языки да глотки. Судя по данным ЦРУ, он отличался хитростью, патологической
жестокостью и тягой к юным девушкам - желательно младше пятнадцати лет. Он
был не гондурасцем - то ли с Кубы, то ли из Сальвадора.
- Парламентер... сер-жа-ант... - снова протянул Мела и вдруг рявкнул:
- Дерьмо! Сопляк! Почему не прислали офицера? Где полковник твоего сраного
полка? А, Чико? Президент договоров с сержантами не подписывает. Не тот,
видишь ли, калибр у сержантов!
Ричард Саймон еще больше ссутулил спину, разглядывая носки своих
башмаков. Несмотря на высокий рост и крепкое телосложение, выглядел он
сейчас растерянным и жалким.
- Я не должен подписывать договора, сэр. Мне вменили в обязанность
убедиться в существовании заложников и передать генералу Сантанье
следующее: если ваш отряд покинет деревню, не причиняя вреда жителям - тем,
кто еще не умер, - вы получите выкуп. Это все!
Пас и Кинта, спутники Мелы, переглянулись. Один выразительно хмыкнул,
другой пробормотал:
Выкуп! Было б кого выкупать!
Капитан бросил на него свирепый взгляд, потом придвинулся поближе к
Саймону.
- Выкуп, говоришь? В какой валюте?
- В твердой, сэр. В фунтах, рублях, долларах, юанях или кредитках ООН.
Как пожелает генерал.
- А сумма? - Усы Мелы хищно встопорщились. Саймон изобразил смущение.
- Прошу простить, сэр... Мне приказано назвать сумму только генералу.
При личном контакте.
Винтовка в руках Мелы дернулась, ствол уперся Саймону под челюсть.
Похоже, капитан считал, что полностью владеет ситуацией. Что может вышибить
мозги парламентеру или подвесить его на столб и поупражняться в искусстве
татуировки... Это было ошибкой, большой ошибкой! Нажать на спуск ему бы не
удалось. Как и двум его подчиненным.
Но демонстрировать свои способности было рано, и Ричард Саймон -
смятый лист, пожухлая трава - прошептал:
- Прошу вас, сэр... не надо... генерал сообщит вам... ведь вы - его
доверенное лицо... а я - человек подчиненный... Чико...
- Ладно, договорились! - Мела опустил винтовку и поскреб изуродованное
ухо. -Скажешь все президенту, поглядишь на заложников, а потом я с парнями
провожу тебя обратно. Может, отпущу, может, нет... Тебе еще не приходилось
висеть на столбе вниз головой? Знаешь, Чико, через пару часов люди
становятся такими разговорчивыми...
Кровь отлила от щек Саймона; казалось, еще секунда, и он грохнется
оземь. С востока потянуло ветерком, и в воздухе поплыл удушливый запах
пожарища, смешанный с жуткими ароматами крови и смерти.
- Ка... капитан... сэр... Нельзя ли уйти отсюда? Побыстрее? Мне надо к
генералу... Я парламентер...
- Ты - Чико! И дерьма у тебя полные штаны!
Мела развернулся и зашагал к реке.
Саймон последовал за ним, размышляя о риторическом вопросе капитана.
Приходилось ли ему висеть вниз головой? Да он отвисел подольше, чем все
жертвы ублюдка Мелы! В тени и на солнце, с рассвета до полудня, день за
днем, два года подряд! И ничего, жив... Даже не сделался слишком
разговорчивым... А вот если подвесить этого Мелу - чтоб он лишился всех
пальцев! - он заговорит. Соловьем запоет! Канарейкой!
Зажмурившись на мгновение, Саймон представил эту восхитительную
картину и судорожно сглотнул.
Два конвоира топали сзади, тыкая его под лопатки винтовочными
стволами. С каждым тычком он словно бы нырял вперед, а один раз, когда
ударили посильней, умудрился грохнуться на колени, прямо в воду. При этом
он успел посмотреть на часы, отметив, что "Синий призрак" ожидается через
час семнадцать минут.
Когда они добрались до церкви и утесов Сьерра Дьяблос, оставался ровно
час. Оглядев церквушку, Саймон решил, что она вполне подходит для обороны -
особенно колокольня, где темнели спаренные пулеметные стволы и виднелись
головы двух стрелков. Мела, не обращая на него внимания, что-то буркнул
часовым, и один бросился к дому священника, украшенному гондурасским флагом
(видимо, там была резиденция экс-правителя), а другой отомкнул засовы на
церковных вратах. Потом Саймону разрешили заглянуть внутрь - но издали, не
переступая порога.
В церкви царил полумрак, скамьи были переломаны и валялись тут и там
неаккуратными грудами, в одной из коих торчали жалкие остатки алтаря.
Справа, в приделе, был дверной проем, а за ним - лестница, ведущая наверх,
на колокольню. Стены в наивных росписях, изображавших Деву Марию,
поклонение волхвов, хождение по водам и крестный путь, пестрели выбоинами
от пуль. Били по фрескам, целили в самые непотребные места, и это
доказывало, что людям Сантаньи чужды религиозные предрассудки. Как и
остальным латмериканцам, кроме невежественных крестьян. Этот мир, в отличие
от Южмерики, давно уже не был оплотом святой католической римской церкви.
В одном из дальних углов, под фреской Девы Марии с дырой между ног,
скорчились трое: старец в изорванном рубище, пожилая женщина с надвинутым
на лоб платком и девочка лет семи. К Саймону они не повернулись; сидели,
глядя в пол, неподвижные, как восковые фигуры. Женщина прижимала девочку к
себе, а над ними скорбным жестом простирала руки Пресвятая Богоматерь -
бессильная, не могущая спасти и защитить ни саму себя, ни тех, кто вверился
ее Цэфемерному покровительству.
Скрипнув зубами, Саймон спросил:
- Это - все?
- А разве мало? - откликнулся капитан с наигранным ,Удивлением. -
Самые ценные людишки из этого нужника: местный падре и его экономка со
своим отродьем. С внучкой то есть. Одна баба слишком старая, другая -
слишком сопливая... По-моему, их даже не помяли... Ну, нагляделся? Идем! И
не забудь, кретин, что к президенту обращаются "ваше превосходительство". -
Он ткнул Саймона прикладом под копчик.
Обогнув угол церкви, они направились к дому священника, довольно
просторному, с беленными известью стенами и террасой, где устроились два
связиста у радиофонных армейских пультов и, четверо охранников. Справа от
террасы рос падуб, на удивление высокий, с резными темно-зелеными листьями.
Ветви его простирались над плоской кровлей, и это напомнило Саймону
отцовское жилище в Чимаре. Была, однако, и разница: во-первых, люди, в
отличие от тайят, не делили свои владения на мирные земли и землю для битв,
но воевали повсюду, где им хотелось; а во-вторых, дом священника был
возведен согласно местным канонам - не только с верандой, но и с
центральным патио, вокруг которого шли жилые комнаты.
В патио и поджидал посланца экс-президент Сантанья - очень полный
мужчина за пятьдесят, с орлиным носом и резкими рублеными чертами. Они,
впрочем, уже начали расплываться - то ли под влиянием возраста, то ли
потому, что выпито и съедено было немало; во всяком случае, под челюстью
экс-президента свисал изрядный слой жира. Сантанья облачился в пышный
генеральский мундир с эполетами, витыми шнурами и целым иконостасом орденов
- вероятно, он поджидал кого-то повыше чином, если не полковника, так хоть
майора. За президентским креслом маячили трое офицеров, а по углам
квадратного дворика - телохранители с такими же винтовками, как у Мелы.
Итого - одиннадцать, прикинул Саймон, приплюсовав к генеральской свите
своих конвоиров.
Капитан велел ему встать в восьми шагах от кресла, отдать честь и
больше не дергаться. В ответ на приветствие Сантанья щелкнул толстыми
пальцами и нахмурил брови. Брови у него были исключительные - кому угодно
сгодились бы вместо усов.
Саймон вытянулся во фрунт, уставил глаза в беленую стену напротив и
доложил:
- Сержант Донован, сэр! Третий полк Корпуса ООН, сэр! Группа
спецпоручений! Явился по приказу подполковника Тревельяна, сэр, и по
договоренности с вашим превосходительством!
Все это было чистой правдой - кроме его фамилии и чина. Еще он
сократил название Корпуса, опустив приставку "Карательный", дабы не
обострять отношений. Кто он такой, в конце концов? Сопливый сержант,
почтовый ящик на двух ногах. Сержанты не делают обидных намеков генералам.
Особенно желая добраться до генеральской глотки.
Сантанья откашлялся и важно кивнул, колыхнув жирные складки на шее.
- Мои офицеры, - произнес он гулким басом, ткнув пальцем за спину. -
Полковники Хуарес и Гийя, первый и второй батальон, полковник Алонзо,
начальник штаба революционных сил.
Все гадюки сползлись в одно гнездо! Все главные мерзавцы, от генерала
до капитана! Это было большой удачей. Пальцы Саймона сжались. Он уже
чувствовал, как давит на курок.
- Твои полномочия, сержант? - спросил Сантанья.
- Никаких полномочий, сэр! Я обязан взглянуть на заложников и назвать
вам сумму выкупа. А также передать ваш ответ подполковнику Тревельяну. Все,
что вы пожелаете доверить мне, а не радиосвязи, сэр!
Сантанья снова кивнул и уставился темными выпуклыми глазами на
капитана Мелу.
- Заложники?
- Показаны, ваше превосходительство. Взгляд генерала переместился на
Саймона.
- Доволен, сержант?
- Хм-м... - Саймон изобразил нерешительность и раздумье. - Прошу
простить, сэр, но в этой деревне, согласно сведениям панамской стороны,
обитало шестьсот шестьдесят два человека. Я не успел подсчитать погибших,
но их не более шестисот. Заложников - трое. Быть может, кто-то еще остался
в живых?
Генеральские брови нацелились на капитана Мелу. Сам Сантанья, видимо,
не входил в такие ничтожные дела, как число оставшихся в живых пленников.
Или пленниц. Саймон полагал, что где-то спрятаны еще с полсотни девушек и
молодых женщин - на забаву гондурасскому воинству.
- Был еще один, почти живой, - Мела ухмыльнулся ему в лицо, - такты
его сам прикончил, Чико!
- Значит, все. - Палец генерала уставился в грудь Ричарду Саймону, и
он невольно вздрогнул. Любимый жест Леди Дот!
Но стреляла она наверняка получше, чем этот обвешанный орденами жирный
бурдюк. - Все! - повторил генерал. - Платите деньги, берите товар и
передайте привет моему другу дону Кера. Жаль, не он мне платит, а вы... Ну,
с ним я еще сочтусь! Когда мой народ сбросит иго. тирана, когда мой дворец
снова станет моим, тогда разберемся и с доном Алессандро... Или уже не с
доном? Сегодня он дон, а завтра - дон-дзинь! Пустое ведро!
Сантанья гулко расхохотался, и три полковника поддержали его, будто
экс-президент отпустил невероятно изысканную остроту. Но Мела не смеялся.
Стоя справа от Саймона, он бдительно озирал двор: стены, двери, четырех
стражей по углам и еще двух, Паса и Кинту, замерших за спиной парламентера.
У Паса на плече висел дулом вниз автомат Саймона. Легкая компактная
"сельва" с плоским штыком и магазином на сотню патронов. Очень надежное
оружие.
- Ну, - пробасил Сантанья, - какова же цена? - Он вывернул голову
налево, потом направо, с сомнением оглядел своих полковников и
распорядился: - Алонзо, дай сержанту лист бумаги и что-нибудь пишущее.
Пусть изобразит... А я посмотрю, щедр ли этот Тревельян. Если не очень,
сержант задержится у нас до вечера. Потом мы отправимся в Сьерра Дьяблос, а
он - к Тревельяну. С большим мешком. А в мешке будут три головы... Слышал,
Мела?
В ответ капитан прищелкнул каблуками.
Саймон начал изображать. Полковничья ручка была отличной - крепкий
гладкий пластмассовый корпус, наполненный сухими чернилами. С острым
кончиком и кольцевой насадкой для регулирования толщины линии. С плоским
торцом, который так удобно упереть в ладонь... Превосходная ручка! И
сделана, кажется, в Китае... или в Турции... или в одном из пяти
Сингапуров... дьявол их разберет...
Закончив писать, он сложил лист пополам, перегнул еще раз и еще и
вручил Нетерпеливо подпрыгивавшему Алонзо. Тот направился к Сантанье. Ручка
была забыта, и Саймон в задумчивости отправил ее за ухо. "Полезная штука
уши, - мелькнула мысль, - зря тай их режут. Куда безухому сунуть сигарету
или такой вот пишущий стержень? Правда, тай не курили и не писали; все
сказки, легенды и ритуальные традиции передавались изустно, и лишь в
отдельных, особо важных случаях вывязывались из цветных нитей Говорящие
Браслеты - вроде тех, что скрепили договор тайят с людьми Правобережья.
Выходит, коль рассудить здраво, не так уж нужны были четырехруким уши, и не
велик грех срезать их под корень...
Экс-президент начал разворачивать бумагу, и на лице Саймона отразилось
почтительное внимание. Капитан Мела хмурился, полковники вытягивали шеи,
стражи застыли, сознавая торжественность момента. До появления "Синего
призрака" оставалось больше двадцати минут.
- Не такая уж крупная сумма, - произнес генерал, пренебрежительно
выпятив губу. - Ну, за трех панамских выродков хватит... Одним платежом, и,
надеюсь, не в песо? В кредитках или в долларах?
Саймон кивнул. Сумма была крупной, и от него не укрылось, как алчно
блеснули глаза Сантаньи. Впрочем, он мог пририсовать еще пару нулей, ничем
не рискуя, - покойникам деньги не нужны.
Экс-президент отодрал половинку листа, вытащил ручку- такую же, как у
полковника Алонзо, - чиркнул что-то и усмехнулся.
- С паскудного пса хоть вошь с хвоста... Это я не о твоем Тревельяне,
сержант, об Алессандро... все-таки продаю его ублюдков... - Он сунул бумагу
Алонзо. - Передай, полковник. Здесь счета гондурасской революционной армии
в банке "Экстерьер де Гавана"... Деньги должны поступить к двадцати
ноль-ноль, сегодняшним вечером. Мои связисты получат от банка код
подтверждения, а твой Тревельян - заложников. Все ясно, сержант?
- Так точно, сэр!
"Пора, - решил Саймон, - пора!" "Призрак" с десантниками ждать еще
шестнадцать минут, но уж больно момент подходящий! Алонзо стоял перед ним,
протягивая сложенный лист бумаги, и теперь полковник, Кинта и Пас
прикрывали его от часовых в углах дворика. И все трое были рядом, на
расстоянии протянутой руки!
Взяв бумагу, он сунул ее в карман.
- Прошу прощения, сэр... Ваша ручка... Бить ручкой в глаз было куда
удобнее, чем пальцем, - хотя бы из гигиенических соображений. Алонзо умер
мгновенно. Он еще не успел покачнуться (тем более - упасть!), как ручка
сидела в черепе Паса, а автомат, легкая смертоносная "сельва", вернулся к
прежнему хозяину.
Кинту застрелили свои - Саймон распластался у его ног, и Кинта получил
все предназначенное парламентеру. На какую-то долю секунды три оседавших
наземь тела явились неплохим прикрытием, и Саймон успел снять стрелков с
левого фланга. Затем он покатился по полу - стремительный, как тень гонимых
ураганом облаков; пули зло жужжали, щелкали о камень, но не могли его
догнать. Автомат в его руках снова ожил, плюнул струйками огня, и двое с
винтовками упали. У каждого во лбу алела маленькая дырочка - точь-в-точь
такая, как у Анхеля Санчеса, слепого старосты, пожелавшего умереть.
"Лес, - думал Саймон, приподнимаясь на колене, - наш лес,
человеческий, не тайятский... Место для битв! Место, где тяжелеет Шнур
Доблести... Место, где Смятый Лист оборачивается Тенью Ветра... Место не
милосердия, но справедливости..."
Реакция у полковников была не та, что у стражей, но все-таки они
добрались наконец до оружия. У Хуареса был американский "рейнджер", а у
Гийи вроде бы лучемет, страшная штука в ближнем бою, но выстрелить он не
успел. Как и Хуарес, рухнувший навзничь с пробитым виском.
Саймон поднялся, сжимая теплую ребристую рукоять "сельвы". Его
внутренний таймер отмерил лишь несколько секунд, и значит, охранники на
террасе еще прислушиваются к выстрелам да соображают, что к чему. А на
площади, у церкви скорее всего и не встревожились... Чего им тревожиться?
Из-за сержанта-молокососа, приведенного Мелой?
При этом имени считавший секунды таймер дал сбой. Что-то было не так!
Чего-то не хватало! И Ричард Саймон, оглядевшись и не обнаружив трупа Мелы,
понял чего. Три полковника, шесть охранников... А капитан улизнул!
Правда, остался генерал, экс-президент, его бандитское
превосходительство, главная цель акции и всей этой мясорубки. Слишком
толстый, чтоб сбежать, слишком медлительный, чтоб дотянуться до оружия...
Саймон стремительно шагнул к нему, нацелил штык и, глядя в
помертвевшие выпученные глаза, раздельно произнес:
- Чтоб тебе сдохнуть в кровавый закат, пятнистая жаба!
Сантанья недоуменно моргнул, ибо слова эти были сказаны на тайятском.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг