Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
   - Баранки гну,  -  автоматически  ответил  Стасик,  но,  вспомнив,  где
находится, поднял лицо к окну аппаратной и  крикнул  невидимой  из  студии
Манане: - Вырежи потом, ладно? - И продолжил: - А письма  любимым  актерам
писала? На  "Мосфильм"  писала?  На  Шаболовку,  на  тогдашний  телецентр,
писала?
   - Нет, конечно, - засмеялась Ленка. - Мне некогда было.
   - А чем ты, интересно знать, занималась?
   - В школе училась. В Щукинское готовилась.
   - С первого захода попала?
   - С первого.
   - А те, кто пишет, на  предварительном  туре  отваливают,  как  в  море
корабли.  И  ладушки:  туда  им  и  дорога!  Может,   писать   перестанут,
гра-фо-ма-ны... О чем мы здесь говорим, Ленка? Ты не хуже меня знаешь, как
эти дураки и дуры - дур, правда, гораздо больше! - портят нам  жизнь.  Как
они нас караулят, как  звонят  по  ночам,  как  пишут  -  опять  пишут!  -
записочки. Взял бы автомат, выстроил бы всех и...
   - Стоп!  -  прогремел  в  студии  командирский  бас  Мананы.  -  Ну-ка,
родненькие, подождите", я сейчас спущусь, разберемся...
   Осветители вырубили свет. Стало значительно темнее и прохладнее.
   Ленка встала  из  нагретого  кресла,  прошлась  по  жесткому  коверону,
расстеленному на подиуме  перед  молчащими  камерами,  остановилась  перед
Стасиком:
   - Ты, брат, спятил?
   - Сговорились вы все, да? - возмутился Стасик. - В чем  я  не  прав,  в
чем?
   - Ты забыл, где находишься?
   - Я прекрасно помню, где нахожусь.  Но  я,  прости  меня,  не  понимаю,
почему я должен говорить не то, что думаю, а то, что  нужно  Манане  и  ее
начальству.
   - Потому что ты в данный конкретный момент работаешь  на  Манану  и  ее
начальство. - Тяжелая, с толстыми ногами-тумбами, Манана ходила по  студии
в мягких растоптанных тапочках, вот и подкралась неслышно, хотя не ставила
перед  собой  такой  цели.  Скорее,  она  бы   сейчас   охотно   выполнила
недосказанное последнее желание Стасика - про автомат, только  прицелилась
бы как раз в Стасика с Ленкой, а вовсе не в тех телеабонентов, что вызвали
к жизни описываемую передачу. - Стае, я тебя не узнаю.
   - Сумасшедший, да?
   - Нет, дорогой, ты не сумасшедший, ты хуже: ты провокатор. Ты зачем про
автомат сказал?  Ты  хочешь,  чтоб  меня  уволили?  Ты  говорил,  что  все
бездарны, - я молчала. Ты говорил, что они дуры, - я не вмешивалась. Я все
писала! Ты со мной не первый раз работаешь. Нам с тобой  хорошо  было:  ты
меня понимал, я тебя понимала. - Манана, родившаяся и выросшая  в  Москве,
говорящая безо всякого намека на акцент, когда волновалась, строила  фразы
так, что они выглядели этаким подстрочником-переводом на русский. - Я тебя
просила: Стасик, дорогой, поговори о работе актера, расскажи о том,  какая
она очень трудная, объясни, что слава - ерунда, тактично поговори,  как  с
детьми, не обижай их. А ты что?
   -  А  я,  Мананочка,  не  Песталоцци  и  не  Макаренко.  У  меня   иная
специальность. И когда я сижу на приемных в институте, я  от  бездарей  не
скрываю, что они бездари.
   Подала голос Ленка:
   - Стасик, не заносись, я слыхала, как ты заливаешь. "Девушка, вам  надо
подумать о другой профессии, вы молоды, вы красивы, у вас все впереди, а у
нас в вузе слишком высокие требования..."  Ну  и  так  далее.  Поешь,  как
соловушка, только в ушко не целуешь. Хотя, может, и целуешь. Потом... Да с
таким подходом любая поверит, что ее стезя не театральная.
   - Я так говорил? - удивился Стасик.
   - Точно так.
   - Тогда я тоже бездарь. И трус. Но больше трусом не буду. Не  нравится,
что я сказал, - стирай, Манана. Я в твоей передаче не участвую. Я врать не
хочу. Пока! - И пошел из студии.
   - Догони его, - быстро сказала Манана Ленке.  -  Мне  он  не  нравится.
Всегда такой нормальный, а сейчас... Догони, успокой. Я позвоню.
   Ленка кивнула, чмокнула Манану в усы и помчалась за Стасиком,  пока  он
не пропал, не  растворился  в  бесконечных  и  запутанных,  как  лабиринт,
коридорах телецентра.
   Манана, подбоченившись, действительно став похожей на бочку с  ручками,
неодобрительно смотрела им вслед. Быть может, прикидывала, кого пригласить
на передачу вместо Стасика.
   - Будем стирать, Манана? - через репродуктор спросили ее из аппаратной.
   Манана повернулась к микрофону:
   - Подождем пока. Подумаем... - Отошла в сторону, сказала вроде бы самой
себе: - А вдруг именно такой  передаче  быть?..  Кто  знает?..  Во  всяком
случае, не я...


   Ленка догнала Стасика в холле перед лифтами.
   - Пойдем вниз, кофе попьем, - предложила она.
   Стасик глянул на  часы:  третий  час  уже,  домой,  как  и  предупредил
Наталью, он не попадет.
   - Лучше пообедаем.
   - Уговорил.
   От салата до компота полчаса пробежало. За  эти  полчаса  у  Стасика  с
Ленкой, посланной Политову в  успокоение,  состоялся  разговор  отнюдь  не
успокоительный.
   Примерно такой:
   - Допустим, Стае, ты прав, - сказала Ленка. - Сопли развешивать глупо и
недостойно. Будем  говорить  правду,  будем  жить  честно,  ломать  крылья
мельниц. Красота! А как жить?
   - Так и жить. Что, непонятно?
   - Историю психа из Ламанчи помнишь?
   - Надеюсь, "псих" - это неудачная гипербола, а, птица моя метафоричная?
   - Парабола. Отвяжись... Помнишь или нет?
   - Я пять сезонов играл этого, как ты изволила выразиться, "психа".
   - И ничего не понял?
   - В те годы я просто играл. Писали, что неплохо.
   - Даже хорошо, кто спорит. Но  ты  сам  говоришь:  играл.  А  жить  так
нельзя.
   - Я  тебе  напомнил  Дон  Кихота?  Спасибо,  птица,  тронут.  Но,  увы,
комплимента недостоин. Не заработал пока.
   - А сегодня у Мананы?
   - Что сегодня! Просто попытался честно сказать честную истину.  Это  не
донкихотство. Это пародия на него.
   - Кому нужна твоя истина? Именно эта, эта, я  не  имею  в  виду  истину
вообще.
   -  Птица,  оказывается,  есть  истина  вообще  и  истина  в  частности?
Любопытно, любопытно... А что касается девочек  и  мальчиков,  рвущихся  в
актеры ради мирской славы, так их надо крепко  бить  по  рукам.  Ради  них
самих. Ради истины вообще! Бить, а не уговаривать. Пардон за сравнение, но
все эти телепередачи напоминают мне историю про некоего жалетеля,  который
рубил собаке хвост по частям - чтоб не так больно было, чтоб не сразу.
   - Стасик, черт с ними, с юными маньяками. Я о тебе. Ты  же  превосходно
умел идти на компромисс с истиной. Когда жизнь  требовала.  Заметь:  я  не
говорю - против истины. Но на компромисс.
   - Мне стыдно.
   - И давно?
   - Какая разница! Главное - стыдно. Я больше не буду.
   - Не ломай комедию, ты не ребенок. Я серьезно. Ты что, решил вступить в
ряды борцов за правду?
   - Мне надоело непрерывно врать, птица. Театр для себя... Если хочешь, я
устал.
   - С каких пор, железный Стасик?
   - Я не железный. Я гуттаперчевый. Это меня и губит. А так хочется  быть
железным! Как, знаешь, что? Как мой "жигуленок".
   - Наташка сказала, что он сильно помят.
   - Зато он летал, птица. И еще чуть-чуть плавал.
   - Позавидовал "жигуленку"?
   - В некоторой степени.
   - Стасик, ты псих!
   - Психи - люди вольные, бесконтрольные! Вот выправлю себе справку  -  и
лови меня!.. Да, кстати, ты куда сейчас?
   - Домой. Потом в театр. У меня "Ковалева из провинции".
   - Оставь ключик.
   - Ради бога! Но прости за наглость: как твоя Кошка сочетается с любовью
к правде? Это театр для кого?
   - Ах, птица ты моя мыслящая! Спасибо за  информацию  к  размышлению.  Я
пораскину тем, что осталось у меня после полета над Москвой.
   - Что осталось, то сдвинулось, - сказала Ленка вставая. - Ключ будет  в
почтовом ящике, как всегда. Чао!.. Да, тебя подвезти?
   - Я теперь пешеход. Или не знала?
   - Наталья сказала, но я, честно, не очень поверила. Надолго хватит?
   - Посмотрим, - Стасик все сидел  за  пластиковым  столом,  снизу  вверх
глядел на Ленку хитрым голубым  глазом,  второй  по  обыкновению  сощурил:
утверждал, что так, в полтора глаза, ему собеседник понятнее.
   И Ленка вдруг спросила:
   - Стасик, а ты не притворяешься?
   - В чем?
   -  Да  во  всем.  В  пешеходстве,  в  правдолюбии,  в  рыцарстве  своем
малиновом.
   - Не понял.
   - А ты подумай. - В голосе Ленки, до того озабоченном, вдруг  зазвучала
нахальная насмешка, будто что-то поняла Ленка, до чего-то  додумалась,  до
чего-то, никому неведомого, и легко ей  стало,  легко  и  весело.  -  И  я
подумаю. Еще раз чао! - И постучала каблучками по  линолеуму,  скрылась  в
телелабиринте.
   - Какао, - ответил Стасик в никуда,  помолчал,  потом  серьезно  сказал
себе: - Я подумаю...


   Из автомата внизу он позвонил Кошке и договорился встретиться у Ленки в
пять часов. Кошка, правда, спросила:
   - Ты за мной не заедешь?
   - Не на чем.
   - Что случилось?
   - Леденящая душу  история.  Встретимся  -  доложу.  И  отправился,  как
некогда писали стилисты-новеллисты, утюжить московские улицы.


   Кто-то умный сказал: литература не может копировать  жизнь.  Литература
отражает  ее,  но  и  дополняет;  так  сказать,  реставрируя,   обогащает.
Придуманное ярче увиденного...
   Наверно, это верно, простите  за  идиотский  каламбур.  Но  что  делать
прозаику, если его герой вдруг попадает в  абсолютно  банальную  ситуацию?
Описывать - стыдно, коллеги по жанру упрекнут в  отсутствии  фантазии.  Не
описывать - нельзя, поскольку  ситуация  здорово  "работает"  на  характер
героя... Альтернатива ясна: описать, но  как  можно  короче,  буквально  в
несколько абзацев, как недавно, историю с подъемом  из  воды  политовского
"жигуля".
   Было  так.  Шел  Стасик  в  элегантных  -   сухих!   -   мокасинах   по
Красноармейской улице, засунув руки в тесные карманы  вельветовых  штанов,
расстегнув до пупа рубашонку - по причине африканской жары чуть ли, как  и
Политов, не сошедшего с ума сентября. Шел он себе,  насвистывал  мелодийку
из репертуара ансамбля "Дюран, Дюран", ни о  чем  не  помышлял  -  весь  в
ожидании встречи с Кошкой - и  вдруг  в  районе  аптеки  узрел  двух  юных
граждан, возможно, тех,  кто  спрашивал  у  телеманан  совета,  как  стать
актером. Два будущих созидателя общества, похоже, ровесники Ксюхи или чуть
помладше, выясняли отношения с девушкой того же возраста, выясняли громко,
не  обращая  внимания  на  публику,  и  малоцензурные   выражения   сильно
покоробили поющую в данный момент душу Стасика.
   Претензии к подруге звучали примерно так:
   -   Что   ж   ты,   трам-та-ра-рам-пам-пам,   ушла   вчера    с    этим
та-ра-ри-ра-ру-ра-ра, повидла гадкая?
   И вроде бы даже собирались врезать изменившей подруге в район глаза.
   А народ шел мимо и делал вид, что эти трое из народа вышли, как  поется
в старой хорошей песне, и уже не имеют к нему никакого отношения. А посему
любое вмешательство извне алогично.
   А Стасик так не считал. Сегодня. Еще вчера он тоже прошел бы  мимо,  не
задев молодежь отцовским советом, а вернее, даже проехал  бы,  не  заметив
конфликта, по причине высокой скорости отечественных легковых автомобилей.
Но, повторяем, сегодня его что-то подтолкнуло к компании, и он,  вынув  на
всякий случай руки из тесных карманов вельветовых  штанов,  сказал  именно
по-отечески:
   - Поспокойнее нельзя, сынки?  Люди  кругом,  дети...  Вроде  он  не  за
девушку беспокоился, вроде  он  за  окружающих  детей  волновался,  за  их
несформировавшийся лексикон.
   - Вали отсюда, старый! - на миг обернувшись,  бросил  Стасику  один  из
ребяточек.
   И определение "старый" весьма покоробило обидчивого Стасика.
   Он резко взял парнишек за  шиворота  ковбойских  рубашек  -  на  первый
взгляд фирмы "Рэнглер": не слабо одевались мальчики! - рванул  на  себя  и
резко сдвинул их крепкие лбы. Лбы стукнулись, как бильярдные  шары,  издав
звонкий костяной звук. Парням, этого не ожидающим, стало больно,  и  один,
извернувшись, ухитрился  вмазать  Стасику  по  скуле.  Мухи  не  обидевший
Стасик, не любящий вмешиваться в уличные конфликты, наблюдающий  жизнь  из
окна личного авто, вдруг оказался в ее гуще и  понял,  что  там,  в  гуще,
тесно, там иногда даже бьют...
   И от всей души, до сих пор поющей нечто из репертуара ансамбля  "Дюран,
Дюран", Стасик рубанул парням ребром ладони по  мощным  шеям,  рубанул  по
очереди, но практически не задержавшись, а  ладошка  у  Стасика,  отметим,
была хорошо набита долгими тренировками.
   Шеи не выдержали...
   Чтоб не утомлять читателей подробностями уличного  боевика,  быстренько
закруглимся. Невесть  откуда  взялась  желто-синяя  машина  ПМГ,  из  оной
неторопливо вышли трое  в  серых...  чуть  было  по  традиции  не  написал
"шинелях", но вовремя вспомнил о  температуре  по  Цельсию...  рубашках  с
погонами, Стасик немедленно "слинял", избегая контакта с  органами  власти
по одной причине: мог из-за протокольных подробностей опоздать к Кошке...
   ...Итак, как герой  стихотворения  С.Я.Маршака  ("ищут  пожарные,  ищет
милиция"), Стасик покинул поле битвы, остался неизвестным и лишь поймал на
прощание томный взгляд, многообещающий, зазывный промельк  глаз  спасенной
им незнакомки, которая тоже быстро сбежала  с  места  происшествия:  в  ее
планы явно не входило общение с передвижной милицейской группой,  тут  они
со Стасиком были едины.
   А скула болела, и, возможно, там намечался  кое-какой  синячок.  Стасик
поспешил к Ленке, чтоб посмотреть на себя в зеркало прежде, чем показаться
Кошке. Если вы попросите  одним  словом  описать  его  состояние  после...
э-э-э... легкой разминки, то можно уверенно ответить:  удовлетворительное.
Как в смысле физическом, так и в моральном.
   А проще - Стасик был доволен собой...
   Синяк на скуле виднелся, но не очень. Юный ковбой вмазал Стасику снизу,
и, если не задирать голову,  синяка  можно  и  не  заметить.  Кошка  и  не
заметила,  бросилась  Стасику  на  шею,  обцеловала,  будто  и   не   было
позавчерашней размолвки, не было непонятной холодности Стасика - для  нее,
для Кошки, непонятной, - в ответ на ее вполне  объяснимые  претензии.  Для
нее, для Кошки, объяснимые.
   Совершив целовальный обряд, Кошка уселась в Ленкино  рабочее  кресло  у
письменного стола, положила ногу на ногу - зрелище не для слабонервных!  -
закурила ментоловую сигаретку и спросила:
   - Так почему ты без машины? Что стряслось?
   Стасик рассказал. Ни одной подробности не упустил. Особенно напирал  на
выпадение сознания и наступившие затем необратимые  изменения  в  психике.
Это Стасик сам для Кошки диагноз поставил - про  необратимые,  никто  ему,
как вы знаете, сие не  утверждал.  Но  раз  все  кругом,  как  заведенные,
твердят: сошел с ума, спятил, сбрендил, с катушек слез, то любой на  месте
Стасика  сделал  бы  единственный  вывод  и  поделился  бы  им  с  близкой
подружкой.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг