- Как вы все понятно объясняете, Дима... Сразу чувствуется, что вы -
человек с техническим образованием.
- С математическим, - уточнил я.
- А я вот филолог... переводчица... Английский, немецкий и французский
языки.
- Тоже неплохо. - Я подошел поближе, принюхался (от Дарьи пахло все
соблазнительней) и сообщил: - Лампы необходимы математикам и переводчикам,
чтоб создавать комфортную освещенность изучаемых текстов У вас есть к ней
претензии? Сейчас починим. Возьмем отвертку и...
- Отвертка, я думаю, не нужна, - сказала Дарья, наклонилась, и прядь ее
каштановых, с рыжеватым отливом волос скользнула по моей щеке. - Вот,
горит!
Она повернула верхнее латунное колечко, и под крышей крохотного маяка
вспыхнул свет.
- Горит, - подтвердил я, с наслаждением вдыхая ее запах. - Так в чем
проблема?
- Позавчера я повернула нижнее кольцо. Я никогда этого не делала, Дима.
Случайно получилось... Вот так...
Там была еще одна лампочка, в матовой колбе, изображавшей башню маяка. Она
зажглась, наполнив стеклянный цилиндр неярким бледным сиянием, но в его
глубине просвечивало что-то голубоватое, трепещущее, ритмично колыхавшееся
в такт частым ударам моего пульса. Мы с девушкой не могли отвести глаз от
этого голубого мерцания, и я внезапно ощутил, как воздух в спальне
сгущается и тяжелеет, становится возбуждающе-пряным, вливается в глотку,
будто вино, течет по жилам огненной струёй и гонит кровь к чреслам. Глаза
Дарьи вдруг сделались огромными, влекущими, манящими, как два чародейных
озера, в которых мне предстояло утопиться - утопиться наверняка, с
единственной альтернативой - нырнуть ли в одно из них или же в оба сразу.
Я глубоко вздохнул и потянулся к девушке.
- Порр-рок торр-жествует! Карр-рамба! Карр-раул! - каркнул попугай в
гостиной, но мы с Дарьей даже не повернулись к нему.
Я рухнул на постель, судорожно пытаясь выскользнуть из брюк, а Дарья
рухнула на меня. Под халатиком на ней ничего не было.
Глава 5
Я проснулся рано и не в своей постели, Моя была холодной, узкой,
жестковатой, пропахшей одиночеством и табаком - постель холостяка, где
женщины - редкие гости и столь же случайные, как ананас в банке сардин. Но
это ложе было рассчитано на двоих. Широкое, мягкое и теплое, как летний
луг, согретый солнцем... И витали над ним ароматы любви, запах духов,
накрахмаленных простынь и сплетенных в экстазе тел.
Я покосился направо - Дарья спала, свернувшись калачиком, прижавшись щекой
к моему плечу; веки ее были сомкнуты, веера ресниц подрагивали в такт
дыханию, каштановые локоны рассыпались по подушке. Я посмотрел налево -
лампа, хрупкий маяк моего нежданного счастья, казалась темной и мертвой,
как руины Вавилона.
Где путеводный свет звезды, толкнувший нас в объятия друг друга? Где
огонек, мерцающий вдали над летним, полным знойной страсти лугом?..
Строчки, слетевшие стрелами с тетивы Эрота, возникшие из вакуума, из
астральных бездн, мелькнули в сознании и погасли. Я криво усмехнулся.
Должен сказать, подобная манера выражаться мне совершенно несвойственна.
Как многие из нас, в юные годы я отдал дань романтике и поэзии, сложив
десяток очень посредственных виршей, но те времена давно миновали. Теперь
я предпочитаю размышлять и действовать. Так что звезды звездами, Эрот
Эротом, но пора приниматься за дело.
Медленно, стараясь не разбудить Дарью, я соскользнул с ложа любви и
выбрался в коридор, прихватив ворох своих одежд и матовый стеклянный
маячок. Когда я крался мимо гостиной, попугай приоткрыл один глаз,
уставился в мою сторону и буркнул:
- Прр-релюбодей!
- Прр-ридурок! - отреагировал я.
- Петрр-руша хочет жрр-рать! Жрр-рать! Порр-ртвейн! Крр-реолку!
- Обойдешься, крр-ретин.
Обменявшись любезностями, мы расстались, и я отправился на кухню. В ящике
кухонного стола нашелся кое-какой инструмент - большая погнутая отвертка,
молоток, едва державшийся на рукоятке, тупое шило, ломаные пассатижи и
перочинный ножик с половинкой лезвия. Взяв в руки отвертку, я с недоверием
осмотрел ее, размышляя о том, сколь странные существа эти женщины. Они
уверены, что отвертка - всегда отвертка, а значит, в хозяйстве вполне
достаточно единственного экземпляра. Они не могут сообразить, что для
винта с крестовой нарезкой необходимо соответствущее жало, а если перед
вами винтик, а не винт, то и отвертка должна быть небольшой, а не размером
с кочергу.
В конце концов, негромко чертыхаясь и скрипя зубами, я разобрал проклятую
лампу. В ней обнаружился синий футлярчик - точно таких же габаритов, как в
спрятанной на даче коробке. Он был пуст, а под ним лежало нечто
голубоватое, приятно-округлое и гладкое, похожее на окатанный морем
камешек - загадочный Венерин амулет, приворотное зелье, талисман
неиссякающей страсти... При виде его я почувствовал жжение в паху и
ощутил, как воздух снова сгущается и тяжелеет, но справился с собой,
быстро отвел глаза и на ощупь сунул опасную штучку в футляр, а футляр - в
карман. Потом опустился на табурет и призадумался.
В коробке, обнаруженной на даче, хватало места для семи футлярчиков. Но
было их пять, считая с черным, который я забрал с собой, а семь минус пять
равняется, как известно, двум. Где же они? Один сейчас в моем кармане,
другой - весьма вероятно - похищен гаммиками, убийцами Сергея... Вполне
логичный вывод! Я вспомнил его позу, руку, вытянутую вперед словно в
попытке защититься - или что-то показать напавшим на него. Что-то ужасное,
способное испепелить их, превратить в камень или свести с ума... некий
могущественный амулет, который он держал при себе, на всякий случай, для
защиты... Может, потому в него и стреляли? Сразу, без разговоров и
обсуждений?
Эта мысль тоже казалась логичной, и от нее тянулась нить к команде гамма и
к иксу Кем бы ни были таинственные гаммики, об амулетах им было кое-что
известно, а значит, они входили в окружение Сергея, вращались по близким к
нему траекториям. "Возможно, кто-то из его клиентов?" - подумал я,
припоминая сказанное Мартьяновым о несимпатичном Танцоре из купчинской
преступной группировки, которого лечили экстрасенсы. Штучка, лежавшая в
моем кармане, могла бы исцелить его... во всяком случае, на некий
временной период...
Но при чем тут лампа? Сергей, конечно, не отличался аккуратностью, но чтоб
устраивать тайник у изголовья супружеской постели... Что-то в этом было
вопиюще нелепое, смешное и в то же время закономерное, понятное, но не в
рамках бесполой компьютерной логики, а в человеческих соображениях. Я
догадался, что, зацепившись за эту самую супружескую постель. Все мы люди,
все человеки, и всем нам хочется женской ласки и тепла, всем мечтается,
чтоб нас любили... Особенно в те черные мгновения, когда нас занесло
куда-то не туда, и любимая супруга говорит: а ты ведь изменился,
понимаешь?.. сильно изменился за последний год... А сказавши это,
поворачивается к вам спиной... Как тут избегнуть искушения? Ежели в ваших
руках Венерин амулет любви...
Сергей, вероятно, пал в борении страстей, а после то ли забыл о своем
амулете, то ли скорее всего не догадался вовремя вынуть его из лампы.
Возможно, он пользовался им не раз, и это сделалось привычкой, а о
привычном не вспоминаешь в хаосе переезда. Остановившись на этой версии, я
решил пока не рассматривать прочих гипотез Так ли уж важно, зачем, почему
и для чего амулет оказался запрятанным в лампу? Со временем все
прояснится. А в это утро у меня имелись другие поводы для размышлений.
Не очень приятные, надо заметить. Я думал о кареглазой девушке в теплой и
мягкой постели, о том, что свела нас случайность, кривая тропинка судьбы,
коварный похотливый ведьмин знак, что прятался сейчас в моем кармане.
Свести-то свел, а вот что дальше? Что она сделает, проснувшись, как
поглядит на меня? С радостью? С гневом? С недоумением? А может, с
отвращением - как смотрят на ловкача и насильника, который все-таки
добился своего? Или повеет от нее холодом равнодушия - ни гнева, ни
приязни, ни ласки, ни укора? Случилось так случилось, с кем не бывает...
Всякий зверь спаривается в должный срок и в подходящем месте, не исключая
мокриц и пауков-птицеедов...
Вообще-то я с легкостью расстаюсь с женщинами, без всяких комплексов,
претензий и проблем, так что мысли, посетившие меня, казались отчасти
удивительными. Я подумал, что эти терзания и опасения, возможно, связаны с
тем, что Дарья - моя соседка, что правило "не гуляй, где живешь" нарушено
самым грубейшим образом и что, встречаясь с ней, я буду испытывать вечное
чувство вины и неловкости. Однако не стоило обманываться на этот счет.
Никакой вины и никакой неловкости! Она мне просто нравилась, без всяких
приворотных зелий и колдовских амулетов. Мне не хотелось расставаться с
ней, терять ее - мысль об этом казалась нестерпимой. Я был готов на любые
жертвы - даже согласен терпеть оскорбления ее нахального попугая.
Видно, эти думы погрузили меня в окончательный транс, и я не услышал, как
Дарья явилась на кухню. Только почувствовал вдруг ее запах, и тут же меня
обхватили за шею, прижали к чему-то упругому, ароматному, куснули за ухо,
поцеловали. Мой серый мышонок, внезапно обернувшийся принцессой... В
отвертках она не разбиралась, но что касается всякого-прочего, была на
должной высоте.
Нацеловавшись всласть, Дарья осмотрела стол и строго произнесла:
- Зачем ты разобрал нашу лампу? "Нашу!.." - с восторгом отметил я,
поглаживая что-то теплое и бархатистое.
А вслух сказал:
- Все разобранное, птичка, будет собрано и починено. Хотя с такой
отверткой придется попотеть. И пассатижи у тебя сломаны, и ножик...
Меня опять куснули за ухо.
- Зануда! Чини и собирай! А я займусь яичницей и кофе. Ты как любишь,
черный или с сахаром и молоком?
Я опустил веки, ощущая, как в душу нисходит блаженный покой. Можно было не
волноваться: я находился при деле, и женщина хлопотала вокруг меня. Что
еще надо для счастья?
- Яичницу, пожалуйста, глазунью, на три яйца, с беконом или с ветчиной.
Кофе без сахара и молока, покрепче. С кофе - бисквит, с яичницей - хлеб.
Хлеб надо бы поджарить... У нас есть тостер?
Самое интересное, что она казалась ужасно довольной.
* * *
Три дня до отъезда прошли в любви и покое, если не считать звонков. Чаще
всего звонили клиенты, и приходилось информировать их, что у меня медовый
месяц, что я отбываю на отдых в Испанию или скрючен в штопор приступом
подагры. Пара звонков была от остроносого и один - от мормоныша: команда
альфа желала знать, когда я покину российские пределы, где доверенная мне
повестка и что там слышно от моей соседки; команда бета любопытствовала
насчет души Орнати, греховного мага и колдуна. Отметив, что мормоныш уже
раздобыл мой телефон, я дал исчерпывающие комментарии по всем вопросам:
что отбываю в четверг, в шесть тридцать пять утра, чартерным рейсом на
Малагу; что соседка уехала в Пермь, на встречу местных нефтяников с
японским микадо; что вернется она не раньше, чем от Перми до Токио
проложат нефтепровод; что повестку сожрал хулиган-попугай, обитающий в ее
квартире, и что душа Арнатова уже в раю, о чем сообщила мне лично
посредством телепатической связи. Последняя информация предназначалась для
мормоныша. Он, кажется, был искренне опечален, пытался разузнать
подробности, но я сурово заметил: "Враг не дремлет!" - и надавил на рычаг.
Во вторник, когда Дарья отправилась по своим переводческим делам, а я
перебрался из ее постели за свой письменный стол, произошла еще одна
беседа. Довольно странная, надо признаться, и в иных обстоятельствах я бы
принял ее за розыгрыш. Но в данном случае шутками не пахло.
Телефон брякнул, я поднял трубку, и в ней раздалось:
- Ты, козел? Ты? Слушай и не щелкай клювом.
Подавив естественную реакцию рыкнуть: "От козла слышу!", я отозвался с
сильным акцентом:
- Вы звонить в норвежский консульство. У телефона Олаф Торгримссон
Волосатый Пятка, атташе по культурный связь. Я слушать как одна большая
ухо. Андестенд? Компроне ву?
- Слушай, фраер, - повторили мне пропитым баритоном, - все схвачено и
повязано, от крыши твоей до хазы поганой. Найдешь и отдашь добром, будут
бабки, а не отдашь...
Наступило многозначительное молчание, но тут Олаф Торгримссон перестал
понимать русский язык, перешел на английский и разразился градом вопросов:
- О, йес! Фак мани хам? Фейс он де тейбл? Дринк лав секс? Ор драйв файф
смок? Рили? Ю о'кей?
- Не стучи кадыком, а шевели рогами, веник, - посоветовали в трубке. -
Ясно сказано: найдешь, и мы тебя найдем да побазарим. Договоримся, если не
станешь динаму крутить.
Торгримссон - благослови Творец справочники и словари! - вдруг овладел
искусством ботать по фене.
- Не размножай мне мозги, перхоть, - грозно заметил он. - Сунь шнобель в
варзуху, болт - в грызло и изобрази сквозняк. Режь винта, пока кислород не
перекрыт!
Ошеломленная пауза в трубке. Потом:
- Ты что, придурошный? Вальты гуляют?
- Уже отгуляли, - сказал Торгримссон. - Так что не извольте метать икру.
Снова молчание. Затем хриплый протяжный выдох:
- Ну, гляди, шустряк! Встретимся!
- Встретимся, мой расписной, - пообещал атташе, опуская трубку.
Однако шутки шутками, а разговор меня обеспокоил. Я быстро собрался,
бросил в сумку черный и голубой футлярчики, поехал в Промат и проследовал
в свою лабораторию (три поста, три пропуска, кодовый замок на дверях и
одинокий завлаб Борис Николаевич - сидит, пьет чай и режется в шахматы с
компьютером). Выпив с Борисом чайку и проиграв ему партию (все же
начальник, надо уважить!), я спрятал колдовские раритеты в сейф. В мой
персональный сейф, где в былые годы хранились папки с внушительным грифом
"Секретно", а теперь валялся древний отчет о Чернобыльской катастрофе да
лежала пустая мыльница. Вот в мыльницу я и сунул оба футляра, а после
отправился домой, размышляя о полученных рекомендациях. Найдешь и отдашь
добром, будут бабки, а не отдашь...
Кажется, команда гамма вступает в игру, подумал я, с тревогой ощутив,
насколько не подкован в этой области. Собственно, кроме фени и циркуляции
финансов теневого бизнеса, я ничего не знал - ни кличек, ни структурной
иерархии, ни сфер влияния различных группировок. Мои контакты с преступным
миром были исключительно редкими и сводились, как правило, к обмену
информацией с их аналитиками. Этих я тоже не знал по именам и не
встречался с ними лично, но мы беседовали - не с помощью телефона, а
исключительно по электронной связи. Все они были специалисты не слабей
меня (а попадались и покруче!), и все являлись интеллигентами-сявками на
службе у "крестных отцов" - могли общаться хоть на греческом, но только не
по фене.
Я с горечью признал, что сам такой же лох-интеллигент и что топор в моей
прихожей - сплошной обман для слабонервных. Ментальность у меня не та;
может, и врежу топорищем, а вот железкой да по черепу - слабо. Отсюда
следовал вполне логичный вывод: ну, гляди, шустряк! Будешь глядеть,
возможно, и не встретимся...
"На дачу бы съездить, коробку забрать, - мелькнула мысль. - Все-таки сейф
в Промате надежнее карманов старого халата..." Но этим я решил заняться по
возвращении, когда восстановлю свой тонус с помощью фламенко и болеро,
морских купаний, корриды и прогулок под пальмами.
Предстоявший вояж был счастливым подарком судьбы. Прошлой осенью я
потрудился на некую питерскую фирму под скромной вывеской "Голд Вакейшн":
она организует отдых для солидных людей в Испании, Франции, Греции, на
Канарах и еще в десятке мест, где теплые волны плещутся у берегов,
заросших бананами и ананасами Суть проблемы состояла в том, что голды
льстились зафрахтовать "Тарас Шевченко" - самый шикарный одесский
теплоход, совершавший круизы по Средиземному морю, от Стамбула до
Гибралтара. Однако их предложение, весьма разумное и даже щедрое по
нынешним временам, почему-то отвергли Одесское морское пароходство
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг