секретом.
- Затем меня и послали, чтоб оценить и разделить, - промолвила шира,
гордо выпрямившись. - Надеюсь, сын двадцати отцов, чей хвост никогда не
опускается, ты доставишь нас в Лиловые Долины, меня и моего спутника?
Доставишь, хотя корабли трехглазых плывут за тобой по пятам?
Кордоо кивнул и по-хозяйски оглядел огромный! плот и мельтешившие
вокруг катамараны.
-Доставлю, клянусь Элейхо! И тебя, просветленная шира, и твоего
защитника со странным именем, и твоего летающего зверька... Доставлю с
почетом и в полной безопасности! А эти, трехглазые, пусть плывут...
Доплывут, так мы им обрубим хвосты!
Видимо, это было страшной угрозой - стражи-копьеносцы оскалились,
рявкнули что-то неразборчивое и ударили в палубу древками копий. Кордоо
бросил на них одобрительный взгляд.
- Я прикажу, чтобы вас разместили в жилой башне, в лучших покоях,
рядом с Дии-ди, моей почтенной супругой и моими братьями. Вы будете спать в
одном жилище?
- Разумеется, - прохладная ладошка Нерис снова легла Дарту на плечо. -
Мы связаны обрядом синего времени!
Хвост адмирала сплясал затейливый танец, ноздри затрепетали, верхняя
губа приподнялась - он улыбался.
- Тогда вам не будет скучно! И пусть Элейхо пошлет вам крепких детей и
долгую жизнь просветленной шире... Что-нибудь еще?
- Пусть позаботятся о нашем корабле, - Нерис повернулась к левиафану,
который покачивался рядом с плотом. - Пусть его опутают сетью и прочно
привяжут, но не поднимают на палубу. Без воды бхо погибнет.
- Будет исполнено. - Кордоо слегка присел, на этот раз - не больше
ладони, и показал хвостом на одного из копьеносцев. - Руун, мой брат,
проводит вас в жилище и проследит, чтоб ваши подстилки были мягкими, а пища
- обильной.
С этим Рууном Дарт в ближайшие дни облазил даннитское судно от киля до
клотика. Руун являлся не кровным братом, а собрачником адмирала, самым
младшим из супругов почтенной Дииди, рослым, крепким, добродушным
существом, склонным к юмору. Серый мех его лежал волосок к волоску,
воротник, сплетенный из ярких разноцветных нитей, был вдвое шире
адмиральского, а кожаный пояс, Украшенный менявшими цвет раковинами, служил
заодно джелфейром. На поясе болтались костяной клинок и огромная фляга, а к
воротнику спереди и сзади были привязаны мешочки для всяких нужных мелочей.
Пахло от Рууна приятно, медом и цветущим лугом, и Дарт решил, что новый его
знакомец - из даннитских щеголей.
В осмотре плота препятствий ему не чинили. Это сооружение, связанное
из чудовищных, диаметром рост человека, бревен тянулось на шестьдесят шагов
ширину и двести двадцать в длину, а экипаж состоял из семей адмирала и его
ближайших помощников и сподвижников. Было их не меньше пятисот, и если
принять во внимание другие плоты и восемь десятков катамаранов, в
даннитском воинстве насчитывалось тысячи три бойцов.
Бревна, покрытые гладкой бархатистой корой были удивительно легкими, и
плот высоко сидел воде. Палуба, собранная не из досок, а из полос таато,
напоминавшего толстый пористый картон, казалась прочной и ровной; этот
материал, по утверждению Рууна, добывали в заброшенных гнездах каких-то
существ, птероидов или больших насекомых, водившихся в даннитских землях.
Жилая башня о трех этажах тоже была построена из таато, а ее балконы,
галереи и лестницы поддерживал бревенчатый каркас, пропитанный таким же
клейким веществом, как на галере тьяни. Осмотрев башенку Дарт заключил, что
идея строительства все же не чужда жителям Диска - хотя бы в том, что
касалось транспортных средств. Не единственный из его выводов; заметив, что
огонь разжигают с большой осторожностью, лишь во время ночного привала и
никогда - на корабле, он догадался, что таато горит как порох.
Тайной, будившей его любопытство, был способ передвижения плотов.
Легкие верткие катамараны щли под парусом, но на плотах ни мачт, ни весел
не имелось - да и какие гребцы и паруса могли бы гнать против течения эти
неуклюжие громады? Но они двигались - неторопливо, плавно и будто без
всяких усилий. Как именно, Руун не мог или не пожелал объяснить; он только
стучал хвостом по палубе, поглаживал объемистое брюхо и бормотал: "Бхо...
сильные бхо - там, внизу... сидят на деревьях и..." Тут его лапы приходили
в движение, будто загребая воду, а хвост начинал выписывать круги, что
означало у даннитов высшую степень восторга.
Миновали два периода темного времени и два - светлого. Дарт сидел с
Рууном в скудной тени башенки, между подпорками галереи, тянувшейся вдоль
второго этажа. Наверху, шаркая и постукивая когтями, прохаживались часовые,
на корме несколько даннитов перекладывали какой-то груз, а перед башней, на
носовой палубе, тренировались копьеносцы: оскалив зубы и выставив оружие,
шли в атаку на, большие фруктовые корзины, сшибали их и кололи с победными
воплями. Эти маневры казались Дарту не слишком серьезными; правда, он
помнил, как отчаянно бились данниты с племенем Bay - там, на острове, - но
было ли это свидетельством их боевого искусства? Каких чудес не сотворишь,
чтоб не попасть на вертел к людоедам... А вот на обученных гвардейцев
данниты походили мало.
- Хорошие воины? - Дарт покосился в сторону Копейщиков.
-Аррхх... - Прочистив горло, Руун расправил свой широкий воротник. -
Лучшие воины. Дважды Рожденный! Сыновья пятнадцати отцов! Очень смелые!
Очень свирепые! Однако их еще не избрали.
- Кто не избрал?
- Женщины, само собой. Будут хорошо сражаться, попадут к ласковым
женщинам... таким, как Дии-ди... - Верхняя губа Рууна приподнялась, хвост
непроизвольно дернулся. - Твоя самка тоже ласковая? Эта маленькая шира из
Трехградья, с желтой шерстью на голове?
- Ласковей не бывает, - буркнул Дарт и поглядел на копьеносцев. Ему
хотелось поговорить о воинах, не о самках. Флот чешуйчатых приближало с
каждым прошедшим циклом, и вещий сон его спутницы, суливший кровопролитие и
многочисленные раны, начал его беспокоить. Сумеет ли он добраться до Голема
и завершить свою миссию? Или падет схватке двух примитивных племен, равно
чужих Земле, и Анхабу?
Впрочем, даннитов он не считал чужаками - они оказали гостеприимство
ему и Нерис, и мысль бросить их в беде была бы постыдной, несовместимой с
рыцарским долгом. Проблема состояла в том, что этот долг был не
единственным; долгов насчитывалось много - столько же, сколько взятых
обязательств. Перед даннитами и Нерис, перед Джаннахом и гильдией Ищущих,
перед Констанцией и перед Землей, куда он должен обязательно вернуться...
Долги вступали в спор, противоречили друг другу, и каждый заявлял: ты -
мой!.. я первый, главный!.. Дарт знал, что это угрожает гибелью; лишь при
счастливых обстоятельствах он мог заплатить по векселям, не уронив
достоинства и чести.
Ему казалось, что он сумеет это сделать. Ведь до сих пор удача была
его верной спутницей.
Данниты на передней палубе, смешавшись в кучу и размахивая копьями, с
энтузиазмом дырявили корзины. Раковины на поясе Рууна позеленели; близился
вечер, над рекой парило, воздух стал душным и слишком влажным.
- Жарко, - заметил Дарт.
- Жарко, - согласился Руун и протянул ему флягу. - Самое время
освежиться. Пей, Дважды Рожденный!
Это было вино, крепкое и ароматное, - вероятно, из виноградных ягод
или других неведомых плодов. Дарт глотнул, в удивлении вскинул брови и,
запрокинув голову, присосался к фляге. Божественный нектар! Когда же он
пробовал его в последний раз? И с кем? Неужели с тех пор миновало четыре
столетия? Целая вечность!
Руун беспокойно зашевелился и потянул сосуд к себе.
- Аррхх... это же тьо... крепкий тьо... Ты уверен, что не умрешь,
Дважды Рожденный? Случись такое, Кордоо спустит с меня шкуру, а тебе
придется рождаться в третий раз!
- С чего мне умирать? - Дарт неохотно выпустил фляжку.
- Рами не любят тьо, у рами другой напиток, из меда, - сообщил Руун,
сделав основательный глоток, а за ним - второй и третий. - Рами не похожи
на даннитов - если пьют тьо, сильно болеют. И еще у них хвост опускается...
тот, что спереди, между ног. Потом не запрыгнуть на самку.
- Я - другой рами, из очень далеких мест, где пьют тьо от красного
времени до синего. И все хвосты стоят торчком. Я могу выпить больше любого
Даннита.
- В самом деле? Тогда бери и пей?
Тяжесть постепенно возрастала, но вино наполнило Дарта чувством
невыразимой легкости. Он он хлебнул пару раз, возвратил флягу Рууну и
бросив взгляд на упражнявшихся копьеносцев.
- Вашим воинам приходилось сражаться с тьяни
- Бу-у... - Его собеседник оторвался от гopлышка и вытер мех на нижней
челюсти. - Нет, конечно, нет. Мы живем далеко друг от друга, каждый в
положенном месте, в своих жилищах и городах. За чем нам сражаться и что
делить? Только волшебные зерна, когда случается балата... Но балата - такая
же редкость, как рами, который любит тьо.
- Однако ты его видишь, - Дарт хлопнул ладонью по груди и потянулся к
фляжке. - Объясни мне, Руун, кто же такие ваши воины? Те, что бьются сейчас
с корзинами?
- Разве н-не понятно? - Язык Рууна слегка заплетался. - Я ведь
с-сказал: воины - с-сыновья пятнадцати отцов... ссс... с-сборщики фруктов и
ягод... п-плетельщики корзин... а есть такие, что делают ремни и паруса или
ищут раковины... или добывают таато и деревья для плотов... все молодые,
еще н-не избранные женщинами... Оч-чень с-свирепые и смелые!
- А кто твой брат Кордоо? Вождь, опытный в делах войны?
-Аррхх!.. Он - С-судья, н-не опускающий хвост... он мирит тех, кто
с-спорит... с-слорит из-за плодовых деревьев или отмелей с раковинами...
Весе его с-слушают! Весе! И в Грр-ремучих Гейзерах, и в Рр-радужных Водах,
и в Сс-серых Осыпях... П-пото-му его и п-послали!
Фляга показала дно.
- Кажется, у тебя опустился хвост, - заметил Дарт.
- Н-не может б-быть!
Руун встал. Стоял он довольно прямо, но лишь по той причине, что хвост
еще слушался хозяина, Руун обхватил им ближайшую подпорку галереи.
- Е-щще?
- Конечно. Сделайте милость, сударь мой.
Руун исчез, но вскоре объявился с полной фляжкой, которую они
прикончили в добром и нерушимом согласии. Беседа тем временем продолжалась
и становилась все теплей и доверительней; Дарт спрашивал, Руун с охотой
отвечал, и, хоть его речи были уже невнятными, молола мельница исправно, и
мука сыпалась в мешок. Наконец, заикаясь и дергая хвостом, он принялся
рассуждать о тактике, стратегии и военной доктрине. Сводилась они к тому,
что даннитские храбрецы, объединившись в Лиловых Долинах с отрядами рами,
двинут пешим ходом в предгорья, к дыре, откуда били молнии; а там и джолты
подойдут - по милости Элейхо, не одни, а с клеймсами да керагитами. И будет
у дыры так много смелых и свирепых воинов, что не пробиться к ней
бесхвостым жабам! У них опустится (тут шел неясный термин, связанный с
физиологией чешуйчатых)... и если вывернуть наизнанку (это уже касалось их
репродуктивных процессов)... то жабьи яйца (вывод невероятный, но крайне
оскорбительный для самок тьяни)...
Изложив свое мнение о расе тиан, Руун расслабился, свесил голову и
начал похрапывать. Дарт спать не хотел. Вино играло в его жилах, но не
туманило мысли, а подгоняло их, как гонит всадник притомившегося скакуна.
Под этим кнутом мысли ускорили бег, а затем обернулись видениями: будто
сидит он не на даннитским плоту, а у стола в харчевне, который прогибается
под дюжиной бутылок, кубками с вином и блюдом с каплунами, и будто пирует и
пьет не один, а в дружеской компании. Их было трое, его друзей; фигуры их
тонули в полумраке, но лица он видел отчетливо - пожалуй, впервые с тех
пор, как пробудился к новой жизни на Анхабе.
Одна физиономия - грубоватая и щекастая, пышущая уверенностью и силой;
лицо другого - юное, с черными глазами и щегольскими усиками, с румянцем на
щеках, покрытых, словно персик осенью, бархатистым пушком; черты третьего,
мрачного сурового мужчины, поражали тонкой красотой и благородной
бледностью. Эти трое казались такими разными, такими непохожими друг на
друга! Объединяло их лишь одно: они взирали на Дарта с любовью и упреком.
- Что же вы наделали, друг мой! - произнес бледный. - Явились в тихий
край, посеяли соблазн в мирных душах... Нехорошо!
- Дьявольский соблазн! - поддержал юноша с румяными щеками. - Эти бхо,
эти гомункулусы, которых жаждут местные пейзане, - порождение дьявола! Я в
том уверен - ибо, как говорят нам святые отцы, дьявол поспевает всюду и
всюду строит каверзы и раздувает неприязнь. Представьте, что теперь
произойдет: у вашей ямы встретятся союзники, хвостатые и бесхвостые, и
будут резать этих... как их.... чешуйчатых жаб... Ну а чешуйчатые будут
резать хвостатых и бесхвостых... Не правда ли, веселая картина?
- И чем бы ни закончилось побоище, кто бы ни победил, оставшиеся
передерутся меж собой, - заявил щекастый. - Готов прозакладывать в том свою
бессмертную душу и новую перевязь! Шитую золотом, из лучшей кордовской
кожи!
- Так, без сомнения, и случится, - грустно усмехнулся бледный. -
Гордыня, зависть, неприязнь к чужакам и жажда обладания... Разве вы не
помните, что на Земле терзают и убивают по тем же пустым причинам? Разве не
помните, как погибла ваша возлюбленная? Не позабыли еще ее имя?
- Не позабыл... Я так хочу вернуться! К вам и к ней...
- К нам вы уже не вернетесь. Tempus fugit - время бежит, как говорили
римляне... Однако не сожалейте об этом, а думайте, как уменьшить жертвы,
если нельзя исправить всего содеянного. - Бледный, с благородным лицом,
вздохнул и покачал головой. - Мне жаль вас, мой несчастный друг... вы
виноваты, вы развязали здесь войну... Не рыцарский поступок!
- Что же я мог сделать? - возразил Дарт, опуская глаза. - Я всего лишь
наемник, а значит, игрушка чуждых сил, раб обстоятельств...
- Вы - не игрушка и не раб! Вы - человек благородной крови! Я понимаю,
обстоятельства есть обстоятельства... они довлеют над нами, и часто мы не
можем их переменить... Но всюду и везде обязаны повиноваться велениям
чести! Помните об этом, Друг мой!
- Помните! Помните! - вскричали щекастый щеголь, и Дарт с удивлением
почувствовал, что кто-то из них пинает его ногами в ребра. Совсем не
по-дружески, а с неприкрытой злостью.
Он завертел головой, и щекастый с бледным внезапно исчезли, вместе с
харчевней, столом, бутылями и кубками, оставив их с юношей наедине. Пинки
продолжались. И юноша выглядел как-то странно - не прежний друг, а будто
иная, совсем незнакома персона.
- Что вы себе позволяете, сударь? - с холодной яростью вымолвил Дарт,
касаясь рукояти шпаги. -И почему?
- Почему? - Юноша наклонился над ним, и лицо его стало меняться,
словно у анхаба-метаморф, пропали усы, зрачки из черных сделались серыми,
губы - более яркими и пухлыми, а прядь смоляных волос, свисавшая на лоб,
вдруг превратилась в золотистый локон.
- Почему ты валяешься здесь, рядом с хвостатым отродьем, упившимся
тьо? - сердито кричала Нерис. - И почему от тебя разит, словно из вонючей
фляги? Ты пробовал перебродивший сок? Даннитское зелье, которым они травят
насекомых - тех, что водятся в их шкурах? Отвечай, маргар! Ты пил его? И ты
еще не умер?
- Отнюдь, моя красавица. Я жив и даже не опустил хвост.
Дарт поднялся на ноги, чувствуя, что плоть его не так воздушна и
легка, как днем. Тучи затягивали небо, стало темнеть и холодать, поток
струился быстрее, торопясь из полярного океана к кольцевому, а флот уже
поворачивал - но не налево, а направо, не к поросшей зеленым лесом земле
каннибалов, а к более гостеприимным берегам рами. Тут, за мысом, была
просторная бухта среди индиговых мхов, зарослей синих коленчатых бамбуков и
деревьев хари-ри. Мхи выглядели густыми и сочными, бамбук - прямым, словно
корабельная мачта, а деревья - похожими на пучки длинных плоских досок в
серой коре, торчавших прямо из земли, причем были усеяны вместо ветвей и
листьев крепкими шипами и большими, размером с конскую голову наростами.
Хари-ри играли важную роль в хозяйстве аборигенов: доски-стволы годились
для лодок и кораблей, шипы - для наконечников пик, а из наростов гнали
беловатый сок, напоминавший молоко.
- Мне приснился вещий сон, - сказал Дарт, всматриваясь в близкий
берег.
- От тьо? Пьющим тьо Предвечный не посылает снов! Таким, как этот! -
Презрительно оттопырив губу, Нерис пнула храпевшего Рууна. - Ты валялся
рядом с ним, а вещие сны даруются мужчине, который спит на ложе ширы!
- Тем не менее, я видел сон... видел уголок Парижа... уютное место,
где едят и пьют... видел кубки, полные вина... видел друзей, чьи лица почти
позабыты, и слышал их речи...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг