влюбиться. Детские фантазии и склонность к
мечтательности высмеивались зло и остроумно. Вскоре Валерия считала себя самым
неинтересным и глупым существом на земле. Единственное занятие, которое, как она
слабо надеялась, было ей под силу, - это стирка белья. Но троюродная сестра
императора не могла быть прачкой. И тогда Валерия неожиданно сделала
ошеломляющий выбор. Она решила сделаться жрицей Весты. Она, почитавшая себя
пригодной для самой низкой роли, решилась говорить с богами. Служить Весте во
все времена было мало желающих, и Валерию приняли в храм. Необходимость дать
обет целомудрия на тридцать лет ее не смущала. Ее никто не может полюбить - так
говорила ее мачеха. Неуверенность укрылась под броней многовекового ритуала. Но
с годами Валерия начала прозревать, что внушенные мачехой мысли лживы.
Пять лет назад на пиру в Палатинском дворце в честь годовщины победы в
Третьей Северной войне, куда она была приглашена вместе с другими весталками и
где занимала благодаря своему происхождению и нынешнему положению одно из самых
высоких мест, ее ложе оказалось напротив ложа Марка Габиния. Знаменитый актер
уже начал седеть, вокруг рта залегли глубокие трагические складки, что делало
его похожим на многочисленные изображения Траяна Деция. Тонкий шрам на скуле
напоминал о недавнем военном прошлом актера. На Марке была белая тога с узкой
пурпурной полосой - знак его принадлежности к всадническому сословию.
Обмениваясь учтивыми, легкими, полными намеков фразами и чуть кокетничая - ровно
столько, сколько считается допустимым для жрицы Весты, Валерия неожиданно
поняла, что недостижимый и прекрасный Марк Габи-ний, кумир ее детских мечтаний,
рядом и проявляет к ней искренний интерес. Валерия смутилась, краска залила
лицо. Марк заметил ее смущение, ее слишком пристальный и, быть может, слишком
пылкий взгляд и поспешно отвел глаза. Более в тот вечер они не разговаривали.
Минутная мечта растаяла.
Это была единственная ночь, несколько часов которой Валерия не провела в
храме. Она лежала в своей комнатке, смотрела в потолок и с поразительной
ясностью понимала, что вернуть назад прожитые годы не в силах даже боги. И
остается только следовать по выбранному однажды пути.
На следующий день она вышла за территорию храма, и какой-то человек в плаще
с капюшоном тут же последовал за ней. У ростр, в толчее, он оказался рядом и
вложил в ладонь Валерии записку. Плащ упал с его лица, его дыхание коснулось ее
кожи. Перед ней был Марк Габиний. Ноги Валерии подкосились. Ей показалось, что
она сейчас рухнет на мостовую и тут же умрет. Она не помнила, как вернулась в
Дом весталок. Валерия заперлась в своей комнате и, дрожа от волнения, развернула
записку.
"Завтра в три часа дня я жду тебя возле Аппиевых ворот. Я не боюсь смерти.
Я выбираю любовь. Марк".
Она перечитывала записку вновь и вновь. Сердце ее бешено стучало. Если бы
призыв Марка означал лишь любовь и смерть, она бы не задумываясь откликнулась на
страстный призыв. Но ее бегство означало еще и предательство Весты.
Предательство Рима. На это она пойти не могла. В три часа дня она сожгла
записку. Валерии надлежало пробыть в храме еще десять лет.
Следующие пять лет промелькнули быстро. Пять лет слились в одну ночь, в
которой пылал огонь и причудливые тени скользили по стенам храма. Рим заложен на
гнилом месте. И в первые годы, когда Вечный город был еще маленьким поселком, в
домах постоянно горел огонь, чтобы перебороть гнилостный дух болотных испарений.
Рим разрастался, низины засыпались, и надобность в постоянном поддержании огня
отпала. Лишь в храме Весты продолжал пылать огонь, выжигая отвратительные миазмы
духа. Пусть люди мирно спят, но кто-то должен бодрствовать, поддерживать пламя и
думать о покое и доброте. И его мысль сбережет Рим.
Валерия вздрогнула. Сколь многое случилось за те годы, что она провела
здесь. Она пришла сюда в мирные времена одиннадцатилетней девочкой, томясь от
снедавшей ее тревоги, будто предчувствуя грядущее лихолетье Третьей Северной
войны. Когда началась война, ее семья была многочисленна и могущественна - отец,
два брата, мачеха, дядя - молодой красавец, завидный жених, по которому сходила
с ума половина римских Девчонок. С началом войны отец оставил свое место в
сенате и возглавил вторую когорту Четвертого легиона. Старший брат только что
закончил подготовку легионера. И только Элий из-за своего возраста еще не мог
воевать. Но он так старательно размахивал деревянным мечом, что все видели в нем
будущего бойца. Никто не знал, как долго продлится война.
Война продлилась три года. Три года двери храма двуликого Януса оставались
открытыми: знак, что Великий Рим ждет всех своих сынов и дочерей назад. Но,
когда двери храма закрылись, из всей семьи, кроме Валерии, остался один Элий.
Одинокий, испуганный мальчик в разоренной войной, но победившей Империи. Имение,
которым некому стало управлять, лежало в руинах. Дом в Каринах обветшал и
лишился почти всех своих сокровищ, проданных за бесценок. Именно в те дни
неприязнь Валерии к младшему брату невольно сменилась жалостью. Валерия ничем не
могла ему помочь - она не имела права покинуть храм в течение двадцати с лишним
лет. А у Элия даже не было родных, кто бы мог заняться его воспитанием.
Ближайшим родственником мальчика был император Руфин. Это было одновременно и
честью, и насмешкой. Императору было недосуг заниматься несовершеннолетним
сиротой. Август поселил мальчика в Палатинском дворце и забыл о нем. Одним богам
известно, кто занимался воспитанием Элия. Но Валерии порой казалось, что боги в
самом деле причастны к тому, что творилось с ее братом. Когда это оказывалось
возможным, Валерия покидала Дом весталок и посещала брата. Поначалу он
несказанно радовался этим встречам, потом сделался просто вежлив с сестрою и
наконец - стал ее избегать. Закончив высшую школу риторики, он исчез из дворца.
Вскоре Элий объявился в Афинской академии и пять лет провел среди отъявленных
вольнодумцев, сторонников классической демократии. Потом он уехал в Александрию,
этот центр всемирной науки, где были созданы первая паровая машина, первый
двигатель внутреннего сгорания и, главное, изобретен порох.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг