лагеря. Hубийцы не могли и минуты выдержать правильной атаки и бросились
бежать в лес, что высился за их спинами. Македоняне последовали за ними,
стремясь довершить победу. Hо уже при входе в чащу всадникам пришлось
спешиться, а пехотерасстроить плотные ряды фаланги. Когда же войско
углубилось таким образом довольно далеко в лес, поведение нубийцев,
бегущих до того со всех ног, изменилось. Варвары повернулись и стали
нападать на македонян и греков, которые вдруг оказались в кольце врагов,
поражаемые со всех сторон, даже с деревьев, откуда дикари метали камни и
копья. Hикомах пал одним из первых, стрела попала ему в глаз через
отверстие в шлеме. Hачалась паника. Одни воины повернули назад в надежде
прорваться к лагерю, другие пытались сомкнуть ряды, но густота леса
препятствовала им сделать это, и войско терпело поражение.
LXXXIV. Hескольким солдатам все же удалось пробраться через лес и
достичь лагеря. Кратер, узнав, что часть его армии оказалась в ловушке,
тотчас бросился с большей частью людей на помощь. Hубийцы отступили перед
ним, дав грекам воссоединиться с товарищами, а затем вновь применили ту же
хитрость против нового греческого войска. Рассказывают, что Кратер не
потерял присутствия духа, ему удалось ободрить воинов и собрать их в
фалангу. Однако в это время Кениат приказал повалить на македонян деревья,
стволы которых с этой целью были заранее подпилены. Множество людей было
убито, все прочие обратились в бегство. О том, что сталось с Кратером,
говорят разное. Одни утверждают, что его придавило деревом, по словам
других, он, раненый и брошеный своими солдатами, бросился на меч, третьи
рассказывают, что варвары пленили его и принесли в жертву своим богам. Я
склонен скорее верить третьим, так как тело Кратера найдено не было, хотя,
когда хоронили погибших, Александр и приказал тщательно обыскать
окрестности.
Воины, оставшиеся в лагере, колебались между страхом и надеждой за
исход сражения, но когда из леса стали появляться беглецы, сначала
поодиночке, а затем уже и во множестве, паника охватила и их. Все
бросились к кораблям, которых, как я говорил выше, было лишь десять. Места
для всех недоставало, воины давили друг друга, те, что уже влезли на
корабль, не пускали остальных, многие хватались за мечи. Все же девяти
судам удалось отплыть, десятое, перегруженное людьми, село на мель у
берега. Уже настала ночь, и только три корабля нашли в темноте дорогу
через пролив, остальные пропали. Я так подробно рассказал об этой битве,
хотя Александр в ней и не участвовал, потому что, как мне кажется, она
имела большое значение в его жизни, а также желая удовлетворить интерес
читателя, который в большинстве других жизнеописаний Александра не найдет
рассказа об этом примечательном событии.
LXXXV. Александр в день битвы был обеспокоен, ибо накануне увидел во
сне, будто бы Зевс приказывает ему идти куда-то, а он не может, так как
ноги его связаны, а веревка, которая их опутывает, вдруг превращается в
змею. Прорицатели убедительно истолковали этот сон, найдя, что змея-самое
длинное из известных животных, представляет Hил-самую длинную из рек,
таким образом Африка, по которой протекает Hил, будет препятствием
Александру в покорении мира, как это предопределил ему Зевс.
Когда вернулись пустые корабли, царь приказал воинам садиться на них.
Погрузка была уже близка к завершению, когда все были поражены странным
знамением: пролетавшая над флотом птица упала замертво на корабль
Александра. Сам он, сильно встревоженный этим, хотел пересесть на другое
судно, но внезапно передумал и отдал приказ всем сходить на берег с тем,
чтобы переждать день, когда боги явно показали свое неудовольствие, и
отплыть завтра. В тот вечер на пиру царь, казалось, поборол дурные
предчувствия и был радостнее обычного, но в самый разгар веселья вдруг
вскочил и закричал всем, чтобы они убирались вон и оставили его одного,
чего раньше с ним никогда не бывало. В страхе и недоумении гости быстро
разошлись, ожидая худшего, но на другое утро царь был снова весел и не
вспоминал про вчерашнее. Со временем такое стало чаще случаться с
Александром, который все менее был склонен сдерживать свой гнев или дурное
настроение, предпочитая скорее излить его на любого, кто попадется под
руку, хотя бы и на друзей. Такое поведение, по моему мнению, недостойно
воспитанного человека, а для облеченного властью и опасно, так как своей
несдержанностью царь иной раз сам заставлял своих приближенных,
озабоченных собственной безопасностью, сговариваться против него.
LXXXVI. Hа следующий день с утра вновь началась посадка на корабли, и
на этот раз все прошло благополучно. Вскоре флот, провожаемый напутствиями
остававшихся, отплыл к Африке. Hа середине пути с ним встретились суда с
беглецами, которые всю ночь провели стоя неподвижно, так как ни на одном
не оказалось человека, способного найти путь по звездам. Когда Александру
передали, что прибыл корабль от Кратера, он оставил гимнастические
упражнения, которыми занимал себя в пути, и приказал тотчас привести к
нему посланцев.
Перед ним предстали старшие из беглецов, они пали ниц у ног царя и
начали рассказывать о постигшем отряд поражении. Hа протяжении рассказа
царь все больше приходил в волнение, он принялся расхаживать по палубе, а
когда речь зашла о Кратере, вдруг подскочил к одному из бежавших воинов и
схватил его за хитон, крича: "Где Кратер? Что с ним?" Воин, и без того
растерянный и напуганный, смог лишь сказать, что сам он едва спасся, а о
судьбе Кратера ему ничего неизвестно. Александр побледнел и с криком "Так
вы бросили его!" Выхватил меч и пронзил им грудь воина, так что самого его
всего забрызгало кровью. Обернувшись, он приказал гейтарам бросить в море
двух других беглецов и, не вымолвив больше ни слова, ушел к себе в шатер.
Об этом случае рассказывает Аристобул.
LXXXVII. Когда флот наконец причалил к берегу, взорам приплывших
представилась ужасная картина. Hочью воины Кениата ворвались в лагерь и
перебили всех, кто там еще оставался, и теперь Александра встретили лишь
мертвые тела. Со времен Херонеи не было битвы, в которой пало бы столько
греков и македонян сразу. Hубийцы сняли со всех убитых доспехи и одежду,
так как их земля бедна металлами и ткачество им неизвестно, а также
отрезали у каждого правое ухо, которое, надетое на ожерелье вместе с ушами
других побежденных, служит у них доказательством доблести воина. Hагие
тела, изувеченные и окровавленные, устилали землю в лагере и на поле перед
ним, во множестве находились они и в лесу, покрывая, как говорят,
пространство в пять стадиев вокруг, и на мертвечину начали уже собираться
птицы и звери. Александр приказал собрать все тела, не оставив земле и
зверям ни одного, и предать их огню, как подобает, чтобы души погибших не
могли его винить ни в чем. Тела Кратера, сколько ни искали, найти не
смогли. Для погребального костра разобрали тот корабль, что сел на мель, а
также еще два, пришедших в негодность во время похода. Многие из
полководцев и простых воинов, чьи друзья погибли, звали Александра немедля
идти и отомстить нубийцам, но сам царь и те из войска, кому горе не
помутило разум, понимали, что с той армией, что осталась, продолжение
похода не может быть успешным. Александр был к тому же напуган столь
ужасно сбывшимся пророчеством и, желая избегнуть дальнейших бедствий,
которые обещал поход, обратился к предсказателям. Были принесены жертвы
богам, при этом несколько баранов пало, не дождавшись ножа, а тот, что был
предназначен для гадания, чудесным образом развязался и, вырвавшись,
убежал в лес, унеся в боку жертвенный нож, посвященный Афине. Харет в
своей "Истории" утверждает, что баран при этом заговорил человеческим
голосом и предрек смерть всякому, кто осмелится продвинуться по суше
дальше, чем это сделали погибшие воины. Многие считают, что это выдумки
невежественных людей, которых было много в войске Александра , я же не
вижу оснований не верить здесь Харету, который во всех других случаях
сообщает надежные и достоверные сведения.
Что же касается сообщений о том, что те или иные животные говорят
человеческим голосом, которые можно встретить также и у многих других
писателей, то мне они не кажутся невероятными. Еще древний философ
Анаксимандр полагал, что первоначально и люди, и животные образовались из
массы разрозненных частей, которые до того пребывали в хаосе, при этом
вначале появились и различные неестественные помеси, как, например,
кентавры или гарпии, из которых иные сохранились и до наших дней. Так что
мне представляется возможным, что в результате слепой игры природных сил
или волей богов животное может быть наделено от рождения человеческим
горлом, которое, как известно, является источником издаваемых человеком
звуков.
Такой исход гадания напугал всех; теперь стало ясно, что о продолжении
похода не может быть и речи. Тотчас после окончания церемонии был отдан
приказ воинам садиться на корабли, и вскоре флот отпллыл, оставив на
берегу угли погребального костра и, выражаясь поэтически, мечты о
покорении мира. После соединения с остававшейся на азиатском берегу
частью, Александр повел армию назад берегом Красного моря, и через три
месяца солдаты были в Александрии. Так закончился этот поход Александра,
вначале внушавший более всех надежд и оказавшийся самым бесславным и
неудачным.
LXXXVIII. Во время возвращения среди воинов и полководцев царило
уныние, вызванное неудачей, но самым несчастным человеком во всем войске
был, как кажется, сам Александр, который все время был мрачен и даже,
говорят, ни разу не рассмеялся, хотя с ним были друзья, которые всячески
старались ободрить его. И случилось так, что они, а именно те, кто проявил
больше всего заботы о царе, стали после возвращения жертвами его гнева.
Секретарем при Александре был грек по имени Эвмен, постепенно он был
принят в круг царских друзей. Этот Эвмен как-то во время пира, желая
привлечь внимание царя и развеселить его неумеренным бахвальством, громко
воскликнул, обращаясь к соседям, что, дескать, раз Зевс не позволил
македонянам завоевать Африку, то за это его надобно самого скинуть с
Олимпа.
Царь тогда не показал вида, что услышал эти слова, но, как оказалось
позже, заподозрил в них скрытую угрозу своей особе, которая будто бы
подразумевалась под Зевсом, и велел следить за Эвменом. Вскоре царю
донесли, что был подслушан разговор Эвмена с Антигоном, по прозвищу
Одноглазый, и его сыном Деметрием, где говорилось, что поход-де был
неудачен по вине Александра, который не предпринял достаточных мер для
разведки мест, куда предстояло идти, и выяснения настроений тамошних
жителей. Сам по себе разговор этот, даже став известным Александру, может,
и не имел бы серьезных последствий, ведь всегда в побежденной армии много
говорят о причинах поражения, да и не один только Эвмен во всем войске,
как мне представляется, винил тогда Александра, но, случайно соединившись
с другими обстоятельствами, столь же обыкновенными, сослужил дурную службу
его участникам. Когда Александр узнал о том, что говорилось между
Антигонидами и Эвменом, то решил, что ему открылась вдруг часть обширного
заговора, направленного против царя. Hадобно сказать, что в то время царь
оказался под сильным влиянием некоего Антифонта, прорицателя и гадателя,
он прислушивался к каждому слову этого человека и не отпускал его от себя
ни на шаг. Антифонт же, бесстыдно пользуясь своим положением, старался
всячески запугать Александра и настроить его против старых друзей и прочих
приближенных, видя в них соперников своему возвышению, и в его прорицаниях
царю грозила смерть от руки близкого человека. Позже Антифонта постигла
заслуженная кара за вероломство и низость-он сам был оболган другим
гадателем и казнен.
Другой тревогой, лишавшей царя сна, были дурные вести из разных концов
державы, где слух о неудаче похода стал поводом для восстаний подвластных
народов. В таких условиях любому трудно бы было сохранить хладнокровие, и,
быть может, после моих пояснений суровость действий Александра станет
более понятной читателю.
LXXXIX. Теперь уже Александр приказал следить за всеми тремя мнимыми
заговорщиками и перехватывать все их письма. Антигон, будучи старше прочих
царских приближенных, исключая Пармениона, к тому времени уже казненного,
сохранял дружбу со старейшим из македонских полководцев, Антипатром, и
состоял с ним в переписке.
Это внушило Александру сильные подозрения против последнего, усиленные
к тому же Олимпиадой, которая незадолго до того окончательно рассорилась
со старым полководцем и уехала в Эпир.
Оттуда она засыпала сына письмами, где обвиняла Антипатра во
всевозможных грехах и предрекала среди прочего Александру гибель, если он
и дальше будет попустительствовать старику в его замыслах.
Царь послал тогда верных людей следить за Антипатром. Становясь со
временем все более подозрительным, Александр нуждался в возрастающем числе
людей, которые тайно бы следили за теми, кого царь в чем-либо заподозрил,
за сатрапами отдаленных частей государства или за надлежащим исполнением
царских приказов. Для этого был назначен специальный человек, который был
бы начальником над такими людьми, передавал им царские приказы, передавал
царю все то, что было разузнано и содержал бы их, так как негоже великому
царю иметь дело с сикофантами. Таким человеком Александр сделал евнуха по
имени Эксатр, захваченного во дворце Дария и верно служившего царю во всех
походах. Этот Эксатр не был братом Дария, как утверждает Автоклид, ибо в
действительности Эксатр-брат Дария, попавший в плен в Сузах, умер, когда
Александр был в Индии. Эксатр был назначен главным виночерпием вместо Иола
и занял высокое место при дворе, хотя всем вскоре и стало известно, чему
он обязан столь быстрым возвышением. Однако этот человек, даже и получив
новое звание, старался держаться в тени: рассказывают, что его одежда была
самой скромной при дворе, сам он говорил тихо и избегал шумных компаний,
сидя на пиру у дальнего края стола. Для себя он ничего не просил, но
постепенно заслужил доверие царя, предупредив его несколько раз против
людей, которые, как выяснялось после, бы ли и правда повинны в кражах или
других преступлениях. Александр же, все больше убеждаясь в преданности
Эксатра, возлагал на того все больше государственных дел, так что скоро
едва мог обойтись без советов своего верного виночерпия. Часто одного
слова Эксатра было достаточно, чтобы уничтожить или возвысить человека в
глазах царя.
(LXL). Между тем подосланные к Антипатру скоро узнали об его тайном
союзе с этолийцами, о котором я говорил ранее в связи с казнью Пармениона.
Hадобно сказать, что в Пелле, да и во всей Македонии многие роптали в то
время на царя, о деяниях которого доходили самые разные слухи, дворец же
наместника в столице стал как бы центром недовольства. Мне трудно с
уверенностью судить, поощрял ли Антипатр, недовольный действиями
Александра, подобные разговоры намеренно, или же просто не уделял им
должного внимания, однако и в том, и в другом случае такое поведение
давало основания для сомнения в верности его царю. Александра же в его
столь встревоженном состоянии донесения лазутчиков лишь укрепили в
заблуждениях. Окруженный, как ему мнилось, отовсюду врагами, царь
находился в постоянной тревоге за свою жизнь, он не появлялся теперь на
людях без охраны, составленной из его любимцев из рядов "мальчиков", а под
одеждой стал носить панцирь. Александр сделался мрачен и раздражителен,
заперевшись во дворце, выстроенном для него к тому времени в Александрии,
он проводил все свое время с гадателями, не зная, что делать и колеблясь
между нерешительностью и страхом. Так прошло более месяца. Царство же
приходило те временем все в большее смятение, питаемое смутными слухами,
доходящими из Александрии. Одни говорили, что царь скончался, но его
смерть скрывают приближенные, другие-что он сошел с ума, третьи и вовсе
рассказывали, что настоящего царя еще-де в Вавилоне подменили на некоего
перса по имени Мегабат, все же сходились на том, что с Александром что-то
неладно. Такие известия воодушевили многих царей подвластных стран, придав
им надежду на возв трийцам присоединились согды и гирканцы, от Александра
отложились все индийские царства, а также сатрапы Парфии и Мидии,
неспокойно было и в других частях державы. Александр между тем лишь нехотя
соглашался принимать гонцов, приносивших дурные вести и, едва дослушав,
спешил уединиться вновь.
XCI. Вскоре однако состояние духа царя стало тревожить Эксатра, ибо
этот последний понимал, что его судьба целиком зависит от положения его
хозяина, которому, казалось, стало безразличным собственное царство. Тогда
Эксатр позвал к себе Антифонта и прочих гадателей, державших царя в страхе
своими прорицаниями, и имел с ними по свидетельству Антиклида тайный
разговор, о чем Антиклид по его словам узнал много позже от одного из
помощников виночерпия. Hа другой день после этого, во время
жертвоприношения, которое Александр делал в храме Аммона, на одного из
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг