трепещущем мареве; он не ощущал ни времени, ни пространства, ни тепла и
холода, ни света и тьмы, он не слышал звуков, не обонял запахов. Смутная
мысль промелькнула у него в голове: если Арфа - мир, тогда То Место -
отрицание мира. Рай и преисподняя? Эдем и чистилище? Вряд ли... Пусть в
аду отсутствует время, но там, несомненно, есть пространство - как же
иначе разместить бесчисленные толпы грешников?
Однако в Том Месте не было ничего, кроме кружения неясных клочков тумана.
Собственно говоря, То Место уже стало Этим, поскольку он сейчас в нем
пребывал; значит, стоило воспользоваться ситуацией и разглядеть его
повнимательней. Сосредоточившись, он замер на один неощутимый и безмерно
малый миг, пытаясь объять ментальным чувством окружающее Ничто, разглядеть
в нем трепет прораставших корней времени и пространства, уловить тепло или
холод, отблеск света или бархатистое мерцание тьмы, разгадать смысл
вращавшихся теней. Бесполезно! Он лишь чувствовал, что, с одной стороны, в
безмерных далях маячит его огромная сияющая Вселенская Арфа, а с другой -
ее отражение, не столь великолепное и большое и словно бы представшее
перед ним в вогнутом зеркале.
Вторая Арфа? Он не успел удивиться, как струны, прослеживаемые им,
дрогнули, натянулись и повлекли его дальше. Они были такими же смутными,
серыми и расплывчатыми, как весь этот странный мир, это Великое Ничто,
гигантский занавес, служивший фоном живой и теплой Вселенной; однако он
чувствовал их и мысленно скользил следом - Тезей, ведомый нитью Ариадны,
бесплотный странник, блуждающий в кошмарном лабиринте нескончаемого сна.
Он достиг выхода и с облегчением вынырнул из серой мглы. Вокруг привычно
мерцали световые потоки, то сворачиваясь округлыми клубками миров, то
низвергаясь вдаль сияющими водопадами; звуки, прежде едва слышные, кружили
его в своем водовороте. Но сквозь обрывки мелодий и всплески вселенской
музыки победным грохотом звучал колокол, а труба, будто поторапливая,
протяжно подпевала ему. Аметист и рубин были близко!
Повелитель Снов устремился к ним.
Оба огня горели по-прежнему неярко, что уже не вызывало у него тревоги;
главное, он их нашел! Нашел в гигантском мире-клубке, столь огромном,
какие не встречались ему до сих пор. Клубок этот являлся как бы слоистым,
состоявшим из кожуры и сердцевины; его многоцветные блестящие оболочки тут
и там были разорваны провалами, сквозь которые проглядывало ядро - еще
один мир, внутренний, не такой яркий и пестрый, но казавшийся Владыке Снов
смутно знакомым. Впрочем, он не стал уделять ему внимания, ибо аметистовый
и рубиновый огоньки светились в одном из слоев внешней сферы, около
серповидного разрыва, рассекавшего ее от полюса до полюса.
Итак, он нашел их! Но с прибавлением, что в очередной раз изумило его:
рядом с двумя знакомыми огнями горела еще одна искорка, тоже будто бы
прикрытая полупрозрачной дымкой. Цвет ее, алофиолетовый, гармонировал с
оттенком аметиста, и мелодия казалась подобной - тоже звук колокола,
однако не гулкого медного, а скорее серебряного, звучащего с большей
нежностью, сопрано, а не баритоном.
Гранат, решил он. А если конкретнее - альмандин! Не кроваво-красный пироп,
не оранжевый спессартин и, разумеется, не зеленые демантоид или гроссуляр
и не желтый топазолит. Он представлял себе цвет каждой из десятков
разновидностей гранатов, и альмандин среди них был самым любимым; быть
может, потому новый странник вызвал у него симпатию. Вернее, интерес; он
ни к кому не испытывал симпатии, если не считать обсидиана.
Обсидиан воспринял новости спокойно - лишь брови его приподнялись да в
карих глазах промелькнул охотничий блеск. Похоже, он не собирался
возвращать путников - ни тех, что принадлежали земной реальности, ни
присоединившегося к ним в Амм Хаммате альмандина. Он лишь спросил,
достижим ли для Повелителя Снов тот мир, в котором находились сейчас все
трое, - и, выслушав утвердительный ответ, довольно хмыкнул.
Разумеется, с тем миром, с многослойным огромным клубком, где пребывал в
настоящий момент аметист, агент эс-ноль-пятый, не предвиделось никаких
трудностей. Разысканный единожды, любой из них занимал свое место в
незримой партитуре, которую Владыка Снов помнил наизусть; найденный мир
становился для него привычным аккордом, повторить который было столь же
легко, как вернуть в земную реальность странников. Слоистая сфера и тот,
внутренний мир, показавшийся ему знакомым, не составляли исключения; он
мог дотянуться мыслью до любой точки внешнего клубка или до его сердцевины
и ощутить все три живые искры - включая альмандин, ибо любой из крохотных
огоньков, вспыхнувших на струнах арфы, был ему подвластен. Другой вопрос,
как вспыхнул этот гранатовый отблеск и почему?
Есть, однако, вопросы, на которые не стоит искать ответов, и Повелитель
Снов решил не мучиться с новой загадкой. Хватит с него рубина! А этот
алофиолетовый гранат, возникший словно бы из ничего, пусть себе светится и
сияет, пусть звенит серебром, пусть искрится в клубке перепутанных
струн... В нужный час он сумеет извлечь его и перенести на Землю вместе с
аметистом и рубином. Тогда, быть может, и наступит время для вопросов и
ответов.
Обсидиан явно собирался в дорогу. Он побывал внизу, в камере связи, и
пришел оттуда с довольной улыбкой на губах; просидел часа два в своем
кабинете, пуская дымные кольца и что-то прикидывая, затем велел готовить
снаряжение. Видимо, ему хотелось самому разобраться в ситуации, и Владыка
Снов уже предчувствовал, что вскоре к огромному слоистому клубку
заскользит новый огонек.
Была тут, правда, некая проблема - рыжая шардисская клиентка. Четыре
странника в одном месте и еще один - в другом; четыре искры в большом
многослойном клубке и еще одна, темно-оранжевая, цвета ржавчины или
обожженной глины, гостившая во Фрир Шардисе. Он мог бы контролировать их
всех, но с напряжением, ненужным и даже опасным, ибо в создавшейся
ситуации ему не хотелось распылять свою силу.
Когда он сказал об этом обсидиану, тот лишь нахмурился и махнул рукой.
Потом пробормотал:
- Черт с ней, с этой рыжей стервой! Сухой лист, и лететь ему по ветру
прямиком в серые туманы... Ну и пусть летит... пусть... Верни ее. Верни
ее, Доктор, и передай, чтоб убиралась к дьяволу!
Часть II
ДЕМОНЫ CАPXАТА
Глава 10
САРАГОСА
Над Сарагосой безоблачное небо...
Павел Нилович Ивахнов, пятидесяти лет от роду, бывший российский
разведчик, а ныне - сотрудник Системы, куратор звена С, ее Петербургского
филиала, выбрал этот пароль, руководствуясь детскими воспоминаниями. Когда
он родился, одни войны в Европе уже отгремели - и финская, и испанская, и
вторая мировая, а другие, балканская и кавказская, еще не успели начаться;
но году эдак в семидесятом шустрое ухо Пашки Ивахнова поймало где-то и
как-то звонкую фразу времен испанской войны, и застряла она в его памяти
надолго. Застряла, а потом вспомнилась и обрела новый смысл. Теперь
Сарагосой был он сам, а не город в Испании, и, значит, называя пароль, он
всякий раз желал безоблачного неба себе самому - и в прямом, и в
переносном смысле.
Над Сарагосой безоблачное небо...
Но сейчас над головой Пал Нилыча Ивахнова неба не было вовсе. Ни облаков,
ни солнца, ни яркой синевы или темного ночного занавеса, расшитого
блестками звезд. Вместо всего этого привычного великолепия над куратором
звена С нависал серый металлический потолок; справа находилась такая же
серая стена, а слева - прозрачная перегородка, совершенно глухая,
тянувшаяся от пола до потолочного свода. Можно было бы сказать, что он
стоит в коридоре - если бывают коридоры шириной метров сто, начинающиеся в
бесконечности и уходящие туда же.
Он не знал, где очутился, ибо на сей раз Доктору не удалось выведать
название этого мира - или сна, в который он отправился из маленькой
комнатки на третьем этаже, отведенной красноглазому экстрасенсу.
Предположительно где-то неподалеку должен был находиться Скиф, агент
эс-ноль-пятый, но понятие "неподалеку" в этом пугающе огромном
пространстве являлось весьма относительным. Вдобавок в последние секунды,
в самом начале Погружения, перед мысленным взором Сарагосы вдруг всплыло
лицо Догала, его компаньона и соратника по агентству "Пентаграмма". Марк
Догал скончался на больничной койке пару дней назад, как все остальные
штатные и нештатные сотрудники фирмы "Спасение", получившие удар
разрядником. Из нескольких десятков лишившихся разума не выжил никто -
разумеется, если не считать торгового князя, непостижимым образом
ускользнувшего в Амм Хаммат. Не первый намек, говоривший о том, что князь
- человек непростой!
Но в момент Погружения куратор думал не о нем и не о Скифе, а о Догале.
Собственно, не думал, а лишь представил физиономию покойного - бледную, с
бессмысленно распахнутым ртом и закатившимися глазами...
Это было плохо! Это могло повлиять на тонкую настройку, производимую
Доктором, и в результате точка финиша оказалась бы весьма далекой от
Скифа. Насколько далекой, куратор не знал - как, впрочем, не знал и сам
Доктор. Может быть, Скиф со своими спутниками находится сейчас на
расстоянии сотни метров, может быть - сотни километров.
"Второе вероятнее", - мрачно подумал Сарагоса, озирая огромный пустой
коридор.
Но пуст он был только с его стороны. За прозрачной непроницаемой
перегородкой, тянувшейся по всей длине коридора, двигалась странная
процессия. Начиналось это шествие у противоположной стены, до которой от
перегородки насчитывалось метров семьдесят; там, прямо на серой
металлической поверхности, мерцало квадратное световое пятно, казавшееся
издалека шлифованной изумрудной гранью, и из этого окна - или двери?.. или
врат?.. - появлялись гротескные чудовищные фигуры. Затем они непрерывной
чередой двигались вдоль перегородки, так что куратор мог хорошо
рассмотреть их; на него ни один из странных монстров не обращал внимания -
то ли потому, что перегородка была прозрачна лишь с одной стороны, то ли
вид человека был тут привычен и не вызывал удивления.
Вполне возможно, так как среди монстров попадались и люди, женщины и
мужчины в разноцветных облегающих комбинезонах тусклых оттенков, не
слишком отличавшихся от того, в который был облачен сам куратор.
Собственно, монстры тоже были людьми - до пояса. Со своей позиции у
перегородки он мог с отчетливостью разглядеть их физиономии - тупые,
лишенные мимики, со сглаженными чертами; обнаженные торсы, шеи, плечи и
пятипалые руки тоже казались вполне человеческими. Однако на уровне
поясницы и нижней части живота тела монстров вдруг расплывались, заполняя
плотью металлическую полусферу, обращенную вершиной вниз; из нее исходили
шесть гибких стержней, служивших нижними конечностями. Если б лица этих
тварей не отличались таким сонным равнодушием и невозмутимостью, они
походили бы на грешников, усаженных в передвижные котлы и транспортируемых
к ближайшему адскому костру, где их, несомненно, начнут варить или жарить,
поливая при этом смолой и серой.
Однако никаких ароматов преисподней куратор не ощущал - во всяком случае,
по свою сторону перегородки. Воздух был неподвижен, однако свеж и в меру
прохладен; если что и удивляло в нем, так это полное отсутствие запахов. И
еще он отметил тишину - глухую вязкую тишину, ибо не слышал ни шороха
шагов, ни лязга стержней или щупальцев, поддерживавших полусферы, ни гула
людских голосов, ни бормотания, ни криков - ничего. Чудовищное шествие
свершалось в мертвом молчании.
Сарагоса все еще стоял у перегородки, на том самом месте, где появился две
или три минуты назад, возникнув в безымянном мире серых стен и потолков.
Реакция у него была отличной; определив с первого взгляда искусственный
характер сооружения и заметив жуткое шествие, он тут же выхватил лучемет -
ибо спрятаться в этом коридоре и избежать стычки казалось невозможным. Но
теперь он сунул оружие в кобуру и передернул широкими плечами, поправляя
увесистый мешок; похоже, шестиногие твари, полулюди, полумеханизмы, не
собирались на него нападать - шли по своим делам и шли, вылезая из
зеленого пятна в стене и направляясь куда-то в своих котлах, быть может,
прямиком на местную кухню. Теперь куратор разобрал, что на спинах монстров
торчат металлические ранцы-горбы, а руки будто бы перевиты гибкой спиралью
из проволоки; у запястья она оканчивалась пятью длинными отростками,
скрывавшими пальцы наподобие перчаток.
Однако не все в этом шествии выглядели столь пугающе и неприятно.
Попадались тут и люди - один на сотню, как прикинул Сарагоса. Физиономии
их тоже казались застывшими, но черты были вполне отчетливы и не
расплывались дебильными масками; куратор мог без напряжения отличить
смуглого пожилого индуса от типичного англосакса, или крепкого парня, по
виду итальянца, от человека с широким славянским лицом. Сон, виденный
месяц назад, вдруг всплыл в его памяти - сон о безглазом чудовище с
мириадами щупальцев, скользивших над неисчислимой людской толпой. Видит ли
он тех, кого коснулась эта тварь? Или его сновидение было всего лишь
ночным кошмаром, вызванным дозой бетламина?
Он вгляделся в бесшумную процессию и удивленно приподнял брови. Один из ее
участников - человек, не монстр в котле! - имел довольно странный вид:
ярко-оранжевые прямые пряди, огромные ушные мочки, свисавшие чуть ли не до
плеч, бледное лицо с синеватым отливом, клювообразные челюсти под плоским
и широким носом. Человек, разумеется, но не обитатель Земли! Сарагоса,
побывавший в разных фэнтриэлах и повидавший всякого, был в этом уверен так
же твердо, как в цвете собственной шевелюры и кожи.
Но за этим длинноухим двигалось нечто более удивительное. Ужасное, по
правде говоря! А если уж быть совсем откровенным, невероятное, чудовищное,
отвратительное!
- Вот тебе и лист опавший, затерянный в осеннем лесу... - пробормотал
куратор в ошеломлении. - Дьявольщина! О чем мечталось, то и повстречалось!
В котле о шести ногах, тащившемся вслед за длинноухим, восседал Марк
Догал. Во всяком случае, застывшая маска этого существа напоминала лицо
Догала - губастое, с темными глазами, обрамленное ореолом черных вьющихся
волос. Правда, губы были лишены привычной яркости, а глаза казались
безразличными и потухшими, но каким-то шестым чувством куратор понял, что
не ошибается. Он видел Догала - или то, что от него осталось.
Пожалуй, сожалеть о нем не стоило. По всем меркам, и божеским, и людским,
Марк Догал являлся ренегатом, предателем и отступником, обменявшим свою
человеческую душу на сладкий дурман чужаков. И продал он не только себя;
продал и компаньона, Петра Ильича Синельникова, подставив его со всей
командой под метатели атарактов. "И не его заслуга, что Петр Ильич
жив-здоров", - размышлял куратор, постепенно успокаиваясь. Петр Ильич жив,
а Сингапур и еще двое мертвы; и мертвы десятки других, пораженных
смертоносными хлыстами. Он был далек от того, чтобы винить Догала во всех
этих бедах, но Сингапура прощать ему не собирался.
Словно завороженный, Сарагоса двинулся направо вдоль прозрачной стены, не
спуская глаз с жуткого зрелища. Колонна шестиногих шагала с ритмичной
неторопливостью, и вскоре он, кривясь и хмурясь, обогнал длинноухого с
оранжевыми патлами и монстра, ковылявшего следом. Однако тяжкие мысли о
Догале и прочих погубленных и убиенных не оставляли его; он не мог сейчас
думать ни о Скифе и странных его спутниках, ни о том, в какую преисподнюю
заслал его Доктор, ни даже об инструкциях, полученных от Винтера, шефа и
командора Восточно-Европейской цепи Системы. Впрочем, эти инструкции,
полученные вслед за разрешением на нынешний опасный вояж, были, как
всегда, краткими: соблюдать осторожность и на рожон не лезть. Точь-в-точь
то же самое, что Сарагоса говорил своим агентам, посылая их в Мир Снов!
Но этот сон - если считать его таковым - оборачивался кошмаром. Теперь
куратор пристально вглядывался в лица людей и нелюдей, шагавших в
бесконечной колонне; временами ему казалось, что он видит нечто знакомое,
напоминавшее черты сраженных атарактами или самих атарактов - тех, с коими
ему доводилось встречаться. Впрочем, это могло быть лишь обманом зрения
или игрой разгулявшейся фантазии, ибо коридор, по обе стороны перегородки,
освещался неярко. Откуда приходил этот свет, с потолка или от стен,
куратор так и не смог уловить; временами ему мнилось, что серое и смутное
сияние зарождается в самом воздухе.
Отшагав изрядное расстояние, он ощутил, что приходит в себя, и устыдился:
получалось, что он вроде бы бежит от монстра с Догаловым лицом. Неприятное
зрелище, что и говорить, не для слабонервных, но дела могли обернуться и
хуже; по крайней мере его половина коридора была свободна и никто не
пытался ему воспрепятствовать либо загнать в ловушку. Теперь Сарагосу,
притерпевшегося к виду тварей за прозрачной стеной, беспокоили лишь две
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг