Александр Иванович АБРАМОВ
БЕЛЫЕ НАЧИНАЮТ...
Рассказ
Художник И. Блиох
________________________________________________________________
ОГЛАВЛЕНИЕ:
1. "ДАЧНОЕ" ДЕЛО
2. РОДСТВЕННИКИ И ГОСТИ
3. СТРАННАЯ ПАРТИЯ!
4. ПОЛКОВНИК ХМАРА
5. ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК
6. НОВЫЙ ГОСТЬ
7. ВЕРСИИ НАМЕЧАЮТСЯ
8. ЗАГАДКА ЧЕРНЫХ
9. ПО СВЕЖЕМУ СЛЕДУ
10. БЕЛЫЕ НАЧИНАЮТ И ВЫИГРЫВАЮТ
________________________________________________________________
1. "ДАЧНОЕ" ДЕЛО
Подымаясь по лестнице, майор Жемчужный чуть не столкнулся с девушкой
в сером легком костюме. Она стремительно пронеслась - другого глагола и не
подберешь! - вниз, прикрывая носовым платком явно заплаканные глаза.
"Сколько своего горя несут сюда люди", - подумал майор, но раздумья его
тотчас же были прерваны: окликнула секретарша отдела. Жемчужного требовал
к себе начальник отдела угрозыска полковник милиции Кершин. Он критически
оглядел майора и усмехнулся:
- Толстеешь...
- Старею... - в тон ему ответил Жемчужный. - Возраст, товарищ
полковник.
- Есть шанс похудеть. "Дачное" дело знаешь?
- Кутыринское? Немного знаю.
- Придется познакомиться вплотную.
Жемчужный удивился, "Дачным" делом здесь называли дело о недавнем
убийстве профессора Заболотского, которое вел один из старейших и очень
опытных работников уголовного розыска, подполковник Кутырин.
- Ничего не понимаю, - сказал Жемчужный, - а Кутырин?
- У него инфаркт, - вздохнул Кершин. - Вчера в больницу увезли.
Жемчужный задумался. Жаль Кутырина. Поправится, уйдет на пенсию, а
вместе с ним уйдет в прошлое еще одна живая страница истории милиции
города. Без Кутырина даже трудно себе представить уголовный розыск.
- А кто еще работал по этому делу? - после некоторого раздумья
спросил Жемчужный.
- От нас - капитан Парамонов и старший лейтенант Рыжов, - отвечал
полковник. - А ведет следствие старший следователь прокуратуры Михайлов.
Ты с ним работал?
- Было дело...
"Михайлов - опытнейший работник прокуратуры, да и Кутырин тоже, как
говорится, краса и гордость угрозыска, - подумал Жемчужный. - Неужели они
запутались?.."
- Поговори с Михайловым, ознакомься с материалами и доложи свои
соображения.
...И разговор с Михайловым, и тщательное ознакомление с делом только
подтвердили опасения Жемчужного: в процессе расследования пока ничего не
прояснилось.
Обстоятельства убийства профессора Заболотского, одного из крупнейших
знатоков славянской филологии, были действительно загадочны. Труп его
нашли воскресным утром на даче, в большой комнате, служившей ученому и
кабинетом и столовой.
Дверь комнаты была заперта изнутри. Окно в сад открыто настежь.
Самодельная финка, искусно выточенная из напильника, торчала между
лопаток. По заключению медицинской экспертизы, смерть последовала вскоре
после полуночи от кровоизлияния в области сердца.
Убитый лежал ничком на ковре возле шахматного столика. Два легких
соломенных кресла, подвинутые к столику, несколько черных и белых фигурок
на доске, кучка таких же фигурок на краю стола - все говорило о том, что
шахматная партия была не закончена или прервана.
Посреди комнаты на обеденном столе громоздились неубранные тарелки,
рюмки, бокалы, бутылки из-под вина - следы ужина, сервированного на
несколько человек. Повсюду - окурки и пепел: в комнате курили сигареты,
папиросы и даже трубку. Она лежала с краю на шахматном столике, должно
быть, ее курил сам хозяин. На зеленом сукне письменного стола обнаружили
крохотные пятна крови: вероятно, кто-то из гостей профессора порезался о
лезвие безопасной бритвы, торчавшее из-под толстого стекла на столе. А под
столом найдена светло-серая пиджачная пуговица.
В замочной скважине распахнутого сейфа торчала связка ключей, а на
полке внутри лежали аккуратные стопки исписанных тетрадей. Профессор
работал над книгой по истории древнеславянских языков и хранил черновики в
сейфе. Из денег в сейфе нашли только одну двадцатипятирублевку, прикрытую
упавшей тетрадью. А между тем накануне профессор получил в издательстве
гонорар за монографию - около трех тысяч в банковских пачках. За ужином
Заболотский и рассказал о гонораре, и о сумме упомянул. Сейф у него, по
словам свидетелей, был в это время раскрыт. Кто-то из гостей сделал
профессору замечание: мол, так крупные суммы не хранят. Профессор, как
говорят, отмахнулся - кому, дескать, грабить? - сейфа не закрыл, а между
тем все деньги исчезли. Значит, было кому...
Под окном с трудом удалось обнаружить чьи-то следы, размытые дождем.
Кто же был в гостях?
Жемчужный взял листок бумаги, на котором рукой Кутырина были написаны
несколько имен и фамилий.
Валя.
Маслов.
Вера Тимофеевна - жена Маслова.
Полковник Хмара.
Сизов.
Фамилии Сизова, Хмары и Маслова подчеркнуты красным карандашом - это
соседи по дачному поселку. Валя приходилась профессору дальней
родственницей, последнее время жила у него в мезонине. У отставного
полковника Хмары и у доктора Маслова были собственные дачи, а лаборант
Сизов снимал в поселке комнату с верандой.
Гости разошлись около одиннадцати. Профессор спросил, не хочет ли
кто-нибудь сыграть с ним партию в шахматы. Желающих не нашлось. Маслова
увела домой жена. Хмара беспокоился о дочери, уехавшей "на ночь глядя" в
город к подруге. А Сизов вообще казался чем-то раздраженным. Профессор
даже спросил его, не случилось ли что... "Голова почему-то разболелась, -
ответил Сизов. - Пройдусь немного. Буду возвращаться - может, зайду..."
Обещал зайти и Хмара, "если Ленка уже дома". Валя, проводив Масловых,
пошла к себе в мезонин и легла спать. К профессору она больше не заходила,
хотя в его комнате горел свет и слышались чьи-то голоса.
А утром Заболотского нашли мертвым.
2. РОДСТВЕННИКИ И ГОСТИ
Ясным на первый взгляд казалось только одно: мотив преступления.
Исчезнувшие деньги - это достаточно убедительно. Но убедительно ли?
Убийство из-за трех тысяч?.. Михайлов сказал:
- Слишком невелика сумма, чтобы из-за нее убивать. Кутырин, кстати,
тоже сомневался... Подумай, майор, подумай...
Жемчужный еще раз перечитал дело. Вот показания дочери Заболотского,
Марии Львовны, сотрудницы одного из научно-исследовательских институтов.
Она, хотя и жила отдельно от отца, иногда приезжала к нему на дачу.
Отношения между ними уже давно были натянутыми. А за последнее время они
еще более ухудшились.
Несколько раз прослушивал майор магнитофонную запись допроса.
"- Значит, отец жил один?
- Один. Я не могла ужиться с его второй женой. А когда они разошлись,
я все равно не хотела простить отцу: ведь после смерти матери он обещал
мне никогда не жениться...
- А давно он разошелся со второй женой?
- Еще во время войны, в эвакуации. Мы жили тогда в Ашхабаде.
- Где же она сейчас?
- Там же, вместе со своим сыном от первого брака. Работает артисткой
городского театра. Сыну, наверное, уже более сорока.
- А как сложились ее отношения с вашим отцом после развода?
- Никак. Разошлись - и все. Недолго прожили. По-моему, даже не
переписывались. Только Виктор один раз и навестил его за последние лет
десять...
- Подружились?
- Наоборот: расстались как чужие.
- А что вы можете сказать о Вале?
- Валя - это дочка троюродной сестры моего отца, студентка. Учится в
юридическом институте. Ну, а с кем встречается и где бывает - право, не
знаю..."
Жемчужный снова и снова включал магнитофон. "С чего начинать? - думал
он. - С кого? С гостей или родственников? Прежде всего необходимо
установить всех, кто мог знать о хранящихся в сейфе деньгах. О них могли
знать не только присутствующие на вечере".
И все-таки начинать пришлось с участников ужина.
Жемчужный взял чистый лист бумаги и крупно написал: "Черенцова Валя,
двадцать два года..." Интересно, как она вела себя на допросах? Была
искренней или играла? Трудно иногда судить об этом по протоколам: нет
подтекста, нет ощущения живого человеческого слова, смысл которого порой
зависит от того, как оно произнесено.
Он с интересом прослушал еще одну запись: Парамонов беседовал с
Валентиной.
"- Как реагировали гости, когда профессор рассказал о деньгах? -
спрашивал Парамонов.
- Не помню. Смеялись, кажется... Кто-то даже зааплодировал
почему-то... А вот еще: Вера в шутку попросила профессора немедленно
закрыть сейф, а то она готова соблазниться такой суммой...
- Кто упрекнул профессора в неумении хранить деньги? Не помните?..
- Точно не помню. Кажется, Хмара.
- А Сизов?
- Он тоже пошутил. Только очень мрачно. Он вообще был в этот вечер в
плохом настроении.
- Что же он сказал все-таки?
- Сказал, что в нем сидит Раскольников. Что-то в этом роде. Не
помню".
Жемчужному понравился характер допроса. Но почему Парамонов
сосредоточил внимание на Сизове? Неужели из-за этой глупой шутки? А может
быть, потому, что Сизов обещал вернуться и сыграть в шахматы? Но ведь и
Хмара обещал заглянуть к профессору. И кто-то действительно был у
профессора, когда Валя, проводив Масловых, вернулась домой.
"Лестница в мезонин ведет из передней, куда выходит и дверь из
комнаты профессора, - читал Жемчужный показания Вали Черенцовой. - Я
задержалась на секунду, вытирая ноги: на улице было грязно, дождь. Из-за
двери дядиной комнаты тянулась узенькая полоска света и слышались голоса.
Я слышала, как дядя спросил кого-то: "А почему ты в перчатках?" Другой
голос ему что-то ответил, но что именно, я не разобрала. Потом услышала
уже сверху, как внизу щелкнул дверной замок: кто-то запер дверь изнутри. Я
долго прислушивалась, но внизу было тихо. Потом вдруг что-то упало.
Подумала, что дядя передвигал стол. Но звона посуды не слыхала. Постояла
минутку у окна и легла спать... Вот только когда закрывала окно - из-за
комаров, - увидела в саду мелькнувший огонек сигареты".
Огонек сигареты в саду заметил и Сизов, возвращаясь домой с прогулки.
По его словам, было около двенадцати ночи. У профессора в комнате горела
лампа, окно было открыто. Сизов постоял у калитки, раздумывая, зайти или
не зайти. Но время было позднее, и он направился к своему дому.
Итак, Сизов не заходил к профессору после ужина. Масловы тоже не
возвращались. Не приходил вторично и Хмара. Показания полковника
подтвердил жилец, снимавший у него беседку с верандой: Хмара, по его
словам, встретился с приехавшей дочерью и остался дома.
Еще один листок привлек внимание Жемчужного. На четвертушке бумаги
мелким почерком Кутырина было написано несколько неразборчивых строк. По
всему было видно, что подполковник наспех записал мелькнувшие у него
мысли.
"Кто мог быть у профессора ночью? Подумать, необязательно учитывая
участников ужина.
Один или двое?
"Почему ты в перчатках?" Может быть, "вы"? Обмолвка.
Кому он так мог сказать? Проверить: с кем он общался на "ты".
Кто играл в шахматы?
Чей огонек был в саду?"
Жемчужный внимательно пересмотрел всю папку, которую нашел в сейфе у
Кутырина. Он знал о привычке подполковника записывать на клочках бумаги
мысли и наблюдения. Однако таких листков в папке было немного и они не
содержали ничего существенного. Лишь вот эти наспех записанные мысли
представляли интерес для розыска. Видимо, собранные показания свидетелей
еще не давали сформироваться какой-то определенной версии.
"У меня ее тоже пока нет", - подумал Жемчужный.
3. СТРАННАЯ ПАРТИЯ!
В дверь постучали. Чисто выбритый, подтянутый, словно на параде, в
кабинет вошел капитан милиции Парамонов.
- Разобрались, Леонид Николаевич? - кивнул он на папку.
- Тут, милок, разбираться и разбираться! А я не Эркюль Пуаро.
- Что-нибудь заинтересовало?
- Кое-что. У Кутырина я обнаружил несколько отрывочных записей.
Читал?
- Читал. Только никого, кроме гостей за ужином, привлечь к этому делу
не могу.
- Кто, кроме них, мог знать об авторском гонораре профессора?
- Среди дачников никто, по-моему. Профессор не любил хвастаться. Он и
гостям-то о деньгах случайно сказал.
- Но о получении трех тысяч знали в издательстве. В редакции, в
бухгалтерии - наверняка. И у кого угодно может быть муж, брат, друг. Надо
там поработать. Бросим на это дело старшего лейтенанта Рыжова. Ну, а мы
гостями займемся. - Жемчужный взглянул на список ужинавших. - Кстати, вы
не знаете, почему в кутыринском списке подчеркнуты фамилии Сизова и Хмары?
- Это шахматные партнеры профессора. Хмара игрок попроще, а у Сизова
первый разряд.
- А другие?
- Умеет и доктор. Только кто ж рискнет сражаться с кандидатом в
мастера?
- Положение фигур записано? - вдруг заинтересовался Жемчужный.
- Вот! - Парамонов веером рассыпал по столу принесенную им пачку
фотографий, на одной из которых был заснят шахматный столик с
расставленными на нем фигурками. Партия явно заканчивалась. С каждой
стороны короля поддерживали ладья, легкая фигура и пешка. Но единственную
пешку черных защищал, кроме того, и черный ферзь, сама же она достигла
последней линии и была уже не пешкой, а вторым ферзем. Катастрофа белых
была очевидной.
- Разобрались, Леонид Николаевич? - спросил Парамонов.
Жемчужный кивнул, продолжая всматриваться в расположение фигур: он
никак не мог понять, почему белые, потеряв ферзя без компенсации, все еще
продолжали сопротивляться?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг