исчезнут так же, как появились. А может быть...
- Почему так рано? - поинтересовался Раф, отрываясь от книги. - Магазин
закрыт?
- Закрыт, - сказал Олег. - Дорога к нему закрыта.
- Землетрясение? - сыронизировал Раф. - Лесной пожар? Или речка
Незнайка вышла из берегов?
Старков поморщился:
- Не время паясничать. Беда, Раф...
Раф швырнул книгу на пол и встал:
- Что случилось, шеф?
- На дороге застрял грузовик с гитлеровцами, - выпалил Олег.
Раф обиделся:
- Кто из нас паясничает?
Ситуация и вправду была комична. Старков усмехнулся, сказал торопливо:
- Олег не шутит. Гитлеровцы действительно появились из прошлого. Те же,
что шуровали когда-то в этих лесах.
Раф был вежливым мальчиком. Вежливым и немногословным. Когда он что-то
недопонимал, он задавал вопрос, как правило, самый точный и самый нужный.
- Поле? - спросил он.
И Старков в который раз удивился его способности воспринимать всерьез
то, что другой счел бы неумным и грубым розыгрышем.
- Поле, - подтвердил он. - Неожиданный "подарочек" тридцатилетней
давности. Неожиданный и опасный.
Но Рафа, казалось, это не взволновало.
- Вы не предполагали такого эффекта?
- Нет, - сказал Старков.
Ему не хотелось ввязываться в теоретические рассуждения, да и времени
не было, но от Рафа так просто не отделаешься: он должен сначала все для
себя уяснить - подробно и точно, а потом принять решение.
- А если отключить поле? - допрашивал он.
- Не знаю, не знаю, - быстро сказал Старков. - Не исключено, что
искусственное отключение поля уберет обратное время, но эффект "гостей"
может и не исчезнуть. - И подумал, что название вполне подходит к случаю.
Надо будет впоследствии "узаконить" его. И усмехнулся про себя: о чем ты
сейчас думаешь, балбес ученый, когда рядом - опасность, не из детектива,
брошенного на пол, а самая настоящая, стреляющая и безжалостная.
- Кончай допрашивать, Раф, - отрезал он. - Будем живы, все объясним.
Нельзя выпускать их из сферы действия поля: тогда скорее всего они вместе
с ним и исчезнут.
- Хорошее доказательство удачного эксперимента, - то ли серьезно, то ли
шутя проговорил Раф.
Старков сдержался. Очень хотел дать волю если не рукам, то словам, но
сдержался: не время ссориться. Пусть говорит что хочет: мальчишка, сопляк.
Умный, способный, но - все-таки мальчишка, с гонором, с фанаберией.
Пожалуй, для него этот день будет самым сложным - смешочками не
отделаешься.
Старков сдержался, но Олег не любил и не умел прятать эмоции. Он
рванулся к Рафу, схватил его за ворот штормовки.
- Думаешь, что лепишь, гад? - задыхаясь, крикнул он. - Там Димка один,
а ты здесь вопросики задаешь...
Старков взял его за руки, потянул на себя:
- Не дури. Пошли отсюда. Время дорого.
Олег неохотно отпустил Рафа, повернулся и направился к выходу. Раф
одернул штормовку, пошел следом, на ходу обернулся:
- Что же вы собираетесь делать?
- Задержать их, - помедлив, ответил Старков и, словно сам себя
уговаривая, подтвердил: - Вероятнее всего, они направляются в деревню. Она
всегда была у них на подозрении - по личному опыту знаю. Деревня за
пределами поля. А если им удастся прорваться? Кто знает, что последует.
Задержать их надо во что бы то ни стало. Любой ценой.
- И надолго? - Раф уже стоял в дверях.
- Не знаю, - в который раз повторил Старков.
Он понимал, что эта спасительная формула еще не раз избавит его от
ненужных, да и маловероятных объяснений. То, что они не нужны сейчас ни
ему самому, ни ребятам, было ясно: обстановка требовала действий, а не
рассуждении. А вот вероятность этих действий представлялась Старкову хотя
и не слишком, но все же реальной. Скажем, ноль целых двадцать пять сотых -
немалая цифра, как ни крути! А рассуждал Старков так: напряженность
временного поля выросла из-за присутствия "гостей". Так сказать, не
учтенный расчетом дополнительный фактор. "Гости" принадлежат полю. С полем
появились и с полем исчезнут. Так думал Старков, во всяком случае, хотел
так думать. Можно было бы попробовать, конечно, отключить генератор, как
предлагал Раф, но Старков боялся: оставшиеся семьдесят пять процентов
вероятности отпугивали, требовали повышенной осторожности. В конце концов,
генератор не рассчитан на такую высокую напряженность: через час-два
экраны начнут выходить из строя, после исчезнет само собой, и вместе с
ним, по всей вероятности, исчезнут и "пришельцы", поскольку вне поля
Старков не мыслил их существования.
Вот так он и думал, во всяком случае, хотел так думать.
А что касается вздорной мысли не выпускать их из зоны экранов, так не
такая уж она и вздорная: поле полем, но не пропадут же "гости", если
выйдут из него. То есть по теории-то должны пропасть, но уж как-то не
вяжется это с реальностью. Вот вам тридцать живых и здоровых мужиков, едут
себе спокойненько, песни распевают и вдруг - исчезли, испарились. Ну
конечно же, конечно, они существуют в своем времени, только в своем, а в
нынешнем их нет, убиты они здесь же или где-нибудь под Орлом или Курском.
Но... и в сотый раз Старков вспоминал это проклятое "но"! А если не
исчезнут? Если прорвутся? Что тогда? В нескольких километрах - деревня,
еще дальше - другая. Там люди, которые ни сном ни духом не помышляют об
опасности. О _такой_ опасности! Они и воевать-то давно разучились, а
большинство и не умело, как Раф, Димка или Олег. Их надо предупредить,
заставить поверить в реально существующую опасность, какой бы нелепой она
ни казалась.
Старков прикинул: кто может пойти? Раф? Пожалуй, он справился бы с этой
миссией лучше других: сумеет убедить. Но ведь он сам не очень-то верит в
"гостей", куда же ему еще убеждать кого-то!..
Может быть, Олег? Нет, не подходит: не оратор. Думать умеет, стрелять
умеет, работать умеет, и еще как, а вот говорить не научился. Это ему
попортит кровушки: в науке говоруны подчас стоят больше молчальников...
Лучше всего пойти самому. Но это значит оставить трех сосунков, не
нюхавших боя, на верную гибель. На _почти_ верную. Бой не любит новичков,
как бы храбры они ни были...
Значит, остается Димка. За это время он небось досыта нагляделся на
взвод "гостей", поверил в них так, как и сам Старков. А объяснить
колхозникам невероятное существование машины, воскрешающей годы войны,
пожалуй, сумеет не хуже Рафа.
Но Димка умеет стрелять, а Раф нет. Значит, все-таки Раф?..
Старков вышел из сарая, где по-прежнему гудел генератор, может быть
чуть громче, чем следовало бы, - пошел к сторожке. Навстречу ему бежал
Олег, обвешанный оружием: карабин Старкова, собственная тулка, в руке -
сумка с патронами. Раф шел сзади, перекинув через плечо двустволку.
- Ловите! - Олег на ходу кинул Старкову карабин, и тот поймал его,
ощутив холодную сталь ствола.
Вот когда он вспомнил, что не охотничье это оружие - боевое. И может
быть, впереди у них - тот самый бой, где он будет очень кстати, это
семизарядный симоновский карабин. А может быть, боя не будет. Старков
очень хотел, чтобы его не было...
5
Димка сидел под деревом и ждал. Он уже вдоволь насмотрелся на
беспомощно суетящихся эсэсовцев и решил, что дальнейшее наблюдение за ними
довольно бессмысленно: ну потолкают машину, ну земли под колеса покидают,
веток, хвороста - раньше часа им все равно отсюда не вылезти. Дурак
водитель затащил тяжелую машину в заведомо непролазную грязь. Небось
начальство не наградит его за это Железным крестом. Как там у них
делалось? За провинность - на Восточный фронт...
Он усмехнулся: вот она - инерция книжных знаний. Это же и есть
Восточный фронт - для них, конечно. Или, вернее, был. Вот так он и
выглядел, наверно, осенью сорок второго года. Холодно, дождь моросит,
дорога непроходимая, мокрота, лес, болота. Взвод карателей направляется на
очередную "операцию" в близлежащую деревню. Всего второй год войны, они
еще самоуверенны, только торопятся. Офицеры покрикивают, подхлестывая и
без того надрывающихся в болотной грязи солдат. Ясно: боятся партизан.
Хороши партизаны, внутренне усмехнулся Димка. Три дробовика, если
двустволку считать за два, да один карабин - единственное стоящее оружие.
Зато у этих четырех стволов при всей слабости их огневой мощи есть одно
преимущество - эффект внезапности.
И вдруг Димка ужаснулся ленивой будничности этой по сути страшной
мысли. Какая, к черту, огневая мощь? Они физики, ученые, а не вояки. Они
сюда работать приехали, а не стрелять. В людей стрелять, в таких же, как
он, из плоти и крови, как Олег, как Старков, как их сельские знакомцы.
Димка даже представить себе не мог, что придется - сейчас или через
десяток минут! - вскинуть ружье, хладнокровно прицелиться, поймав на мушку
черный мундир на дороге, нажать на спусковой крючок... Сумеет ли он это
сделать: ведь не научили. В тире стрелять по мишеньке с кружочками -
учили. А в людей - нет. И ненавидеть не учили. И никто пальцем не тыкал:
вот, мол, враг, убей его. Просто врага не было. Живого... А в учебнике
истории вдохновения немного: такая-то дата, такое-то сражение - выучить и
сдать.
Димка любил смотреть фильмы о войне. Он умел красиво поговорить о
методе "ретроспективы" в военной теме, о режиссерских находках, об
использовании хроники в сюжетной канве. Но, в сущности, он оставался тем
же самым мальчишкой с Можайки, который бегал в "Призыв" на дневное кино
"про войну". Так же переживал в душе за героя. Так же рвался за ним в
штыковую атаку. Так же вполголоса пел с ним за дощатым столом в землянке.
Все поколения мальчишек когда-то играли "в войну". А потом игра
начиналась "всерьез", и вчерашние мальчишки уходили на фронта гражданской,
финской, Великой Отечественной. А потом - кто вернулся! - те уже смотрели
на своих мальчишек, повторяющих их детство, и думали: не дай Бог им
пережить с наше...
Димкиному поколению повезло. Вот он - "типичный представитель советской
молодежи" - успешно закончил школу, тянет лямку в университете, подумывает
об аспирантуре. Война оставалась для него только игрой.
Ах, не доиграл он в нее, не закончил: мать позвала из окна или школьный
звонок прозвенел. Только осталась живой в нем детская страсть к оружию
всех систем: бах-бах, Димка, я в тебя попал, падай, чур, не игра!..
Так вот она, "чур, не игра", Димка. Все просто в раскладе: вот враг,
вот свои - действуй, парень.
А как действовать, если этой зимой путешествовал по ГДР, был в Берлине,
в Дрездене, в Ростоке, пил пиво с прекрасными парнями с физфака
Берлинского университета, пел "Катюшу" и "Левый марш", и никто не
вспоминал о войне, о том, что, может быть, отец Димки сражался против
отцов этих прекрасных парней с физфака, - никому до этого дела не было.
А сейчас есть дело, Димка? Вдруг один из черномундирников станет отцом
кого-нибудь из тех немецких ребят? Ты сумеешь в него выстрелить, убить
его?
Да нет же такой проблемы, нет: это только стык времен, а не само время,
это иллюзия реальности, а не живая жизнь. Ой, Димка, не крути хоть сам с
собой: это именно реальность, хотя и вчерашняя. Это враги, Димка, о
которых ты знаешь по книгам и фильмам. Это война, Димка, которая все-таки
достала тебя.
И ты будешь стрелять, потому что в семи километрах отсюда люди, не
подозревающие, что в их край вернулась война. Ты будешь стрелять ради них,
Димка, понял?
Он понял. Он встал и пошел навстречу Старкову с ребятами. Он знал
совершенно точно, что сумеет выстрелить - первым, если понадобится. А там,
как говорит уважаемый шеф: все пули мимо нас!
- Ну, как там? - спросил его Старков.
- По-прежнему, - сказал Димка. - Где ружьишко?
- Получи. - Олег протянул ему двустволку и сумку с патронами.
Димка деловито откинул стволы, вогнал в них патроны.
- Надо предупредить колхозников, - сказал он. - Пойти должен Раф.
И Старков удивился даже не тому, что для Димки никакой проблемы не
существовало (пойдет Раф - и точка!), а тому, как это было сказано: сухо,
коротко - обсуждению не подлежит.
И даже Раф не стал по своему обыкновению возражать и ломаться, спросил
только:
- А что я им скажу? Они же не поверят...
- А ты скажи так, чтоб поверили, - объяснил Димка. - И пусть
подготовятся к нападению: мало ли что... - Он все же не справился с ролью
командира, вопросительно взглянул на Старкова: то ли я говорю?
И Старков кивнул утвердительно, добавил:
- Сюда никого с собой не веди. Надеюсь, помощь не понадобится: боя не
будет. А сам останешься в деревне: проследишь за подготовкой к обороне, и
без паники.
- Зачем? - запротестовал Раф. - Объясню им все и вернусь...
- Ты знаешь слово "приказ"? - спросил Старков. - Так вот, это приказ. И
запомни: мы на войне. А ведь даже в мирное время приказы не обсуждаются.
Иди. И будь осторожен. Обойдешь их с севера. На дорогу даже носа не
высовывай. И помни: все пули мимо нас...
Раф недовольно - может быть, подчеркнуто, слишком подчеркнуто, - пожал
плечами, поднял воротник куртки, пошел ссутулившись, сначала медленно,
потом обернулся, улыбнулся неожиданно, сказал озорно:
- Предупрежу и вернусь. Привет! - И, не дожидаясь ответных реплик,
рванул в кусты, только брызги посыпались.
Старков тоже улыбнулся: ну что будешь делать, вернется, конечно, не
может не вернуться, он и слова-то "приказ" толком не знает, ему не
приказывали - просили, требовали, предлагали, а железное "надо" ему вполне
заменяли вольные "может быть" и "неплохо бы".
Вот почему Старков все-таки улыбнулся - не до воспитания, нет времени,
- пожал плечами, сказал Димке:
- Придется тебе еще раз заняться акробатикой...
Димка кивнул, отдал ружье Олегу, полез на дерево.
- Все еще возятся, - сказал он. - Сучьев натащили - вагон. А машина
буксует.
Надсадный рев мотора то взрывался, то стихал. До них долетели обрывки
невнятных команд, криков и ругани.
- Быстро к дороге, - приказал Старков. - И не шуметь!
Они добрались до небольшого холма недалеко от того места, где лесная
дорога поворачивала к реке, пробиралась сквозь кусты орешника и,
вырвавшись на полевой простор, бежала к деревне. Отсюда хорошо было видно,
как все еще дергался в грязи помятый грузовик с промокшим брезентовым
верхом и шла вокруг него все та же солдатская суетня. Пожалуй, скоро
вытащат, подумал Старков, и до деревни доберутся хотя и позже Рафа, но все
же скорее, чем тот сумеет втолковать колхозникам об опасности. Те даже
поверить ему не успеют. Будут хмыкать, посмеиваться, покачивать головами,
будут с жалостью смотреть на мальчишку и советовать ему приберечь свои
шутки до первого апреля. Да что рассуждать: хорошо, если для колхозников
вся эта история осталась бы глупой шуткой зарвавшегося физика, который
даже и не думал о таких последствиях своего "эпохального" опыта.
Старков лег на мокрую траву, махнул рукой ребятам: ложись, мол, тоже,
раздвинул ветви орешника, выставив синеватый ствол карабина.
"Вот и вернулась к тебе война, - горько подумал он, - не оставляет она
тебя: ни в воспоминаниях, ни наяву. Воспоминания привычны: ими можно
играть, как детскими кубиками, складывать пирамидки, а надоест -
рассыпать. А явь - это похуже. Это нежданно и потому опасно. Боишься,
Старков? Нет, конечно. Хотя их и вчетверо больше нас. Нет у меня к ним
жалости, к этим возвращенным Временем фрицам, как и тридцать лет назад
тоже не было. Сейчас у нас сорок второй на дворе - запомни. Фашисты идут к
Волге. На Северном Кавказе - бои. Ленинград осажден. Отечество в
опасности, Старков! Ты помнишь эту фразу? Вспомни ее хорошенько, перевари
в себе. В опасности, понял, политрук?"
- Слушать мою команду, - шепотом приказал он. - Не стрелять без
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг