- Выше головы, шакалы! Кто хочет опохмелиться, опохмеляйтесь! Главное,
чтоб руки не дрожали.
Геннадий со своей флейтой-пикколо (миниатюрным автоматом "Стенли")
прятался в глубине, за футлярами арф. Он дрожал от возбуждения: пройдет ли
все так, как он задумал, не подведут ли простодушные легоперы?
Буги - Нофирогерг подсел к нему и зашептал на ухо:
- Смотри, малыш, королева на месте. Только короны пока не хватает, но
я уверен, что и корону она уже припасла. Ждет начала концерта, ждет, когда я
сброшу бороду и парик и объявлю ее владычицей Больших Эмпиреев и Карбункл.
Ха-ха! Представляю себе ее вид, когда я объявлю.
Объявить-то объявлю, да только не ее. Ну, малыш, устроим мы сегодня
фестиваль! Первым делом открою огонь из минометов по памятнику!
Минометики-то у меня в контрабасах или как?
- В контрабасах, сэр! - подтвердил Геннадий.
- А ведь правда неплохая идея с оркестром? - ухмыльнулся Буги. -
Голова у меня пока что работает, а, Джин? Только эти олухи разинут рты,
чтобы послушать Чайковского, как мы достанем свои игрушки. Только сперва еще
один сюрприз будет. Увидишь - закачаешься!
Маэстро фон Нофирогерг похлопал мальчика по плечу и отправился
поднимать боевой дух струнной группы.
Геннадий тревожно обвел взглядом набережную, пеструю толпу, в первых
рядах которой сидели на чемоданах легоперы во главе с Рикко Силлой, трибуну
для почетных гостей, среди которых сидела его дорогая бабушка, доктор
Вертопрахов и поэт Горошкин. Что это за сюрприз, о котором сказал Буги?
Почему не пришла на Львиную лестницу Доллис? Куда исчез Чаби Чаккерс?
Послышались бешеные аплодисменты и крики "Увай-увай", которыми
эмпирейцы выражают восторг. Команда "Юная грация" покидала круглую эстраду.
По радио объявили:
"А сейчас выступит юная ленинградская чемпионка Натали Вертупруго! Вы
увидите изящество и мощь, скромность и артистизм!"
Снова послышались хлопки и крики "Увай-увай", но вдруг эти веселые
звуки были перекрыты низким утробным воем судовой сирены.
Из-за углового бастиона появился благородный нос корабля науки "Алеши
Поповича". В толпе произошло сильное движение, послышались было приветствия,
но потом воцарилось смущенное молчание: эмпирейцам было стыдно за тот
ужасающий день, когда "Алеше Поповичу" пришлось покинуть их гавань. Споры об
этом инциденте кипели весь месяц в барах и кафе, и все сошлись на том, что
хотя во всем виноваты "кроты", но они, граждане Оук-порта, тоже хороши -
поверили какой-то ерунде, дешевой фальшивке.
В полном молчании "Алеша Попович" обогнул волнолом, пересек бухту и
стал к стенке. Но что это? Вместо симпатичных, улыбчивых моряков на палубе
орудовали какие-то мрачные типы в тропических комбинезонах.
"Вот он, этот дьявольский сюрприз!" - похолодев, догадался Геннадий.
Благосклонный читатель, не обессудь, но сейчас нам с тобой придется
вернуться к событиям прошедшей ночи.
Расставшись с Геннадием, Доллис бросилась в кабинет своей "матери". Она
едва успела спрятаться в огромной китайской вазе, как в кабинет, побрякивая
кубиками льда в бокалах, вошли заговорщики. Не прошло и получаса, как
девочка услышала обо всем: и об автоматах в скрипичных футлярах, и о плане
захвата с провокационной целью "Поповича", и о том, что завтра ее "мать"
станет королевой Эмпирейской.
- Ты просто гений, Дик, - волнующим голосом сказала мадам. - Все так
гениально придумано, что неудачи быть не может. Ну, а на крайний случай я
припасла еще кое-что. - И она сказала такое, что Доллис едва не потеряла
сознания.
Едва бандиты покинули кабинет, Доллис ринулась к бассейну, вызвала Чаби
и приказала ему мчаться к советскому судну, чтобы предупредить об опасности.
Чаби тут же без лишних разговоров ушел в глубину, а Доллис побежала было уже
в город на свидание с Геной, как вдруг была застигнута задыхающимся
глыбоподобным Кафро Латтифудо.
- Эй, девчонка, то есть ваше высочество! - прохрипел он. - Приказано
вас препроводить в ваши покои и, будь оно проклято, не отходить от вас ни на
шаг.
- Это кем же приказано? - закричала Доллис, пытаясь вырваться.
- Мамашей твоей, то есть ее величеством. Не отходи, говорит, ни на
шаг, все равно, говорит, ни на что больше не годишься. И это мне, кандидату
в сенаторы! Вот она, монархия, шутить не любит! - Латтифудо икнул, отчего с
соседнего дерева сразу поднялось несколько птиц.
- Пустите, чудовище! - крикнула Доллис.
- Не пущу, сокровище, - хмыкнул Латтифудо.
Мы уже знаем, что Чаби Чаккерс опоздал. Что поделаешь - радиосигналы
обгоняют даже дельфинов! Получив по радио приказ, "Голубой кит" взял на
абордаж мирное научное судно.
Приблизившись к судну, Чаби Чаккерс увидел, что на борту его кипит
схватка - безоружные моряки и ученые пытались дать отпор вооруженным до
зубов бандитам. Могучий Шлиер-Довейко направо и налево крушил квадратные
челюсти "рыцарей Запада". Друг его Володя Телескопов оборонялся плотницким
инструментом. Капитан Рикошетников, помполит Хрящиков и несколько матросов
героически защищали радиорубку, откуда Витя Половинчатый вещал всему миру о
беспрецедентном пиратском нападении на мирный советский корабль.
Надо сказать, что рукопашная схватка складывалась отнюдь не в пользу
тренированных по специальной методе ландскнехтов. Особенно туго им пришлось
в районе камбуза, где кок Есеналиев со своими артельщиками встретили их
остатками вчерашнего борща, кашей, пюре, прочими гарнирами, струями
томатного сока и компота.
Однако затрещали автоматы, пролилась кровь, и капитан Рикошетников
приказал прекратить бессмысленное сопротивление. Увы, пули есть пули....
Наемники согнали весь экипаж в помещение столовой. Возле каждого
иллюминатора встали автоматчики. С подводной лодки на борт "Алеши Поповича"
началась спешная погрузка какого-то старого оружия, ржавых винтовок,
поломанных минометов и пулеметов. В этом и состоял зловещий план Ричарда
Буги: показать наивным эмпирейцам, что "Алеша Попович" набит оружием, что
советские моряки вовсе не исследовали прибрежный шельф и впадину Яу, а,
напротив, готовились захватить их маленькую страну.
Чаби Чаккерс в ярости от своего бессилия и невозможности помочь друзьям
кружил вокруг "Алеши Поповича". Вдруг он услышал крик:
- Эй, да это, никак, ты, сержант?
С борта "Поповича" свешивался долговязый татуированный детина. Чаби
сразу узнал его и хрипло выругался.
- Годдем! Это ты, Фрэнки Карбо! Мало тебе Мьетвиня, сукин сын!
- Здесь мне побольше платят! - хвастливо крикнул Фрэнки.
- Чтоб ты подавился этими деньгами, ублюдок! - гаркнул дельфин.
- Плачет по тебе военно-полевой суд, дезертир! - заорал Фрэнки.
- Пусть плачет! - рявкнул Чаби, выпрыгнул из воды, схватил своими
могучими челюстями негодяя за чуб и увлек его в пучину. Одним бандитом в
мире стало меньше.
Между тем в помещение столовой вошел элегантный господин в светлом
костюме, мистер Кингсли Брейнвен Мамис.
- Господин капитан, господа! - вежливо обратился он к экипажу
"Поповича". - Вы можете чувствовать себя почти в полной безопасности. От
вас требуется очень немногое. Нужно, чтобы по приходе в Оук-порт один из вас
- предпочтительно вы, господин капитан, - выступил перед населением и
рассказал всю правду.
- Какую правду? - спросил, скрестив руки на груди, Рикошетников.
- Нужно снять маску, сэр, - улыбнулся Мамис. - Рассказать народу о
военном характере вашей экспедиции, о планах захвата этих живописных
островов. Ведь ваше судно напичкано оружием, буквально нафаршировано им,
сэр.
Рев возмущения вырвался из десятков глоток. Рикошетников встал.
- Никто из нас никогда не пойдет на это. Ваша провокация обречена на
провал.
- В таком случае вас всех придется уничтожить, - печально улыбнулся
Мамис.
- Наше правительство этого так не оставит, - спокойно сказал
Рикошетников. - Шутите с огнем, мистер.
- Ваше правительство далеко, а наши автоматы близко. - Мамис
посмотрел на часы. - Десять минут на размышление, господа. После этого
откроем огонь.
Прошло пять минут. Мамису стало не по себе под взглядами этих словно
высеченных из камня лиц.
- Начнем с вас, капитан, - пробормотал он.
- Благодарю за честь, - усмехнулся Рикошетников.
"Крепкие ребятишки, - нервно подумал Мамис. - Неужели придется
стрелять? С советскими действительно шутки плохи".
- Отдаю должное вашему мужеству, господа, но я тоже выполняю свой
долг.
- Грязный долг, - пробасил Шлиер-Довейко.
Прошло десять минут, когда вдруг поднялся плотник Володя Телескопов.
- Ну, ребята, раз уж никто из вас не хочет рассказать правду, тогда уж
мне придется, - сказал он, почесывая в затылке.
- Английским владеете? - радостно крикнул Мамис.
- А как же, - ухмыльнулся Телескопов, - Сертенли.* (*Конечно,
разумеется (англ.).)
- Идите за мной.
Итак, "Алеша Попович" под взглядами тысяч глаз стал к стенке. Еще не
были заведены швартовы и спущен трап, когда на палубе появился Кингсли
Брейнвен Мамис и Володя Телескопов. Мамис взял в руку микрофон и сказал:
- С праздником, дорогие друзья эмпирейцы!
В толпе возник ропот.
- Кто этот иностранец? Что это за господин неприятной наружности? Что
ему нужно на корабле дружественной страны?
Как бы ни были наивны эмпирейцы, но они сразу почувствовали недоброе.
Мамис улыбнулся:
- Господа, я представитель страны, которая ценит юмор, но не любит
шутить. Наша довольно-таки мощная держава обожает малые страны. В
доказательство этого я приношу на алтарь нашей дружбы этого жирного тельца,
- он обвел руками судно, - этот советский военный корабль. Да-да, господа,
русские водили вас за нос. Они только делали вид, что исследуют океан, а на
самом деле готовили захват Оук-порта. Но смелые люди помешали этим проискам!
- Ложь! - крикнули в толпе. - Русские - хорошие ребята!
- Согласен, - сказал Мамис, - это хорошие ребята, они очень хорошо
стреляют из автоматов и взрывают дома. Вы сможете сами убедиться в том, что
"Алеша Попович" буквально нафарширован оружием. Но прежде перед вами
выступит псевдо-плотник, а в действительности майор советской разведки
Владимир Телескопов. Он расскажет вам всю правду. Пожалуйста, Владимир
Екатеринович.
Мамис передал микрофон Телескопову. Володя малость засмущался, но
потом, откашлявшись, заговорил на прекрасном эмпирейском языке.
- Значит, с праздником! Я тут у вас, товарищи, не первый раз гуляю.
Еще в шестьдесят четвертом проездом из Халигалии за рубанком заезжал. Может,
кто помнит?
- Еще бы не помнить! - закричали два эмпирейца, слесарь Фирциг и
библиотекарь Градус .- Еще бы не помнить Володечку! Смутно припоминаем.
- Это очень даже приятно, что не забыли, - сказал Володя. - Ну, а
что касается правды, так этот вот утконосый господинчик, - он показал через
плечо большим пальцем на Мамиса, - со своим хулиганьем совершили против
нашего корабля науки чистейшую международную провокацию. Никто их не
приглашал на наше судно, а тем более с огнестрельным оружием. В таких
условиях исследовать океанские глубины довольно-таки трудно, а ведь каждый
знает, что океан - это будущее человечества! И насчет майорского звания
брехня, потому что я ефрейтор запаса, действительную протрубил на складе
"бэ-у", то есть подержанного обмундирования. Прошу представителей органов
милиции подняться на борт и составить акт. Спасибо за внимание.
Взбешенный Мамис, не помня себя, выхватил из кармана пистолет и
направил на Володю. Володя вытер нос рукавом и, набычившись, пошел на
Мамиса.
- Стрелять хочешь, позорник? А ну попробуй стрельни!
Толпа на мгновение оцепенела. Вдруг в воздухе что-то пронеслось, и все
увидели на голове Мамиса огромного кота с развевающимся хвостом.
Пуша Шуткин, а это был он, могучими лапами растерзал прическу
авантюриста, свалил его на палубу и взволнованно пропел:
Маэстро Шуткин никогда
Не трогал человека,
Но сей мерзавец, господа,
Духовная калека!
Подонок белобрысый
Достоин быть лишь крысой!
Толпа взревела и бросилась по трапу на борт "Алеши Поповича". Ничего не
понимающие наемники тут же были разоружены советскими моряками и
разгневанными эмпирейцами. Некоторые наемники прыгали за борт на радость
Чаби Чаккерсу. Мамис рыдал в железных объятиях Шлиер-Довейко.
На набережной творилось что-то невообразимое. Геннадий ликовал. Мадам
Накамура-Бранчевска, покусав некоторое время свои прекрасные пунцовые губы,
отбросила перламутровый веер и подошла к микрофону.
- Друзья, - сказала она своим глубоким голосом, и толпа сразу
затихла, потому что привыкла прислушиваться к словам обаятельной дамы. -
Друзья, давайте не будем нарушать нашего дивного, священного праздника. Наш
народ издавна любил и понимал музыку. Клавесины баронессы де Клиссон,
находящиеся в моем доме, лучше всех слов говорят об этом. Итак, забудем все
грубое, жуткое, некрасивое и предоставим слово скрипкам, фортепьяно, арфам,
валторнам... Маэстро фон Нофирогерг, вуаля!
В тишине, наступившей после этих слов, четко простучали шаги
удивительного дирижера. Он встал перед пультом, резко взмахнул своей палицей
и рявкнул:
- Открыть футляры!
Наемники бросились к футлярам и стали извлекать оттуда на свет божий
скрипки, контрабасы, виолончели, валторны. Изумлению их не было предела, и
оно еще усилилось, когда они увидели, что из толпы на них смотрят их любимые
игрушки - автоматы, гранатометы и даже маленькая безотказная пушка.
Маэстро фон Нофирогерг не верил своим глазам. Все закружилось перед
ним, когда он увидел, что к нему приближаются, наставив автоматы, его верный
паж Джин Стрейтфонд и Джон Грей - Силач-Повеса.
- Эй, шакалы, в чем дело? - заорал дирижер.
- Руки вверх! - крикнул ему Силач-Повеса, а Геннадий сорвал рыжий
парик и ассирийскую бороду.
- Братцы, да это же Дик Буги! - закричали в толпе. - Ишь, пройдоха!
Мало его били в трактире "Синька"!
Перекрывая весь шум, над набережной прокатился голос народного любимца
Рикко Силлы:
- Наемные убийцы, сдавайтесь! Вы все под прицелом! В оркестре руки
поползли вверх, послышались рыдания, кое-кто, в том числе Горилла Пабст,
потерял сознание. На эстраду мячиком вспрыгнул сенатор Нуфнути Куче в своей
неизменной майке с цифрой "З".
- Друзья! - закричал он .- Наш народ едва не стал жертвой заговора
этой недостойной дамы Накамура-Бранчевской и известного всем нам мошенника
Ричарда Буги. Заговор сорван, дорогие друзья, и сорван он благодаря вот
этому храброму мальчику! - Нуфнути Куче положил руку на плечо Геннадию, -
Этот мальчик, друзья, советский пионер Геннадий Стратофонтов, прямой потомок
нашего памятника, русского адмирала Серхо Филимоныч Страттофудо!
Восторженный рев потряс набережную. В воздух взлетели шляпы. Радостно
загудел "Алеша Попович".
Геннадий стоял, вытянувшись в струнку, и, что греха таить, слезы
застыли у него на глазах. Сквозь эти слезы он видел только свою дорогую
бабушку, которая широкими плечами прокладывала к нему путь в толпе. Движения
ее, как всегда, напоминали баттерфляй.
- В знак нашей глубокой признательности мы награждаем Геннадия
Стратофонтова "Знаком Почетного Эмпирейца"! - торжественно провозгласил
сенатор и повесил на шею Геннадия якорек с припаянной к нему старинной
монетой.
К сожалению, любезный читатель, на этом наше повествование не
кончается, и ты должен временно сдержать вздох облегчения, слезы умиления и
даже жизнерадостный смех.
- Проклятый щенок! Предатель! - вдруг завопил не своим голосом Ричард
Буги.
Отпрыгнув в сторону, он метнул прямо в Геннадия свою палицу, на конце
которой сверкнуло в лучах солнца тонкое стальное жало. С гортанным криком
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг