Валерий Алексеевич Алексеев
Удача по скрипке
1
Возле магазина "Маруся" это с Вавкой случилось. На Суворова, рядом с
парком, в самом центре почти. Обожала Вавка по центру шататься - без дела,
без денег, просто так. Вот и дошаталась: себя погубила и меня сумела с
толку сбить.
Мы тогда с ней на прокате работали, в Подлипках, где теперь четвертый
микрорайон. До центра от нас тридцать пять минут на автобусе, без особой
нужды не поедешь, тем более в Подлипках все под рукой. Гастроном,
универмаг, кинотеатр "Кувшинка", пруды замечательные и лес в двух шагах.
Теперь, правда, тут сплошная застройка, девятиэтажных башен везде
понаставили, и от нашего леса одна слава осталась. А бывало, мы с Вавкой
сидим у себя на пункте среди холодильников и через раскрытую дверь
зябликов слушаем. Вот такая была у нас жизнь.
И хлопот на прокате поменьше было: два клиента в день, да и то не
клиенты, а горе. Зимой еще мальчишки прибегали за коньками, за лыжами, а
летом вообще тишина. Прибредет, бывало, Сеня-дурачок, баян попросит,
попиликает немножко и уходит ни с чем. Денег мы с него, конечно, не брали,
а на раскладушках много не выручишь, и горел наш план ясным огнем. Вот
когда застройка пошла, сразу работы прибавилось: каждый день новоселья, по
две сотни фужеров за один заказ набирают, пока все перестучишь - руки
отвалятся. Удивительное дело, как меняет людей застройка: сразу всем
кофемолки понадобились, холодильники, магнитофоны. Откуда только привычки
взялись?
Но не дотерпела Вавка до этих событий, загубила себя и ушла. Девушка
она была полная, интересная, и не зябликов ей слушать хотелось, а парней,
да помоложе, да с гитарами, да с кудрями до плеч. Но у нас тогда таких не
водилось. Вот и тосковала Вавка от подлипкинской нашей жизни, все мечтала
в центр перебраться, как будто в центре тротуары медом намазаны.
Ну, конечно, с ее внешностью сам бог велел на виду у всего города жить
да по улице Суворова прогуливаться, самодельные наряды свои выставлять. А
мне и в Подлипках удобно было: и собой я не так чтоб уж хороша, и постарше
Вавки на три года, а самое главное - с ребенком на руках, мать-одиночка.
Подлеца-то моего до сих пор по всему Союзу с исполнительным листом гоняют.
Я тогда так рассуждала: поседеет - вернется, от меня ему деваться некуда,
потому и насчет кудрявых парней не особенно волновалась, хотя Вавке
по-бабьи, конечно, сочувствовала.
2
И вот три года назад, под конец января, вся эта каша и заварилась.
Началось с пустяка: пришла моя Вавка на работу в новой кофточке. Такая,
знаете, из черного бархата, рукав короткий, вырез глубокий, все в
обтяжечку, и на левой, значит, груди аппликация с бисером. Простенько, но
с идеей.
Посмотрела я на эту кофточку - и обидно мне стало: невезучая я, как
росомаха, в какую очередь ни встану - везде товар передо мной кончается.
- Французская, что ли? - спрашиваю.
- Нет, - отвечает мне Вавка, - выше поднимай, Зинаида: в Гонконге такие
делают. А что?
- Да ничего, - говорю. - Все к тебе идет, все на тебе смотрится. Только
зря ты эту кофту купила. Внешность-то твоя какая? Готическая. Ты строгое
лицо свое веселеньким должна обрамлять, недоступности в тебе и так
достаточно.
Я ей по-человечески, как подруга подруге. Но Вавка, смотрю, сразу
соскучилась. Села возле прилавка, руки на колени бросила, смотрит так
равнодушно и говорит:
- Права ты, Зинаида, продешевила я впопыхах. Из-за какой-то тряпки
дурацкой счастье свое, возможно, прохлопала.
- А что, - спрашиваю, - там еще что-нибудь давали?
- Где "там"? - отвечает мне Вавка. - У женщины брала, с рук. Возле
магазина "Маруся".
- А сколько заплатила?
- Сама не знаю, много или мало. Поглядим.
Смешно мне тут стало.
- В кредит, что ли, - спрашиваю, - спекулянтки теперь торгуют?
Молчит моя Вавка, разговаривать со мной не желает. Ну и я вязаться к
человеку не стала. Вижу, и без того в расстройстве она.
Тут клиент как раз зашел, солдат-пограничник, фотоаппарат ему
понадобился.
"На побывку, - говорит, - приехал, нарушителя, - говорит, - злостного
задержал. Теперь хочу любимых девушек запечатлеть, чтоб оставшуюся часть
военной службы воображением скрасить".
А сам все на Вавку умильно поглядывает: для кого ж ты, мол, лапушка,
так хороша? В другой бы раз Вавка случая не упустила: любила она над
солдатиками посмеиваться. Но тут ее как будто подменили. Подает она ему
аппарат, смотрит сурово и говорит:
- На кого это ты глаз положил?
- На тебя, - отвечает ей паренек и в краску весь ударяется.
- Выше цели берешь. Ты простой карандаш, вот и стой передо мной
навытяжку.
Посмотрел на нее солдат - не шутит она. Расстроился, рукой махнул и
ушел.
- Что ж ты, Вавка, - говорю, - такой мальчик заметный, а кожа какая
нежная.
- Ай, пошли они все, - отвечает мне Вавка с досадой. - И ты отстань,
надоела.
На этом наш разговор и закончился.
3
Недели две она эту кофту носила. Без радости, без души, я уж каяться
начала, что настроение ей испортила. Суровая стала Вавка моя, молчаливая,
на вопросы отвечает нехотя и в глаза избегает смотреть. Все о чем-то
думает. И надумала - на свою погибель.
Вдруг является на работу в манто. Думала я, что синтетика, пригляделась
- и обмерла. Темная норка, натуральная, с платиновым блеском, во сне я
подобного меха не видела.
- Ты что, - говорю, - девушка, с ума сошла? В этакой вещи сюда явиться!
Да к нам на крыльцо теперь автоматчика надо ставить. А ну как спросят, где
взяла?
- Скажу, подарили, - отвечает мне Вавка совершенно спокойно. И видно по
лицу, что этот мех ей тоже радости не доставляет. Знаете, когда у женщины
новая вещь заведется, да еще дорогая - и сама вроде новой становишься. А
Вавка будто бы постарела: синяки под глазами, лицо бледное, нездоровое.
Ох и рассердилась я тогда!
- Ладно, - говорю, - дело твое. Подкараулит тебя наша слободская шпана
- без манто, а то и без головы останешься. На плохую дорожку ты встала,
подруга. С уголовным миром связалась, если не хуже.
Усмехнулась Вавка, головой покачала.
- Сказки все это, Зиночка. Нет никакого уголовного мира. Есть один
только мир, в котором мы живем, и надо в этом мире как-то определяться.
- Вот спасибо, объяснила, - говорю. А на душе у меня нехорошо что-то
стало.
- Мужика, что ли, завела богатого?
- Ну, прямо, - отвечает Вавка, - дождешься от них. Не те времена,
Зиночка.
- Купила, значит? - спрашиваю с юмором.
- Выменяла.
- На что?
- А на кофточку гонконгскую, помнишь?
Здорово я тогда обозлилась.
- Трепло ты, Вавка, и что за радость перед подругами воображать? Если
вещь твоя, вот тебе мой душевный совет: сдай ее поскорее в комиссионку.
- Это я еще посмотрю, - отвечает мне Вавка. - Может, сдам, а может, и
обменяю. Не в деньгах счастье. Ты мне лучше скажи: не заметно ли во мне
каких перемен?
Посмотрела я на нее, подумала.
- Попалась, что ли? Ребенка ждешь?
- Эх ты, курица, курица, - засмеялась Вавка невесело. - Все-то об
одном, ничего не знаешь, кроме лукошка с яйцами.
- Ну а так - не видно ничего. Побледнела немного, но тебе это даже идет.
- Побледнела, говоришь? - переспросила Вавка. - А в глазах моих нет
ничего?
Приглядись-ка.
Заглянула я ей в глаза - и страшно мне стало. Глаза как глаза:
красивые, подведенные, зрачки большие. И все-таки что-то такое в них было:
как в темноте у зеркала, вроде и нет ничего, а мимо пройдешь - сердце
вздрогнет.
- Что ж ты молчишь? - торопит меня Вавка. - Заметно что-то или все
по-старому?
- Заметно, что замуж тебе пора, - сказала я ей наконец и не стала
больше на эту тему разговаривать.
4
Вернулась я в тот день домой, Толика с улицы забрала, накормила его,
усадила за уроки, отцу в постель бульон подала (он у меня тогда уже
хворать начал), сама сижу у стола, смотрю в тарелку, а перед глазами
туман, и на сердце тоскливо.
- А скажи мне, папаня, - говорю я отцу, - шубка норковая сколько может
стоить, по-твоему? Ты человек бывалый, знаешь, наверно?
Насторожился отец, бульон на табуретку отставил. Очень он бояться стал,
что я мужа найду настоящего, и тогда ему жизни не будет.
- Да смотря какой размер, - говорит осторожно.
- Ну, примерно на меня, - отвечаю.
Закашлялся он, захрипел, на подушки откинулся, подбородок свой
выставил, глаза закатил.
- Мама, - говорит мне Толик из-за стола, - умирает наш дед, похоже.
- Да нет, - отвечаю, - просто волнуется. Ты, папаня, не бойся, я тебя
не кину, отвечай, если спрашиваю.
Отдышался отец, поутих.
- Да тысяч восемь, не меньше, - сказал наконец и в глаза мне тревожно
глядит. - Зина, Зинка, что ты опять надумала?
Успокоила я его, приласкала, обещала транзистор купить: он у меня, как
ребенок второй, очень подаркам радовался. Подарила я Толику стереоскоп, а
ему не подарила, так он неделю со мной не разговаривал.
Ночью спать не сплю, все ворочаюсь, маюсь: не выходит у меня Вавка из
головы. Что ж такое, думаю, она над собой сделала? На что ради норки
решилась? И рассудила я так: чистым дело не может быть, слишком деньги
большие замешаны, и должна я с Вавкой завтра поговорить. Так и так, мол,
подружка, выкладывай все напрямик, а не хочешь - не надо: сразу после
работы пойду в милицию. Спасать надо девку, иначе совсем завязнет.
5
И что вы думаете? На другое же утро является Вавка на пункт в своем
старом пальтишке перелицованном. Но меня это не успокоило: вот как, думаю,
уловила, значит, мое неодобрение, решила поостеречься. Не стала я в лоб ее
спрашивать, осторожненько говорю:
- Здравствуй, Вава. Холодновато сегодня, тебе не кажется?
Только хитрость моя была грубо пошита. Зыркнула на меня Вавка,
усмехнулась - и подает мне открыточку.
"Вава, милая, - читаю. - С нетерпением жду Вас в Москве, на студии, в
любое удобное для Вас время. Съемки в Пицунде, потом в Монреале, так что
будьте готовы к длительному путешествию. Ваш Боборыкин".
- Это кто такой? - спрашиваю. - Фотограф, что ли?
- Эх, глубинушка, - засмеялась надо мной Вавка. - Кинорежиссер самый
лучший в Союзе. Фильм "Весна во льдах" видела?
- Ну? - спрашиваю. - И зачем же ты ему так срочно понадобилась?
- Да не для того уж, конечно, чтобы твист танцевать. Фильм снимать
будем, я в заглавной роли. Видишь, в Монреаль надо ехать. А Монреаль - это
тебе не пансионат на Клязьме. Лазурный берег, сама понимаешь.
Прислонилась я к холодильнику, голова кругом идет, ничего не соображаю,
как пьяная.
- Вот кого ты, значит, подцепила. Вот кто норками тебя одаривает...
- С ума ты сошла, - говорит мне Вавка. - Я в глаза его еще не видела.
- Ну а где же твоя шуба?
- Обменяла.
- На что?
- А вот на эту открыточку.
Тут в жар меня так и кинуло.
- Господи! - кричу я ей. - Да объясни ты мне все или пропади с моих
глаз, пока я тебе челку не выдрала! Дашь ты мне покой или нет?
- А я от тебя, - говорит мне Вавка, - ничего скрывать не собираюсь. Как
от лучшей и единственной подруги. Всю историю на прощанье выложу.
- Как на прощанье?
- А так. Ухожу я из этой конторы и в Москву уезжаю. Вернусь из Монреаля
- не стану же я чужие сервизы перетирать. Кино - это дело затяжное, один
раз уцепишься - а там само повезет. Лет на двадцать хватит хлопот, пока
внешность моя не истратится.
Помолчала я, глазами похлопала.
- А обмана тут нет?
- Все проверено, - отвечает мне Вавка. - Вот и адрес мой проставлен, и
телефон киностудии. Я вчера уж в Москву звонила: ждут меня, не дождутся,
съемки не начинают. До обеденного перерыва с тобой отсижу, а там, извини,
поеду. Дело-то важное, понимаешь?
- Понимаю, конечно, - сказала я и слезами вся облилась. - Паспорт не
забудь захватить. Без паспорта тебя не узнают.
И все плачу, все плачу, никакого удержу нет.
- Да чего ревешь-то? - рассердилась Вавка.
- Как-то сразу все, - говорю. - Постепенности нет, вот и страшно мне за
тебя. Пропадешь без возврата.
- Ах, ты странная какая, - отвечает мне Вавка. - Как же нет
постепенности?
Говорю тебе: с рук взяла кофту плюшевую, кофту выменяла на шубу, а шубу
- вот на эту открыточку.
- И все у одной бабы?
- Все у одной бабы.
- Врешь, - говорю. - Ой, Вавка, врешь. И через твое вранье я на слезы
вся разойдусь. Очень уж ты девка беспутная.
- Ладно, Зина, - говорит мне Вавка. - Всем делилась с тобой, поделюсь и
сейчас. Может, ты в жизни тоже устроишься.
Вытерла я быстренько слезы, вывесила на двери табличку "Учет", сели мы
с Вавкой на пол за прилавком, чтобы с улицы видно нас не было, смотрит
Вавка мне в лицо и спрашивает:
- Скажи мне, Зинаида, чего ты в жизни больше всего желаешь?
- Чтобы Гриша мой вернулся, - говорю. - Больше мне от жизни ничего не
требуется.
- Экая ты дура, - отвечает Вавка с досадой. - Ну, вернется, поживет с
тобой месяц, а потом загуляет - и опять поминай как звали. Хочешь мужа
солидного, терпеливого?
- Не трави ты мне душу. Конечно, хочу.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг