- Ни дома нет, ни на работе. Слон их поганый болеет... Мужики
Варварины при нем, дерьмо тачками вывозят, а Варвара как бы в отпуске.
Исчезла, а куда, не говорят. Ну, возьмусь за мужиков, узнаю!.. Не Игорь
расколется, так Олег, не Олег, так Игорь!.. Я им кости...
- Ты с костями-то погоди! Исчезла, говоришь? - Пауза. - Раз исчезла,
значит, прячется... и не одна, с сестрой... Не любит меня Варька, давно
хотела с Дашей развести... - Снова пауза. - Ты вот что, Гирдеев... ты
собирай бойцов и поезжай с утра в Крутые Горки. Хата там у них, от
родителей, Дашка как-то проговорилась... Горки эти по дороге к
Первомайскому, а про дом расспроси в поселке. Небольшой поселок, все друг
друга знают.
- Заметано, босс. Только...
- Только что?
- Думаю, если они в той хате, так не одни. Фокусник, думаю, с ними.
Охраняет! Думаю, Варька его наняла... Здоровый, гад! Опять же приемы...
- Он думает! Я тебе что сказал, Гирдеев? Место фокусникам в цирке или
на кладбище! - Пауза. - Оружие возьмите. Против лома нет приема.
Глава 6. Хайль-Борисия
Читатели - да и коллеги - не раз любопытствовали, с какой целью я
выбрал такой странный и малоподходящий для российского автора псевдоним
Обычно я избегал определенных ответов на данный вопрос, чтобы не быть
заподозренным в мистике. Но если говорить откровенно, то я полагаю, что не
мы, авторы, выбираем себе псевдонимы, а псевдонимы выбирают нас - и только
в этом случае они поистине становятся вторыми именами и прирастают к нам,
как кожа.
История же моего псевдонима такова. Первый мой издатель, некто Борис
Халявин, придумал англоязычные клички группе молодых писателей, трудившихся
над сериалом о Конане Варваре. Среди них были весьма забавные - например,
Альгамбра Тэсс и Френсис Пичи, ну а я из Кима Кононова превратился в Майкла
Мэнсона. До сих пор не знаю резонов издателя, присвоившего мне это имя... Но
так ли, иначе мои романы о Конане получили известность под этим псевдонимом,
и мне не захотелось расставаться с ним, когда я стал работать над более
серьезными вещами. Не потому, что имя было, как говорится в издательских
кругах, уже "раскачено"; на самом деле все объясняется проще, в шкуре Майкла
Мэнсона я чувствовал себя очень уютно.
Майкл Мэнсон "Мемуары.
Суждения по разным поводам"
Москва, изд-во "ЭКС-Академия", 2052 г
Издательство "Хайбория" занимало одну из квартир в доме восемнадцать по
Можайской улице, в солидном, отделанном гранитом особняке времен Распутина и
первой русской революции. Кому принадлежал особняк в нынешние перестроечные
времена, оставалось великой тайной; "Хайбория" арендовала площади у
юридической конторы "Сфинкс", которая являлась арендатором Северо-западного
страхового общества, и эта цепочка тянулась в бесконечность - возможно, до
КУГИ или другого хозяина, желавшего остаться неизвестным. Плату, однако,
собирали с завидной аккуратностью.
За железной дверью "Хайбории", снабженной четырьмя замками, тянулся
неширокий коридор, куда выходили бухгалтерия, кабинет владельца фирмы и
комнаты редакторов, корректоров, макетчиков; заканчивался коридор в
темноватом зальчике с камином, треснувшим паркетом и древним овальным столом
из мореного дуба, просторным, как палуба авианосца. Зал предназначался для
совещаний и торжеств; на его стенах висели картины (Конан убивает Амальрика,
Конан режет глотку Ольгерду, Конан крадет золото гномов, Конан на троне
Аквилонии), а огромный стол окружали девятнадцать стульев. Двадцатым было
кресло издателя Боба Халявина - роскошное, с резной высокой спинкой и
подлокотниками в виде крылатых драконов.
У стола сидели и стояли пятеро: Памор Дрю-Доренко, мастер боевых
искусств, интеллигентный Миша Леонсон (он же - Митчел Лайонз), Жека Киселев
(Бад Кингсли, юное дарование), Лена Митлицкая (Альгамбра Тэсс - тонкая,
хрупкая, бледная, с кукольным личиком и ресницами неописуемой длины) и
Френсис Пичи, настоящую фамилию которого никто не знал и ею не
интересовался. Появление Кима было встречено шарканьем ног, скрипом стульев
и громкими возгласами: "А вот и Конан!" "Какие новости из Киммерии,
варварище? Нефть у вас не дешевеет? Дефолт не ожидается?" "Нет, - ответил
Ким. - Наша экономика стабильна, и демократия процветает. Народный хурал
вынес импичмент президенту, но с опозданием - его уже зарезали". Засим
Альгамбра Тэсс подставила Киму щечку для поцелуя, Кингсли и Лайонз хлопнули
по спине, Дрю-Доренко - по шее, и только Пичи поклонился с кислой миной. В
их компании он был единственным членом Союза российских писателей, творцом
постмодернистских шедевров, уже пустивших ко дну три издательства; "конину"
и всех конанистов Пичи презирал, однако у кассы был неизменно первым.
Ким уселся на привычное место между Киселевым и Дрю-Доренко. Жека,
парень молодой, веселый, тут же пихнул его локтем в бок и полюбопытствовал:
- Говорят, ты подрядился книжку писать "Геннадий Зюганов - зеркало
русской революции". Верно, Мэнсон, или сплетни?
- Сплетни и враки, - ответил за Кима Доренко. - Он роман в стихах
творит, "Приключения дрянного мальчишки" называется. Уже и псевдоним
придумал - Дарий Осламов.
Митчел Лайонз, интеллектуал и циник, негодующе фыркнул и закурил
сигарету "Мальборо".
- Ты что-то имеешь против физиологической литературы, Дрю?
- Ровным счетом ничего, Лайонз. Доказать? Так я вам сейчас анекдот
расскажу, очень сексуальный. Три террористки Хафиза, Сайда и Гюльчатай
взорвали на рынке лоток с помидорами. Ну, хватают их, тащат в отделение и
начинают шарить в интимных местах на случай взрывчатки. А Хафиза и
говорит...
Альгамбра Тэсс гневно хлопнула ресницами.
- Заткнись, сексуальный маньяк! Член сорок пятого калибра, а мозги
комариные... Я тебе покажу интимные места!..
- А покажи! И я покажу! - с задором подначил Доренко и стал
раздеваться. Кингсли-Киселев утробно захохотал, Миша Леонсон хихикнул, а
Пичи с брезгливым видом оттопырил губы, словно в комнате вдруг появился
бочонок с тухлой капустой.
"Что это с ними?" - услышал Ким беззвучный голос Трикси и ответил:
"Ничего. Развлекаются. Писатели, люди творческие, вот и играет
фантазия. Не бери в голову".
Тут послышались неторопливые шаги, и в зале, со свитком под мышкой,
возник Халявин, он же - Великий Кормчий, Ворюга Бел и Нергалья Задница. Был
он некрасив, но обаятелен: огромный нос, глаза уклончивого цвета за темными
очками и челюсть, похожая на волчий капкан. Начинал Халявин комсомольским
лидером, затем перековался в бизнесмены, сохранив, однако, прежние привычки.
По дороге к председательскому креслу он широко улыбнулся публике, сделал
ручкой "а ля Леонид Ильич" и, наклонив голову к Доренко, прошептал:
- Застегните штаны, Дрю! Вы не в бане для партхозактива...
Общественность смотрит!
Утвердившись в кресле, Нергалья Задница неторопливо протер очки, извлек
колокольчик, позвонил и снова улыбнулся открыто и ласково, так улыбается
непогрешимый вождь своим соратникам по партии.
- Прошу внимания, коллеги! На повестке дня у нас вопрос о сотом
юбилейном томе и мерах по оживлению сериала. Девяносто девятая книга уже в
производстве... - Он вытащил записную книжку, полистал ее и сообщил: - Там
у нас повесть Митчела Лайонза "Небесная секира", вещь вяловатая и небольшая,
а на добивку - побрехушка одного чечако из Рязани... хмм... в общем,
мелочь, пустяки... Но юбилейный выпуск должен быть отпадным! Экшн-роман в
пятьсот страниц, с динамикой, крутым сюжетом, сотней трупов и парой героинь.
Одна должна быть рыжей стервой, другая, на ваше усмотрение, блондинкой или
брюнеткой, но с нежной душой. Эскиз обложки прилагается.
Халявин расправил свиток, и конанисты дружно застонали. Впрочем,
рисунок был не хуже и не лучше тех, какими "Хайбория" уже осчастливила
читателей: обнаженный Конан мчался на могучем жеребце, в обеих руках по
клинку, у седла секира, за поясом кинжал, на спине арбалет, под коленом
копье, а с копья свисает японское оружие мичи-чучи - стальная цепь с тремя
крючками. Сбоку к жеребцу прилепилась нагая дева с пышным задом и копной
волос, еще не закрашенных, - намек, что масть определяет автор.
- Я, пожалуй, пас, - сказал Сергей Доренко. - У меня написана треть
книги, но Конан в ней девиц не возит. Он там Аргос оккупирует. И он не
голый, а в броне.
- Ну, это не очень существенные детали, - заметил Великий Кормчий. --
Треть книги... хмм... В июле успеете? К пятнадцатому?
- Определенно нет.
- Хмм... Лайонз и Тэсс у нас на август, значит, отпадают... А что у
остальных? У Кингсли и Пичи? У вас, Мэнсон? Вы, кстати, в июльском плане!
Киселев возвел глаза к потолку, Френсис Пичи неопределенно пожал
плечами, а Ким промолвил:
- Трудимся, как бобик над куриной косточкой. Половина готова. Уйма
трупов и пара девиц, рыжая и блондинка.
- Вот это разговор! Конан - он и есть Конан! - Халявин погладил свой
титанический нос. - Если выполните взятые обязательства, если не подведете,
я... хмм... я увеличу вознаграждение на двадцать пять процентов!
- Сорок, - вдруг проскрипел Пичи. - Сорок, и будет готово к
пятнадцатому. Только без нежных блондинок. Обе будут стервами.
Конанисты недовольно загудели, Альгамбра Тэсс выкрикнула что-то насчет
гадского нрава всяких писательских обмылков, Доренко пробормотал: "Хинштейн,
твою мать!.." - но Великий Кормчий одним движением руки навел порядок.
Затем повернулся к Пичи и произнес:
- Когда напишете, тогда посмотрим. А еще посмотрим, что и как
напишете! Это у вас ведь в "Сердце Аримана" Конан скачет во весь опор, ведя
кобылу под уздцы? А в романе "Стигийская тварь" описан разбойник,
точь-в-точь похожий на нашего губернатора! Этак, сударь мой, вы до
президента доберетесь, и все мы загремим в Кресты! - Хмыкнув, Халявин
свернул картинку с Конаном, девой и жеребцом и подвел итог: - В общем, жду
предложений к пятнадцатому! От Мэнсона и всех, кто претендует на появление в
юбилейном томе. А сейчас перейдем ко второму вопросу. Какие предложения,
господа-товарищи?
- Насчет оживляжа? - осведомился Дрю-Доренко. - А к чему оживлять?
Лучше закопать на этом самом юбилейном томе. Мэнсон пусть и закапывает,
поглубже и подальше. Где-нибудь в Бурятии или на Колыме.
- Народ нас не поймет, - сказал Великий Кормчий.
- Я тоже, - поддержала Альгамбра Тэсс. - Мне детей кормить надо!
У Альгамбры было двое детей от трех мужей и девяти любовников, что,
несомненно, являлось смелым евгеническим экспериментом. Исследовав сильный
пол вдоль и поперек, она утверждала, что ни один в сравнении с Конаном не
тянет - хотя бы по той причине, что мужики приходят и уходят, а Конан
остается.
- Вот что, - сказал Кингсли-Киселев, - а не добавить ли нам к
Хайбории новую страну Руссландию? Отправим в нее Конана, и пусть он выпустит
кишки Илье Муромцу.
- Это непатриотично, - возразил Халявин.
- Тогда Соловью-разбойнику!
- Чушь! Ах, какая чушь! Жалкое русофильство! - взмахнула кудрями
Альгамбра. Цвет их по временам менялся, знаменуя очередные победы на
сексуальном фронте. В данный момент Альгамбра была платиновой блондинкой --
что, в отсутствие воздыхателя, знаменовало ожидание и поиск. Навивая на
палец прядь волос, она в задумчивости протянула: - Вот если переселить
Конана в тело женщины... рыжеволосой разбойницы... этакой Конанши
Варварши...
- ... то будет не Конан, а Рыжая Соня, - закончил Лайонз-Леонсон. --
Про Соньку мы уже писали, так что я поддерживаю Жекину идею, но, разумеется,
без муромцев и соловьев. Свести бы его с Тарзаном или Бэтменом...
- С Джеймсом Бондом, - подсказал Доренко. - А что? Представьте, что
в КГБ построили машину времени и заманили в нее Бонда. Он провалился сквозь
ледниковый период, попал в хайборийскую эру и повстречался с Конаном. А
Конан уже аквилонский король и очень нуждается в разведке... Вот Бондик этим
и займется, организует филиал МИ-5 или "Моссада", прижмет туранских
террористов и женится на поп-звезде из Черных Королевств, которую спасет от
извращенца-мага.
- Насчет извращенца прошу уточнить, - потребовал Жека Киселев.
- Пожалуйста! Заглянем в курс частной сексопатологии... - Дрю вытащил
из сумки толстенную книгу, раскрыл ее и забормотал: - Зоофилия...
копрофемия... мазохизм... эксгибиционизм... педофилия... трансвестизм...
некрофилия... Вот, некрофилия! И описание случаев есть! Хотя бы такой:
мужчина тридцати пяти лет, отец двух детей, систематически убивал саперной
лопаткой девушек, с трупами которых совершал половые акты. Убил таким
образом тринадцать человек и попался. На вопрос, зачем он это делал,
ответил, что если бы следователи сами попробовали, то их бы за уши не
оттянуть... Отличный оживляж! Как считаете? - Подмигнув Киму, Доренко
уставился на Халявина.
"Это правда?!" - ужаснулся Трикси в глубине Кимова сознания.
"Правда, - подтвердил Ким. - Медицинский факт".
"Вот! А ты сердился, что мне не нравится ваш способ размножения.
Сказал, святое! Да у существ, которые дышат метаном, такое сочли бы..."
"Заткнись! - распорядился Ким. - Еще раз объясняю: это не святое, а
чистая клиника!"
- Не пойдет, - сказал Халявин, почесывая длинный нос. - То есть с
Бондом можно, а с извращениями нельзя. Нас молодое поколение читает. Они...
- ...об извращениях знают больше нашего, - перебил Доренко. - Но
если некрофилия не годится, отправим Бонда с Конаном в гарем, и пусть они
посоревнуются, кто больше обесчестит жен туранского султана. Я готов такое
изваять. Образ любимой султанской жены спишу с Альгамбры, а Пичи будет
евнухом.
Киселев и Леонсон заржали, Пичи кисло улыбнулся, а Альгамбра Тэсс
зашипела:
- Самцы вы все! Ах, какие вы вонючие похотливые самцы!
- От самки слышу, - парировал Дрю. - Что глядишь на меня синими
брызгами? Это ведь вымысел, дорогая, литературная игра! Я не зарезал Деда
Мороза и не похитил невинность Снегурочки!
- Так она тебе и даст... - буркнул Миша Леонсон.
Нергалья Задница звякнул колокольчиком и со словами: "К порядку,
граждане!" - повернулся к Киму:
- Что у вас, Мэнсон? Есть идеи?
- Нет... пожалуй, нет... - промямлил Ким. - Я, видите ли, увлечен
своим текущим сюжетом. Погрузился и с головой ушел в роман.
- Кстати, как он у вас называется?
- Грот Дайомы. Дайома - это рыжая, зеленоглазая, а еще имеются
блондинка, духи, колдуны, разбойники и целое кладбище трупов. Вот только с
конем...
- Коня я вам прощаю! - Халявин небрежно повел рукой и повторил: --
Грот Дайомы... Неплохо, Мэнсон, неплохо! Через недельку рассчитывайте на
аванс. - Он осмотрел остальных конанистов, задержавшись хмурым взглядом на
Френсисе Пичи, и произнес: - Хочу отметить, что мозговая атака прошла
успешно и породила ряд плодотворных идей. Хмм, да... плодотворных в той или
иной степени... В общем, руководству есть над чем подумать. Все свободны!
Писатели, приободрившись и облегченно вздыхая, стали расходиться.
Альгамбра облизала губки и томно улыбнулась Киму, но он остался глух к
намекам и поскорее выскользнул на улицу - а там, вслед за Доренко,
направился к его машине, побитому жизнью "Москвичу". Доренко, бывший кузнец,
бывший спецназовец, бывший историк и бывший что-то там еще, владел
различными талантами, причем из каждого умел извлечь прямую выгоду. Кроме
сочинительства, он занимался преподаванием ушу и джиу-джитсу, пописывал в
желтую прессу статейки, читал в пединституте лекции и вел радиоклуб для
девушек (как сохранить фигуру и защититься от насильника). Но все это были
лишь способы для добывания денег и улучшения качества жизни, а страсть у
Памора-Сергея была одна: оружие. Не автоматы и базуки, а благородные клинки,
секиры, копья, дротики, кинжалы и булавы, которые он делал сам, раздобывая
заготовки из инструментальной стали, бронзу, кость и дерево твердых пород.
Усевшись в машину, Дрю сказал:
- Ко мне поедем, пиво пить за твой успех. Это надо же! Это ведь случай
невиданный в хайборийской истории! Чтоб Задница пообещал аванс! Мне
казалось, он слова такого не знает.
"Москвич" чихнул, пофыркал, но послушно завелся, и они покатили на
Гражданку, на Северный проспект, в обитель Дрю, в точно такую же квартиру,
как у Кононова, если не считать ее стен, увешанных острым железом, и
небольшой кладовки, превращенной в арсенал. Добравшись без происшествий до
места и прихватив соленых крендельков, воблу и бутылки (не какой-нибудь
"Гиннес" или "Туборг", а пролетарскую "Балтику"), они просидели на кухне три
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг