проходимца. Я знал - Макпин клюнет на приманку. Такой жирный кус этот тип не
упустит. Два знаменитых гладиаторы сами угодили к нему в лапы! Да еще убийцы у
вас на хвосте. Будет на кого спихнуть два трупа. Макрин алчен и хитер. Ну а я
еще хитрее! Сразу увидел - вы ребята шустрые, с делом справитесь. "Весь мир
занимается лицедейством", - говорил Петроний Арбитр. И я тоже решил попробовать
сыграть простенькую роль. Надо было разворошить это осиное гнездо. Одно
исполненное желание на этой паршивой арене может угробить Великий Рим.
Элия эти слова должны были разозлить. Но не разозлили. Ему даже показалось,
что он слышит себя, но как будто со стороны. Он тоже часто говорил о Риме и его
благе. Но он бы ни за что не послал двух ничего не подозревающих людей в пасть
смерти.
- Ты бы мог нас предупредить. Мы бы согласились... И я, и Вер... мы бы
сделали это добровольно ради Рима. А ты предал нас.
- Я не мог рисковать, - отозвался Курций. Элий не возражал. Неожиданно ему
сделалось все равно. Тянуло в сон, плечо жгло, но не сильно. То и дело Элий
куда-то проваливался. Когда машину заносило и она подскакивала на валунах и
кочках, он возвращался, бессмысленно оглядывался вокруг и вновь начинал
ускользать в пустоту. Потом ему в нос ткнули ком ваты с нашатырным спиртом. Элий
вскинулся, рванулся вверх и вперед, будто всплывал из-под воды. Курций подхватил
его под руки и ввел в дом. Элий не знал, где он. Бронзовая Минерва встретила его
в атрии с настоящим копьем в деснице. Скудость обстановки и образцовый порядок
говорили, что это дом вигила. Центурион наскоро обмотал рану Элия бинтами и
посадил сенатора за стол. Элий положил голову на столешницу, будто пьяница,
изрядно перебравший в таверне и рассчитывающий вздремнуть часок-другой. Но
Курций бесцеремонно пихнул его в плечо и вложил в ослабевшие пальцы стило. Перед
Элием уже лежал лист чистой бумаги.
- Разве нельзя отдохнуть? - пробормотал раненый.
- Пиши! - приказал ему Курций.- Обо всем что ты видел у Макрина.
Он поставил перед сенатором кубок с неразбавленным вином. Элий отпил пару
глотков. Силы ненадолго к нему вернулись. Он написал шесть или семь фраз и
подписался. На безымянном пальце левой руки Элий носил золотой перстень с
печатью. Курций принес воск, и сенатор приложил печать к бумаге.
- Ну вот, теперь главное, чтобы эта бумага оказалась там, где надо.
- Кажется, я узнал одного из заказчиков Макрина... - сказал Элий.
- Ты видел его лицо? - Курций весь подобрался.
- Лица не видел... Но голос... голос слышал. И узнал. Это Корнелий Икел.
- Первый префект претория?
- Уверен, это он.
Элию казалось, что голова его превратилась в мяч и кто-то бесцеремонно
пинает этот мяч, и он катится, катится по траве, и все вокруг кружится
неостановимо. Элий почувствовал, что его сейчас вырвет, и застонал от
отвращения. И его в самом деле вырвало. Красным вином и желчью.
Все это Элий вспомнил, лежа в крестьянском домике и глядя в потолок. Но
воспоминания мало что прояснили. Курций устроил для Макрина ловушку и захотел
прикрыть его тайную лавочку. Интересно, удалось ему это? И где теперь Вер?
Гладиатора могли застрелить, а обезображенное тело бросить где-нибудь подальше
от виллы. Нет, такого не может быть. Даже Элию удалось ускользнуть. А Вер
гораздо сильнее физически, и - это надо признать - ум его куда изворотливее. И
как будто другой... Да, Вер думает иначе. Элию всегда хотелось понять логику
Вера. Но не получалось. К сожалению, у Вера слишком много врагов. Его
собственный гений, Макрин и еще некто, кто заварил всю эту кашу, кто приказал
убить Летицию Кар, кто...
Элий почувствовал, что от этих мыслей у него начинает раскалываться голова.
Он приподнялся и оглядел комнату. Подле кровати на небольшом столике стояли
кувшин и глиняная кружка с водой. Элий взял кружку и поднес к губам. Рука его
дрожала, и он расплескал половину на простынь, которой он был прикрыт. Только
теперь он заметил, что абсолютно наг. Если не считать бинтов и пластырей, на нем
ничего не было. Ах да, еще осталось золотое сенаторское кольцо. Но плечо
забинтовано вполне профессионально. Судя по всему, о нем заботились. На сгибе
локтя с внутренней стороны Элий обнаружил несколько темных точек. Неведомый
медик делал инъекции в вену. А что, если его специально держали без сознания?
Элий был уверен, что рана не особенно опасна и вряд ли была необходимость в
таких дозах обезболивания. Наркотики понадобились для другого. Как говаривал
Марий Антиохский:
"Тот, кто вкалывает себе в вену иглу, становится невидим для богов".
Именно поэтому возле дома киника гений приказал схватить Элия и не стал
искать Вера. Гений не видел Юния Вера, когда тот находился под действием
"мечты".
Уж не решил ли Курций таким образом защитить Элия от всевидящих убийц?
Гений грозил уничтожить Элия. Для гения не составит труда отыскать бывшего
подопечного, хотя они давно не общаются, а при встрече начинают ругаться, как
муж с женой, чья любовь перешла в смертельную вражду. Элий не мог припомнить, с
чего началась их размолвка. Наверняка из-за малости, каждый желал настоять на
своем и не уступал. Теперь это не важно. Примирения не будет. Потому что оба не
хотят примирения. Они обособились, привыкли мыслить и действовать каждый по
себе, вновь соединиться для них равнозначно пытке. Причем пытке смертельной. Так
ли нужны были Гэлу сведения Элия? Или он хотел причинять боль строптивому
подопечному ради самой боли? Ненависть гения дошла до того, что он желал Элию
смерти.
Разумеется, подойти с ножом, как обыкновенный убийца, Гэл не может. Гении
не созданы для убийства. А власти, чтобы поразить молнией, огненный стрелой или
чем-нибудь сверхъестественным, у них нет. Воплощаются в тела гении лишь для
собственной защиты - после ночной встречи в саду Элий понял, как уязвим дух,
лишенный плоти. Так что скорее всего Гэл прибегнет к помощи наемных убийц. Как
тогда, возле виллы Мария Антиохского, трое головорезов напали на сенатора и
скрутили его.
Да, да, явится наемный убийца и перережет Элию горло. Вот сейчас дверь
отворится... Элий почувствовал, как сердце начало быстрее отсчитывать удары. Это
еще не страх, это волнение. Небольшое выделение адреналина, столь полезное для
человека его профессии. Вернее, его профессий - гладиатора и сенатора, столь
разных и столь схожих. И тот и другой - исполнитель желаний, и тот и другой
почти всемогущ. И тот и другой подвергаются смертельной опасности, если не
хитрят, а выполняют свой долг честно.
Элий снял со спинки кровати полотенце и обмотал им левую руку. Затем взгляд
его упал на пустой пузырек из-под лекарства на подоконнике. Бутыль вставляли в
капельницу, а затем забыли убрать вместе со штативом. Элий сполз с кровати и
едва не упал. Ноги его подкосились, и, не ухватись он за спинку кровати, он бы
грохнулся лбом об пол. Два шага до окна дались с трудом. Элий схватил пузырек и,
тщательно примерившись, треснул стеклом о подоконник. Удар был точен -
получилась розочка с острыми осколками. В руке бывшего гладиатора - опасное
оружие. Путь от окна до кровати оказался легче - силы быстро возвращались.
Действие лекарств заканчивалось. Тот, кто должен был держать Элия между жизнью и
смертью, одурманивая наркотиками, забыл о своем задании. Элий пришел в себя.
Значит, скоро и гений придет.
Элий растянулся на кровати и закрыл глаза. Осколок спрятал под простыней
так, чтобы руке было удобно до него дотянуться. С каждой секундой, длящей
ожидание, напряжение росло. Он был уверен, что убийца явится с минуты на минуту.
Неожиданно собаки с истошного лая перешли на заискивающий скулеж. А затем
разом смолкли. Воцарилась неправдоподобная, звенящая тишина. Элий из-под
полуприкрытых век наблюдал за дверью. Минута, вторая, третья... Элий больше не в
силах был переносить напряжения. И дверь открылась. Едва слышный всхлип петель
совпал с едва уловимым лязганьем выходящего из ножен кинжала. И скрип, и звон
лезвия - все говорило о непрофессиональности убийцы. Это был первый, кто
подвернулся высокому заказчику под руку. И эта торопливость, ставка на грубую
силу давали Элию шанс. Он слышал, как шаркают грубые сандалии по полу. До двери
было три шага. Убийца сделал эти три шага и остановился. Не так-то просто убить
человека в первый раз, даже если тебе доводилось закалывать свиней и рубить
головы курам. Человек собирал всю свою решимость. Вот он вздохнул и замахнулся.
И тогда Элий открыл глаза, одновременно выбросив вверх левую руку, обмотанную
полотенцем.
Взгляд сенатора встретился со взглядом доморощенного убийцы, рука бывшего
гладиатора блокировала удар. Загорелое лицо деревенского парня, решившего
немного подработать на неведомой ниве убийства, сделалось землисто-серым, парень
даже приоткрыл рот, видимо, готовясь извиниться, но так и не успел ничего
произнести, ибо Элий вскинул правую руку и осколок стекла вспорол артерию на шее
незадачливого наемника. Перерезанная сонная артерия издала громкий засасывающий
звук, и парень бревном рухнул на постель, забрызгивая льняные простыни
карминовыми пятнами. Будь у Элия чуть больше сил, он бы попытался обезоружить
противника и скрутить его. Но сейчас он мог нанести лишь один удар. Он не мог
рисковать.
Несколько секунд Элий смотрел на убитого. "Неплохой парень", наверняка
называли его друзья. Но явился неведомый гость и предложил огромные деньги за
один удар ножа. Блеск золота помутил рассудок. Мечта поманила и обманула. Денег
хватит, чтобы купить клеймо на Аполлоновых играх в Риме. Откуда парню знать, что
гениям давным-давно плевать на своих подопечных...
- О боги, что я делаю...- прошептал Элий.- Смотрю на мертвого и говорю с
ним мысленно о его жизни... Я в самом деле схожу с ума...
Он отпихнул мертвое тело и сполз с кровати. И тут понял, что у него не
хватит сил удрать из дома. Оставалось одно - инсценировать бегство. Он разбил
скамейкой окно, после чего выбрался из комнаты и по шаткой деревянной лестнице
принялся карабкаться на чердак. Ноги едва слушались. И он цеплялся руками за
перила, буквально волоча обессиленное тело. Чердак был завален соломой,
плетеными корзинами, пустыми ящиками и коробками. Огромный кот, распластавшись
на деревянной балке, равнодушно следил зелеными прозрачными глазами за нелепыми
усилиями человека.
Элий повалился в солому, тяжело дыша. Внизу завизжала женщина. Потом
несколько мужчин заговорили разом. И вновь женский крик. Если крестьяне позовут
вигилов, те без труда разыщут убийцу. Убийца - это он. Когда-то он, спасая свою
жизнь и жизни невинных, убил человека. В саду Макрина он стрелял и ранил или
застрелил охранника. Сейчас же он намеренно умертвил деревенского парня, спасая
свою жизнь. Теперь этот список будет все удлиняться, и счет сделается
бесконечным. Кровь убитого испятнала десятками красных точек кожу Элия.
"Пусть придут вигилы, и счет будет закрыт..." - подумал Элий.
Хотя нет. Ведь это всего лишь вынужденное убийство. Убийство ради
самозащиты. Любой суд его оправдает. Но он не хочет оправданий. Перед самим
собой он не хочет оправданий.
Крики внизу неожиданно смолкли... Послышался голос, уверенный и властный.
Некто убеждал в чем-то остальных. Его слушали, не возражая. Потом вновь
закричала женщина. Она кричала неостановимо, ее ударили - Элий почти отчетливо
расслышал мокрый шлепок по лицу. Торопливый стук босых пяток. Вновь голоса - три
или четыре человека говорили разом. И вновь тот же резкий хрипловатый голос.
Элий узнал его. Там, на берегу, он звучал так же - властно и надменно. Это он...
его гений. Гэл. Почему люди называют гениев своими именами? Чтобы было проще
верить в их благосклонность к опекаемым персонам? Гении не возражают. Но
наверняка у гениев свои собственные, отличные от людских имена. Они используют
их только в своем кругу. И потому имена гениев людям неведомы. Имя гения Рима
(неведомо даже, женщина это или мужчина) известно лишь нескольким жрецам и,
разумеется, императору как верховному понтифику. А того, кто осмелится
самовольно проникнуть в эту тайну, ждет неминуемая смерть.
Гэл смолк, а голоса людей стали удаляться. Люди покидали дом. Элий
напряженно вслушивался. Вот вновь залаяли собаки - исступленно и в то же время
преданно - так лают псы, выслуживаясь перед хозяином. Скорее всего гений улетел
- при нем собаки не смели подать голос.
"Если бы я мог немного отдохнуть, я бы понял, что происходит... - Элий отер
со лба катящиеся капли пота. - Если бы боги дали мне немного времени..."
Почему боги не вмешаются? Неужели они не видят, что творится на земле! Или
им все равно? Когда они вмешиваются? Когда дело касается самих богов?
Жертвоприношений, храмов, молитв? Послушания или-богохульства?..
Элий почувствовал запах дыма. Поначалу слабый - будто кто-то закурил
табачную палочку, но вскоре запах дыма усилился, послышался веселый треск
разгорающегося пламени. И наконец дым повалил плотно, клубами. Люди подожгли
дом. Или не люди? Может гений чиркнуть спичкой и позволить пламени пожрать
своего бывшего подопечного, если нож наемного убийцы не достиг цели? Наверное,
может. Или попросит людей оказать ему подобную услугу. Люди порой так услужливы,
что просто диву даешься. Они услуживают диктаторам и палачам, ворам и
обманщикам... врунам...
И они, как боги, обожают жертвоприношения.
Элия душил кашель, глаза слезились от дыма. Он нашел какую-то грязную
тряпку и прикрыл лицо. Но это не помогло. Почти ничего не видя, Элий вернулся к
лестнице. Ему удалось спуститься на несколько ступеней, но усилия пропали даром
- сквозь сизые клубы дыма снизу пробивалось пламя - пройти здесь не смог бы и
здоровый человек, не говоря о раненом.
Пришлось вернуться на чердак. Теперь Элия сотрясал непрерывный кашель. Еще
несколько минут, и он задохнется. В слабом свете, падающем сквозь
чердачное окно, серые клубы дыма принимали самые фантастические очертания.
Человек с богатой фантазией увидел бы в них форум Траяна, и Капитолий, и даже
Палатинский дворец.
Палатин... почему он подумал о Палатине, лежа на чердаке и задыхаясь в
дыму? Через несколько минут он сгорит заживо. При чем здесь роскошный дворец
императора с его банями, залами, садами, библиотеками и бесчисленными
скульптурами?
Элий поискал глазами кота. Куда подевался кошак? Ну конечно, он не стал
дожидаться, когда его зажарят заживо. Едва потянуло дымом, как священное
животное египтян сигануло через окно на крышу и оттуда на дерево. Молодец,
котяра, надо спасаться, когда тебя собираются поджарить заживо!
Окно... Эта мысль вернулась, будто Элий наугад сделал несколько шагов назад
и отыскал нужный выход. Деревенский домик совсем невысок, выпрыгнуть со второго
этажа можно без особого риска. Особенно если внизу не мощеный двор, а рыхлая
земля цветочной клумбы. Элий ударом кулака вышиб ветхую раму. Он скорее
вывалился наружу, нежели прыгнул. Но в своем кратком полете успел
сгруппироваться и, упав, перекатился по земле с завидной ловкостью. Уж что-что,
а падать бывший гладиатор умел. Сколько раз, вот так катаясь по песку, он спасал
если не свою жизнь, то жизнь и счастье своих заказчиков, уклоняясь от опасных
ударов.
Но сейчас он вел самый отчаянный бой из всех. Одного он не знал только - с
кем дерется.
Все клейма Клодии в количестве девяноста девяти штук были распроданы
накануне за несколько часов. Безумные или бессмысленные желания. Какая-то
женщина хотела, чтобы ее изнасиловали. Бред. Какой-то мужчина просил, чтобы его
избили до полусмерти. Банкир жаждал утроения капитала. Его умирающая от скуки
жена - трех любовников сразу. Мерзостно обо всем этом думать, не то что
исполнять. Но никогда Клодии не платили столько денег. Все ставили на нее,
считая фаворитом. Какой простой и в то же время естественный подъем. Теперь она
первая, если не считать заносчивого Цыпы, которого она никогда не принимала
всерьез. Цыпа, разумеется, воображает себя первым. И теперь, когда на арене нет
ни Вера, ни Варрона, его клейма тоже поднялись в цене.
В этот день Клодии выпало сражаться с Цыпой. Когда ей объявили решение
Пизона, она принялась хохотать. Она хохотала как сумасшедшая, всхлипывая, хлопая
в ладоши и пихая всех, кто находился в досягаемости ее кулаков. Гладиаторы в
куникуле смотрели на нее в недоумении. Медик, дежуривший в Колизее, накапал в
бокальчик прозрачной, пахнущей мятой жидкости и поднес гладиаторше. Клодия
окинула медика таким взглядом, будто воображала, что ее взор, как взор Горгоны,
может обратить человека в камень.
- Не нужны мне твои сраные капли, - прошипела она. - Я просто хочу знать,
что случится, когда: один из нас проиграет? Я или Цыпа.
- Разумеется - ты,- снисходительно бросил Авреол.
Она окинула Цыпу не менее яростным взглядом, но реплики не удостоила.
- Я хочу знать, что после поединка будет твориться в Колизее?
- Сумасшествие, - сказал кто-то очень тихо. У Клодии были проданы все
девяносто девять клейм. Столько же продал Цыпа. За клейма в последнем бою люди
платили сумасшедшие деньги. Никогда прежде такого не бывало. Никогда прежде не
сходились бойцы, шансы которых были столь равны. Даже в поединках Элия и Вера
последний всегда оставался фаворитом. Элий никогда не набирал более пятидесяти
клейм, если у него был шанс сразиться с Вером. Пизон должен был развести равных
бойцов. Но он этого не сделал. После гибели Варрона и устранения Вера в центурии
гладиаторов царило уныние. Происходящее на арене казалось уже не волей богов, но
манипуляциями нечистых на руку людей. Уход двух лучших гладиаторов обескуражил
заказчиков. Известие об отстранении Вера привело его почитателей в ярость. "Акта
диурна" сообщила об этом со свойственной ей сухостью, выражая осторожное
недоумение по поводу поведения Вера, зато "Гладиаторский вестник" смаковал
подробности на двух страницах. Вилда, как всегда, оказалась на высоте -
оказывается, все поклонники честной борьбы только и мечтали об изгнании Вера.
Теперь и гладиаторы, и зрители вздохнут свободно.
Один из номеров "Акты диурны" лежал сейчас в "отстойнике", и Клодия видела
набранные крупными буквами заголовок. "Наглость против бездарности". Она
прекрасно понимала, что имелось в виду. Но, несмотря на обиду и гнев, Клодия
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг