поглощением пищи.
Постов выставлено также не было. Вражеского нападения в этой глуши
Сарчак не опасался.
Кони стремительно понесли двух всадников во тьму ночи. Они скакали
вдоль речки.
Акберды полностью Микею не доверял и, поэтому, оставил руки того
связанными.
Скачка проходила в молчании. Каждый был занят своими мыслями. Акберды
грезилось золото и он уже видел себя сказочно богатым. Мысли Микея, чем
дальше он удалялся от половецкого лагеря, приобретали всё более зловещий
характер. Он уже не хотел расстаться с золотом, которое привык считать
своим. Сейчас только толмач оставался стоять между ним, его свободой и его
богатством. Всю дорогу Микей размышлял как избавиться от половца и, в
конце концов, в его голове созрел план.
Уже глубокой ночью, они добрались до цели своей поездки. Речка, в это
лето, сильно обмелела. Берег обвалился и открыл проём хода, уходившего под
землю. При нормальном уровне реки этот ход очевидно находился под водой.
Развязав Микею руки, Акберды пустил его вперёд. Местами, вода доходила до
самой шеи и, чтобы не замочить факела, приходилось поднимать руки высоко
вверх. Мошкара облепляла лица, безжалостно вгрызаясь в кожу.
Постепенно, свод отступил вверх, а сам тоннель расширился. Микей, не
опасаясь подводных ям, быстро и уверенно двигался вперёд.
Шествие, по шею в воде, было довольно утомительным и когда стены,
наконец, расступившись, открыли их взорам обширный бассейн, Акберды
вздохнул с облегчением. Оставлять Микея в живых толмач не собирался. Знать
о сокровище должен один. Сейчас урусут покажет, где лежит золото и умрёт.
Хотя, зачем?
Урусут умрёт попозже, когда поможет вытащить золото из подземелья.
Бассейн оказался не таким большим, как показалось вначале. Вернее, само
помещение было большим, но бассейн занимал в нём лишь небольшую толику
места.
По пологой лестнице Микей, а за ним и Акберды, выбрались из воды. Зал
был пуст, лишь несколько, то ли столов, то ли просто возвышений из камня,
сиротливо возвышались в темноте. На одном из них что-то светлело. Осветив
этот стол, Акберды брезгливо сморщился и скорым шагом прошёл дальше. Ему
не интересна была куча поеденных временем, человеческих костей. Микею это
было уже не внове и он шёл, не глядя по сторонам.
Из зала выходил, один единственный, прямой как стрела коридор. По обеим
сторонам коридора находились комнаты. Двери в них были распахнуты настежь
и Акберды, заглянув в некоторые по ходу, убедился, что они пусты. Через
некоторое время, перед одной из комнат, Микей остановился. Дверь в неё
была заботливо прикрыта им в прошлое посещение подземелья. Вставив свой
факел в специально предназначенную для этого выемку в стене, он открыл
дверь и, пропуская половца, посторонился.
Акберды, выставив вперёд факел и предварительно убедившись, что дверь
невозможно запереть снаружи, шагнул в помещение.
Комната отличалась от тех, мимо которых они проходили лишь тем, что не
была пуста. Вдоль дальней стены стояли сундуки, восемь здоровых, по пояс
рослому человеку, сундуков. Добротно окованные металлом, они приковали всё
внимание Акберды. Сразу у двери, стоял девятый сундук, но по сравнению с
другими, он имел неказистый вид и не приглянулся толмачу. Пройдя мимо
него, тот подошёл к первому из восьми больших и откинул тяжёлую крышку.
Сундук был заполнен золотыми слитками. Сердце, как молот по наковальне,
застучало в груди степняка. Словно обезумев, кинулся он ко второму
сундуку, те же слитки золота. Третий оказался набит золотыми монетами.
Больше сдерживаться Акберды не мог. Ему нужно было почувствовать это
золото, почувствовать свою власть над ним. Завыв, как дикий зверь, он
запустил свободную руку в сверкающую массу и облил себя золотым дождём.
Мелодичный звон падающих монет пьянил и завораживал.
Микей предвидел это "золотое безумие", то же самое происходило и с ним,
в первый раз. На этом и был построен его план освобождения. Пользуясь тем,
что всё внимание толмача поглотило золото, он сместился к девятому,
неказистому с вида, сундуку и тихо отвалил крышку. В этом сундуке лежало
оружие. Вытащив, лежавший сверху, меч, русич бесшумно, как призрак,
двинулся к Акберды. Их разделяло шага три, как вдруг половец оглянулся. На
одно лишь мгновение их взгляды скрестились.
Акберды понял, что Микей убьёт его, Микей в свою очередь понял, что
если не убьёт половца, то будет убит сам. Ставкой в этой игре было уже не
золото, ставкой стала сама жизнь.
Отступать было поздно и, прыгнув вперёд, пленник нанёс удар.
Отшатнувшись в сторону, Акберды отмахнулся факелом. Пылающая часть факела,
срубленная ударом, упала в лужу, натёкшей со стены, воды. Несколько секунд
и, зашипев, она потухла. Комнату занял мрак. Два человека, два противника,
затаились в темноте. В последних отблесках огня Микей успел заметить, что
Акберды выхватил ятаган и понял, что шансы уравнялись. Сжимая оружие, оба
застыли. Ни тот, ни другой не решались двинуться. Акберды видел в темноте
как кошка, но и кошке нужен хотя бы свет звёзд. Здесь же, тьма была
кромешной. Факел, горевший в коридоре, не мог дать ни лучика света, так
как войдя, Микей плотно прикрыл дверь. Теперь, лишь крепкие нервы могли
дать преимущество. Половец понимал это, он был стар и опытен. Сжавшись в
комок, он приготовился ждать. Микей тоже умел ждать, но у него за плечами
не было той школы жизни, которую прошёл толмач. И поэтому, он не выдержал
первым. Русич сделал лишь один шаг, неслышный как сам покой, но противник
почувствовал колебание воздуха. Со свистом, ятаган рассёк тьму. Будь Микей
чуть-чуть ближе к половцу и это был бы конец, но остриё ятагана лишь
оцарапало ему предплечье.
И снова гнетущая тишина наполнила комнату. Оба противника лихорадочно
думали. И наконец, один из них нашёл выход. События развернулись со
стремительностью ветра.
Что-то звякнуло об пол, оружие, с шумом, впустую пронзило воздух,
клинок, с хрустом, вошёл в человеческую плоть, хрип и звук падения тела.
Опять тишина повисла во тьме. Победивший провёл рукой по лезвию, убеждаясь
в наличии крови, и, лишь после этого, двинулся к двери. Уже с факелом он
вернулся обратно и посмотрел на труп противника.
Широко раскинув руки, словно пытаясь обнять всё золото, на груде монет
лежал Микей. Широкой струёй, из распоротого живота на золотую россыпь,
стекала кровь.
Хорошую службу сослужило золото половцу. Поняв, что противника нужно
спровоцировать, Акберды бросил, в сторону от себя, золотую монету.
Купившись, Микей ударил на звук.
Пнув ногой покойника, толмач вышел в коридор. Золота, находившегося в
сундуках, хватило бы на несколько жизней, но ему вдруг показалось этого
мало.
И он пошёл по коридору дальше. После пережитого напряжения, всё внутри
него тряслось. Не хотелось ни о чём думать. Машинально заглядывая во все
комнаты, он шёл вглубь подземелья.
Спустившись по длинной лестнице, Акберды остановился перед дверью. Он
вдруг понял всю бессмысленность своего поведения. Но идти обратно теперь,
когда прошёл уже неведомо сколько, показалось ещё глупее и толмач толкнул
дверь. Он попал в четырёхугольную комнату. Кроме той двери, через которую
он вошёл, здесь было ещё три. Внимательно осмотрев их, толмач остановил
свой выбор на той, что была напротив. Семь потов сошло с него, прежде чем
засов поддался. Вытирая лицо, степняк переступил порог. Фигура,
прикованная цепями к стене, подняла голову и Акберды увидел глаза.
Прекраснейшие глаза на ужаснейшем лице. Глаза, взгляд которых вселил ужас
в сердце половца. Не в силах оторваться от этого смертоносного взгляда,
Акберды закричал. Словно эхо этому крику вторил дьявольский хохот
Тиллигара, разрывавшего цепи.
***
За пол часа до автобуса, Алексей отложил авторучку и оглядел стеллаж с
химикатами. Все полки были густо заставлены бутылками и банками. Полупуста
была лишь "ядовитая" полка. Две одинаковые бутылки стоящие на ней были без
этикеток.
Что бы не перепутать содержимое, под каждую была подложена бумага с
надписью. В одной бутылке, судя по надписи на бумаге, был рыбий яд. Что
было в другой бутылке не знал и сам хозяин, поэтому на второй бумажке
красовался жирный знак вопроса. Зелье, в этой бутылке, было схимичено по
рецепту, который привёз с раскопок Серёга Кочетов. Как Пантелеев ни бился,
сколько литературы ни переворошил, но так и не смог понять, что же это за
жидкость такая, а ведь убили Серёгу, скорее всего, именно из-за этого
рецепта.
За те несколько дней, что прошли после убийства Сергея, Алексей
более-менее, пришёл в себя. Он всё хладнокровно обдумал и пришёл к выводу,
что не всё так хреново, как показалось вначале.
Убивший Серёгу был не дурак, надо отдать ему должное. Вместо себя, он
конкретно подставил его, Пантелеева. Спору нет, если менты выйдут на
Алексея, то тут хоть и чист как стекло, а от мокрухи не отвертишься. Но,
почему собственно лягавые должны его вычислить? Пальчиков, в квартире
Кочетова, конечно осталось предостаточно, даже на рукоятке ножа, за
которую по дурости схватился. Но и это ещё не аргумент. Под следствием не
состоял и пальцев в ментовской картотеке нет.
Так что, пока всё нормально. Вот морда побита, это плохо. Из-за фонарей
могут заподозрить и снять отпечатки, тогда труба.
Просчитать шаги милиции, в принципе, можно. Подозревать им пока некого,
значит будут подозревать всех. Крутить, в первую очередь начнут друзей и
тех, с кем общался в последнее время. Напрашивается вывод, что приехав в
город есть шанс обнаружить в почтовом ящике повестку.
Оторвавшись от мрачных раздумий, Пантелеев взглянул на часы и вскочил,
как ужаленный. Ему было в ночь на работу, а до отхода автобуса оставалось
пятнадцать минут. Автобус был последним и опоздать на него, значило
опоздать на работу. Сменщик конечно задержится, но после двенадцати часов
дежурства заставить его ждать было бы свинством.
Вихрем ворвавшись в дом, Алексей спешно начал пихать в сумку всякую
мелочевку.
- Опять схватился в последнюю минуту.- Проворчала мать.
- А в сарае снова, небось, свинарник оставил? Пойду, хоть пыль протру.
- Угу...- Промычал Алексей давясь, на ходу, бутербродом.
- Олько эажи э огай.
- Что? Прожуй сначала!
- Стеллажи не трогай, говорю.
- Да они у тебя вечно, сплошь заставлены. Я к ним и подходить-то боюсь.
- О-о, эо аильно.
Войдя в сарай-лабораторию, женщина протёрла стол и поглядела на
стеллаж. Мания чистоты одержала верх. Не рискнув трогать полки
заставленные битком, она обратила свой взор на ту, где стояло лишь две
бутылки. Осторожно сняв их, мать Алексея прошлась по полке тряпкой. Не
заметив, смахнула бумажки на пол.
Чертыхнувшись, подняла и водрузив всё на прежние места, с чувством
честно выполненного долга и весьма довольная собой удалилась. У неё и в
мыслях не было менять бутылки местами, это вышло совершенно случайно.
Впрочем, как бы там не было, а бутыль с рыбьим ядом оказалась над бумагой
с вопросительным знаком, вторая же, соответственно, встала на карточку с
надписью "рыбий яд".
Вспомнив, что именно сегодня обещал привезти Феликсу рыбий яд, Алексей,
спешно перекусив и собрав сумку, забежал в сарай. Убедившись по надписи на
бумаге, что это именно то, что ему нужно, он сунул бутылку в сумку и
побежал на автобусную остановку. Подмены он не заметил, да это и
немудрено, бутылки были совершенно одинаковыми.
Когда автобус прибыл в город, было начало девятого. Смена начиналась в
девять и Алексей решил заскочить домой. Приятный сюрприз мило дожидался
его в почтовом ящике. Это была повестка в милицию.
Приятность повестки заключалась лишь в подтверждении правильности
логических умозаключений Алексея, в остальном же ничего хорошего этот
клочок бумаги не сулил. Странно, как бумажка с буковками способна
мгновенно менять настроение человека. Размышляя над этим, Алексей сделал
разворот и отправился на водноспасательную станцию.
Расписавшись в журнале и подождав пока ушёл сменщик, Пантелеев
спустился на первый этаж и включил сауну. "Капелла", с морем алкоголя,
должна была подвалить часам к одиннадцати, до этого времени можно было, в
полудремотном состоянии, созерцать пляж. Вытащив на балкон кресло, Алексей
закурил сигарету.
До одиннадцати часов купальщики находились под его бдительным надзором.
"Когда начнётся сэйшен, спасение утопающих будет в руках самих
утопающих",- с усмешкой подумал он, набивая лёгкие дымом.
Первый телефонный звонок раздался в десять вечера. Звонил Румбик.
- Ну, что там у тебя? Всё нормально?
- Само собой. Подваливайте.
- Мы к одиннадцати подойдём. Я и Комиссар. Да, Славка звонил?
- Нет, если тебе позвонит, скажи ему, что бы закусить чего-нибудь
принёс.
Вообще, сколько нас будет?
- Я, ты, Комиссар, Славка, Саня Чертихин, Фадеич наверное с Ленкой. Ещё
Феликс, но его можно в расчёт не брать, он мой рыбий яд поплывёт
опробовать. Вроде всё.
Хотя, нет. Серёга Пученков придти собирался. Вот теперь всё, по крайней
мере из пьющих. Палыч, Василий и Джоник не пьют.
- Они и не придут. Я Палыча видел, у них своё мероприятие намечается.
Ну всё, короче до одиннадцати.
Следующим, позвонил Славик.
- Привет, барсук!
- Привет, енот. Лёгок на помине. Слышь, Славян, ты сюда собираешься?
- Собираюсь.
- Ну, если собираешься, то принеси закуски. Лады?
- Лады. Только, чур, без нас не начинать. Мы с Саней, к половине
двенадцатого, подойдём. Как придём, так сразу все вместе и плюхнем.
Договорились?
- Хорошо, хорошо. Судя по голосу, ты уже наплюхался.
- Хи-хи. Догада знат, догада понимат. Значит, договорились. Да?
- Да.
Погода, для летнего вечера, была несколько прохладной. Пляж был, на
удивление, пуст и лишь на дальнем его конце развлекалась одинокая
кампания. По доносившимся пьяным возгласам, можно было догадаться, что
градусы Цельсия, в данном конкретном случае, уже не имеют особого значения.
Хлопнувшая входная дверь отвлекла Алексея. Обогнав, не спеша идущего
Пученкова, Феликс, как вихрь, ворвался в центральную рубку.
- Жизнь, или рыбий яд! - Заорал он, дико вращая глазами.
- Минздрав СССР, в последний раз, предупреждает,- Пантелеев протянул
ему бутыль и добавил:
- Одну столовую ложку, перед сном. На следующий день, всё остальное,
если проснёшься конечно.
- Вот-вот, лучшее средство от глистов. Примешь внутрь и, когда зароют,
ни один червь и близко не подползёт,- Прибавил Сергей, рассмеявшись.
- Алексей, мы тут с Серёгой подумали и решили вместе эту штуку
испытывать. Ты, благодетель, теперь нам только лодочку дай.
- Что я слышу? Что я слышу, Серёжа? Этот рыбный маньяк и тебя совратил
с пути истинного? Тебя, честного алкоголика?! О, мои седины. Её,
ненаглядную, ты променял на рыбью чешую.
- Обижаешь, начальник!- Сергей побренчал, в сумке, бутылками.
- Одно другому не мешает.
В темпе вальса, т.к. Феликсу не терпелось отправиться на рыбалку,
содержимое одного пузыря разошлось в три желудка. Лодка, под весёлый плеск
вёсел, пошла вверх по течению. Феликс что-то распевал, налегая на вёсла,
Пученков, болтаясь на корме, при каждом гребке, пытался дирижировать
огрызком огурца. Долгим взглядом, Алексей проводил отплывшую лодку. Он не
мог понять, почему, но ему вдруг стало не по себе. Медленно, сойдя по
мосткам с понтона, он поднялся к зданию. Зябкий порыв ветра пронёсся над
Волховом. Погода, явно, портилась.
Лёгкие облачка, безобидно порхавшие серой дымкой над горизонтом,
приобрели зловещие очертания раковой опухоли, захватывающей небосклон.
За разглядыванием облаков, и застали Пантелеева Комиссар с Румбиком,
неожиданно вышедшие из-за угла.
- Здорово! Ты чего, ворон считаешь?
- Просто гляжу, как на небе тучи собираются.
- Этих козлов ещё нет?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг