ученых занятий, залы встреч и то, что у вас называют библиотекой. Есть узел
услуг - связь, питание, транспорт... впрочем, это заботы вашего ираза. В
самом низу, в скальном основании - лаборатории и школа. Скорее даже
университет.
- Мне предстоит честь там обучаться?
- Нет, мой дорогой. Каждый балар сам обучает своего разведчика, а ваш
балар - я. К тому же университет не для людей... В нем программируют и учат
иразов, которые рождаются в лабораториях. Вы тоже этим займетесь - не
программированием, конечно, а обучением. Постарайтесь, чтобы ваш помощник
походил на вас. Тогда мы станем прекрасным сыгранным квартетом.
- Вы, сир, я и мой слуга... А кто же четвертый? - спросил Дарт.
- Ваш системный корабль, разумеется. Еще один ираз.
Трокар приземлился на ровной площадке между тремя пронзающими небо
башнями. Они покинули кабину, обогнули маленький пруд с дремлющими водяными
растениями и скрылись в проходе под башней. Проход оказался сквозным,
выходившим на галерею с деревьями, цветами и каменными изваяниями:
женщины-птицы, женщины-змеи, женщины-ундины и просто женщины; все -
прекрасные, чарующие взор, но лица их были печальны, и из глаз, капля за
каплей, сочилась влага. Статуи вырубили прямо в скале, по правую руку, а
слева, у пропасти, тянулся парапет - скошенные внутрь зубцы, покрытые
истертым каменным узором. На одном из зубцов сидела ящерка - миниатюрный
дракон в сине-стальной чешуе, с алой складкой горлового мешка под нижней
челюстью. Завидев пришельцев, она пронзительно свистнула, развернула
прозрачные крылья и ринулась вниз.
- Галерея Слез, - коротко бросил Джаннах, кивнув на изваяния. - Рядом
- жилой комплекс. Если место вам по душе, селитесь здесь.
- Благодарю вас, сир. Здесь то, что нужно... цветы и женщины над
пропастью... плачущие каменные женщины... Я буду их утешать.
- Найдутся и живые, - усмехнулся Джаннах и, крепко взяв Дарта под
локоть, втолкнул в неприметную нишу. Вход закрылся с тихим шелестом,
дрогнул пол, и Дарт почувствовал, как тело его на мгновение стало легче.
- Что это? - спросил он.
- Устройство для спуска вниз, в подземные лаборатории. Очень
древнее... Можно сказать, реликвия седой старины.
Спуск длился бесконечно, и столь же долгими были блуждания по
лабиринту тоннелей и обширных залов, среди мерцавших в воздухе экранов,
колонн, в которых переливались радужные жидкости, причудливых устройств и
столь же причудливых живых созданий, немногочисленных, но поразивших
воображение Дарта. Одни казались ему людьми, другие словно подстроили форму
тел к своим таинственным машинам, то прильнувшим к полу в немой мольбе, то
распластавшим трубы-щупальца, то вздыбленным, как разъяренный жеребец.
Всюду царила тишина, и ничего не двигалось, не изменялось, если не считать
изображений на экранах и скупых расчетливых жестов существ, трудившихся над
непонятным и делавших странное. "Кто из них человек, а кто - ираз?.." -
мелькнуло в голове у Дарта. Впрочем, все они были чужды ему, даже Джаннах,
похитивший облик давно усопшего владыки.
Наконец они очутились в камере, пол которой был прозрачным, а внизу, в
зеленоватой субстанции, плавала тварь с растопыренными конечностями, то ли
руками, то ли ногами, и плоской, будто у жука, головой. Конечностей было
шесть, сам монстр выглядел серым и огромным, а в спину его впивалась
серебристая змея изрядной толщины и нескончаемой длины - кольца ее
опускались вниз и исчезали в едва различимом отверстии. Дарт, однако, уже
понимал, что змея - вовсе не змея, а нечто наподобие каната, сплетенного из
множества тонких металлических веревок, передающих импульсы силы - той
силы, что двигала трокар, грела, светила и оживляла иразов. Ее назначение
было универсальным, но он ; еще не разобрался, что на Анхабе служило ее
источником.
- Ваш будущий слуга, - произнес Джаннах. - Ираз, который станет вашим
спутником. Ваш помощник и защитник. Разумен, исполнителен и понимает
человеческую речь. Вы довольны?
- Ног многовато. Господь не наделил бы разумом такую тварь, - Дарт
машинально перекрестился. - Что с ним сейчас? Он еще мертв?
- Он жив, но моторные функции отключены. Сейчас его программируют. -
Джаннах сделал плавный жест в сторону входа, и на его пальце сверкнул
аметистовый перстень. - Ну, друг мой, вы видели лаборатории. Здесь делают
иразов, а также другое снаряжение, необходимое разведчикам: особо прочные и
быстрые трокары, приборы для системных кораблей, различные инструменты...
Правда, не похоже на космическую станцию? Ту, где вас вернули к жизни?
Дарт кивнул. В глазах его спутника промелькнула усмешка. Убедился? -
будто говорила она. Ты не ираз; иразы, сказочные гномы, рождаются в земле,
а ты - человек и возрожден на небесах. Ты можешь любить и ненавидеть,
печалиться и гневаться, сочувствовать и сомневаться, испытывать радость и
страх, все, чем ты был, - с тобой! Кроме отдельных воспоминаний, не столь
уж важных для воскрешенного человека.
- Вы можете дать ему имя, - сказал Джаннах. - Я знаю, есть на Земле
колдуны, которые ищут философский камень, волшебную субстанцию для
превращения неживого в живое. - Он посмотрел под ноги, сквозь прозрачную
перегородку. - Сложная метаморфоза, и она происходит здесь, хотя и без
помощи философского камня... Существо, которое тут родится, будет почти
живым - квазиживым, как говорят специалисты. Ваши маги назвали б его
гомункулусом.
- Слишком длинно и неуклюже, - с сомнением пробормотал Дарт. - Кроме
того, я не питаю доверия к магам.
Сдвинув брови, он попытался найти подходящее слово; оно кружилось
где-то рядом, то ускользая, то демонстрируя готовность появиться, словно
играло в прятки с его памятью. Он с горечью понял, что в ней зияет
пропасть, похоронившая даты, имена, события, картины и множество знакомых
лиц, которые виделись неотчетливо, как бы сквозь грязное стекло или в
тусклом старом зеркале, искажающем их черты. Лица мужчин и женщин, лица
врагов и друзей, лица владык и лица возлюбленных... Может, он вспомнит их,
как вспомнил лицо, одолженное Джаннахом? Может быть...
Имя, которое он искал, все-таки всплыло из омутов памяти. Дарт
наклонился над прозрачным полом, взглянул на монстра, застывшего в
зеленоватой глубине, и тихо вымолвил:
- Я буду звать его Големом, сир. Голем, а не гомункулус. Для
гомункулуса он слишком велик.
Часть 4
ПОДЗЕМЕЛЬЕ
Глава 16
Холм был довольно высок, и на его обрывистом склоне, обращенном к
горному хребту, не росли деревья - ни те, что походили на голубые пушистые
кипарисы, ни приземистые с сине-зелеными кронами и выступающими из почвы
толстыми корнями. "Хорошее место для наблюдения", - подумал Дарт, обозревая
лежавшую за холмом лощину. Она была неширокой и сильно вытянутой в сторону
гор; слева и справа ее огибали отроги хребта, прорезанные ущельями и
поросшие лесом, торчавшим будто щетина на кабаньей холке, а сверху нависало
небо в сумрачном покрове туч. Отроги сходились к перевалу, к выжженной,
опаленной земле, темневшей между двумя. скалистыми вершинами. Одна - будто
трезубец Нептуна, другая - шипастая рыцарская булава с нацеленным в зенит
острием...
- Здесь, клянусь Предвечным! Нашли! - Ренхо, сын Оити, в возбуждении
дышал ему в затылок. - Что скажешь, доблестный маргар? Здесь ведь? Я не
ошибся?
- А как считают остальные маргары? - Дарт повернулся к Птозу,
Глинту и Джебу, мрачно взиравшим на перевал. За время долгих скитаний в
лесах и горах они заметно изменились: Птоз чаще оставался в трезвости,
словоохотливость Джеба поиссякла, а Глинт заметно отощал. Возможно,
причиной тому были большие мешки с маргарским снаряжением, которыми Ренхо,
предводитель отряда, не рискнул отягощать носильщиков. Тем более что так
повелела доблестная Аланна: каждый маргар - чтоб им сгнить под деревом
смерти! - тащит свой мешок. Разумеется, к Дарту этот приказ не относился;
его скафандр, вместе с шатром просветленной ширы, нес один из четверки бхо.
Глинт хмыкнул. Птоз, почесав заросшую шерстью шею, пробасил: "Жабий
корм! Может, то, а может, и нет!" - а Джеб скорчил недоверчивую гримасу.
- А где туман? Туман, фря, держится долго!
Опустив щиток визора, Дарт внимательно пригляделся. Туман над землей с
обгоревшими пнями в самом деле отсутствовал, а дыра в центральной части
седловины была незаметна - холм хоть и высок, но все-таки пониже перевала.
Утес, похожий на булаву, торчал с правой стороны, трезубец - с левой, и у
его основания виднелась обширная каменная осыпь. А кроме осыпи и пней -
ничего! Никаких следов и признаков Голема... "Может, он расположился за
скалой?" - мелькнула мысль. Дарт справился с желанием крикнуть, позвать -
утес-трезубец в пластине визора казался таким близким... Но до него
оставалось как минимум шесть лье, целый дневной переход, и кричать было
бессмысленным занятием.
"Ничего, найдется завтра", - подумал Дарт. Его уверенность зиждилась
на двух неоспоримых фактах: во-первых, Голему здесь ничего не угрожало, а
во-вторых, он точно исполнял приказы. Ведено ждать у скалы-трезубца -
значит, будет ждать и не сдвинется без приказа ни на шаг.
За его спиной спорили Глинт и Джеб.
- Туман со временем оседает... Отец толковал - ползет обратно в
дыру...
- Как же, фря, ползет!.. Да чтоб он сполз, должна миновать тысяча
циклов! Или две! Папаша не говорил тебе от этом, жирный бурдюк?
- Папаша говорил о сотне циклов. А слышал он об этом от прадеда...
- А прадед - от своего деда... Видать, фря, сам-то по дырам не лазил!
- Ты, что ль, лазил, червяк вертлявый?
Ренхо прервал их перепалку:
- Так это место или нет? Что скажете, маргары?
Джеб хихикнул.
- Подойдешь поближе, нюхнешь туманчику, и ежели кишки вывернет, то
самое место и есть. Мы, доблестный, пустим тебя вперед... тебя или
красотку-ширу...
В голосе Ренхо прорезалась сталь:
- Ты, гнилой орех, о шире не болтай! О шире надо говорить с почтением!
Не то, клянусь второй жизнью, я...
Дарт поднял щиток визора и, обернувшись, прервал начавшуюся перепалку:
- Место то самое. Туман не виден - темновато! - но есть другие
признаки, горелые пни и земля в самой середине перевала.
- Ну, раз ты их разглядел в свою приближалку, выходит, так и есть, -
отозвался Джеб.
Ренхо тоже успокоился, снял шлем и, задрав голову, посмотрел на
сумрачное небо.
- Близится дождь... Синее время здесь проведем, выступим в красное, а
к зеленому доберемся... Как думаешь, Дважды Рожденный, доберемся?
- Пожалуй, доберемся, - кивнул Дарт, озирая лощину и каньоны,
рассекавшие отроги гор. Эти каньоны ему решительно не нравились - слишком
хорошее место для засад и внезапных нападений. Его вдруг охватило
томительное предчувствие; нахмурившись, он посмотрел на Ренхо и сказал: -
Когда спустимся вниз, пошли разведчиков по обе стороны отряда. Пусть
проверят ущелья в горах.
- Зачем, доблестный?
- Затем, что через них могут пробраться тьяни.
- Шутишь! Мы опережаем их на десять-двадцать циклов! Тьяни сейчас
бредут по горам, груженные своим оружием и запасами пищи. У них нет
бхо-носилыциков, и по воздуху они летать не могут.
- Кому известно, что они могут, а чего не могут, - буркнул Дарт. -
Почтенный Нарата рассказывал мне, что тьяни в случае нужды передвигаются
быстрее людей и не испытывают потребности в пище. Так что советую выслать
разведчиков.
Он повернулся и начал спускаться к лагерю стражей границы. Его разбили
с другой стороны холма, на пологом лесистом склоне, среди деревьев с
сине-зеленой листвой. Плодов они не давали, зато веток, коры и мха было
сколько угодно. Из веток уже сплели навесы, спасавшие от дождей, кора
пылала в кострах, а груды мха служили постелями. С края, под отдельным
навесом, стоял шатер Нерис, и рядом устроили ложе для Дарта. Как всегда.
Видимо, Ренхо считал, что шира и ее защитник должны находиться поближе друг
к другу, и даже, возможно/имел на этот счет особые инструкции.
То, что Нерис тоже отправилась в поход, стало для Дарта сюрпризом.
Каким, он еще не решил, - просто неприятным или совсем уж тягостным. Из
разговоров с Наратой было известно, что ширы не рисковали жизнью зря и
появлялись у хранилищ в тот момент, когда ловушки обезврежены, зерна
доставлены на поверхность и вокруг выставлена надежная охрана - не пара
сотен стражей, а тысяч пять участников предполагаемого дележа. Дележ и был
их основным занятием в балата: они определяли ценность зерен, сортировали
их по назначению, откладывали долю для Трехградья, а также в качестве
особой милости могли пробудить десяток бхо. Из этих функций вытекало, что
Нерис явится в предгорья с войском доблестной Аланны или не явится вообще,
если вопрос с трехглазыми не разрешится с полным успехом. В реальности все
вышло по-другому: Нерис захотела сопровождать передовой отряд, а воля ее не
подлежала обсуждению. Дарт, разумеется, тоже не спорил, однако старался не
говорить с ней и держаться в стороне - хотя бы в светлое время цикла.
Расстегнув ремень с кинжалом и шпагой, он опустился на груду мягкого
мха. Рядом стоял поднос - чаша с медовым напитком и приготовленные для него
плоды, сочные и еще теплые. Дарт начал есть, то и дело прикладываясь к
чаше, вертя головой и осматривая воинский стан. В центре его замерла,
подогнув паучьи ноги, четверка бхо-носилыциков, самых крепких и лучших,
какие нашлись в Долинах; груз - корзины с пищей, запасное оружие и скафандр
- был с них снят и аккуратно сложен под навесом. Центральный навес окружали
четыре других, по числу полусотен, и там суетились воины: одни таскали мох,
другие готовили ужин, третьи присматривали за кострами. Треть дежурной
полусотни уже стояла в охранении - Дарт видел, как тут и там поблескивают
шлемы часовых и как лейтенант, помощник Ренхо, обходит их с мешком
метательных раковин. Видно, воинские заботы были для пограничников делом
привычным, и это успокаивало Дарта; ему не хотелось, чтоб повторилась
история с даннитами.
Он прожевал мучнистый, напоминавший лепешку плод и покосился на
палатку Нерис. Там все было тихо: вход занавешен, плотная ткань озарена
изнутри слабым светом лишайника, и на ней - черное на сером - склонившийся
женский силуэт; то ли молится, то ли ест или копается в своем мешке.
"Скоро, - подумал Дарт, - скоро мы расстанемся... Так, как не расстаются ни
здесь, ни на Земле, где все дороги коротки в сравнении с межзвездной
бездной..." Запоздалое сожаление кольнуло его и, потянувшись за новым
плодом, он пробормотал:
- Мон дьен! Не так уж она виновата... - А отхлебнув напитка из медовой
смолки, добавил: - Женщин надо сразу ставить на то место, на каком желаешь
их видеть. Но в подобных делах мне никогда не хватало умения.
Стемнело. Лагерь затих; костры едва тлели, люди исчезли, слившись с
грудами мха, по листьям и ветвям навесов забарабанил дождь. Дарт лег,
вслушиваясь в этот монотонный убаюкивающий шелест. "Все уйдет, все
забудется, - мелькнула мысль. - Все! И этот дождь, и Лиловые Долины, и
река, по которой он плыл, и пылающие даннитские плоты, и темная тень
мелькнувшего над ним маргара, и губы Нерис, и ее лицо... Вернется ли он на
Анхаб с победой или с пустыми руками - неважно; в обоих случаях память о
Диске принадлежит не ему, а Джаннаху. Его балару и прочим Ищущим... Таков
уговор! Он - лишь бокал, который то наполняют, то опрокидывают под жерлом
ментаскопа... И тот выпивает все - увиденное и услышанное, все запахи и
звуки, печали, радости, движения души и даже вкус еще не съеденных
плодов..." Но Дарт не сожалел об этом, он думал лишь о тех воспоминаниях,
что возвращались капля за каплей в этом странном мире, но не затрагивали
его. Память о Земле, о родине, лица друзей и недругов, их речи и
поступки... Гасконь, Париж, узкие улочки, мосты, таверны... желтый мерин с
облезлым хвостом, ступающий среди луж... скачка под небом, усыпанным
звездами... Кто бы ни возвратил все это, бог или дьявол, дар оказался
драгоценным!
Но неужели придется его потерять? Или такие воспоминания, не
относящиеся к Диску, принадлежат ему, и только ему?
Дарт задремал, размышляя об этом, и пробудился глубокой ночью, когда
его коснулась осторожная рука. Он сел, нашаривая шпагу, но пальцы еще не
успели сомкнуться на рукояти, когда знакомый голос произнес:
- Оставь оружие, маргар. Оно пригодится тебе, но не в это время.
Позже, позже...
Нерис склонилась над ним, и в полумраке Дарт увидел, как блестят ее
глаза и сияет холодным блеском раят на правом виске.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг