- Как раз при нас он туда входил, - добавил Мисаил. - Сразу видно -
изрядный господин. Должно быть, из богатого купечества - в дорогом кафтане
и при бороде.
- И долго он там пробыл? - без особого интереса спросил детектив.
- А мы не видели, когда он вышел, - махнул рукой Антип. - Как только
поняли, что ничего нового об усыпальнице Лихославских не узнаем, так сразу
отправились в прикладбищенский кабачок "Веселый покойник".
- И вот уж там-то как раз кое-чего и разузнали! - радостно выкрикнул
Мисаил.
- Насчет Лихославских, - уточнил Антип. - Не успели мы налить по
первой чарке, как к нам за стол подсела некая дама...
- Ну какая она дама, - пренебрежительно перебил Мисаил, - настоящая
Кьяпсна.
- Кто-кто? - переспросил Дубов. - Это что, имя такое, или фамилия?
- Да прозвище, - хмыкнул Антип. - Так здесь зовут тех, кто слишком
злоупотребляет кьяпсом. В общем, горьких пьяниц. Ну вот, мы ей налили
чарочку, она ее лихо выпила и начала нести какую-то чушь о том, что вот уже
без малого полвека побирается на кладбище и что здесь ее всякий покойник
знает.
- Тогда мы спросили ее о князьях Лихославских, - нетерпеливо
подхватил Мисаил, - и знаешь, что она сказала? Оказывается, один из них был
городским старейшиной, когда Новую Мангазею завоевал царь Степан. За
строптивое поведение царь повелел высечь князя на конюшне, и тот, не стерпев
позора, закололся кинжалом. После чего всех его ближних и дальних сородичей
Степан выслал из Мангазеи - кого посадил в темницу, а кого отправил в
разные отдаленные монастыри.
- Так что, выходит, Джон Уильям Свамп вовсе не врал в своем
"Завоевании Мангазеи", - с некоторым ехидством отметил Антип.
- Ну что же, теперь нам хотя бы ясно, почему усыпальница князей
Лихославских пришла в такое запустение, - подытожил Василий. - Остается
только выяснить, каким образом ее используют под...
Но договорить сыщик не успел, так как из коридора донесся неясный шум
вперемежку с причитаниями.
Антип выглянул в коридор:
- Там, похоже, с нашим соседом священником что-то стряслось.
И Василий Николаевич понял, что никакого тайм-аута нынче вечером у него
не будет.
x x x
Клонящееся к западу солнце припекало и размаривало, но майор Селезень
терпеливо лежал на крыше баньки и, героически борясь с дремой, оглядывал в
бинокль окрестности. На въезде в село со стороны моста солдаты валялись в
тени большого амбара, курили и болтали. У моста плескалась в реке ребятня. А
совсем недалеко от баньки неспеша проползало деревенское стадо под неусыпным
руководством Васятки. Майор направил бинокль в ту сторону - что-то там было
не так. И действительно, за стадом плелась худосочная фигура в форменном
кафтане.
- Ба, кого я вижу! - ухмыльнулся майор, - Мстислав. Твоя любовь к
животным тебя погубит. - И Александр Иваныч бесшумно, но быстро спустился
на землю.
Коровы и овцы, мирно пощипывая травку, продвигались в сторону баньки.
Справа от них степенно вышагивал аист, время от времени наклоняясь за
лягушками в высокую траву. Слева от стада неспеша шел Васятка с большим
кнутом на плече и зорко поглядывал на своих подопечных, а иногда украдкой и
на странного гостя. Мстислав же шел позади, насвистывая себе что-то под нос
и помахивая веточкой от назойливых деревенских мух. Его глаза сладострастно
взирали на мерно покачивающиеся коровьи крупы и полные молока вымени.
Похоже, ничто на свете не могло вывести его из этого благостного состояния.
Но, как нередко это бывает в лучшие минуты нашей жизни, идиллия была
разрушена появлением непрошеного гостя. Это майор личной персоной внезапно
возник перед Мстиславом из высокой травы.
- Селезень! - побледнев, пробормотал Мстислав.
- Кря! - ехидно ухмыльнулся майор, и его грозный кулак врезался в
челюсть наемника.
Свет померк в глазах любителя зверушек и международных конфликтов. И
вот же ирония судьбы - ни одна буренка даже не обратила внимания на
исчезновение ухажера. Только Васятка да аист посмотрели в ту сторону, но
кроме колышущегося разнотравья ничего не узрели. "Померещилось", решил
Васятка.
x x x
Александр Иваныч Селезень был человеком, который умело скрывал под
маской грубоватого солдафона свою скромную и даже застенчивую сущность.
Например, он так смущался в присутствии дам, что порой начинал с перепугу
вести себя просто развязно. О чем, правда, впоследствии сожалел, но ничего с
собой поделать не мог. Армия с ее жестким порядком была для него
единственным прибежищем. Там все было просто и понятно. Не то что хотя бы с
той же религией. Ну не мог майор поверить в эдакого доброго дедулю, сидящего
на облаке и раздающего пряники своим внучкам. Господь представлялся майору
старым седым командующим, постоянно корпящим в своем штабе над
стратегическими планами вечной войны со злом. А себя он видел его солдатом.
Не хуже и не лучше других. И весь смысл своей Веры он видел в исполнении
поставленной перед ним небесным командующим боевой задачи. И сделать надо
все, а если потребуется, и жизнь отдать за то, чтобы на твоем рубеже зло не
прошло...
А потом командующий призовет тебя в свою заоблачную ставку и спросит:
- Что же это ты, братец, - хитро прищурив добрые глаза, - в тылу,
значится, отсиживался? Сладко ел, да мягко спал. А мои приказы и в голову не
брал.
- Никак нет, товарищ командир, - немного смущаясь, отвечал бы ему
майор, - Боевую задачу выполнял в силу своего разумения, а уж справился ли,
не мне судить.
- Знаю, знаю, майор, - усмехался в седые усы командующий. - Все знаю
- должность у меня такая. Да ты присаживайся, не стесняйся. Папироску
хочешь? Сейчас дневального архангела кликну - чайку нам сварганит. И
поговорим мы с тобой, Александр Иваныч, о том, как нам дальше с мировым злом
воевать. Как-никак, ты прямо с передовой прибыл. Небось жарко там было? Но
ты-то молодцом держался.
- Служу... - вскочил майор и запнулся. Краска смущения залила его
лицо.
- Да не красней ты, майор, как девица, - засмеялся седой командир, -
не в названиях суть, лишь бы сам ты в душе своей за правое дело был. За
доброту, за правду, за любовь. И не стесняйся, майор, служить советскому
союзу, коли под этим у тебя честь и совесть подразумевается. А подхалимы с
их сладкими "аллилуями" отправятся потом на вечную гауптвахту. Вот так вот.
А теперь давай чай пить будем. Да о делах толковать. Зло-то все наглее и
изворотливее становится, что-то предпринимать надо, Александр Иваныч...
x x x
Баба Яга сидела пригорюнившись на пороге собственной избушки, когда над
самой крышей пронеслось что-то черное и огромное. Это что-то сделало боевой
разворот над лесом, снося верхушки елок, и резко пошло на посадку, явно
целясь в саму Бабу Ягу. Та с перепугу рванула в избу с истошным криком:
- Спасайся, кто может!
Кот, читавший в это время на сундуке какую-то потрепанную книжку,
удивленно посмотрел на Бабу Ягу и только успел открыть рот, видимо, для
того, чтобы спросить, в чем дело, как раздался оглушительный грохот, и изба
зашаталась. Но устояла. Кот неспеша слез с сундука, осторожно приоткрыл
дверь, усмехнулся и, распахнув ее уже настежь, вышел на порог.
- Ну ты даешь! - весело промурлыкал он.
- Не рассчитали маненько, - раздался утробный голос в ответ.
Баба Яга, видимо, уже пришедшая в себя после первого испуга, выглянула
из избы вслед за котом. А перед избой сидело здоровенное чудище, весьма
похожее на динозавра, но только с тремя головами и перепончатыми крыльями.
Чудище попыталось изобразить улыбку всеми тремя крокодильими мордами:
- С добрым вечерочком, Ягоровна.
- Ах ты гад летучий, - взвилась в ответ Яга, - залил все свои шесть
бельм и летает тут, понимаешь. Чуть избу не снес! А опосля этого - с добрым
вечерочком, Ягоровна!
- Ну чего ты раскричалась? - нахмурились все три рожи. - Я что,
нарочно? - При этом нежданный гость развел маленькими передними лапками. -
А вообще-то могу ведь и дыхнуть! Так что ты меня не зли. Того-этого...
- Это ты меня не зли! - смело отвечала Ягоровна.
- А во ща как дыхну... - пробасила правая голова.
Но Яга упредила ее и, сложив пальцы в жменю, щелкнула. И из руки
вылетела небольшая шаровая молния. Правая голова мотнулась в сторону на
длинной шее и, слава богу, увернулась.
- Ну ты чего, Ягоровна, - примирительно пробасила голова, - я ж так,
шуткую.
- Да не бери ты его в голову, - протянула лирическим баритоном левая,
- он сегодня не в духе.
- Я уже две сотни лет как не в духе, - буркнула правая.
- А до того был в духе? - рассмеялась Яга.
- А то как же, - грустно протянула правая голова, - я ж тогда
воеводой был.
- Что-то ты мне раньше этого не рассказывал, - удивилась Яга.
- Да рассказывал, - махнуло лапкой чудище, - рассказывал, да ты,
Ягоровна, видать, просто запамятовала.
- Может, и запамятовала, - пожала плечами Яга, - а ты еще раз
расскажи.
- А самогону нальешь? - спросила правая голова.
Баба Яга вопросительно глянула на своего помощника.
- Сейчас принесу, - деловито отвечал кот и скрылся в избе.
x x x
Отец Нифонт лежал в своей комнате на кровати, прикрытый простыней.
Сыскной пристав сидел за столом и деловито составлял опись немудреного
имущества, два его помощника у двери переминались с ноги на ногу, ожидая,
когда можно будет унести тело, а Ефросиния Гавриловна, почтенная хозяйка
постоялого двора, ходила из угла в угол и при этом горестно причитала:
- Ох, господин пристав, да как же это!.. Никогда у меня ничего такого
не бывало... - При этом хозяйка размахивала руками и театрально хваталась
за голову.
- Говорили же вам, Ефросиния Гавриловна, - пристав оторвался от
писанины и строго оглядел хозяйку, - чтобы вы привели в порядок эту доску.
Я сам, идя по ней, едва не оступился! Мостик бы какой построили, что ли.
- Построю, обязательно построю, все приведу в порядок! - с
трагическими придыханиями отвечала Ефросиния. - Завтра же плотников
позову...
- Я сам прослежу, чтобы это безобразие прекратилось, - сказал
пристав. - А то знаем мы вас: пока гром не грянет...
В двери постучали.
- Да-да, входите! - крикнул пристав. В горницу вошел скромно, но
опрятно одетый человек:
- Извините, что отвлекаю. Меня зовут Савватей Пахомыч, я сосед отца
Нифонта.
- Пристав Силин, - не отрываясь от бумаг, буркнуло должностное лицо.
- Вы что, имеете нечто сообщить по поводу несчастного случая?
- А разве это был несчастный случай? - несколько удивился Савватей
Пахомыч.
- А что же еще? - Силин оторвался от бумажной рутины и с интересом
посмотрел на вошедшего. - Если человек шел по плохо закрепленной доске, -
тут он выразительно глянул на Ефросинию, - и свалился вниз, то в этом
ничего счастливого я не нахожу.
- Да-да, конечно, царствие ему небесное, - благочестиво перекрестился
Савватей Пахомыч. - Скажите, господин пристав, что будет с его останками?
Покойник ведь человек приезжий, в Мангазее никого из близких у него нет.
- Что будет? - вздохнул пристав. - Подержим несколько дней в
покойницкой, а если никто не явится, схороним на казенный счет в общей
могиле для бедняков.
- А нельзя ли как-нибудь иначе? У него осталась сестра в Каменке, если
ей сообщить, то, может быть...
Пристав на минутку задумался:
- Можно похоронить во временной гробнице, но это будет стоить немного
дороже.
- Одну минуточку! - Савватей Пахомыч поспешно вышел из комнаты и тут
же вернулся с несколькими золотыми монетами. - Я был должен отцу Нифонту
некоторую сумму. Не могли бы вы, господин Силин, распорядиться, чтобы тело
похоронили хотя бы в этой, как вы сказали...
- Во временной гробнице? Да-да, разумеется, Савватей Пахомыч, - почти
радостно отвечал пристав, отправляя золотые в широкий карман служивого
кафтана. - Не извольте беспокоиться, все будет сделано в наилучшем виде. -
И, обратившись к своим помощникам, Силин велел: - Выносите!
- Благодарю вас, не буду мешать. - Сопровождаемый тоскливым взором
Ефросинии Гавриловны, Савватей Пахомыч бочком выскользнул в коридор.
x x x
Глава Царь-Городского сыскного приказа за долгие годы службы привык
добросовестно и основательно исполнять свои обязанности. Вот и сейчас,
стараясь не думать об угрозе, нависшей над Кислоярским царством, Пал Палыч
внимательно читал сводку за минувший день. Особое его внимание привлекло
следующее сообщение:
"Было проведено разыскание среди торговцев мылом, и некий городской
коробейник, именем Петрушка, показал, что около трех недель назад продал
одному прихрамывающему человеку вельми мрачного вида три куска мыла,
одинакового с тем, которое было использовано при нападениях на князя
Владимира и боярина Андрея. Сказал оный Петрушка также, что после того
несколько раз видел вышеозначенного человека и готов его распознать".
- Хорошо бы, - вздохнул Пал Палыч. - Чую, что это как-то связано и с
осквернением могилы князя Владимира.
Пал Палыч продолжил чтение:
"Вблизи пятнадцатой версты Белопущенского тракта замечен летающий
предмет - ступа, управляемая женщиной с помощью метлы".
- Что за чепуха! - изумился Пал Палыч. - Ягорова же сидит в темнице
и до сих пор не бежала, - тут он печально вздохнул, - в отличие от
Каширского. Или верно говорят, будто нечисто место пустым не бывает. - И
глава приказа стал читать свои любимые сообщения из Боярской Думы:
"Едва началось очередное заседание, боярин Илюхин вскочил с места и
потребовал дать объяснения по поводу того, куда Рыжий девал тела убиенных
близ его терема князя Владимира и боярина Андрея. Не дождавшись
вразумительного ответа вследствие отсутствия в Думе господина Рыжего, боярин
Илюхин обвинил в убийствах лично царя Дормидонта и призвал бояр и воевод
поднимать стрельцов и народ, дабы идти к царскому терему и вздернуть
Государя, Рыжего и Борьку на копья и секиры. Когда председатель повелел в
очередной раз вывести боярина Илюхина из Думы за непотребное поведение, то
охранники отказались это делать и высказали союзность с Илюхиным и его
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг