Фрелаф или Торопка, и проявилась присущая Загоскину черта, которую Пушкин
определил как "добродушную веселость в изображении характеров".
В таком же ключе оценивает образ Торопа С. Т. Аксаков, отмечавший, что
в целом "Аскольдова могила" имела гораздо менее успеха, чем "Рославлев".
Зато, по его убеждению, "в сценах народных, принимая их в современном
значении, в создании личности весельчака, сказочника, песельника и балагура,
Торопки Голована, дарование Загоскина явилось не только с той же силой, но
даже с большим блеском, чем в прежних сочинениях... Какая бездна неистощимой
веселости, сметливости, находчивости и русского остроумия!"*
______________
* Аксаков С. Т. Указ. соч. С. 409.
"Аскольдову могилу", по словам Аксакова, люди "благочестивые" ценили
"выше всех других сочинений Загоскина". Это предпочтение легко понять. Ведь
роман посвящен исторической победе христианства в древнерусском государстве.
И тем не менее даже эта "апробированная" тематика, причем в интерпретации
такого благонамеренного писателя, каким был Загоскин, вызвала придирки
николаевской цензуры. При подготовке второго издания один из цензоров
доносил в Московский цензурный комитет: "Всем известна благонамеренность
автора и образ мыслей; но в течение 17-ти лет от 1-го издания весьма многое,
что тогда было терпимо, ныне не может быть одобрено в печать..." Буйные речи
Неизвестного будут для многих камнем преткновения и соблазна"*.
______________
* Щукинский сборник. М., 1902. Вып. 1. С. 320.
В 1835 году на либретто Загоскина композитором А. Н. Верстовским была
написана опера "Аскольдова могила", имевшая исключительный успех.
Итак, за четыре года Загоскиным написаны три серьезных исторических
романа. Затем в этом жанре наступает почти что десятилетний перерыв. Причин
творческого кризиса, думается, две. На слишком высокой ноте начался дебют
Загоскина как исторического романиста. И неспособность его не только
продвинуться дальше, но и удержаться на уровне своего знаменитого "Юрия
Милославского" вызвала охлаждение к Загоскину у части читающей публики,
писатель это чувствовал.
И по службе у Загоскина произошли значительные перемены. В 1831 году он
в чине надворного советника становится управляющим конторой императорских
московских театров, а еще через год в чине уже коллежского советника -
директором московских театров и камергером императорского двора.
В 1842 году в чине действительного статского советника он переходит на
более спокойную должность директора Московской Оружейной палаты.
Служебная карьера отразилась отрицательно на творчестве Загоскина
исторического романиста, но литературную деятельность он не оставил. В 30-е
годы выходят в свет такие значительные произведения М. Н. Загоскина, как
историческая повесть "Кузьма Рощин", цикл "готических" повестей-рассказов
"Вечер на Хопре", романы "Искуситель" и "Тоска по родине". В начале 40-х
годов Загоскин возвращается и к столь прославившему его жанру исторического
романа. Он пишет романы из истории XVIII века - "Кузьма Петрович Мирошев,
русская быль времен Екатерины II" (1842), "Брынский лес" (1846) и "Русские в
начале осьмнадцатого столетия" (1848). Последние два романа были посвящены
Петровской эпохе. Надо сказать, что новые произведения Загоскина, несмотря
на то что некоторые считали, например, "Кузьму Петровича Мирошева" лучшим
его романом*, к литературной известности автора ничего не прибавили.
______________
* Кроме Аксакова так считал и В. К. Кюхельбекер, писавший, что "Мирошев"
принадлежит к лучшим романам на русском языке" (см.: Кюхельбекер В. К.
Путешествие. Дневник. Статьи. Л., 1979. С. 429).
Для одних Загоскин оставался старомодной литературной фигурой,
пережившей свою славу. Белинский снисходительно писал, что "Юрий
Милославский" был в свое время, без всякого сомнения, приятным и
замечательным литературным явлением"*. Далее он пояснял свою мысль,
добавляя, что, "конечно, первые романы г. Загоскина всегда будут
удостаиваемы почетного упоминовения от историка русской литературы, и никто
не станет отрицать их относительного достоинства для времени, в которое Они
явились, и даже их более или менее полезного влияния на современную им
русскую литературу; но из этого еще не следует, чтоб мы их читали и
перечитывали, как творения всегда новые..."**.
______________
* Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 1955. Т. 8. С. 55.
** Там же. С. 61.
Снисходительность звучала и во мнении рецензента "Москвитянина",
считавшего, что из литературы 30-х годов, которую он охарактеризовал как
"литературу псевдоисторических романов и псевдопатриотических драм",
"уцелели немногие писатели, а именно только два - Загоскин и Лажечников"*.
______________
* Москвитянин. 1854. © 3-4. С. 33-34.
Для других имя Загоскина олицетворяло живого классика. Вот с каким
искренним пиететом обращался к нему известный исторический прозаик того
времени, главный редактор журнала "Сын Отечества" К. П. Массальский: "Весьма
бы поддержали вы, милостивый государь Михаил Николаевич, "Сына Отечества",
подав ему помощь. Эта помощь - все равно, что стотысячное войско. "Сын
Отечества" сделался бы втрое, вчетверо сильнее, если бы вы украсили его хоть
раз вашим именем. Обрадуйте меня присылкою повести или какой угодно пьесы"*.
______________
* Русская старина. 1902. Т. 3. С. 630.
Но вернемся к включенным в настоящий однотомник повестям и роману
"Искуситель", встреченному также прохладно многими критиками, хотя и при его
оценке мнения оказывались диаметрально противоположными.
Популярнейший журнал того времени "Библиотека для чтения" считал, что
"роман Загоскина составляет всегда радостное событие в нашей литературе", и
сравнивал его "Искусителя" с романом Лажечникова "Ледяной дом"*.
______________
* Библиотека для чтения. 1838. Т. 31. Ч. 1. С. 14-15.
Опубликованный в 1838 году роман "Искуситель" стоит несколько особняком
в творчестве Загоскина, хотя по своей "готической" стилистике он и связан с
циклом повестей под общим названием "Вечер на Хопре". В этих небольших
повестях (вместе со вступлением их семь) проявляются одновременно различные
стороны дарования Загоскина. В самом начале он от имени рассказчика
объясняет свою привязанность к "страшным" историям и загадкам: "Не могу
описать, какое неизъяснимое наслаждение чувствую я всякий раз, когда слушаю
повесть, от которой волосы на голове моей становятся дыбом, сердце замирает
и мороз подирает по коже". При этих словах невольно вспоминается
подросток-книгочей Миша Загоскин, захваченный чтением любимой Анны Радклиф.
Однако в своих повестях Загоскин, учитывая успехи просвещения и растущий
рационализм века, не рискнул открыто возрождать "готическую" литературу
ужасов. Недаром и "Библиотека для чтения" спустя два года прямо заявляла,
что и "в Париже ужасы уже не в моде".
Тем не менее для России время такой "неистовой" литературы еще не
прошло окончательно. В 1828 и в 1831 годах появляются близкие по духу и
приемам повествования циклы повестей-рассказов А. Погорельского "Двойник,
или Мои вечера в Малороссии" и Н. В. Гоголя "Вечера на хуторе близ
Диканьки". В 1834 году вышел в свет и нашумевший "готический" роман Н. И.
Греча "Черная женщина".
И все же, чувствуя уязвимость своей позиции, Загоскин вначале оставляет
читателю возможность двоякого объяснения происходящих событий - и
мистического, и рационального, а в повести "Белое приведение" вообще
разоблачает мистификацию. Это, очевидно, и позволило Аксакову утверждать,
что "все семь вечерних рассказов на Хопре имеют страшное содержание,
которое, впрочем, никого не испугает, а разве иногда рассмешит. Хотя все они
написаны тем же прекрасным и живым языком, но область чудесного,
фантастического была недоступна таланту Загоскина"*. С этим утверждением
трудно согласиться. Тема иррационального объяснения таинственных
происшествий, о которых рассказывают участники вечерних посиделок в
старинном загородном доме отставного офицера Асанова, мистика по натуре,
нарастает крещендо, и последний рассказ цикла уже смыкается с
труднообъяснимой реальностью, когда все слушатели оказываются во власти
настоящего ужаса: "И подлинно, мы все как полоумные бежали по коридору,
спотыкались, падали и давили друг друга". Добродушный автор на этот раз
позволяет себе взять реванш у скептиков, как персонажей, так и читателей.
______________
* Аксаков С. Т. Указ. соч. С. 410.
Бой скучному рационализму дан и в опубликованном в 1838 году романе
"Искуситель". Здесь мефистофелевское начало автор отождествляет с тлетворным
западным влиянием, отвергающим и унижающим традиционные ценности российского
общества. В будущем споре западников и славянофилов Загоскин бескомпромиссно
принимает сторону последних, став их идейным предтечей.
В романе немало автобиографических моментов, и село Тужиловка списано с
родного загоскинского имения Рамзай, но это не сентиментальное воспоминание
детства - "Искуситель" относится к числу наиболее тенденциозных и откровенно
полемических произведений Загоскина. Нашу оценку подтверждает и высказывание
самого автора: "Я писал его с чистым намерением, в том смысле, что предметом
моим было бороться с новыми идеями, которые наводняют наше отечество, -
идеями, разрушающими порядок, повиновение к властям, к закону..."*
______________
* Домашняя беседа для народного чтения. 1860. Вып. 25. С. 326.
Думается, что неправомерно видеть в "Искусителе" неудачный опыт создать
подобие "русского Фауста"*. Все-таки роман был менее философичен, чем
злободневен в идейно-политическом отношении. В этом аспекте "Искусителя"
можно рассматривать как своеобразную предтечу "антинигилистских романов"
Писемского и Лескова. Определенная параллель возникает между "Искусителем" и
"Бесами" Достоевского.
______________
* См.: Штейн С. фон М. Н. Загоскин: Биографический этюд. СПб., 1902. С. 8.
"Я считаю святой обязанностью не угождать духу времени, а говорить то
что внушает мне совесть и здравый смысл, которого французские либералы и
русские европейцы терпеть не могут"* - такая идейная бескомпромиссность
Загоскина и его граничащий с ксенофобией "жесткий" патриотизм отталкивали не
только людей противоположных воззрений, но и даже некоторых его
единомышленников. Поэтому не удивительно, что роман "Искуситель" был холодно
принят даже С. Т. Аксаковым, хотя выше мы уже приводили отзывы печати,
сравнивавшие "Искусителя" с великолепным романом Лажечникова "Ледяной дом".
И. А. Крылов также писал Загоскину в конце 1838 года: "Я слышу чудеса о
вашем новом романе "Искуситель"**.
______________
* Цит. по: Замотин И. И. Романтизм XX годов XIX века в русской литературе.
СПб., 1913. Т. 2. С. 288.
** Раут. М., 1854. Кн. 3. С. 315.
Любопытно, что в целом эту реакцию подтверждает год спустя и сам
Белинский: "Появление каждого нового романа г. Загоскина - праздник для
российской публики"*.
______________
* Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: В 9 т. Т. 2. М. 1977. С. 481.
В "Искусителе", этом "ярко романтическом" произведении, как оценили его
в нашем современном литературоведении*, бросается в глаза, конечно,
гофмановская стилистика. Существует несомненная генетическая связь между
бароном Брокеном, приехавшим "погостить" в холодную Москву из теплых,
заморских краев, и булгаковским Воландом.
______________
* Троицкий В. Ю. Художественные открытия русской романтической прозы. М.,
1985. С. 210.
Силу романа, на наш взгляд, ослабляет поспешная морализаторская
развязка. Бесспорно и другое обстоятельство - отрицательные герои, конечно,
против воли автора получились намного более яркими и живыми, чем герои,
выражающие авторское кредо. Так что, как видим, проблема создания
положительного героя была камнем преткновения для литераторов во все эпохи.
После повестей на современную тему - "Официальный обед" и "Три
жениха" - Загоскин пишет и роман аналогичной тематики - "Тоска по родине"
(1839), действие в котором в отличии от повестей происходит большей частью
за рубежом.
В 1840-е годы после романа "Кузьма Петрович Мирошев" (1842) начинается
определенный спад в творческой деятельности Загоскина, хотя внешне он
сохраняет литературную активность. Последними его историческими романами
стали "Брынский лес" (1846) и "Русские в начале осьмнадцатого столетия"
(1848), а из комедий - "Поездка за границу", "Женатый жених", "Заштатный
город". Однако все эти произведения уже не играли заметной роли в текущем
литературном процессе.
В чем же причина творческого кризиса даровитого писателя? Во-первых,
Загоскин, как и многие российские литераторы того времени, отождествлял
образ просвещенной монархии с бюрократическим стилем николаевского
самодержавия, и, какими бы высокими патриотическими и духовными идеалами они
ни руководствовались, такое непонимание действительности вело их к идейному
ретроградству и творческому бессилию. Загоскин не дожил до Крымской войны,
впервые так наглядно обнажившей пороки самодержавно-чиновничьего
государства, ушел из жизни в 1852 году, не испытав краха своих
мировоззренческих иллюзий.
Мы-то теперь знаем, что именно в эпоху Николая I были посеяны семена
всех последующих социальных катаклизмов и был упущен последний шанс сблизить
Россию с Европой в направлении необходимого общественного и экономического
прогресса. Но среди современников Загоскина только единицы понимали
соотнесенность николаевского правления с историческим ходом мирового
развития. Так что суженное понимание патриотизма Загоскина - не его вина, а
его беда. За заблуждения гражданина приходится расплачиваться художнику.
И все же многие упреки в адрес Загоскина нам кажутся преувеличенными и
не учитывающими характера самого общества. Примером такой предвзятости может
служить мнение журнала "Мир божий": "Он идеализировал народ, но не народ
действительный, которого он не знал, а народ какой-то театральный, народ
милых старинных опер и наивных пасторалей"*. Конечно, более критический
взгляд Загоскина на окружающее усилил бы идейное воздействие его творчества
на общество. В защиту Загоскина, правда, скажем, что интуитивно он стремился
выйти за рамки официозных концепций и проявить широту взгляда**. Поэтому
прав был известный исследователь русского романтизма И. И. Замотин,
считавший, что, "поэтизируя свою национальную старину с ее внешней и
внутренней стороны, М. Н. Загоскин, однако, не впадает в узкий патриотизм и
национальную исключительность"***.
______________
* Головачев П. Даль и Загоскин // Мир божий. 1901. © 10. Отд. 2. С. 5.
** Этим, вероятно, объясняются его столкновения с цензурой. Кроме цензурных
придирок к "Аскольдовой могиле" Загоскину пришлось испытать произвол
цензоров и в конце своей жизни, когда он вынужден был с горечью писать
издателю журнала "Пантеон" Ф. А. Кони: "Я не могу и не должен ничего
печатать в Петербурге" (Кони Ф. А. М. Н. Загоскин и цензура // Под знаменем
науки. М., 1902. С. 437).
*** Замотин И. И. Указ. соч. С. 371.
Не исключено: полному раскрытию творческих возможностей Загоскина
помешало то обстоятельство, что литературная судьба его сложилась во
внекарамзинской традиции и соответственно с большим трудом вписывалась в
современный ему литературный процесс. Он не принадлежал ни к пушкинскому
кругу литераторов, ни к официозному лагерю "правых демократов" Булгарина и
Греча. Не сложились у него отношения и с вождем третьего литературного
направления - Николаем Полевым. Хотя, казалось бы, общительный и добродушный
нрав Загоскина давал ему возможность быть в центре литературной жизни; да и
людей он не чуждался. Недаром в течение четырех лет возглавлял Общество
любителей российской словесности. Получив письмо по театральным делам от
тогда еще малоизвестного прозаика Р. М. Зотова, Загоскин торопится
откликнуться: "Почтеннейший Рафаил Михайлович! Спешу отвечать на письмо
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг