искусственный. Мать бегала в испуге из комнаты в комнату,
спрашивая спиртов, соли; отец не мог опомниться и все еще
приписывал этот обморок чрезвычайному искусству дочери; из
зрителей иные суетились вместе с Линдиной и еще более ей
мешали, а большая часть разъехалась.
Невольно обратил я глаза на стенные часы, висевшие в
зале. Протяжно пробило на них десять.
"Об эту пору, в исходе десятого, скончался возлюбленный
Глафиры", - подумал я и стал искать взорами Вашиадана. Но
он исчез, и никто не знал, когда и как оставил дом
Линдина.
VII
Внезапный отъезд Вашиадана возбудил во мне сильные
подозрения. Правда, обморок Глафиры мог произойти от ее
болезненного состояния или от той же обманчивой мечты,
которая заставляла и меня несколько раз находить в
подвижной физиономии и в голосе сего странного человека
сходство с чертами и с голосом покойного друга. Но, с
другой стороны, не мог ли поступок быть следствием какого-
нибудь обдуманного, злоумышленного плана? И нет ли в его
власти скрытных таинственных средств, с помощию коих он
приводит этот план в исполнение? Поведение, характер,
таланты Вашиадана были столь загадочны, что из них можно
было выводить какие угодно заключения. Он сам не говорил о
себе ни слова и старался отклонять нескромные вопросы
любопытных. Судя же по рассказам Линдина и в особенности
чиновников банка, где он заложил множество бриллиантов и
других драгоценных вещей на огромную сумму, то был грек,
ремеслом ювелир, или - как иные уверяли - еврей, алхимик,
духовидец и чуть-чуть не Вечный жид. Но сия самая не
известность о его происхождении и занятиях наводила на
него еще сильнейшие подозрения. Мне казалось более чем
вероятным, что он - наглый и хитрый обманщик, у которого
на уме что-то недоброе, хотя и трудно проникнуть в его
цели.
В этой уверенности я отправился на следующее утро к
Линдиным осведомиться о здоровье Глафиры.
Меня встретила мать. Я спросил ее о дочери: по словам
ее, она провела ночь покойно и еще не просыпалась.
- Знаете ли, - примолвила таинственно Марья Васильевна,
- знаете ли, отчего, я думаю, больна моя Глафира?
- Отчего?
- Ее сглазили!
Я не мог не улыбнуться при таком объяснении ее болезни.
- Вы смеетесь? - продолжала Линдина с укоризной, - но я
совершенно тому верю.
- И я не вовсе отвергаю возможности магнетического
действия глаз на людей и животных, - отвечал я. - Между
прочим, мне сказывали об одном человеке простого звания,
который носил зонтик на глазах единственно из боязни
причинить вред своим взором. Но его опасения могли быть
ложны; что же касается до Глафиры...
- Ваш пример еще более подтверждает мою догадку. Мне
кажется, чтс Вашиадан носит фиолетовые очки из той же
предосторожности. Когда он снял их, Глафира тотчас упала в
обморок. Но я умыла ее святой водой и надеюсь, что болезнь
пройдет скоро.
Некстати было сообщать ей теперь мои подозрения насчет
Вашиадана. Время, полагал я, объяснит загадку;
хотя во всяком случае благоразумие требовало бы обходиться
осторожнее с двусмысленным приятелем Петра Андреича. Но
это его дело, а не мое.
При сем раздумье нас позвали к Глафире. Узнав о моем
приезде, она желала меня видеть.
Больная сидела на постели, склоня голову к подушкам.
Положение ее руки на лбу показывало, что она старается
привесть себе на память случившееся вчера с нею.
Рассказ матери подтвердил ей темное воспоминание.
- Да, - сказала она наконец слабым голосом, - почти так.
О, как это было страшно! Но где батюшка?
- Он поехал в клуб, душа моя, - отвечала мать, - и скоро
воротится.
- Скоро? Дай-то бог! Пора, давно пора открыть вам тайну
этого бедного сердца. Вчерашний случай заставляет меня
поспешить моим признанием. Не уходите, - прибавила она,
обратясь ко мне, - вы будете моим земным свидетелем.
Глафира находилась в напряженном состоянии духа. Жар ее
увеличивался, щеки и глаза пылали. Она продолжала с какой-
то невыразимой торжественностию: "Быть может, признание
мое поздно, но, по крайней мере, вы поймете дочь свою; и
если суждено ей скоро умереть, то она не понесет во гроб
тайны, скрытой от родителей. Тогда молитесь за меня и
просите Бога, чтобы он не лишил вашу дочь той отрады в
будущей жизни, которую она напрасно искала в здешней".
Эти слова произвели необычайное действие на Линдину. Для
ней все было неожиданно, непонятно. Она хотела говорить и
вдруг судорожно схватила руку дочери.
В эту минуту вошел Петр Андреич. Едва обратил он
внимание на больную и, поцеловав ее в лоб, начал:
- Ну, что, прошло? Я знал, что пройдет. Представь,
Marie, - продолжал он гневно, - проказник-то, наш
роденька, мало того, что вчера на меня прогневался, - нет,
изволь отправиться в клуб да составь там заговор против
моего представления! Хорошо, что болезнь дочери заставила
меня отменить его, не то подумали бы, что я струсил. Нет,
братцы, не того я десятка! Что затеял, то и выполню, хоть
будьте вы семи пядей во лбу! Видишь, вздумали сомневаться
в моем верноподданстве! Куда подъехали! Сегодня вхожу в
газетную: сидит князь Иван да...
Линдина слушала мужа скрепя сердце, но, не предвидя
конца его россказням, прервала их наконец с видом
глубокого негодования:
- И тебе не совестно, - сказала она, - заниматься этими
вздорами, когда дочь твоя на краю гроба!
Сильный удар долбней26 не произвел бы на Петра Андреича
большего действия, чем эти слова. Он остался в том же
положении, в каком был при конце своего рассказа: с
открытым ртом, с наклоненным туловищем и руками,
опершимися дугою на колена. Чувство родительское
восторжествовало над мелким самолюбием.
- Как "на краю гроба?" - возопил он, выйдя из
оцепенения.
- Да, и на краю гибели. Слушай признание своей дочери,
быть может, преступной дочери!
Глафира величаво поднялась с своей постели.
- Я преступная? - воскликнула она, - Нет, родители! Я
чиста, как голубь, непорочна, как агнец. Моя вина лишь в
том, что я скрывала от вас свою страсть... Я любила!
- Ты любила! - вскричали отец и мать.
- И потеряла своего возлюбленного, - продолжала Глафира
едва внятным голосом. - Вчера ровно год, как он умер.
- А кто тот дерзкий, который осмелился любить тебя без
нашего позволения? - спросил сердито отец.
- Не тревожьте его праха, - уныло отвечала дочь. - Вот
свидетель, что мой покойный друг до самой своей кончины
скрывал от меня любовь свою. Слишком поздно узнала я,
какое пламенное чувство он питал ко мне.
- И вы, сударь, знали о том и молчали?
- Он обязал меня клятвою никому не вверять его тайны,
кроме вашей дочери. Заветные слова умирающего священны: я
исполнил их со всею строгостию долга.
- И ты любила его еще при жизни?
- Да, и еще более люблю его по смерти. Я поклялась - и
теперь, пред лицом Бога и перед вами, повторяю свою клятву
- я поклялась не принадлежать никому в здешнем мире.
Эти слова, произнесенные с необычайной твердостию,
обезоружили гнев отца.
- Но ты не откажешься принадлежать нам? - сказал он с
чувством.
- О батюшка, о родители! - отвечала растроганная дочь. -
Вам одним принадлежу я - я ваша!.. но не думаю, чтобы
надолго.
Мать, не говорившая до того ни слова, вдруг зарыдала и
опустила голову на грудь своей дочери.
- Глафирушка, милое, единородное мое детище, - возопила
она, стеная, - не покидай нас, живи для нас! Более ничего
не требую, прощаю, благословляю любовь твою!
Этот порыв материнского сердца поворотил всю мою
внутренность; слезы брызнули у меня из глаз. Линдин плакал
навзрыд.
Несколько минут продолжалась эта безмолвная, но
трогательная сцена. Глафира подняла первая голову. Ее
лицо, незадолго унылое и пасмурное, теперь казалось
преображенным от восторга и чистейшей радости. Но вдруг
какая-то новая мысль пробежала по челу девушки и, словно
облаком, задернула лучезарный свет ее очей.
- Благодарю вас, мои родители, - сказала Глафира, - за
эту прекрасную, эту блаженную минуту. Но как быстро она
промчалась! Тяжелое воспоминание ее отравило. Змей
Вашиадан смертельно уязвил меня.
- Что говоришь ты о Вашиадане, друг мой? - спросил
испуганный Линдин.
- Слушайте, я кончаю свое признание: покойный мой друг
носил на руке фамильный перстень; помню, он часто
говаривал, будто в этом перстне заключается таинственная
сила и что от оного будет зависеть судьба той, которую
изберет себе в супруги. Это предание, вместе с вещию,
перешло к нему от бабушки. Я принимала его слова за шутку
и позабыла бы о них, если б на аукционе не встретила
перстня. Я не могла понять, каким образом он попал между
вещей графа, но была рада, что мне представился случай
купить его. Сходство изображения с чертами покойника
напомнило мне таинственные предрекания. Я думала
обручиться этим перстнем навеки с ненареченным супругом,
как вдруг кто-то в толпе, с его чертами и голосом,
надбавляет цену и отнимает у меня сокровище, за которое
тогда я отдала бы полжизни. У меня померкло в глазах; не
помню, как мы приехали домой. Возвратиться за перстнем
было поздно... Прошло несколько дней, приготовления к
комедии развлекали меня, время ослабило воспоминание о
талисмане: я стала покойнее. Но вчера... видали ль вы
Вашиадана без очков?.. Вчера, когда он снял их во время
репетиции, лицо, голос его вдруг изменились: передо мной
стоял мой возлюбленный, точь-в-точь он... И - в довершение
очарования - таинственный перстень блеснул на его руке:
удивление, страх, ужас овладели мною, я обеспамятела.
Помню, как это же лицо мелькнуло и на аукционе, как те же
глаза, пламенные и неподвижные, были и тогда устремлены на
меня. Страшно при одной мысли.. Не дай Боже встретиться
мне опять с этими взорами! Мне кажется, я их не вынесу.
Глафира умолкла. Изумление наше было невыразимо. Я не
знал, верить или нет странному повествованию; я готов был
принять его за бред болящей .или даже за признак ее
умственного расстройства. Но многое из рассказанного ею о
Вашиадане подтверждал мне собственный опыт; давно я питал
к нему недоверчивость и подозрения. Вид страдалицы
пробудил во мне все негодование.
- Ваш мнимый приятель, - сказал я Линдину с жаром, -
есть явный злодей и обманщик, хотя бы одна десятая часть
нами слышанного была справедлива. Даю слово отыскать его и
потребовать от него отчета в гнусной шутке, которую он
сыграл над вашей дочерью.
- Не берите на себя труда его отыскивать, - сказал кто-
то позади меня твердым и знакомым голосом Я оглянулся...
То был сам Вашиадан
VIII
- Виновный здесь, - продолжал он, снимая очки.
Мы обомлели.
- Что ж вы не требуете от меня отчета? - спросил
незваный гость с язвительною улыбкой. - Вас удивило, может
быть, неожиданное мое посещение? Но дела мои переменились,
и я остался в Москве. Вы не отвечаете? Вижу, приезд мой
вам не нравится. Не опасайтесь: я вас скоро от себя
избавлю.
При этих словах он снова устремил на нас свои огненные
взоры. Мы не трогались с места. Я чувствовал в себе что-то
необычайное. Это что-то походило на те страшные
сновидения, когда человек, не теряя еще памяти, чувствует
оцепенение во всех членах, силится привстать и не может
пошевелиться, хочет говорить-и язык его коснеет, грудь
стесняется, кровь замирает в жилах, и он, полумертвый,
падает на изголовье. Сие-то удушающее ощущение, известное
простому народу под именем домового, овладело тогда мною.
Я видел все происходившее, но язык и члены онемели, и я не
в силах был обнаружить ни словами, ни движением моего
удивления и ужаса.
После того страшный Вашиадан (он был точно страшен в эту
минуту) приблизился к постели, на коей лежала больная.
Глаза его засверкали тогда необыкновенным светом. Больная
привстала, но молча и почти без жизни, потом сошла с
постели, ступила на пол, пошатнулась... новый взгляд
Вашиадана как будто оживил ее: она оправилась, стала
твердо на ноги и тихими шагами пошла за своим вожатым.
Мы все оставались неподвижными. Я видел, как они вышли
из комнаты, как Глафира, подобно невинной жертве, ведомой
на заклание, послушно следовала за очарователем; я слышал
шаги их по коридору, слышал повелительный голос Вашиадана,
коему слуги хотели было преградить дорогу... Рвуся вперед
- но вот стук экипажа раздался у подъезда... потом на
улице... все глуше, глуше, пока наконец исчез в отдалении.
Подобно той змее, которая одним взором привлекает к себе
жертвы и одним взором умерщвляет их. Вашиадан силою
огненных своих очей произвел над несчастною Глафирой то,
что почел бы я выученной фарсой, если бы сам не подвергся
отчасти их магнетическому влиянию.
Слишком, слишком поздно разрушилось наше очарование.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг