сейчас, со временем... Но и сегодня ты кое-что получишь, - коммодор
потянулся к синему конверту.
- Сегодня - Европа, завтра - мир, - пробормотал Каргин. - Ну, ладно,
Паркер с Арадой не годились в фюреры, и им снесли башку... А Тэрумото тут
при чем? Тоже провинился?
Мэлори покачал головой.
- Нет. Способный парень, перспективный, преданный... Я сожалею, что
его убили. Лет через двадцать мог бы претендовать на мое место, и тандем
бы у вас получился неплохой... Ну, factum est factum, как говорили в Риме!
Что сделано, то сделано.
- В Москве говорили точней, - произнес Халлоран, пошевелившись в
кресле. - Точнее и жестче. Сейчас я припомню...- он прикрыл глаза и с
заметным акцентом произнес по-русски:
- Льес рубьят, шепки летьят...- потом, кивнув с довольным видом,
распорядился:
- Пора заканчивать, Шон. Я устал, и у тебя дела - там, в кратере...
Пусть твои люди зальют напалмом лес и выжгут, если необходимо. Ни-кто не
должен ос-тать-ся в жи-вых... Ни-кто! - каждый слог сопровождался ударом
сухой ладони по подлокотнику.
"Не напасешься напалма, дедуля", - злорадно подумал Каргин, взглянул
на часы и прислушался. Но на эспланаде царила тишина, и часовой
по-прежнему торчал у лестницы.
- Все будет сделано, Патрик, - Мэлори придвинул к себе конверты, взял
желтый, набитый не очень туго, и продемонстрировал Каргину. - Что ж,
приступим к делам... Здесь - завещание твоего деда, подписанное и
заверенное пару месяцев назад, сразу же после того, как мы тебя отыскали.
Согласно этому документу, его наследницей становится мисс Мэри-Энн, но при
том непременном условии, - коммодор повысил голос, - что ей подберут
достойного супруга. Здесь же - доверенность супругу на управление
контрольным пакетом акций, сроком на девяносто девять лет. Доверенность
будет подписана счастливой новобрачной, когда отзвонит свадебный
колокол... Ты ведь не против венчания в церкви, мой мальчик? Если желаешь,
по православному обряду...
- По католическому, - прервал Патрик. - Это надежней.
- Ладно, по католическому, - согласился Мэлори, - хотя я разницы не
вижу. Ну как, подходит? - он помахал желтым конвертом будто морковкой,
подвешенной у носа Каргина.
- Есть одно препятствие, - откликнулся тот. - Я, видите ли,
мусульманин.
Правда, необрезанный... Может, обвенчаемся в мечети?
- Мусульманин? И когда ты успел? - брови Мэлори приподнялись. - Ну,
ладно, ладно, я понимаю... мисс Мэри-Энн не лучшая кандидатура в
супруги... прямо скажем, не подарок, - он отложил желтый конверт и
придвинул к себе синий. - На этот случай есть у нас запасной вариант,
более сложный в юридическом плане, зато без семейства Паркеров. Твой дед
тебя усыновит. Все документы - здесь, - коммодор похлопал по конверту. -
Все, включая новое завещание и просьбу о натурализации в США. Кстати,
натурализация - это отдельный и самый простой вопрос: ты получишь
гражданство как супруг миссис Алекс Керк-Халлоран, в девичестве - Кэтрин
Финли. Очаровательная девушка, сынок, и очень неглупая. Ты с ней, кажется,
свел знакомство? Или я не прав?
Каргин машинальным жестом погладил рубец на скуле. Слова Мэлори
пробивались к нему сквозь ватный туман, повисший над воображаемой ареной
цирка; он все еще был в клоунском колпаке, и хитрец-шталмейстер искушал
его и подталкивал, словно Иванушку-дурачка, к камню на распутье трех
дорог. Налево пойдешь - рыжую ведьму найдешь, направо - страстную
калифорнийскую царевну, и в обоих случаях - клад Кощея Бессмертного. А что
потеряешь? Самую малость: имя свое и место в мире, которого так и не
нашел... Зато теперь найдешь; кощеев наследник сам становится Кощеем.
Был, разумеется, и третий путь, прямой и узкий, как труба
мусоропровода, но тут не все зависело от Каргина. "Что-то басурмане не
торопятся", - подумал он, тайком посматривая на часы и прикидывая, сумеет
ли потянуть время еще немного.
- Ну, что скажешь? - поторопил его Мэлори.
Каргин усмехнулся.
- Второй вариант, пожалуй, предпочтительней. Только как к нему
отнесется Мэри-Энн? И ко всему остальному, что случилось на острове?
- Если станет твоей женой, промолчит. А если не станет, тоже будет
молчать, иначе попадет в психушку к матери, - заметил коммодор.
"Или произойдет несчастный случай", - добавил про себя Каргин, а
вслух поинтересовался:
- Девушки знали? Кэтрин и Мэри-Энн? Знали, кто я такой?
- Мисс Паркер - безусловно, нет. А мисс Финли...- коммодор описал
сигарой изящную восьмерку. - За нее не поручусь. Умная малышка! И очень
наблюдательная... Могла заметить твое сходство с Робертом. С покойным
Робертом, - уточнил он.
Он говорил что-то еще, но Каргин не слушал, а размышлял на темы вроде
бы отвлеченные, но все же имевшие отношение к делу. Сперва - о своем
родстве с Нэнси; получалось, что она приходится кузиной его матери, а сам
он - ее троюродный племянник; правда, с учетом того, что Халлоран и Оливия
Паркер - сводные брат и сестра. Затем мысли его переключились на Патрика.
Волк с железным сердцем! Такой своего не упустит, да и чужого тоже... Он
украдкой разглядывал его костистое лицо с рыжими бровями и ртом, будто
прорубленным ударом топора, и думал, что по капризу этого старца погибли
двести с лишним душ, и среди них - его кровные родичи, сын и племянник. Не
считая любимого внука, прибывшего из российских палестин... Внук Алекс
Твердая Рука... А мог ведь запросто отдать концы, если б не опыт, не
выучка и удача. То, о чем толковал коммодор: умение ждать, взять врага за
горло в нужный час и выдавить побольше крови...
Ему послышался какой-то шорох - то ли тихие шаги на лестнице, то ли
ветер прошуршал в листве. "Пора, - мелькнула мысль. - Пора бы Кренне
объявиться и получить по векселям".
Он шагнул к Мэлори, взял у него синий конверт, взвесил в ладони,
нахмурился и опустил на стол. Затем повернулся к старику.
- Предположим, все это правда. Предположим, я в самом деле ваш
потомок и наследник. Предположим... А теперь представим, что я отверг
наследство и пожелал уйти. Удалиться тихо-мирно, без семейных склок и
драм... И что же будет? - он выдержал паузу, потом бросил взгляд на
часового за распахнутой дверью и повторил:
- Что будет, я спрашиваю? Отправите меня в психушку? Или прикажете
убить?
Веки Халлорана приподнялись, лицо дернулось, окаменело, и Каргин
вдруг с пронзительной ясностью понял, что не дождется пощады, а только
станет из внука прежним наемником, а из наемника - трупом. На мгновение в
комнате воцарилась тишина; старик мрачно молчал, но всем своим видом
показывал, что этот мир не предназначен слабакам, что жизнь - штука
жестокая, скверная, и в ней нет. места родичам, а только деловым партнерам.
Мэлори швырнул сигару в пепельницу и попытался смягчить неловкость.
- О чем ты толкуешь, мой мальчик? Богатство и власть идут тебе в
руки, не говоря уж о красивой женщине... Не той, так этой... Что еще надо?
Надо брать. Другие варианты исключены.
- Исключены! - каркнул из кресла старик. - Он это понимает, Шон, он
понимает... Ну, ничего!.. Как говорят у русских, перемелется - будет мука.
Слабый треск где-то на лестнице, будто разорвали суровое полотно...
Часовой покачнулся и стал оседать на каменные плиты эспланады.
- Других мелите, а я на муку не гожусь, - буркнул Каргин и бросился к
выходу.
Мэлори шагнул следом, расставляя руки, словно хотел задержать его или
оградить от неизбежных неприятностей - к примеру, от случайной пули в лоб.
- Погоди! Ты не понимаешь...
- Заткнись, Шон! - раздался резкий голос старика. - Слышишь,
стреляют...
Вызови охрану! Быстро!
"Если есть кого вызывать!" - со злорадством подумал Каргин,
устремившись к вертолету. Часовой лежал мешок-мешком, на обеих лестницах
топали и орали уже не скрываясь, и сквозь лязг и грохот он различил голос
Кренны: кого-то тот приказывал добить, кому-то - занять оборону и
держаться, пока не возьмут заложников. Пилот "Команча" метнулся ему
навстречу, вскинул оружие, узнал и крикнул:
- Что происходит, сэр?
- Завертелись мельницы Господни, - пояснил Каргин и рубанул его за
ухом.
Кабина была широкой, почти с круговым обзором, кресло - удобным, все
рычаги и кнопки - под руками и на привычных местах. Он взлетел; не так
стремительно и лихо, как получилось бы у Гормана, но и не хуже, чем девять
пилотов из десяти. Каменный полуовал эспланады медленно качался и кружился
внизу, телескоп, будто пушечный ствол, следил за ним стеклянным глазом,
пальмы пустились в хоровод, и всюду мелькали темные фигурки - точь-в-точь
как стая крыс у мусорного бачка. В парке и на дворцовой лестнице тоже
царила суматоха: метались среди деревьев парашютисты, кто бил очередями по
розовым кустам, кто подбирался к окнам, а на поваленного сфинкса
взгромоздился офицер и что-то орал, размахивая руками. Видно, его услышали
- отделение десантников, человек пятнадцать, подтянулось к дверям виллы.
Каргин выровнял машину, поймал в прицел жилую часть пентхауза и
закусил губу; его ладонь нависла над гашеткой. Сейчас он мог закончить то,
что началось два дня назад - одно касание, и грохнет взрыв, и обгорелая
плоть смешается с обломками и пылью, и опустеет сцена - ни
гастролеров-басурман, ни фокусников, ни шталмейстеров... Мир их праху, как
заметил коммодор. Мир, да не для всех; пусть теперь попрыгает в том цирке,
где зрители с рогами и хвостами. Вместе с добрым старым Патриком...
Он мог это сделать. Мог бы... Не дозволяла кровь, ни русская, ни
ирландская. Голос ее был силен - сильнее обиды и жажды мести.
- Эх, бабка Тоня, бабка Тоня... Знала бы, с кем загуляла...-
пробормотал Каргин и перевел прицел. - Говоришь, льес рубьят, шепки
летьят?.. Ну, вот тебе за одну из щепок... За Тэрумото...
Палец его коснулся гашетки, и пламя взвилось над антенной
ретранслятора; кровля просела, стебель серебряного цветка переломился,
ажурная чаша рухнула вместе с бетонными плитами вниз, сокрушая столы,
шкафы, компьютеры и сейфы. Взрыв раскатился гулким эхом, ветер подхватил
черный дымный шлейф и поволок его, разматывая в кисею, к полупрозрачным
облакам. Рыжие огненные языки заплясали над северной часть пентхауза, и
Каргин, выплескивая ярость, послал туда еще один снаряд. Потом резко
набрал высоту и повернул на север.
***
Остров Иннисфри, открытый в Семнадцатом веке испанцами и названный
ими Мадре-де-Дьос, таял в морской дымке, сливался с горизонтом, уходил из
сердца и из памяти. Тысяча миль к западу от побережья Перу, две с
половиной - к востоку от Маркизского архипелага, семьсот-восемьсот - к югу
от Галапагосских островов... Призрак, а не земля... Особенно в те
мгновенья, когда несешься над океанским простором, почти забыв, что где-то
есть материки, другие острова, прочная твердь горных хребтов, рассыпчатый
песок пустынь, леса и степи, города и веси...
"Куда же мы полетим?.. - спросил себя Каргин. И ответил:
- Лучше бы в наши края, в любое место от Кавказских гор до северных
морей, от Сахалина до Карпат. Ну, раз держава сократилась, не до Карпат, а
до Ростовской области. Либо, к примеру, до Смоленской... Места много,
хватит для посадки, а вот в один прием не доберешься. Даже на этом
чертовом "помеле" и с полными баками... А баки, - тут он покосился на
указатель расхода топлива, - наполовину пусты. Значит, прощай Сахалин,
Кавказ и даже Маркизский архипелаг, и остаются у нас Галапагосы либо Перу.
В Перу, пожалуй, делать нечего, а вот Галапагосы подойдут. Скалы да
черепахи, край земли, тихая юдоль... Чья она? Вроде бы эквадорская..."
Каргин полез в бумажник, вытащил паспорт, полюбовался на десяток виз,
а особенно - на эквадорскую, с орлом над огнедышащей горой. Спрятал
документы, переключился на автопилот, пошарил под сиденьем, нашел НЗ,
поел. Потом опять задумался о маршруте. Галапагосы, конечно, место тихое,
как раз для подозрительных иностранцев, но до Москвы оттуда не долететь. А
вот в Панаму - можно. В Панаму, Эквадор или Колумбию, а там - на Кубу, к
инструктору дону Куэвасу... Хороший мужик! Отчего бы с ним не повидаться?
Вспомнит, примет, обласкает и посадит в самолет, и через десять часов -
Москва! Жаль, что мачете отняли, был бы ему подарок...
Каргин задремал.
И снились ему на этот раз не афганские горы, не равнины Ирака, не
ангольские джунгли, не остров Иннисфри и даже не Париж, а иные края, то
снежные, то залитые солнцем, то сумрачные под дождевыми облаками, но в
каждом обличье - прекрасные. Снились лица друзей, живых и погибших,
снились отец и мать и дон Куэвас, тоже чем-то походивший на отца; они
кивали Каргину и что-то шептали - что именно, расслышать он не мог, но
понимал, что его поддерживают и одобряют. Потом чей-то голос внятно
сказал: там, где ты вырос, твое место. Не нашел - ищи! Но помни: в родных
краях и вороний грай слаще пения соловья.
Он проснулся и взглянул на солнце. Огненный диск уже висел на западе,
и от него тянулась по морю сверкающая дорожка - будто пояс из серебра,
охвативший весь обитаемый мир. Пройди по ней, и придешь в сказочное
царство-государство, где нет ни убийств, ни насилия, ни лжи, где все люди
- братья, где реки текут молоком и медом, а на зеленых холмах сверкают
хрустальные замки... Мечта! Но думать о ней было приятно.
Каргин улыбнулся.
Ровно гудели моторы, и ветер был попутный.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг