- Я абсолютно нормален, - заявил Стасик. Так, впрочем, считают все
сумасшедшие. - А вокруг сомневаются. Жена сомневается. Ленка сомневается.
Мананка сомневается.
- Кто такая Мананка? - подозрительно спросила ревнивая Кошка.
Жену она терпела постольку-поскольку, к Ленке относилась в общем-то с
симпатией, но еще какие-то конкуренты - это уж чересчур!
- Режиссерша на телевидении, - объяснил Стасик.
- Что у тебя с ней?
- У меня с ней телепередача. - Стасик, когда надо, умел проявлять
воловье терпение. - То есть, похоже, _была_ телепередача. Теперь Мананка
меня попрет.
- За что?
- За правду...
И Стасик выдал на-гора еще один рассказ, суть коего мы уже знаем.
- Бе-едный, - протянула Кошка, аккуратно загасила в керамической
пепельнице белый, в розовой помаде, сигаретный фильтр, протянула Стасику
две длинные загорелые руки, на тонких запястьях легко звякнули один о
другой золотые браслеты. - Иди сюда...
Кто устоял бы в подобной ситуации, скажите честно? Кто?! Только
исполины духа, могучие укротители плоти, хранители извечных моральных
устоев.
Стасик не был ни тем, ни другим, ни третьим, но устоял.
- Минуточку, - сказал он Кошке и сделал ладонью расхожий знак "стоп":
поднял ладонь, отгородившись от Кошкиных притязаний. - Нам надо расставить
кое-какие точки над кое-какими "i".
- Зачем? - торопливо спросила Кошка, уронив прекрасные руки на еще
более прекрасные колени. Ей не хотелось ставить точки, ей хотелось иного,
да еще она а-атлично помнила, чем закончился позавчера подобный
"синтаксический" процесс.
- Не я начал, птица моя скандальная. Мы расстались с тобой, не
договорив или, как сказал поэт, "не долюбив, не докурив последней
папиросы". - Если Стасик на минуточку становился пошляком, то, значит, он
замыслил что-то серьезное и ему требовались какие-то отвлеченные фразы,
чтобы не задумываться, чтобы сосредоточиться на главном: - Ты искала
ясности, я верно понял?
- Стасик, прекрати нудить... Ну что ты нудишь и нудишь?
- А чего ты прошлый раз нудила?.. Нет, птица, понудим еще немножко.
Понудим на тему нашей нетленной любви. Скажи: ты меня любишь?
- Очень, - быстро сказала Кошка. Вероятно, Кошка не слишком врала: она
любила Стасика _по-своему_. А что Кошка вкладывала в понятие "любовь",
никто объяснить не смог бы, даже она сама. Абстрактным оно для нее было,
понятие это вечное и земное. Как бесконечность, например. Все мы знаем,
что Вселенная - бесконечна. Знаем точно, верим Эйнштейну на слово, а
представить себе бесконечность - плоскую лежачую восьмерочку в Эвклидовом
трехмерном пространстве - тут нашего здравого смысла не хватает. Только и
остается - верить...
Кошка верила в любовь, как в бесконечность: привычно и не задумываясь
над глубоким смыслом темного понятия.
- Умница, - одобрил Стасик. - И я тебя тоже люблю.
Говоря эту фразу, Стасик малость хитрил. Он имел в виду любовь плотскую
- раз, любовь к прекрасному - два, любовь к привычке - три, а все вместе,
будучи сложенным, вполне укладывалось в классическое признание Стасика.
Дешево и сердито.
- Так в чем же дело? - опасливо спросила Кошка. Она боялась Стасика,
как мадам Грицацуева - бессмертного героя бессмертного романа. Когда
Стасик начинал _говорить_, ни к чему хорошему это не приводило. Кошка сие
поняла на собственном опыте. Пусть небольшом, но все же...
- Дело в следующем, - жестко начал Стасик. - Выслушай меня и запомни.
Захочешь - сделай выводы. Сегодняшний сеанс выяснения отношений последний,
больше мы ничего выяснять не станем. Просто будем жить, будем встречаться,
будем любить друг друга - кто как умеет, - но ничего требовать друг от
друга не стоит. Не получится. Я обещал уехать с тобой в Пицунду - не
получится. Я обещал встречаться с тобой как минимум через день - не
получится. Я обещал выводить тебя "в свет" - не получится... Пойми, я
люблю тебя, прости за термин, избирательно: только здесь, у Ленки. За
пределами ее квартиры, за дверью моей машины, которой, к слову, у меня
теперь нет, ты исчезаешь. Пусть не из памяти, но из жизни. Там я люблю
работу, жену, дочь, своих немногочисленных друзей. Там тебя нет. Ты -
здесь. И все... Ты хотела ясности - яснее некуда. Не обижайся на прямоту,
мне надоело врать.
- Стасик! - Кошка прижала к матово просвечивающим щекам тонкие пальцы в
фамильных бриллиантах и изумрудах. - Что такое ты говоришь, Стасик?
- То, что думаю.
- Ты сошел с ума!
- Наконец-то, - довольно сказал Стасик. - А я все жду и жду: когда же
ты заметишь? Устал даже...
- От чего устал?
- Не от чего, а почему. Ждать устал.
- Кого ждать? Стасик знал по-бабски точную и расчетливую манеру Кошки
нелепыми, не к месту, вопросами увести собеседника от опасной темы,
заставить его разозлиться на _другое_, забыть о главном. Не на того
напала!
- Ты мне зубы не заговаривай, птица. Ты мне ответь: поняла меня или еще
разок болтануть? Я терпеливый, я могу и еще...
- Не надо, - быстро сказала Кошка. - Я все поняла.
- А коли так, прекрасно!
Стасик, как давеча Кошка, протянул к ней руки, пальцами пошевелил,
подманивая, но Кошка резко поднялась, перебросила через плечо крохотную,
плетенную из соломки сумочку на бессмысленном длинном ремешке.
- Ничего не прекрасно, - зло сказала она. - Ты, видимо, сам не
понимаешь, что оскорбил меня, оскорбил глубоко и больно, до глубины души!
- Ах, ах, - подбросил дровишек в огонь Стасик. И огонь вспыхнул
пожаром.
- Дурак! - крикнула Кошка. - Кретин! Ты еще пожалеешь! Не провожай
меня! - И бросилась к двери. Там притормозила, добавила: - Я тебе не девка
уличная!
И ушла. Так дверью саданула, что штукатурка об пол шмякнулась. Здоровый
кусок, Ленка вычтет за ремонт.
- А с другой стороны, на чем бы я ее проводил? - задумчиво спросил себя
Стасик, подходя к окну.
По улице внизу бежала Кошка, размахивая рукой проезжающему
частнику-"волгарю", калымщику и хапуге. "Волгарь" притормозил и увез
Кошку, чтобы заработать не учтенный финорганами рубль.
Странно, но Стасик не чувствовал ни огорчения, ни тем более раскаяния.
Если уж говорить о каких-то его чувствах, то надо упомянуть облегчение.
Будто камень с души свалился. И, следуя Кошкиной логике, глубоко ранил ее
душу. Закон сохранения вещества. Или закон сообщающихся сосудов. Одно из
двух...
Но пора идти домой. Пешком от "Аэропорта" - путь неблизкий. Пока
дойдешь, мамуля свое радиоговорение завершит.
Ввалился в квартиру, сбросил запыленные ботиночки, прямо в уличном, в
любимый свой халатик не переодеваясь, повалился на диван. Устал как
собака. Сравнение взято из В.И.Даля, но, считал Стасик, требовало
уточнений. Какая собака? Дворовая? Комнатная? Охотничья?.. Стасик устал,
как борзой пес, с рассвета до полудня гнавший косого по долинам и по
взгорьям.
Радиоточка, слышная из кухни, голосом мамули сообщила: "В торжественной
обстановке представители лучших бригад стройки уложили первый кубометр
бетона в русловую часть плотины". Потом - про тружеников села, потом - про
соревнования по спортивному ориентированию, потом - про капризы погоды,
милые капризы сентября в разных краях нашей необъятной страны. Мамулина
трудовая вахта подходила к концу. В квартире плавала настоянная на
дворовой пыли тишина.
- Есть кто дома? - громко спросил Стасик. В дверях гостиной неслышно,
как кентервильское (или кентерберийское, Стасик точно не помнил)
привидение, возникла, материализовалась, телетранспортировалась Ксюха.
- Чего тебе? - неуважительно спросило привидение.
- Интересуюсь, - нежно объяснил Стасик, ложась на бок, подтягивая под
щеку декоративную строчевышитую подушечку, изделие народных умельцев. -
Будем ужинать или маму подождем?
- Экий ты стал благородный! - с деланным восхищением произнесла Ксюха.
- Раньше ты не спрашивал - орал, как оглашенный: "Еды мне, еды!"
- Мало ли что раньше было! Раньше вон и погода в необъятной стране
стабильно развивалась: летом - лето, зимой - зима. А сейчас? Слыхала, как
мамуля по радио волновалась? В Закавказье снег выпал, а в Архангельске
загорают. Непорядок... Ты садись, садись, поговори с отцом, родной
все-таки, не исключаю - любимый.
- Любимый, потому что единственный. Не с кем сравнивать, - сказала
Ксюха, усаживаясь напротив дивана в кресло, ноги под себя поджимая,
сворачиваясь в клубок, что указывало на недюжинную пластику будущей
актрисы, на гибкость членов, удивительную при таком росте.
- А хотелось бы сравнить? - Легкая переброска теннисного мячика через
сетку, тонкий звон клинков, осторожный обмен ударами в перчатки.
- Не отказалась бы. Ради спортивного интереса.
- Порол я тебя мало, пока поперек лавки лежала.
- Папуля, поезд ушел, я теперь вдоль лавки не умещусь.
- И в кого ты такая наглая, птица?
- В тебя, в кого еще.
- Да, ты права, я бесстрашен и ловок. - Качества, далекие от понятия
"наглость", но Стасика сейчас не очень заботила логика беседы. - Знаешь, я
сегодня совершил небольшой подвиг. Я спас девушку из лап хулиганов.
- Как же тебе удалось?.. Ах да, я забыла, ты у нас теперь пехом
топаешь!.. Подробности, папуля, подробности!
- Видишь синяк? - Стасик с удовольствием задрал голову и показал
небольшой, размером в пятак, кровоподтек. - След коварного удара... - И он
в красочных подробностях, в отличие от автора, описал случай на
Красноармейской улице, несколько, впрочем, приукрасив и свое поведение, и
внешние данные спасенной.
Рассказал все и вдруг сообразил: а чего это, интересно, он делал на
Красноармейской улице, в дальней дали от учреждений культуры? Вдруг да
полюбопытствует Ксюха.
Но Ксюха пропустила мимо ушей географические подробности, Ксюху иное
заинтересовало.
- Папуля, ты и впрямь заново родился! Ты же у нас зря на рожон не
лезешь, ты же сам меня учил: неоправданный риск неоправдан, а значит,
глуп. Не так ли?
- Во-первых, что считать неоправданным риском... Ты ухватила форму, но
не поняла суть. Если бы там было двадцать хулиганов с винчестерами, я бы
не полез в драку, я бы милицию вызвал - с танками и базуками. Но их было
только двое. А с двумя, птица, ты знаешь, я справлюсь походя. Это
физическая сторона дела. Теперь о морально-этической. Девушка беззащитна?
Факт. Хотя, не исключаю, она чем-то провинилась перед собеседниками, но
так оскорблять даму, прилюдно... Фи!.. Тем более, птица, пешеходы -
все-все! - шли мимо, старательно делая вид, что ни-че-го не происходит.
Мне стало очень противно, очень, и я влез...
Теперь Стасик перевернулся на живот и задрал ноги на спинку дивана:
гудели они поменьше, вполне активно шевелились.
- Ты растешь в моих глазах, папуля, - сказала Ксюха. - С ходу, без
репетиций, войти в непоставленную драку - тут необходимо мужество.
- Я такой, - скромно согласился Стасик и, сочтя отвлекающую
артподготовку законченной, перешел к делу, к тому, собственно, ради чего
он и усадил Ксюху напротив, развлекал ее почем зря. - Ну-ка расскажи мне,
птица, кто он такой?
- Ты о ком? - Ксюха сделала вид, что не поняла.
- Не прикидывайся дурочкой. Все-таки ты моя дочь... Я о твоем парне.
- Ну и выраженьице: мой парень... - Ксюха даже причмокнула в
восхищении, а скорее всего, оттягивала ответ. - Еще скажи: суженый. Стиль
ретро.
- К сути, птица, к сути.
- Кто-кто... Обыкновенный человек. Инженер...
- Ты поразительно немногословна! Я буду задавать тебе конкретные
вопросы, а ты отвечай сжато и точно. Как на допросе... Профессия?
- Механик.
- Должность?
- Начальник цеха.
- Место работы?
- АЗЛК. Ну, где "Москвичи" делают.
- Знаю, не маленький... Возраст?
- Двадцать девять.
- И уже начальник цеха? Толково... Родители?
- Отец - полковник, мать - домохозяйка.
- Знакома?
- Удостоена.
- Впечатление?
- Люди как люди. Жить-то не с ними.
- Логично... Жилищные условия?
- У родителей или у него?
- Конечно, у него!
- Однокомнатная в Марьиной Роще.
- Не густо. Но близко. Любит?
- Говорит...
- Не врет?
- Надеюсь.
- А должна быть уверена! А ты?
- Тоже вроде бы...
- Как у вас все расплывчато, неконкретно: надеюсь, вроде бы... Решили
уведомить государство о своих отношениях?
- Не спешим.
- Вот и не спешите, никто не подгоняет... Познакомь меня с ним при
случае. Но именно при случае - не специально. Лады?
- Лады. Вопросов больше нет?
- Ксюха, процитирую тебя: жить ему не со мной. Ты выбирала, тебе и
отвечать. Согласна?
- Папуля, а ты так изменился, так изменился... - Ксюха даже задохнулась
от полноты чувств.
- Как? - Стасик помог ей, подтолкнул к точному ответу. Но Ксюха "не
подтолкнулась".
- Как не знаю что! - выдохнула наконец нечто невразумительное.
- Небольшой словарный запас - беда для актрисы, - скорбно констатировал
Стасик. - Хоть к лучшему изменился?
- Похоже на то... Только останься таким, ладно?
- Слушай, может, я и вправду... того... изменился? Все кругом - в один
голос... Может, каждый человек в сорок лет просто обязан попасть в аварию
и перенести кратковременное эпилептиформное расстройство сознания? Ты не
согласна?
- Я-то согласна. - Тон у Ксюхи стал чуть пожестче, какие-то
металлические нотки в нем появились. - Но если это твоя новая роль...
- Ксюха, у меня к тебе просьба: быстро пойди к черту, - слабым голосом
попросил Стасик.
Она нагнулась, чмокнула отца в щеку, потерлась носом о невысокую
жесткую щетинку, пробившуюся к вечеру.
- А зовут его знаешь как?.. - И, не дожидаясь встречного вопроса,
сообщила: - Стасик, вот как! - Легко вскинулась и упорхнула из комнаты в
кухню, чем-то там загремела, воду из крана пустила, захлопала дверцами
шкафчиков.
- Пти-ца... - раздельно выговорил Стасик. Он был явно доволен
разговором. - Какая мне разница, как его зовут?..
Это он себе сказал, а не Ксюхе. Ксюха ужин готовила: Наталья вот-вот
должна была появиться.
Ночь была с ливнями, и трава в росе.
Стасик с утра ушел в театр на репетицию "Утиной охоты", за завтраком
был по-прежнему нежен и куртуазен. Наталье ручку поцеловал, щечку не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг