называли туземцы свое светило, клонился к закату и блестящим медным щитом
висел над лесами и прозрачной озерной гладью, что оставалась где-то внизу,
у ног гранитного воина в льдистом шлеме, с могучими руками-потоками. Вокруг
царила тишина - только какие-то птицы или зверьки попискивали в листве
послышался отдаленный мерный гул падающей воды.
Внезапно полог, скрывавший вход в пещеру, отодвинулся, и в глубине,
озаренной неярким светом, возникла высокая темная фигура. Человек, стоявший
на пороге, был огромен и похож на многорукого индийского демона или на
древнего титана, одного из отпрысков Земли и Небес, которых эллинские боги
низвергли в Тартар. Так, по крайней мере, говорилось в прочитанных Диком
книжках, но в них речь шла о земных титанах. В Тайяхате же были свои
сказки, и этот великан - нагой, если не считать обвившего бедра изумрудного
змея, - скорей отправил бы в Тартар Юпитера со всем его божественным
потомством.
На мгновение Дику сделалось страшно; он шагнул поближе к отцу и приник
плечом к теплой коже под ребрами, не спуская глаз с надвигавшегося
исполина. Дик, разумеется, знал, как выглядят люди тайят, он видел их на
снимках, в телезаписях и видеофильмах, но сейчас впервые постиг простую
истину: фильмы и снимки лгут. Лгут! Разве могли они передать это ощущение
мощи и свирепой уверенной силы, эту грацию движений - легких, стремительных
и в то же время плавных? И блеск янтарных глаз, и чуткое подрагивание
ноздрей, и взвихрение антрацитовой, подобной львиной гривы? И этот запах...
Сильный, непривычный, но приятный... Запах меда и горьковатых трав...
- Чочинга, - сказал отец. Ладонь его легла на плечо Дика, пальцы
сжались. - Чочинга, атэ имозу ко тохара зеггу. Ко тохара!
Великан поднял руки - все четыре руки, мощные, в буграх узловатых
мышц. Яростный блеск зрачков угас, дрогнули широкие брови, полные яркие
губы растянулись в улыбке. Совсем как человек, промелькнуло у Дика в
голове. Да, совсем как обычный человек, только очень большой, с четырьмя
руками и здоровенным питоном вместо пояса, уточнил он. Теперь этот гигант
не внушал ему боязни, скорее - симпатию и благожелательное любопытство.
Чочинга запел. Для Дика это не явилось неожиданностью; он помнил, что,
согласно Ритуалу, мужчина-тай приветствует друга Песней Приветствия и
Представления, а врага - Песней Вызова. Голос у Чочинги оказался под стать
фигуре - сильный, глубокий, но резковатый. Руки его мерно двигались в такт
протяжной мелодии; он простирал верхнюю пару перед собой проводил ладонями
нижней по бокам, поглаживал блестящее змеиное тело, потом с неторопливостью
вытягивал пуки вверх и в стороны, показывая то на небеса, то на яркий
солнечный диск, то на старшего Саймона, то на Дика. Змей, обвивавший чресла
Чочинги, был неподвижен - может, дремал а может, просто не интересовался
людскими делами.
Наконец хозяин, встречающий гостя, закончил приветствие, и гость
откликнулся ответной песней. Голос у отца, решил Дик, получше, чем у
Чочинги; пусть не такой громкий, зато приятный и мелодичный. Раньше отец
любил петь - когда была жива мама.
Чочинге, вероятно, отцов голос тоже нравился. Он слушал, полуприкрыв
веки, а когда песня завершилась, шагнул к гостям, подхватил Дика под
коленки, поднял повыше и пальцами верхних рук стал перебирать его волосы,
касаться ушей, висков и щек, будто хотел не только разглядеть, но и ощупать
странного двурукого детеныша. А Дику чудилось, что перед ним как бы два
человека: первый держит его, а второй, спрятавшийся за спину первого,
гладит по голове и дергает за уши.
Внезапно Чочинга расхохотался, подбросил Дика вверх, поймал и резким
сильным движением швырнул в траву, Перекатившись, Дик поднялся, бросив
вопросительный взгляд на отца. Может, взрослых тут приветствовали песнями,
а тех, кто поменьше, - тычками?
- Сделай так, - произнес Филип Саймон, снова сгибая руки и слегка
разводя их, точно готовясь оттолкнуть стоявшего перед ним великана. Дик
повторил этот жест, прислушиваясь к рокочущему басу Чочинги и голосу отца,
неторопливо переводившему сказанное. - Он говорит, что ты воспитанный
юноша, почтительный к старшим. Он говорит, что ты умеешь падать и
подниматься. Он говорит, что всякий может упасть под вражеским ударом, но
это не беда. Главное, вовремя подняться. Встать и отрезать врагу уши. Или
пальцы - что тебе больше понравится. Пальцы даже лучше, так как их
косточками украшают боевое ожерелье, Шнур Доблести. Еще он говорит, что ты
можешь пройтись по Чимаре и даже вступить с кем-нибудь в почетное
единоборство, только без оружия. Не режь чужих ушей и пальцев - здесь этого
делать нельзя.
- Не очень-то и хотелось, - отозвался Дик, имея в виду уши и пальцы. -
Я лучше займусь "пчелкой" и перетащу все добро в дом. - Тут он скосил
любопытный глаз на змея, обвивавшего талию Чочинги, дернул отца за руку и
громким шепотом поинтересовался: - А что у него на поясе, дад? Танцующий
питон? А почему он зеленый? И почему он спит, а не танцует?
- Не любит плясать в одиночку, - с непонятной усмешкой заметил отец и
подтолкнул Дика к машине. - Ну, решил потрудиться, так трудись!
Они с Чочингой исчезли в пещере, а Дик, откинув дверцу багажного
отсека, начал перетаскивать ящики и коробки к ступенькам, ведущим на
веранду. Между делом он поглядывал на деревья с пятипалыми листьями - там
шебуршился и попискивал кто-то невидимый, возможно, птица или маленький
зверек. Груза в вертолете было немного: консервы, сублимированные
концентраты, кофе и чай (все - китайского производства), видеокамера с
запасными кассетами, тючок с бельем и одеждой, школьный компьютер класса
"Демокрит", с которым Дику полагалось общаться три-четыре часа в день,
аптечка и всякие мелочи - вроде книг, мыла, зубных щеток, блокнотов,
карандашей и "вопилок", плоских коробочек размером с ладонь, с прорезью для
ремня. Их полагалось носить в период странствий в лесах, и отец утверждал,
что их боятся даже саблезубые кабаны и медведи-гризли.
Дик повертел "вопилку" в руках, соображая, что на оружие она все-таки
не походит. На то оружие, которое виделось ему в мечтах: русские
автоматические винтовки "три богатыря", американские "сельвы" с откидным
прикладом и барабаном на сотню патронов, финские высоковольтные разрядники
"похьела" и газовые гранаты типа "Синий Дым". Не было в багажном отсеке и
холодного оружия - ни знаменитых японских клинков "самурай", ни арабских
сабель с Аллах Акбара, ни бразильских мачете, ни даже тех дешевых поделок,
что штамповались в Черной Африке и на Гаити. Надо полагать, решил Дик, что
отцов арсенал со всякими забавными штучками находится в доме, и там есть
ружья, пистолеты и клинки, а может, что-нибудь посерьезней вроде финских
или русских лучеметов. Все-таки отец прожил в тайятских лесах целое
десятилетие и вряд ли гулял безоружным среди саблезубов, грифонов,
пятнистых жаб и прочей нечисти. Интересно бы взглянуть на его боевые
припасы, мелькнула мысль у Дика, и он совсем уж вознамерился провести в
доме инспекцию, как вдруг почувствовал, что на него смотрят.
Он резко обернулся.
В десяти шагах, сбившись плотной кучкой, стояли ребятишки -два
паренька и две девочки, не отличавшиеся от него ни ростом, ни возрастом.
Рук у них, само собой, было побольше, но Не это показалось Дику самым
удивительным. Оба мальчишки, с растрепанными на манер вороньих гнезд
лохмами, были похожи друг на друга как пара патронов из одной обоймы, и то
же самое относилось к девчонкам - только у одной темные волосы падали на
плечи, а другая заплела их в косичку и обернула вокруг головы. Мальчишки и
этим не отличались, но на плече того, что стоял впереди, устроилась птица.
Великолепная птица! Совсем небольшая, с воробья, однако невероятной
красоты: алая, с золотистой грудкой и золотистым хохолком. Хвост ее
расходился словно крошечный веер и блистал всеми оттенками утренней зари.
Ребятишки были стройными, длинноногими и абсолютно голыми, так что Дик
без труда убедился, что ниже пояса они во всем подобны его смоленским
приятелям и подружкам. Мальчишка с птицей выглядел, пожалуй, покрепче и
позадиристей остальных; девочки казались более тонкими, с хрупкими
плечиками и проступавшими под смуглой кожей ребрами. У обеих уже начали
наливаться груди, а внизу живота темнел шелковистый короткий пушок.
Дик, будто зачарованный, не сводил глаз с этой четверки. Птица,
конечно, была замечательной, подробности анатомического строения тай и тайя
- весьма интересными, а уж сходство их лиц казалось сущим волшебством! До
сих пор он не встречался с близнецами, а тут- целая куча! Можно сказать,
толпа! И парни тебе, и девчонки... восемь ног, шестнадцать рук... Было ли
это случайностью? Дику припомнились отцовы объяснения, что у всякого тайя
есть брат, у всякой тайи - сестра, а еще у них четыре родителя... Четыре! С
одной стороны, вроде неплохо, но с другой, если все родичи похожи на
тетушку Флоренс, то...
Девочка с распущенными волосами выступила вперед, коснулась теплыми
ладошками его груди, а другой парой рук сделала уже знакомый Дику жест
приветствия. Ее милое личико расплылось в улыбке, но остальные трое глядели
недоверчиво, а паренек с птицей - даже мрачно и вызывающе.
- Чия, - прощебетала девочка, - Чия! - Она полуобернулась и показала
левой нижней рукой на сестренку, потом на лохматого мальчишку с птицей и
его брата. - Чиззи. Чиз-зи! Цор, Цохани. Цор умма Цохани. Чия икки Чиззи.
Сиран шевара?
Тонкие пальчики требовательно забарабанили по груди Дика, и он
назвался.
- Ди-ик, - протянула Чия, поглядывая на него со странной жалостью, -
Ди-ик, Дик! - Глаза у девочки казались бездонными, черными и блестящими, а
ресницы - такими, что тень от них падала на щеки. Меж плечевыми суставами
верхней и нижней пары рук темнели трогательные ямочки, коленки были
исцарапаны, и по левому бедру тянулся едва заметный шрамик.
- Ди-ик! - передразнил мальчишка с птицей, видимо - Цор; потом
надменно вскинул лохматую голову, поискал что-то взглядом в листве и вдруг
рассмеялся. - Пинь-ча! Дик - пинь-ча!
Золотисто-алый воробей на его плече протестующе чирикнул, вторая
девочка, с косой, ткнула Цора локотком в бок и принялась что-то гневно
выговаривать ему, но мальчишка не слушал - тянул руку к крыше веранды и
радостно вопил:
- Пинь-ча! Сайд этори пинь-ча, калавау тере!
- Пинь-ча? Что еще за пинь-ча? - повторил Дик, в недоумении
уставившись на черноглазую Чию. Она потупилась, тяжело вздохнула - будто в
чем-то была виновата перед гостем, и махнула тонкой рукой, показывая вверх.
Дик обернулся и поднял взгляд. На кровле веранды, под пятипалыми
листьями, у самого флагштока с голубым знаменем, сидел маленький рыжеватый
зверек, похожий то ли на белку, то ли на обезьянку с вытянутой любопытной
мордочкой. Пожалуй, больше на белку: ушки у него были остроконечными, хвост
- изогнутым и пушистым, а крохотные темные глазки поблескивали как две
бусинки. И было у этого зверька всего четыре конечности, а не шесть лап и
не шесть ног, как у всех прочих обитателей Тайяхата. Только четыре, как у
самого Дика.
Ладошка черноокой Чии еще лежала на его груди. Он сбросил хрупкие
теплые пальцы, затем решительно отодвинул девочку и шагнул вперед. Конечно,
у этого тайского паренька вдвое больше кулаков, но можно ли считать, что
они крепче и увесистей? Дик в том сомневался, а всякое сомнение он привык
проверять опытом.
На долю секунды лицо Саймона-старшего явилось перед ним, и Дик услышал
строгий голос: "Ты не должен им уступать! Не должен уступать ни в чем!" И
тут же рокочущий бас Чочинги напомнил, что схватка должна быть честной и
что в Чимаре нельзя резать противнику пальцы и уши.
- Эй, лохматый! Отдай-ка братишке воробья! С воробьями я не дерусь, -
сказал Дик, сжал кулаки и ринулся в битву.
* * *
КОММЕНТАРИИ МЕЖДУ СТРОК
- У твоего сына сердце бойца, - сказал Чочинга, разглядывая катавшихся
в траве мальчишек. Голова его одобрительно качнулась, дрогнули темные
пряди, походившие на львиную гриву, на полных губах заиграла улыбка.
Широкая смуглая физиономия вдруг утратила привычное выражение свирепости;
теперь он выглядел не воином, победившим в сотнях поединков, а тем, кем был
на самом деле, - наставником и учителем. Ладонь Чочинги огладила изумрудное
тело змея, и тот, вдруг очнувшись от спячки, приподнялся и стал
раскачиваться, уставившись мерцающими глазками на поляну, откуда неслись
громкие боевые выкрики и визг девчонок. - Пожалуй, Цор уступит твоему
ко-тохаре, - Чочинга пощекотал питону нижнюю челюсть. Массивная, тупо
срезанная змеиная голова застыла над его плечом, потом раздался негромкий
свист, и питон, высунув гибкий длинный язык, лизнул шею хозяина. - Да, твой
сын одолеет Цора, - повторил Чочинга, - но он еще не обучен всем положенным
Ритуалам. Ему надо получить дневное имя - ведь он уже вырос и не может
обходиться одним утренним. Еще ему надо усвоить правила Оскорблений и не
лезть в драку, пока не сказаны все нужные слова. Еще... - Наставник
задумчиво прищурился, - еще, я думаю, таинство огня и ножа... да, цехара
ему определенно пригодится... как и приемы схватки с клинком и щитом, с
клинком и копьем, с двумя клинками и двумя копьями... Видишь, Золотой
Голос, сколь многое должен постичь твой сын!
- Так обучи его, Крепкорукий, - откликнулся Филип Саймон. - Обучи во
имя нашей дружбы - так, как ты учишь Теней Ветра, потомков твоих родичей. И
присматривай за ним, пока он не вырастет и не сможет стать моим спутником в
лесах и горах.
Чочинга усмехнулся.
- Это случится быстрей, чем тебе кажется, брат мой. Юные воины растут
словно трава под теплым дождем... Не успеешь дать ему дневное имя, как он
уже хочет девушку, хочет нож и копье и рвется свершать подвиги в боях и на
Полянах Поединков... Юности свойственна торопливость, но зрелые люди,
подобные нам с тобой, должны относиться к этому снисходительно. Ведь юность
проходит, брат, и память о ней согревает нас в дни печальной старости.
- Да пребудут с тобой Четыре алых камня. Четыре яркие звезды и Четыре
прохладных потока, - сказал Саймон, поглядывая на поляну и развернувшееся
там сражение. - Твоя старость еще далеко, и я надеюсь, что ты сохранил свои
силы. Сохранил достаточно, чтоб справиться с моим сыном. Боюсь, брат, у
тебя будут заняты все четыре руки!
- Ничего. Ничего! Он мне поможет, - Чочинга погладил тугие змеиные
кольца. - Он научит твоего тохару, как сделаться тенью всех ветров, что
проносятся над Тайяхатом, как бегать стремительно и неслышно, как прятаться
на деревьях, в траве и среди скал. А до той поры, пока твой сын не научится
этому, будет ходить в синяках. Так что не тревожься, мы присмотрим за ним -
я и мой змей! - Гулко хлопнув в ладоши, Наставник заглянул в лицо Саймона.
- Но кажется мне, ты хочешь спросить еще о чем-то? Говори, и пусть я умру в
кровавый закат, если просьба твоя не будет исполнена!
- Я бы желал, чтоб его научили словам тайят. Не знающий их - чужой в
Чимаре, а я не хочу, чтоб мой сын считался здесь чужим. Может, одна из
твоих мудрых и прекрасных жен... Ниссет или Най...
Чочинга махнул рукой - вернее, двумя руками сразу.
- Пусть мои жены, мудрые и прекрасные, правят домом, пекут лепешки и
жарят мясо. Твоего сына обучат без них... Чия обучит! Кажется, он ей
понравился.
- Кажется, - кивнул Саймон и ухмыльнулся. Схватка на поляне
прекратилась, бойцы разошлись по разным углам, и черноглазая Чия, свернув
из травы жгут, вытирала Дику спину.
Глава 2
Дик бежал под густыми кронами пятипалых деревьев, мчался на север, к
водопадам, стараясь укрыться от бивших с неба обжигающих стрел. У стволов,
под непроницаемым пологом мощных, покрытых густой листвой ветвей, царили
прохлада и полумрак; на прогалинах же утреннее солнце светило в глаза, жгло
нагие плечи, выжимало испарину из разгоряченной кожи. К счастью, лес на
северной окраине поселка был густым, и поляны встречались редко - одна на
две-три сотни шагов. Можно было бы и обогнуть их, но Дик торопился -
Учитель, наверное, допел свою песню, отмерявшую время, а значит, Каа был
готов устремиться в погоню. С каждым днем песни Чочинги делались все
короче, и фора, положенная Дику в этой игре, все сокращалась и сокращалась.
Правда, и бегал он теперь быстрее - ни один четырнадцатилетний
мальчишка-тай не мог за ним угнаться. Дик полагал, что им мешают лишние
руки, но его приятели из Чимары вовсе так не думали. Совсем наоборот! В
драке четыре кулака надежней двух, в чем Дику пришлось не раз убедиться на
собственном опыте. Цор, его вечный соперник из клана Горького Камня, бывал
особенно настойчив, но уступал Дику в ловкости, хитрости и быстроте. Это
сводило преимущества Цора к нулю; как говорил Учитель, неважно, сколько рук
у человека, если пользуешься ими с толком. И хоть Цор любил подраться, их
схватки обычно кончались ничьей - что и доказывал объективный подсчет
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг