боковые обошли врага, ударили ему в спину. Куртка Идрайна вмиг превратилась
в лохмотья, но на коже его не было ни кровинки, ни царапины; лезвия секир и
клинки мечей молотили по каменной шкуре голема, но не могли даже высечь
искр, кои случаются, когда металлом бьют о камень.
А серокожий рубил! На этот раз он пользовался одним и тем же приемом:
не обращая внимания на вражеские удары, сек топорами между шеей и плечом,
разваливал противника напополам, до паха или до бедра. Чудовищные раны
мгновенно исторгали кровь, алые лужицы хлюпали под ногами Идрайна,
устилавшая пол солома сделалась влажной и багровой. Груда внутренностей и
изуродованных тел росла у двери.
Голем успел прикончить двенадцать или пятнадцать человек, когда враги
сообразили, что биться с ним в замкнутом пространстве опаснее вдвойне. С
громкими воплями ваниры начали выбегать во двор; Идрайн, поторопив последних
богатырским пинком, последовал за ними. В горнице остались шестеро: Найрил и
Храста с отвисшими челюстями, Конан и Эйрим, добравшиеся до своих мечей, да
Фингаст с Торколом - те, выпучив глаза, по-прежнему подпирали стену по обе
стороны двери. Из глубины Длинного Дома доносился гул возбужденных голосов,
металлический лязг и скрип торопливо натягиваемых кольчуг. Конан, однако,
сомневался, что хоть один воин Эйрима успеет сегодня омочить клинок в крови
врагов.
Он подбросил в воздух свой меч, поймал его, оглядел замерших у двери
людей колдуна и повернулся к хозяину усадьбы.
- Ну, кого из них ты хочешь, брат Эйрим? Если выбор за мной, то я
возьмусь за того разговорчивого недоумка, который со шрамом. Поганая кровь
Нергала! Я же обещал разукрасить ему другую щеку!
Эйрим молча кивнул, и два воина с обнаженными клинками начали неспешно
приближаться к Фингасту и Торколу.
* * *
- Ну, наконец! Проехали, матка боска ченстоховска! - выдохнул щуплый
водитель и свернул на Невский. - Теперь бы на Фонтанке выкрутиться...
- Туда не лезь, - распорядился Ким. - На Рубинштейна сверни, потом в
Графский переулок и на углу с Фонтанкой тормознешь.
Парень одарил его братской улыбкой.
- Тоже водила?
- А как же!
- А рассекаешь на чем?
- Сейчас на своих двоих. Права отобрали - пса переехал, а оказалось,
пес губернаторский.
- В другой раз ты губернатора переедь, - посоветовал щуплый. - За
такое дело и прав не жалко!
Он повернул налево, потом направо, проехал метров сорок и остановился.
Ким сунул ему две купюры с изображением Линкольна
- Жди! Я быстро, одна нога тут, другая там.
Ремонтники уже трудились, и в ресторанном зале царила суматоха. Славик
тоже был здесь и бросился к Киму, точно утопающий в поисках спасения.
- Ким Николаевич! Были мы там с капитаном, были! Капитан остался,
сотрудниц загса опрашивает... Но пока ничего! Никаких новостей.
- Зато у меня их целый ворох. - Ким быстро шагал в комнату отдыха. --
Перехватили Дашу где-то, у загса или по дороге перехватили, впихнули в
машину и в Комарове отвезли. Такие вот, Славик, дела. Ты, часом, комаровский
адрес не знаешь?
- Нет. Это что же получается? Киднепинг... хуже бандитского наезда...
А вы уверены, Ким Николаевич? Ну, что все так и было?
- Уверен. Видели тачку и Дашу в ней на Выборгском шоссе. Ехали на
север. - Ким сдвинул стеллажи и начал подниматься по лестнице.
- Видели? Кто видел?
- Люди, - неопределенно пояснил Кононов. - Вот что, Слава, ты тут
хозяйничай, а я за ней отправлюсь. Адресок узнаю поточнее и поеду.
Менеджер слегка переменился в лице.
- Дай вам бог удачи. Супруг ее, Пал Палыч... говорят, суров! Еще
говорят...
Но Ким уже не слышал. Поднявшись наверх, он заглянул в кабинет,
покосился на розы, еще не успевшие увянуть, вздохнул и отправился на кухню.
Там, в шкафчике под раковиной, стояла кувалда и лежали диски в брезентовой
сумочке. Прихватив то и другое, Ким вышел через черный ход, спустился во
двор и бегом помчался к "Тойоте". Пудовый молот он нес на плече, почти его
не ощущая; казалось странным, что не так давно он еле ноги волочил под
тяжестью кувалды.
- Ну у тебя и молоточек! - встретил его щуплый водитель. - Таким не
гвозди забивать, а сваи!
- В корень смотришь, - подтвердил Ким. - Сваи и забиваю. Пальмовые.
- А зачем? - Они выехали на улицу Рубинштейна и свернули к
Загородному проспекту.
- Ты о королевстве Самоа слыхал? Правит там Сусуга Малиетоа Танумафили
Второй, и нынче пожелалось Его Величеству иметь резиденцию в
Санкт-Петербурге. Вот и строим... на Зине Портновой строим, в южной части
города, где климат для самоанцев более подходящий.
- А сваи бить какого хрена? И для чего пальмовые?
- У самоанцев все дома на пальмовых сваях, даже королевский дворец.
Забивают молотом, ручная работа, ювелирная, никакой тебе техники... Что
поделать, такой у них национальный обычай! Вот и корячимся.
- Платят-то хоть прилично?
- Вполне. В свободно конвертируемых самоанских пиастрах. Если на баксы
пересчитать, выйдет тридцатка в день.
- Ого! - Водитель восхищенно цыкнул. - А можно ли в вашу бригаду
пристроиться?
- Ты сначала мою кувалду подними, - сказал Кононов и усмехнулся.
Пробок им больше не встретилось, и через сорок минут Ким высадился у
дома двадцать пять по улице Зины Портновой. Был полдень, по бирюзовому небу
гусиным пухом плыли облака, солнце сияло, отражаясь в витринах и окнах, и
даже серые унылые строения казались праздничными и нарядными. Редкий для
Питера зной, цветное белье, развешанное не балконах, полуголые смуглые парни
и девицы в топиках, бананы и ананасы на лотках придавали скромной улице
экзотику, будто Ким попал в Гавану или даже в Рио-де-Жанейро. "Только пальм
и не хватает", - пробормотал он, огибая длинный девятиэтажный дом.
Во дворе, у склада-"корабля", толкались, суетились, орали и грузились.
Ящики, коробки, упаковки, дюжина работников, нежный перезвон бутылок,
бочонки с пивом, резкий запах спирта... Добро таскали в три приземистых
микроавтобуса, два "Москвича"-"каблука" и маленький грузовичок с надписью по
борту: "АООО П.П.Чернова. Развозка продукции".
"Ну, я вас развезу!" - подумал Кононов, послав беззвучную команду
Трикси. На этот раз он не заметил ощутимых перемен - тех, от которых
распирало мышцы и тело казалось переполненным энергией сосудом. Но перемены
все же были, не столько физические, сколько психические; он чувствовал
ярость, холодное бешенство матерого убийцы, несокрушимую уверенность в своем
законном праве ломать и разносить. Эти древние инстинкты странным образом
сливались с понятиями человека современного, знавшего, что достижение цели
не обязательно требует убийства и насилия, что лучшее оружие - страх и что
угроза, веская и зримая, пугает больше, чем изощренные пытки.
"Вперед! - сказал ему Конан. - Иди и вышиби мозги из этих смрадных
псов!" "Псы-то они псы, да только разные, - возразил Ким. - Эти, что у
входа мельтешат, дворняги-работяги - за что их бить? Женщину мою не крали и
в ресторане не буянили... А терьеры и бульдоги - те за воротами, и с ними
другой разговор. Однако и тут желательна умеренность. Если они не
возникнут..." "Когда возникнут, поздно будет, - гнул свою линию Конан. --
Ты, интеллигентское отродье, слишком уж мягкосердечен! Первым бей! В
лобешник! Ферштейн?" "Яволь!" - ответил Ким, направляясь к складу и слушая,
как недовольно бурчит Конан: "Всех в расход, и шавок, и бульдогов, всех!
Коленом в яйца, локтем в почки и кулаком в висок... Чтоб пасть разинуть не
успели, Нергалья моча..."
Приблизившись к воротам, Ким грохнул в железную створку кувалдой и
заревел:
- Кончать погрузку! Все на выход, живо! Склад закрывается на ревизию!
Пожарной инспекцией и службой медицинской страховки! Разбегайтесь, братва,
ОМОН на подходе!
Грузчики, толкаясь и матерясь, ринулись к машинам, а Ким перешагнул
порог, закрыл ворота, лязгнул засовом и огляделся. Все, как прежде: тут --
стеллажи с горячительным, там - с безалкогольной продукцией, вверху --
гирлянды лампочек, внизу - бетонный пол, слева - складские пространства,
справа, за штабелями коробок и ящиков, - стойка, изогнутая буквой "П", а за
нею - дверь в подвал. От стойки к Кононову уже спешил мордоворот в
пятнистом комбинезоне.
- Ты чего, мужик? Типа, инспектор? Документ покажь!
"Из новеньких, из незнакомых", - подумал Ким и саданул его в живот
рукоятью кувалды. Затем, посматривая туда-сюда, лавируя между штабелями
готового к отправке груза, двинулся к закутку кладовщика. Знакомых личностей
не попадалось, ни Петрухи, ни Коблова, ни рыбаков, поймавших его у больницы;
под дальней стеной возились двое работяг, что-то сортировали и
перекладывали, а в глубине помещения девушка в длинном халате протирала
бутылки. Визит инспектора их, видимо, не взволновал.
На стойке, делая ее еще выше, стояли три лакированных ящичка с золотыми
надписями: "Cognac. Camus Napoleon". "Штучный дорогой товар", - понял
Кононов и, размахнувшись молотом, сшиб первый ящик на пол. Дерево треснуло,
жалобно звякнуло стекло, горлышки бутылок взмыли вверх вместе с фонтаном
осколков, и в воздухе стал разливаться аромат драгоценного французского
коньяка.
- Вай, чэго такое? - Над стойкой возникла ошеломленная физиономия
Мурада. - Ты сронил, дубина пьяная? Ты, дэшевка? Год тэперь нэ разочтешься!
Ты кто?
- Инвалид в пальто! - рявкнул Ким. - Пилот Су-30 [Су-30 --
истребитель-бомбардировщик] без обеих ног, ветеран афганской и чеченской!
И
сей момент устрою здесь ковровое бомбометание!
Он грохнул молотом по второму ящику, разнес третий в груду щепок и
осколков и перепрыгнул через стойку. Девушка в халате испуганно вскрикнула,
Но работяги ухом не повели, лишь принялись интенсивно сопеть и нюхать. Ким
шагнул к отпрянувшему Мураду. Кувалда покачивалась в его руках, побрякивали
стальные диски в сумке, под ногами скрипело стекло. Смуглая горбоносая
физиономия кладовщика начала бледнеть.
- Что, узнаешь? - Ким легонько подтолкнул его кувалдой, загоняя в
щель между столом и топчаном. - Узнаешь, спрашиваю?
- Ты... это... пысатель...
- Я не только писатель, еще поэт и музыкант, - сообщил Кононов. - И
нынче мы с тобой исполним про колокольчики во ржи... Ты будешь петь, а я --
аккомпанировать!
Давая выход ярости, он грохнул по столу кувалдой. Стол крякнул,
покачнулся и рассыпался.
- Э? - не понял Мурад. - Какие пэсни, какие калакольчики?
- Из Комарове. - Ким придвинулся ближе и ухватил дрожащего кладовщика
за шею. - Интересуюсь я цветочками, что у Пал Пальма растут, у твоего
хозяина. Вот только где? Адрес, быстро! Улица, номер дома, особые приметы?
Говори!
Он шевельнул пальцами, исторгнув у Мурада вопль боли.
- Нэ знаю я! Аллахом клянусь, нэ знаю! Я чэловек малэнъкий, там не
бывал! Здэсь сижу, на складе... Я вааще хазяина три раза видэл!
"Ухо откуси, - посоветовал Конан. - Можно палец, но ухо помягче,
костей в нем нет".
Ким жутко ощерился, лязгнул зубами, склонился к лицу кладовщика.
- Врешь!
- Нэ вру! Толян к нему ездит с Сашкой, возит вино, продукты, так нэт
сейчас Толяна... Еще Гиря ездил со своими... Так Гири тоже нэт!
- Вот это правда, - согласился Кононов, примериваясь к уху
горбоносого. - Про Гирю истинная правда, а остальное мы узнаем. Больно
будет, но ты уж потерпи... Тебе какое ухо оставить, левое или правое?
- А-а!.. - дико завопил Мурад, и в то же мгновение над головою Кима
засвистели пули. Одна чиркнула кладовщика по ребрам, и вопль сменился
громкими стонами. Ким рухнул на пол, пополз к загородке, к тому углу,
который был дальше от выхода и ближе к подвальной двери. В стену ударила
новая очередь, брызнул бетон, и резкий противный запах смешался с ароматом
коньяка. Опять выстрелы, потом - голос, вроде, бы знакомый:
- Эй, фокусник, выходи! Кончились хайборийские шутки!
Привстав на колено, Ким оглядел помещение и тут же прижался к полу.
Диспозиция была неприятной: слева - сероглазик Зайцев и трое с автоматами,
справа - еще пятеро, тоже не пустые. В подвале прятались или за ящиками и
стеллажами? Впрочем, не важно; прятались, значит, ждали, а если ждали, то,
выходит, вычислили. "Аналитики!.." - подумал Кононов и, скрипнув зубами,
полез в сумку.
Пробудился Трикси:
"Кажется, засада?"
- Не кажется! - рявкнул Ким. - Восемь пиктов при оружии! Ну, пущу я
им кровушку...
- Ты что там бормочешь? - снова послышался голос Зайцева. - Сказано,
выходи! К Анасу Икрамовичу отвезем, очень желает с тобой познакомиться. --
Выждав секунду, он добавил: - Хочешь, чтобы еще постреляли? Не въехал в
ситуацию? Ну так объясняю: кончен бал, погасли свечи!
- Это как сказать, - ответил Кононов, стремительно приподнялся и
метнул два диска.
За ящиками заорали, раздался стук упавшего оружия, грохот рухнувших
стеллажей и звон стекла. Мурад, валявшийся под топчаном, простонал:
- Вай, перэбьют все... Что хазяину скажу?.. И что хазяин скажет?..
Не обращая на него внимания, Ким огляделся и довольно хмыкнул. Двое
врагов ворочались в груде разбитых бутылок и переломанных досок - один
зажимал рану на темени, другой пытался выдернуть диск из предплечья.
Остальные попрятались кто куда, только торчали над коробками вороненые
стволы да виднелась светлая шевелюра Зайцева. Кононов бросил диск, и голова
сероглазика исчезла.
"Убьешь их?" - печально спросил Трикси.
"Убью! - ответил кто-то, то ли Ким, то ли Конан. - Убью и на ремни
порежу, клянусь утробой Крома!"
"Убьешь и ничего не узнаешь. Ты ведь не убивать пришел, а выяснить, где
твоя женщина", - напомнил дух.
"Выясню. У Мурада. Уши оторву, пальцы сломаю, Нергалья кровь! Все
скажет!"
"Не скажет. Я проверил его память и выяснил, что он не лжет. Зондаж,
конечно, неглубокий, но страх обостряет чувства и мысли. Он в полном
неведении и очень боится".
Ким нахмурился. Вот непруха! Был бы на складе этот Толян или другой из
хозяйских "шестерок"... А можно ли до них добраться? Ну, разумеется!
Тряхнуть Мурада и узнать, куда везут коньяк да пиво, пройтись по этим
кабакам... В каждом директор сидит из ближних холуев Пал Палыча... Глотку
коленом придавить, расскажет!
"Реальное дело, но долгое, - решил Кононов. - Вот если бы..."
Снова увидев макушку Зайцева, он размахнулся и бросил диск - так,
попугать. Стальные зубья с силой врезались в ящик, диск задрожал, загудел.
"Куда кидаешь? - разворчался киммериец. - Не в деревяшку надо, а по
черепу!"
Сероглазый, прячась за коробками, помахал рукой с белым платочком.
- Эй, фокусник! Перемирие!
- Что предлагаешь? - отозвался Ким.
- Садись в машину, поедем к Икрамову. Мочить тебя не велено.
"Мочить! Я сам вас замочу! В крови искупаю!" - рыкнул Конан, но тут же
Ким услышал Дашин голос: "Бывал он у Павла... нечасто, раз в три-четыре
месяца..." Бывал! Надо думать, не забыл дорогу!
На всякий случай вытащив диск, Кононов поднялся.
- К Икрамову, говоришь? Ну, поедем, только на моих условиях: ты и
водитель впереди, я сзади. Один.
- Шутить изволишь?
- Нет. Иначе...
- Что иначе? - спросил сероглазик после недолгой паузы.
- В ящик сыграете. Ящиков тут много, и кандидаты на отгрузку уже есть.
Прищурившись, Зайцев поглядел на Кима, на зубастую звезду в его ладони
и на своих бойцов - тех, что прятались за стеллажами, и тех двоих, что
оставались на виду. Раненый в голову был без чувств, его компаньон стонал и
ругался, ворочаясь в кровавой луже. Выдернуть диск ему не удалось - видно,
засел в кости.
- Открыть дверь и вынести раненых, - велел сероглазый. - Все по
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг