главная теория - теория примерного поведения.
Теории эти были разработаны многими поколениями мальчишек и девчонок и
успешно применялись Кешей и Гешей в их нелегкой жизненной практике. Скажем,
теория заданного наказания. Кеше хочется в кино, но его желание заранее
обречено на провал. Возражения известны: "Надо делать уроки" (хотя они
сделаны!), "Ты был в кино позавчера" (хотя он смотрел совсем другой фильм!),
"Ты должен сходить в прачечную" (хотя он успеет сделать это до кино!). Как
Кеша поступит? Придя домой после школы, забросит портфель в угол и сообщит
родителям потрясающую новость: он сейчас же отправляется в велосипедный
поход по Московской кольцевой дороге до позднего вечера. Сто против одного,
что ему не разрешат идти в этот мифический поход. Он расстроен, обижен. Он
молча делает все уроки. Он идет в прачечную, булочную, молочную и бакалею.
Он возвращается домой, нагруженный продуктами, и скорбно интересуется:
может, хотя бы в кино разрешат сходить? И еще сто против одного, что ни у
кого из родителей не поднимется рука на это скромное (по сравнению с
велосипедным походом) желание.
Кеша и Геша, бывало, пользовались теорией заданного наказания, однако
не злоупотребляли ею. Все-таки она несла элемент обмана - пусть невинного,
пусть искупленного целым рядом благородных деяний, но обмана, как ни крути.
Не любили они и теорию обхода запрета, предельно ясную теорию, но...
построенную на вранье. Применять ее можно было лишь в самом крайнем, самом
безвыходном случае.
Лучше и надежнее всех, по мнению друзей, выглядела теория примерного
поведения. Краткий афористический смысл ее удачно выразил Кеша: "Веди себя
хорошо, и родители тоже будут вести себя хорошо". Но, честно говоря, она не
всегда удачно срабатывала. И к сожалению, не всегда по вине детей...
- Какая теория подойдет здесь? - спросил Геша.
- Мне больно говорить, но, думаю, теория обхода запрета.
- Риск?
- Благороден. Ибо запрет абсолютно бессмыслен. Чистой воды эгоизм.
Эгоизм вульгарис.
- Как? - не понял Геша.
- Суровая латынь, - объяснил Кеша. - Так говорили древние римляне,
которых мы проходили в прошлом году. Дух древних римлян был стоек и
несгибаем. Они пошли бы на хитрость и провели испытания после обеда.
Геша нес ответственность за ходовую часть испытаний. Социальная их
основа его не трогала: римляне так римляне.
- А если они опять "козла" стучать будут?
- Не будут, - заверил Кеша, - надоест.
По молодости лет Кеша недооценивал терпения козлятников и их
невероятные игровые способности. Он мог бы и просчитаться, не вмешайся в эту
историю могучая и загадочная сила, которую Витька назвал телекинезом.
Забегая вперед, скажем, что в ее названии Трешница не ошибся. Но лишь в
названии.
- Пойдем пока ко мне, - сказал Геша.
- А баба Вера?
- Баба Вера уехала к бабе Кате в Коньково-Деревлево на весь день.
Геша жил с бабой Верой в трехкомнатной квартире и имел собственную
большую комнату, набитую паяльниками, радиолампами, отвертками, пассатижами,
конденсаторами, полупроводниками, и так далее, и тому подобное. Гешина
комната была предметом вечных ссор с бабой Верой, которая желала убрать ее,
вопреки Гешиному законному сопротивлению.
Кроме вышеперечисленных атрибутов ремесла в Гешиной комнате находились
диван-кровать, письменный стол с дерматиновым верхом, залитый чернилами,
машинным маслом, бензином, расплавленной канифолью, Гешиной кровью от
многочисленных производственных травм, стояло два венских стула, тумбочка и
на ней первый советский телевизор КВН-49. Телевизор был стар, но работал на
редкость хорошо. А японская пластмассовая линза позволяла даже разглядеть
выражение лица знаменитого хоккеиста Валерия Харламова или не менее
знаменитого певца Иосифа Кобзона. Геша свой телевизор любил, холил его и
нежил, менял в нем разные детали и не признавал никаких новомодных марок
типа "Темп" или "Рубин", украшавшего столовую Кешиных родителей.
Еще у Геши был замечательный стереомагнитофон "Юпитер", который он тут
же включил, и из двух мощных колонок-динамиков звучала грустная песня на
хорошем английском языке. Пел некто по фамилии Хампердинк. Ни Геша, ни Кеша
не знали содержания этой песни, но певец грустил умело, а грусть
интернациональна и не требует перевода. Тем более что друзьям тоже было не
слишком весело.
- Хорошо поет, - сказал Кеша.
- Мастер, - подтвердил Геша.
- Не то что наши, - согласился третий голос.
- Это ты сказал? - спросил Кеша.
- Нет, - сказал Геша. - Я думал, это ты.
- Это я сказал, - сообщил третий голос.
- Кто ты? - спросил Кеша, и трудно поручиться, что в голосе этого
мужественного мальчика совсем не было страха.
- Ну, я, - раздраженно сказал третий голос. - Не видите, что ли?
И тут Кеша и Геша увидели некоего старичка. Старичок стоял в вальяжной
позе и смотрел на Кешу и Гешу со снисходительной улыбкой. Старичок был
малоросл, одет в полосатую рубашку с длинными рукавами и белые чесучовые
брючки, давно не знавшие утюга. И белыми-то они были изначально, может, лет
сто назад. Еще на старичке наблюдались сандалеты, сквозь которые виднелись
игривые красные носки, И вообще, старичок выглядел как-то несерьезно: и
улыбочка эта фривольная, и периодическое подмигивание левым глазом, и поза
его. Не говоря уже о самом его появлении.
Любой рядовой взрослый человек испугался бы невероятно. Кеша и Геша, к
счастью, не были взрослыми. Кеша и Геша не вышли из того прекрасного
возраста, когда не существует для человека пресловутая холодная формула:
"Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда". Все может
быть, все возможно в нашем замечательном мире! Стоит только поверить в
невозможное, как оно тут же исполняется, только поверить уж надо полностью,
без опасений и осторожничания. Но взрослые не могут не осторожничать. Есть в
них намертво вросшая жилка здорового скептицизма, настолько здорового, что
мешает он верить в снежного человека, в летающие тарелки, в зеленых
человечков со звезд.
Но Кеша и Геша не были взрослыми. Они, увидев старичка у телевизора,
смешного старичка в красных носках, приняли этот факт за реальный и
потребовали разумного объяснения этому факту.
- Вы откуда взялись? - строго спросил Геша, потому что в данный момент
именно он был хозяином.
- "Откуда, откуда"... - сварливо сказал старичок. - Из телевизора, вот
откуда.
- Вздор, - строго заметил Геша. - Во-первых, я свой телевизор знаю,
во-вторых, вы там просто не поместились бы, а в-третьих, так не бывает...
- Ах, Геша, Геша, - грустно сказал старичок, - от тебя ли я слышу эти
скучные слова: "Так не бывает". Бывает, Гешенька, все.
И тут он вдруг стал уменьшаться, потом таять, потом совсем исчез, а
телевизор заговорил голосом диктора Балашова:
- Ну, а теперь бывает?
Но это никак не мог быть диктор Балашов, потому что телевизор Геша из
сети выключил, это он точно помнил, да и сейчас посмотрел, проверил - верно,
выключил.
А старичок вновь возник будто бы из ничего, встал у телевизора,
ухмыльнулся и вдруг закашлялся, схватившись за грудь. Кашлял он долго и
натужно, потом отдышался, сказал хрипло:
- Все легкие в пыли, мука какая... Любит твоя бабка уборки устраивать -
спасу от нее нет. Повлиял бы ты на нее...
Тут молчавший до сих пор Кеша (и, надо заметить, оторопевший от всех
этих чудес) вмешался в разговор:
- Вот что, товарищ. Бабка бабкой, но кто вы такой и что делаете в чужой
квартире?
Тут старичок ловко подпрыгнул, уселся на край стола-ветерана, заболтал
ножками в детских сандаликах:
- Резонный вопрос, Иннокентий. Кто я? По-вашему, наверно, я - дух. И
квартира эта мне не чужая, я здесь давно живу - с тех пор, как сей телевизор
купили.
- Так в телевизоре и живете? - саркастически спросил Кеша.
- Так в телевизоре и живу, - подтвердил старичок, не замечая, впрочем,
сарказма. - Дело в том, что я - дух телевизора.
Вот тут взрослые поступили бы однозначно. Немедленно согласились бы со
старичком, сделали вид, что верят ему во всем, успокоили бы его, заставили
потерять бдительность, а сами в это время позвонили бы в больницу имени
доктора Кащенко и вызвали отряд санитаров с крепкими смирительными
рубашками. И зря. Потому что старичок психически вполне здоров, и еще: он
взял бы да исчез в телевизоре - ищи-свищи. И за ложный вызов врачей пришлось
бы отвечать по всей строгости советских законов.
Ни Кеша, ни Геша к телефону не бросились. Более того, они очень
заинтересовались сообщением старичка.
- Как это - дух? - с сомнением спросил Кеша.
- А будто ты не слыхал, что у вещей есть душа. Вот говорят: сделал
мастер вещь и душу в нее вложил. И живет в такой вещи душа мастера...
- Так телевизор на конвейере делали. Может, сто человек. Один лампу
ввернул, десятый гайку закрутил, сотый тряпочкой протер. И в смену у них
тыща телевизоров. В каждый душу вкладывать - души не хватит.
- Знакомо рассуждаешь, - расстроился старичок. - И многие так же
рассуждают. Поэтому у нас вещи без души и делают: тяп-ляп - и готово. А если
еще и хозяин к вещи так относится, то ей через месяц-другой на свалке место.
- А как же к ней относиться?
- С душой, Кешенька, с душой. Тогда любая вещь долго служить будет. Вот
как Гешин КВН-49.
- Выходит дело, вы - моя душа, - засмеялся Геша. - Это, значит, я вас
туда вложил. - Он кивнул на побитый ящик телевизора. - Так, когда его отец
купил, меня еще, может, и на свете не было...
- Верно, - согласился старичок. - Я - ничья не душа. Я сам по себе.
- Тогда почему вы именно мой телевизор выбрали?
- По разнарядке. Направление мне сюда вышло.
- От кого направление?
- От начальства, конечно...
Тут Кеша сообразил, что с такими бессистемными вопросами они до истины
долго не доберутся. Нужна последовательность.
- Вот что, - сказал он решительно, - вы нам все по порядку расскажите:
что за духи, откуда вы, где работали до Гешиного телевизора, что за
начальство у вас. В общем, подробненько и не торопясь.
- Ты у нас прямо отдел кадров, - захихикал старичок и опять закашлялся.
- Вы бы лучше пылесосом погудели, почистили бы кавээнчик-то. Ты совсем
разленился, - вдруг набросился он на Гешу, - заднюю стенку снял, а на место
кто будет ставить? Великий русский поэт Пушкин?
Тут Геша сообразил, что заднюю стенку он действительно забыл на место
прикрутить - с тех пор как менял лампу. А времени тому недели две уже...
Да-а, стыдновато...
- Ладно, - подвел итог Кеша. - Ты, Гешка, сооруди пылесос и погуди им,
как выражается товарищ. Я позвоню отцу, скажу, что испытания модели временно
отменяются.
Они вышли из комнаты, и Геша спросил друга:
- Слушай, Кешка, куда мы влезли? Это же мистика какая-то, бабкины
сказки...
- Ты спишь? - спросил Кеша.
- Нет.
- И я не сплю. А старичок существует?
- А вдруг это галлюцинация?
Кеша был умный мальчик, почти отличник, и с чувством юмора у него тоже
все было в порядке.
- Если это галлюцинация, - сказал он, - то довольно любопытная. Как ты
считаешь?
- Не без того, - согласился Геша.
- А значит, будем галлюцинировать дальше. - И добавил сердито: - Не
теряй времени, пропылесось хорошенько и стенку прикрути... Кстати, как его
зовут? - Он подошел к двери Гешиной комнаты и крикнул: - А как ваше имя,
дедушка?
- Кинескопом меня кличут. Старик Кинескоп.
Глава четвертая
КЕША, ГЕША И ЧУДЕСНЫЙ МИР ДУХОВ
Кеша сел на венский стул, предварительно скинув с него какие-то
радиодетали. Геша устроился на полу, потому что второй стул тоже был занят
радиодеталями, а Геша относился к ним бережно и с пиететом. Старик Кинескоп
удобно примостился на диване, забравшись на него с ногами, поглядывал на
свой кавээн - вычищенный и с прикрученной задней стенкой, улыбался
довольно... Со стенкой, конечно, Геша виноват, забыл он о ней тогда в
суматохе. А сейчас привернул накрепко новыми блестящими винтиками.
- Ладно, - сказал Кинескоп, закончив любоваться своим кавээном, -
приступим, пожалуй... Ну, так с чего начать?
- С начала, - сказал рациональный Кеша.
Кинескоп задумался, уперся кулачком в подбородок, как "Мыслитель"
работы французского скульптора Родена, улыбался чему-то своему - видно,
вспоминал это давнее Начало. Хорошо ему сейчас было: просто, по-домашнему,
не то что в телевизоре торчать с утра до утра.
Ребята молчали, не торопили его: понимали, что история будет долгой, а
долгая история с бухты-барахты не рассказывается. Тут раскачка нужна.
Но вот старичок раскачался, начал мечтательно:
- Давно это было... Вы тогда не родились. И родители ваши не родились.
И прародители ваши тоже еще не появились. Жили тогда на земле духи - злые и
добрые. И звались они по-разному: водяными, лешими, домовыми, русалками. Это
наши духи, русские. О заграничных - всяких там эльфах, гномах - я не говорю.
Тех же щей, да пожиже влей... Обязанности у них были строго разграничены.
Домовой, к примеру, за дом отвечал, за хозяйство. Кто поопытнее, тому
большие дома доверялись, иной раз целые замки. Ну, а у кого способностей
меньше, тот в домишках жил, и хозяйство у такого поменьше было. Лешие - те в
лесу. Водяные - в прудах там, в озерах. Русалки - все больше по морям, их
редко видели. Ну и прочие тоже... Жили так веками, не тужили, к условиям
давно приспособились. Но вот началась эпоха Великого Технического Прогресса,
и кончилось наше спокойное житье...
Тут старик Кинескоп сделал паузу и посмотрел на своих слушателей.
Слушатели ждали продолжения. Впрочем, слушатели по-разному ждали
продолжения. Геша скептически: мол, давай-давай, дед, заливай помаленьку...
Кеша с вежливым интересом, за которым все-таки проглядывало доверие к
старику: пока все общеизвестно, в детском саду проходили, а вот что ты
дальше нам новенького сообщишь?..
Старик улыбнулся ласково - рот у него расползся почти до ушей, нос
сморщился, - но удовлетворился сосредоточенным вниманием публики, продолжил:
- Дальше жить по-старому стало невозможно. Сами посудите: раньше
домовой свое хозяйство наперечет знал. Кастрюли там, ведра, печка русская,
иногда корова или свиньи. Все несложно. А теперь? Телевизоры, комбайны
всякие, холодильники, пылесосы, автомобили - ужас! Не сразу, правда, все это
появилось. Постепенно, понемногу. Но уже тогда, в самом начале, стало нам
ясно: нужна специализация.
- Какая специализация? - не понял Геша.
- Обыкновенная, - терпеливо пояснил Кинескоп. - Узкая. По профессии. А
для этого учиться требовалось. Были, конечно, и консерваторы, ретрограды и
рутинеры: дескать, жили по-старому - и неча менять. Где они теперь? Сгинули.
Шуршат где-нибудь по лесам-болотам, прохожих-полуночников пугают. Ученье -
свет... Я тогда молодой был, головастый, по радиоделу пошел.
- А где учились? - скептически поинтересовался Геша. - Школа, что ли,
специальная была?
- Зачем специальная? Обыкновенная - человеческая. Институт,
университет, техникум - мало ли у вас учебных заведений? Всеобщее
образование...
- Так с людьми и учились?!
- Не совсем с людьми... Можно, конечно, и с людьми, да только хлопотно.
Документы нужны, на лекции ходи обязательно, на физкультуру - зачет по лыжам
сдавай... Нет, ребяточки, гораздо спокойнее просочиться куда-нибудь в
дымоход над аудиторией: и слышно, и видно - красота! Так пять лет и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг