небоскребами в центре; высотные здания окружали холм со срезанной вершиной,
а на холме подпирал небеса трехбашенный собор. Саймон узнал его по виденным
прежде снимкам: тут располагались Первый Молитвенный Дом, канцелярия
Верховного Конклава и сам Верховный Конклав Церкви Судного Дня. Три
соборные башни выглядели словно донжоны рыцарского замка, и каждая была
увенчана шлемом из блестящей полированной стали.
Саймон, однако, свернул не к городу, а к западным отрогам, где
находилась промышленная зона. Здесь, за бронзовыми фигурными решетками,
стояли в ряд корпуса "Кибернетик Юнион", крупнейшей местной компании по
производству роботов, компьютерных сетей и роботизированной медицинской
аппаратуры - автоматических операционных, станций лайф-анализа и
жизнеобеспечения, криогенных камер и доун-установок. Правда, последние
тридцать лет продукции с маркой "CD" в Разъединенных Мирах не появлялось,
но кто знал и кто помнил об этом? Разве лишь Служба Статистики ООН да
надлежащие отделы ЦРУ...
Проехав мимо уснувшего, погруженного в молчание завода, Саймон
очутился на восьмиугольной площади. В центре ее бил фонтан, а за ним
виднелись административное здание "Аматэрасу" и гигантский сборочный цех,
совмещенный со станцией Пандуса. Этот комплекс производил боевые космолеты
планетарного базирования и уже не являлся сугубо местным предприятием:
треть его акций принадлежала ООН, а остальные - США, Японии и России. Но
работали тут, разумеется, только апи.
Судьба "Аматэрасу", солидного промышленного концерна, в равной степени
заботила ООН и правительства всех Стабильных Миров. Дело тут заключалось не
в средствах и капиталах, замороженных на Сайдаре, и не в том, что владельцы
не имели доступа к собственному имуществу, - для таких богатых стран, как
Япония, Штаты и Россия, этот вопрос не был принципиальным. Их беспокоили
иные проблемы - отсутствие сведений о разработках одного из крупнейших
космических производств и невозможность получить их в обозримом будущем.
Тридцать лет - солидный срок, и он становится просто гигантским, если
вспомнить, что Сергей Невлюдов, как утверждалось в его частично
расшифрованных дневниках, спроектировал Пандус за десять месяцев. Сюрпризы
вроде фотонной тяги или эмиттера антиматерии, возникших словно "deus ex
machina", были великим державам совсем ни к чему; любую из подобных
разработок полагалось производить под строгим контролем ООН, открыто и
гласно - и, разумеется, в одном из Стабильных Миров. И хоть апи, по общему
мнению, являлись людьми разумными, слегка чудаковатыми и не претендующими
на галактическое господство, стоило все же помнить, что дорога от веры к
фанатизму коротка. Представим, рассуждали в Совете Безопасности ООН, что у
иерархов Сайдары появится мощное оружие, - чего тогда ждать от них? Будет
ли неизменной их склонность к миролюбию? Или они захотят поторопить
Апокалипсис, объявив, что такова воля Господа?
Вот что стояло за краткой строкой предписания: "Инспекция комплекса
"Аматэрасу" близ города Авалон". Саймон провел ее на совесть, не обнаружив
ни боевых звездолетов с фотонной тягой, ни кораблей иномирян с
аннигиляторами. В огромном корпусе, чьи своды уходили вверх на стометровую
высоту, лежали на платформах шесть планетарных заградителей класса "Майти
Маус" и шесть легких крейсеров "Аматэрасу". Все космолеты - местного
производства, полностью оснащенные, с десантными модулями и орудийными
башнями, но без ракет и боевых эмиттеров; казалось, они застыли здесь
словно стадо дремлющих китов, ожидающих, когда сдвинутся массивные
платформы, переместив их друг за другом в гигантский серебристый овал
посреди цеха. Эта Рама была самой большой из когда-либо виденных Саймоном:
четверть километра в длину и почти столько же в ширину, с обязательным
факсимиле Невлюдова, изображенным гигантскими буквами. Над ней проходили
стальные балки, свисали мощные челюсти кранов, удавами змеились кабели -
все необходимое, чтоб переправить через космическую бездну ценный груз,
весивший многие тысячи тонн.
Саймон медленно пересек овальный обод, разглядывая корабли. На
сдвоенных обтекаемых фюзеляжах "Маусов" стоял только номер, но крейсера,
гораздо более крупные, с напряженными мышцами орудийных колпаков, были
украшены литым изображением богини Аматэрасу с солнечным диском в правой
ладони. Вероятно, это символизировало вклад Японии, владевшей изрядной
частью всего того, что видел Ричард Саймон; японцы и прежде, и теперь не
пропускали случая отдать дань традициям.
Как выяснилось во время Исхода, их отличал гораздо больший
консерватизм, чем, например, британцев. Те согласились, чтоб их новая
родина (разумеется, остров!) была втрое обширней прежней и лежала на десять
градусов южнее. Но японцы ценой колоссальных затрат воспроизвели свой
архипелаг в точности, со всеми бухтами и хребтами, заливами и реками,
скалами и прибрежным шельфом. Вдобавок они забрали с собой не только
города, сады, могильники и древние храмы, но множество природных ареалов
вместе с подстилающим скальным слоем. В результате в новой Японии имелось
абсолютно все, кроме огнедышащих гор, а старая исчезла, затопленная
океаном. Кроме того, океан поглотил часть Европы, Соединенных Штатов, Индии
и Китая - все густонаселенные районы, поскольку транспортировка городов
сопровождалась образованием гигантских трещин в земной коре. Так что судьбу
Японии разделили Голландия и Бельгия, долины Ганга и Хуанхэ и область
Великих озер, превратившихся в морской залив.
Послав воздушный поцелуй солнечной богине, Саймон вернулся к своему
глайдеру. От площади вниз скатывалась дорога с желобом монорельса
посередине - центральный городской проспект, ведущий прямиком к холму и
храму с тремя башнями. Когда-то жизнь переполняла его: по утрам горожане
отправлялись сюда, к заводам и административным корпусам, вечерами ехали
домой, шли в рестораны и кафе, в парки и дома молитв, и в сотню других
приятных мест ава-донского рая. Сейчас широкий серый проспект был пуст;
лишь кое-где возились неугомонные роботы, подбирая за птицами и полируя
каменные мостовые.
Усевшись в машину, Саймон с четверть часа пребывал в задумчивости. Его
предписание было почти исполнено - за сутки, а не за месяц, как
планировалось вначале, - но удовольствия он не ощущал. Ни удовольствия, ни
чувства удовлетворения от хорошо проделанной работы. Собственно, работы не
было, была прогулка. Он наведался в город, заглянул на станцию Пандуса и в
частный дом, переночевал в отеле, проверил цеха "Аматэрасу" и убедился, что
всюду царят безлюдье и пустота... Или наоборот: пустота и безлюдье! Теперь
оставалось лишь повернуть на север, подняться в горы, к стальному цветку на
решетчатой ножке, войти в башенку и повоевать с компьютером. Разделаться с
этой чертовой блокировкой! Или...
Саймон потер едва заметный шрам на шее, памятку о человеке, чьи пальцы
теперь свисали с его Шнура Доблести. Здесь он не заработает ни новых
шрамов, ни почета... - мелькнула мысль. Даже в том, как он попал на
Сайдару, не было его заслуги; эта победа принадлежала трудолюбивым
гениям-транспортникам. Кому-нибудь из умников, придумавших, как просверлить
в сфере помех дыру и послать в нее Ричарда Саймона - пинком под зад, тычком
в спину... И если он не совершит великого деяния - здесь, на Сайдаре! - то
так и останется жалким подопытным кроликом. Без чести и славы!
Подумав о великом деянии, Саймон ухмыльнулся и начал мысленно загибать
пальцы. Итак, он побывал в жилище и в лавочке, в отеле и на заводе, у
радиотелескопа и на станции Пандуса - можно считать, на двух... Другие
дома, гостиницы и супермаркеты интереса не представляли, как и прилегающая
к ним местность. Скалы тут были, бесспорно, живописными, а рощи -
очаровательными, но вряд ли кто-то прячется в них, избрав судьбу
питекантропа. Скорее стоило предположить, что Судный День на Сайдаре
свершился - как персональный подарок праведникам, и что теперь все апи, от
высших чинов до последнего адепта, пребывают в раю. А чтобы грешники не
могли последовать за ними, воздвигнута божьим промыслом сфера помех...
При этой мысли Саймон расхохотался и, запустив двигатель, вырулил на
проспект, ведущий к храму. В храмах он еще не был, а этот являлся
наиглавнейшим из всех; быть может, в нем разгадка тайны? В нем - или,
скорее, в канцелярии Верховного Конклава, в компьютерных файлах, записях и
сейфах с документами... В конце концов, не могли же эти апи испариться без
следа!
С тихим покорным урчанием глайдер двинулся вниз, вдоль блестящего
желоба монорельса на титановых опорах, мимо домов с палисадниками и
тротуаров, выложенных мрамором и кое-где переходивших в пологие чистые
лестницы, мимо витрин магазинов и изящных решеток, ограждавших парки, мимо
стаек роботов, суетившихся там и тут, словно огромные крабы на морском
берегу. Вскоре здания сделались выше, парки исчезли, дорога выровнялась, а
потом резко пошла вверх, взбираясь на склон довольно крутого холма. Он тоже
не был природным образованием: глыбы базальта, сложенные в мнимом
беспорядке, создавали странную и чарующую гармонию. Справа над дорогой
нависала огромная статуя Бога-Отца, с простертыми руками и развевающейся
бородой; он как бы колдовал над первобытным хаосом, повелевая глыбам
сдвинуться, сгладить острые углы, закружиться по предписанным орбитам, и
породить жизнь. Другой монумент, подальше, изображал Бога-Сына, со Святым
Духом в виде голубя на левом плече и весами в правой длани - напоминание о
грядущем судилище, где будут взвешены и исчислены все человеческие грехи.
Ричард Саймон, истребивший не один десяток жизней, был, разумеется,
грешником. Однако он без страха ехал вперед, утешаясь мыслью, что все его
клиенты являлись отъявленными негодяями, по коим веревка плачет, и попали,
конечно, на сковородки Сатаны. И Пономарь, сизокрылый голубь, и живодер
Сантанья, и заносчивый князь Тенсинг Ло, и маньяк Дагана, и многие, многие
другие... Без своего Шнура Доблести Саймон не мог уже вспомнить всех, кого
проводил из лесов войны в пустыню смерти. А леса все не оскудевали
добычей...
"Форд" замер перед порталом огромного храма. Как и у прочих
молитвенных домов, стены его были совершенно глухими, и только над самой
землей темнели широкие амбразуры - для роботов-уборщиков, как было уже
известно Саймо-ну. К дверям - или, скорее, вратам трехметровой ширины -
вела лестница с десятью ступеньками, в обрамлении колонн; каждая пара
колонн соединялась поверху стрельчатой аркой, украшенной золотыми буквами
на лазоревом фоне. Арки постепенно понижались, так что восходивший па
лестнице мог прочитать все надписи разом.
Саймон вылез из глайдера и запрокинул голову. "НЕ СОТВОРИ СЕБЕ КУМИРА"
- бросилось ему в глаза. Потом - "НЕ ПРОИЗНОСИ ИМЯ ГОСПОДА ВСУЕ", "ПОЧИТАЙ
РОДИТЕЛЕЙ ТВОИХ", "НЕ УБИЙ", "НЕ ПРЕЛЮБОДЕЙСТВУЙ", "НЕ УКРАДИ", "НЕ
ВОЗЖЕЛАЙ ДОМА БЛИЖНЕГО СВОЕГО"... Десять ступеней, десять арок, десять
заповедей... По крайней мере половину из них ему случалось нарушать.
Пожав плечами, Саймон взошел к вратам. На вид они были бронзовыми, с
чудными барельефами, изображавшими страсти Господни, и он подумал, что
такую красоту нельзя взрывать или калечить лазерным лучом. Возможно, он мог
бы пробраться в храм через одну из амбразур, но этот способ был недостоин
человека, вступающего в святилище. Он подумал, что запирали его не
божественные руки, а то, что закрыто одними людьми, может быть вскрыто
другими. Под всеми этими барельефами и благородной бронзой наверняка стоял
компьютерный замок, а с ними Саймон умел справляться преотлично.
Он вернулся к машине, обозрел все десять заветов, задержавшись на том,
где бог не советовал вламываться в чужой дом, и пробормотал: "Дай богу
богово, кесарю - кесарево, а домушнику - хорошую отмычку". Затем полез в
ранец и вытащил плоский диск дешифратора. С его умением и с этим
приборчиком вскрыть любой замок не составляло проблем.
Снова поднявшись по ступеням, Саймон приложил дешифратор к дверной
створке и активировал его. Теперь полагалось поскучать пару-тройку минут,
пока электронная отмычка не прозондирует все хитрые запоры, не разберется с
паролями и кодами и не выплюнет их туда, где подслушанное будет прочитано,
а прочитанное - одобрено. Обычно дешифратор сам справлялся с этой задачей,
но иногда просил о помощи, и Саймон, опытный взломщик, был готов ее
оказать.
Ему уже слышался лязг капитулирующих запоров и скрежет отпираемых
замков, когда он внезапно сообразил, что эти звуки идут не с другой стороны
дверей, а откуда-то снизу, будто бы из-под земли. Движимый скорее
инстинктом, чем разумом, он скорчился за колонной, затем упал и
стремительно покатился по ступеням. Над его головой блеснула фиолетовая
молния.
* * *
КОММЕНТАРИЙ МЕЖДУ СТРОК
Дейв Уокер расположился в кресле-качалке на заднем дворике своего
коттеджа. В руках у него был стакан, у ноги - полупустая бутылка
"Коммандос", а под креслом валялась еще одна, сухая, как пески Восточной
Пустыни на планете Аллах Акбар. Старый вяз простирал над ним свою зеленую
крону, парившую легким облачком в синеве орегонских небес, а сами небеса
были мирными, теплыми и ласковыми. Но Уокер в них не смотрел.
- Что, недоволен? - произнес он, разглядывая огромного змея,
свернувшегося в траве. Затем отхлебнул глоток, зажмурился и, облизнув губы,
спросил: - Беспокоишься за хозяина, приятель?
Питон приподнял голову и протестующе свистнул. Дик Две Руки вовсе не
был его хозяином; братом, другом, на худой конец - существом, которое
полагалось охранять и защищать, но никак не хозяином. Впрочем, рыжему
двурукому в кресле таких тонкостей их взаимоотношений не понять. Животных
он рассматривал как слуг или как жаркое, а Каа, мудрый старый змей, не был
ни тем и ни другим.
- Беспокоишься, я вижу, - сказал Уокер. - А зря! Хозяин твой парень не
промах: если в палец вцепится, так доберется и до ушей... или до печенки...
- Пригубив из стакана, он добавил: - Так что ты не тревожься, вернется он,
непременно вернется. И я от тебя наконец избавлюсь, пиявка-переросток.
Змей испустил шипение - на сей раз довольно мирное. Этот рыжий
принадлежал к тому же клану, что и Дик Две Руки, значит, его полагалось
считать союзником. Эманация, исходившая от рыжего, была полна приязни и
необидной насмешки.
- Ты загадки любишь? - спросил Уокер, добавляя в стакан из бутылки. -
Вот скажи-ка мне, что это такое: длинное, зелбное и шипит?
Каа лязгнул огромными челюстями.
- Правильно! Это ты и есть! Отгадал ведь, стервец! - Жидкость
булькнула, и стакан опустел. - А теперь скажи: жрать хочешь? Или пить?
Питон захлопнул пасть. Пища была ему не нужна - день назад рыжий
скормил ему полсотни отменных бифштексов. Пить он тоже не хотел.
- Ну, раз не желаешь есть и пить, послушай историю, - заметил Уокер с
кривой усмешкой. - Надо признаться, смущаешь ты меня, парень... Как гляну
на тебя, так пойло в глотку не лезет. А знаешь, почему? Потому, что ты -
зеленый змий, символ, можно сказать! - Он приподнял бутылку и встряхнул ее.
- Я как тебя увидел, сразу догадался, кто ты таков. Ведь вообще-то таких
здоровых зеленых пиявок в природе не существует, за одним-единственным
исключением. Вот я и думаю, что ты то самое исключение и есть.
Уокер хлебнул прямо из бутылки, снова ухмыльнулся и спросил:
- Ну, так рассказать историю? Не обидишься за правду? Правда, она,
бывает, глаза колет...
Питон негромко зарокотал, и в этом звуке слышалось нечто поощряющее.
Ему, похоже, правда глаз не колола.
- Раз так, слушай, - сказал Уокер. - Случилось это в давние-давние
времена, когда Господь, в милости и благости своей, творил наш прежний мир.
Старую Землю. И всем тот мир оказался хорош, обилен травами да водами,
лесами да зверями, только не было в нем человека. И решил Господь, что это
непорядок; а решивши, нагреб кучку глины или еще какого-то дерьма, размочил
его водой и вылепил первого человека - сам понимаешь, техасца. Вернее, тот
парень по имени Адам тогда еще не был техасцем, а проживал в Эдеме - я так
полагаю, где-то в Калифорнии, под Лос-Анджелесом.
Красивые там были места, ничего не скажешь, но одному и в Калифорнии
тоскливо. Ни девочек тебе, ни выпивки, ни друзей-приятелей, одни фрукты,
яблоки да апельсины... Ну, иногда банан для разнообразия или там персик со
сливой... Короче, не выдержал парень жизни такой и взмолился, чтоб Господь
сотворил ему подругу. Господь, разумеется, внял и сотворил. Девочка вышла
красоткой - калифорнийская роза, и только! Ну, ты понимаешь, когда сам
главный босс берется за работу...
Тут Уокер причмокнул, наклонил бутыль и сделал основательный глоток.
- За здоровье нашей праматери! - пояснил он питону. - А теперь слушай,
что случилось дальше. Стали Адам и его подружка жить-поживать, невинные и
безгрешные, как пара кастрированных голубков. Только дьявол, враг рода
человеческого, не дремал и явился как-то Адамовой подруге средь
виноградных кущей... Иные говорят, что висел он будто бы на яблоне, но я
полагаю, - Уокер многозначительно поднял палец, - что тут без винограда не
обошлось. Видишь ли, виноградный сок бродит сам собою, а вот с яблочным
проблемы... Ну, к счастью, не мои и не твои! - Тут он снова сделал глоток и
продолжал: - Словом, является дьявол нашей праматери среди цветов и лоз и
начинает ее искушать насчет спиртного. А был он точь-в-точь как ты - этакая
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг