фонаря. К счастью, оба были слишком увлечены своим занятием, и Конан,
возникнув из темноты, воткнул клинок под лопатку ближайшего игрока,
одновременно зажав ему рот левой рукой. Приятель убитого не успел
сообразить, что случилось; его выпученные глаза встретились с холодным
взглядом синих зрачков, и в следующий момент он слабо захрипел, ничком
повалившись на палубу.
Осмотрев трупы, Конан снял с поясов кошельки и, стараясь не звенеть,
пересыпал в один из них серебро. Пригодится! Дорога к Ванахейму не
близкая...
Еще он обнаружил колчан и арбалет, что было весьма кстати: на передней
мачте, в корзине, сидел впередсмотрящий, и прежде Конану не удавалось
придумать, как до него добраться. Теперь эта проблема была решена.
Он зарядил арбалет и лег на палубу. На самом кончике мачты
раскачивалось нечто темное, бесформенное; через несколько мгновений рысьи
глаза киммерийца различили округлый бок корзины, плечи морехода и его голову
на скрещенных руках. Он, похоже, дремал; свистнула стрела, ударила стража в
лоб, и дрема его превратилась в вечный сон.
Шестеро, отсчитал Конан. Кроме охранников, оставались трое у руля и
старший ночной вахты. Все они были на корме, но оттуда не доносилось ни
звука.
Скользнув мимо лодок, он убедился, что с охраной покончено. Идрайн
свернул шеи воинам голыми руками; зингарцы валялись на палубе, и головы их
были отогнуты к груди, словно у цыплят, приготовленных для вертела. Стараясь
не греметь оружием, Конан отстегнул пару мечей, собрал копья и вместе с
арбалетом погрузил все это добро в меньшую из лодок.
На трапе кормовой надстройки возникла огромная фигура Идрайна. Голем
спустился, перешагнул через трупы и присел рядом с киммерийцем, возившимся с
веревками. Наконец, пробормотав проклятие, Конан перерезал их ножом и
освободил лодку.
- Все сделал, господин, - сообщил Идрайн. - Что теперь?
- Теперь возьмем эту посудину и спустим за борт.
Нашарив причальный канат, Конан обмотал его вокруг мачты. Затем они
подняли лодку, подтащили к борту, спустили вниз на вытянутых руках и разжали
пальцы. Днище с тихим плеском ударилось о воду, канат натянулся, и суденышко
заплясало на волне рядом с "Морским Громом".
- Жди здесь, - велел Конан.
Ступая на носках, он подкрался к капитанской каюте, негромко свистнул,
и в приоткрытую дверь тут же проскользнула Зийна. Фигурку девушки скрывал
шерстяной плащ, на ногах были прочные кожаные башмаки.
- В лодку, - распорядился Конан. - Там, у левого борта...
Он взял факел и посветил Зийне, пока она, ухватившись за канат,
перебиралась в суденышко. Потом, хлопнув себя по лбу, резко повернулся к
Идрайну:
- Ядовитая кровь Нергала! Забыл! Чтоб Митра прижег мне задницу своей
молнией!
- Что случилось, господин?
- Топор! Понимаешь, топор! У зингарцев, которым ты свернул шеи, были
только мечи! А нам нужен топор!
- Зачем?
- Затем, что земли пиктов, куда мы высадимся на рассвете, покрыты
лесами! Там не обойтись без топора или доброй секиры. Меч хорош против
людей, а против дерева нужен топор... Иначе сучьев не нарубишь и костра не
разложишь!
Конан отпустил канат и решительно двинулся к люку, ведущему на гребную
палубу.
- Постой, господин, - сказал Идрайн. - Если нам нужен топор, я
спущусь вниз и достану его. В кладовке моя секира. Я сорву замок и возьму
ее.
- Отличная мысль! - Киммериец вновь отступил к борту. - Ты умный
парень, Идрайн! Поторопись же за своей секирой и постарайся не шуметь.
Когда фигура голема скрылась в люке, Конан тигриным прыжком подскочил к
большой лодке и продырявил ее. Он не нуждался в топоре; зачарованный клинок
резал дерево с той же легкостью, как людскую плоть.
Превратив лодку в решето, киммериец соскользнул в плясавшее на волнах
суденышко и рассек канат. Борт корабля сразу отодвинулся, ушел в
предрассветную мглу; лодочку отшвырнуло, закружило, и в лицо Конану,
возившемуся с веслами, плеснули соленые брызги. Зийна испуганно вскрикнула
за его спиной:
- Веревка оборвалась, господин! Твой человек остался на судне! Гирдеро
убьет его!
- Парус! - рявкнул Конан. - Ставь парус, женщина, и садись к рулю!
Да поживее! А я буду грести!
Уже навалившись на весла, ощущая упругое сопротивление волны, чувствуя,
как лихорадочное возбуждение покидает его, киммериец глубоко вздохнул и
добавил:
- О моем человеке не беспокойся, с ним Гирдеро не совладать. Да и не
человек он вовсе...
...Жуткий рев, от которого сотрясались стены каюты, пробудил Гирдеро.
По привычке он пошарил рядом рукой, но теплого тела Зийны не было; тогда,
предчувствуя недоброе, Гирдеро схватил меч и выскочил на палубу.
В сумрачном свете занимавшегося утра он увидел мертвых стражей,
распростертых на досках, и серокожего исполина с секирой, который высился по
левому борту, как изваяние Нергала. Гигант тянул руки в туманную мглу, будто
хотел зацепиться пальцами за прибрежные утесы, и ревел:
- Господин! Господин! Где ты? Где ты, господин?
"Великий Митра, разбойник сбежал! - мелькнуло в голове у капитана. --
Сбежал, оставив своего слугу! Но почему?.."
Это требовалось выяснить, и Гирдеро твердым шагом направился к
серокожему гиганту. Страха в его сердце не было: из люка уже вылезали
пробудившиеся воины и гребцы, вооруженные до зубов.
Он ткнул великана мечом в бок - вернее, попытался ткнуть: острие даже
не поцарапало кожу. Однако слуга обернулся, уставившись на капитана холодным
взглядом.
- Ты, блевотина Сета! Где твой хозяин?
Лезвие огромной секиры блеснуло в первых солнечных лучах и опустилось
на правое плечо Гирдеро. Рухнув на палубу и корчась в предсмертных муках, он
успел еще увидеть, как серокожий исполин шагнул навстречу его воинам, как
снова сверкнул чудовищный топор, как рухнули первые бойцы, тщетно пытавшиеся
проткнуть великана копьями.
Его секира поднималась и падала, поднималась и падала, словно серп,
срезающий стебли тростника. Стоны, крики и предсмертный хрип огласили
корабль...
* * *
Очнувшись, Ким обнаружил, что находится в довольно большом помещении с
обшарпанными бетонными стенами, пыльным полом и потолком в серых разводах
плесени. С потолка свешивалась тусклая лампа на грязном шнуре, окон здесь не
было, а металлическая дверь, с которой осыпалась краска, казалась, однако,
неодолимым препятствием. Тем более что сам он лежал на полу, под ржавой
батареей, прикованный к трубе, тоже покрытой ржавчиной, но, несомненно,
прочной. Поза была крайне неудобная - его прицепили за правое запястье, и
он всем телом навалился на левую загипсованную руку. Впечатление было таким,
словно под боком, впиваясь в ребра, бугрился камень.
Со свистом втянув затхлый пыльный воздух, Кононов пошевелился и сел,
оглядывая свою темницу. Воспоминаний, как он тут очутился, не сохранилось, и
то же самое он мог сказать о поводе. Вроде согласились подвезти... вроде
влез в машину к рыбакам... после - вонючая тряпка на лице, а далее --
сплошная Хайбория! Но даже там, в каком-нибудь Аргосе, Шеме или Зингаре,
людей не хватают без веского повода! Значит, повод был... Вот только какой?
- Куда меня запихнули? - пробормотал Ким, с удивлением чувствуя, что
в голове полная ясность и никаких следов эфирного дурмана.
"В подвал", - любезно пояснил Трикси.
- Это я и сам вижу, что в подвал! А почему? "Определенно ответить не
могу. Мало информации", - отозвался пришелец.
- Но ты хотя бы видел, куда меня везут?
"Нет, к сожалению. Я вижу твоими глазами и слышу твоими ушами. Когда
эти органы заблокированы, я глух и слеп, если не считать телепатического
чувства. Но этика не позволяет лезть в чужие головы, и по этой причине..."
- Этика! - рявкнул Ким. - Какая, к черту, этика! Там, в больнице, ты
о ней не думал? Ты...
"...совершил неэтичный поступок, но умножать грехи не стоит, - перебил
его Трикси с ноткой смущения. - Однако не беспокойся, мы справимся с
ситуацией. Я уже очистил твой организм от действия снотворного. Мерзкий
препарат! Зачем он вам?"
- Как раз для таких случаев, - мрачно пояснил Кононов. - А ты не мог
меня очистить раньше? Прямо в машине?
"Мог. Но ты подумай, к чему бы это привело? С высокой долей вероятности
-- к членовредительству! Тебя бы стукнули по голове либо слегка придушили...
А это не так уж приятно, согласен?"
Неохотно кивнув, Ким осмотрел наручники, потом подергал батарею. Она
была чугунной, ребристой, старинной конструкции и держалась прочно, на
толстых, в палец, штырях, забитых в стену. Такой же несокрушимой выглядела и
труба, не говоря уж о железной двери.
"Чего от тебя хотят?" - спросил пришелец.
"Не знаю. - Почти автоматически Ким перешел на мысленную речь. - Я не
банкир, не журналист и не чиновник КУГИ [КУГИ - Комитет по управлению
городским имуществом Санкт-Петербурга]... Что с меня возьмешь? - Подумав,
он добавил: - Может быть, это связано с Дашей? Возможно, ее разыскивают? И
супруг решил, что мне известно, где она?"
"Предположение, не лишенное оснований... Однако хочу спросить: всегда
ли у вас банкиров и журналистов приковывают к батареям? В вашем регионе я
лишь пару месяцев, а в Финляндии это как-то не принято... Местная традиция,
я полагаю?"
"Батареи еще ничего, - отозвался Ким, - это надежда на выкуп, а вот
когда горячим утюжком прогладят или сунут бомбу под седалище!.. Тогда вот
запоешь!"
"Но в Финляндии..." - в ужасе пискнул Трикси.
"А что Финляндия? Гиперборея, темная страна! Там просто не знают, как
обходиться с банкирами и журналистами!"
Он еще раз дернул батарею, потом со злобой вцепился в трубу, уперся
ногами в стену, напрягся изо всех сил, но проклятая труба не шелохнулась.
Ким тоскливо вздохнул.
- Ну, и что мы будем делать? А ведь собирались домой... Еще я хотел
найти Дашу... И роман дописывать надо! К двадцатому! А лучше к пятнадцатому!
"Из-за романа не тревожься, ты и сейчас его пишешь, только в
подсознании, - успокоил Кима Трикси. - Я это чувствую. И я помогу извлечь
написанное и, так сказать, овеществить, используя привычные для вас
технические средства, бумагу с ручкой или компьютер. Это подождет, а вот чем
я могу помочь сейчас? Например, если сделать твою руку гибкой, как змея, это
кольцо с нее соскользнет. Потом ты превратишься в плоскую структуру,
пролезешь под дверью и..."
- Не надо! - выкрикнул Ким в полном отчаянии. - Не надо в гибкое и
плоское! Не хочу превращаться в змею или блин! Лучше бы ты мне силенок
добавил!
"Это не проблема, - молвил дух. - Я ведь предупреждал - возможны
любые телесные трансформации, любые метаморфозы, какие тебе угодны. Кстати,
не только телесного плана, но и психического. А потому..."
Но Ким уже не слушал его, с восторгом и ужасом уставившись на свои руки
и запястья. Они становились все толще и толще, наливались богатырской мощью,
пальцы удлинялись, ногти желтели и грубели, тыльная сторона ладони быстро
зарастала рыже-бурым волосом. Он напряг мускулы, что-то скрипнуло, на пол
посыпались обломки гипса, затем раздался жалобный звон - лопнувшее кольцо
наручников ударилось о батарею. Кононов вскочил - как оказалось, вовремя,
чтобы расстегнуть и сбросить джинсы, а следом и кроссовки. Тело его
стремительно менялось, под бурой шкурой выпячивались чудовищные мышцы, ноги
были похожи на столбы, невероятного размера ступни попирали пол, рубашка
трещала по швам. Он сбросил ее тоже, попытался выпрямиться и въехал макушкой
в потолок.
- Эй, полегче, приятель! - в панике выкрикнул Ким. - Ты кого из меня
лепишь?
"Гигантопитека, разумеется, - пояснил Трикси. - Самое сильное
двуногое в семействе гоминидов. Теперь тебе не надо проползать под дверью.
Вышиби ее, и дело с концом!"
- Теперь я не пролезу в дверь, - резонно заметил Ким, опускаясь на
корточки. - А если пролезу и выйду на улицу, то попаду в зоопарк. Похоже,
ты перестарался, Трикси!
Минуту-другую дух размышлял, а Кононов, шаря по полу огромной ладонью,
пытался найти свои часы с порвавшимся браслетом. Обнаружив их в левой
кроссовке, он убедился, что время раннее, что-то около восьми.
"Нужен эталон, - сообщил Трикси - Если не желаешь быть
гигантопитеком, скажи, в кого ты хочешь превратиться. С эталоном мне гораздо
удобнее работать. Вот, например, герой твоей истории... Он подойдет?"
- Конан? Но это же вымышленный персонаж!
"Неважно. Ты знаешь о нем больше, чем о реальной личности".
- Еще бы не знать! Вышло девяносто восемь книг, четыре я сам написал,
а с остальными ознакомился во всех деталях. Я, как писатель, должен...
"Эти подробности нам ни к чему, - прервал его Трикси. - Ясно, что ты
обладаешь большим объемом информации, и, если мне будет позволено, я
просканирую эти массивы. А заодно все книги, которые ты прочитал".
- Все... - протянул Ким, задумчиво почесывая свою необъятную пятку.
-- Все я в точности не помню.
"Однако ты их прочитал, и, значит, они хранятся в памяти. Где-то в
дальних ее уголках, куда тебе самому не проникнуть, а я, получив разрешение,
сумею добраться. Очень быстро и без особого труда".
Кононов кивнул с протяжным вздохом, напоминавшим вой ветра в каминной
трубе.
- Ну так в чем дело? Сканируй на здоровье.
На секунду у него стукнуло в висках и бледный свет лампочки померк
перед глазами, но мгновением позже зрение восстановилось, и Ким с замиранием
сердца увидел, что кожа его лишена волос, упруга и приобрела тот бронзовый
оттенок, какой считают признаком несокрушимого здоровья. Под кожей
перекатывались мышцы, уже не столь гигантские, как в прежнем облике, но
очень солидных размеров, как раз таких, чтоб посрамить Сталлоне и
Шварценеггера. Живот стал плоским, плечи - широкими, грудь - выпуклой и
мощной, руки и ноги - мускулистыми, ладони и ступни приобрели нормальный
человеческий вид. Поднявшись, Ким обнаружил, что может достать до потолка,
однако не макушкой, а кончиками пальцев.
"Превосходный эталон, гораздо лучше гигантопитека, - заметил Трикси.
-- Надо признаться, книги мне очень помогли. Я, разумеется, не изменил твое
лицо, но в остальном... - Он излучил волну горделивого довольства. - Что
скажешь? Так годится?"
- Вполне, - ответил Ким, натягивая джинсы. Они, как и рубашка,
оказались коротковаты и тесноваты, зато разношенные кроссовки были в самый
раз. Ну, мелочи! Чувствовал он себя превосходно, сила играла в крепких
мышцах, пальцы сжимались, стискивая рукоять незримого меча, и на мгновение
Ким представил, что меч и правда в его руках и он, взмахнув сверкающим
клинком, рубит чью-то шею - да так, что кровавые брызги веером.
Его замутило. Шутки богатого воображения - кровь, чудовищная рана,
голова, что падает с плеч, разорванный последним криком рот и помертвевшие
глаза... Это было ужасно!
Беззвучный голос Трикси вернул его к реальности:
"Хмм... Маленький просчет - вернее, неувязка... Дух не соответствует
телу".
"Ты это о чем?" - мысленно простонал Кононов.
"О том, что ты - нормальный человек и мысли о нанесении ран, увечий и
убийстве тебе противны и мерзки. Вполне естественная реакция... телесную
мощь ты приобрел, но не стремление к насилию. А без него... - Трикси смолк
-- видимо, взвешивая свои этические постулаты, - потом печально произнес:
-- Придется снабдить тебя психоматрицей Конана или иного персонажа, который
в данном случае подходит. Я просканировал в твоей памяти нескольких героев
книг - Бешеный, Слепой, Кривой... Возьмем кого-нибудь за эталон
психологической конструкции?"
- Больно уж злобные и жестокие ребята, - с сомнением заметил Ким. --
Предпочитаю Конана. Он хоть и варвар, но все же не бешеный и пачками из
"калаша" не кладет. Режет по одному и в основном чудищ и магов... Просто
образчик гуманизма в сравнении с нашими беспредельщиками!
"Разумный выбор", - согласился Трикси, и тут же в голове у Кима что-то
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг