номером и черный маркер в специальном зажиме.
- А здесь у нас стоят сурдокамеры. - вальяжно пояснил Игорь и начал
заглядывать в глазки. - Тут особые условия. Полная изоляция. За эти двери
не проникает ни звук, ни свет. Даже вибрация гасится специальным
устройством. Температура тоже не изменяется. Здесь мы изучаем реакцию
психики на длительную изоляцию. Нашими данными пользуются даже некоторые
космические проекты. Уникальные данные.
Он заглянул в следующий глазок, вздохнул. Потом вынул из зажима маркер
и написал на табличке единственное слово: "Ушел".
- Умер? - не сдержала вопрос Инна.
- Нет. Просто ушел. Посмотри, если хочешь.
Она заглянула в глазок. Койка, стол, один стул, огромное зеркало.
Камера была совершенно пуста.
- Как это? - не поняла Светка и тоже прильнула к глазку.
- А вот это мы как раз и изучаем. Просто иногда люди попросту исчезают
из закрытых камер, обычно во сне.
- Гонишь. - улыбнулась Светка.
- Гоню. - рассмеялся Игорь, и его глаза снова холодно сверкнули.
Инна коснулась стены. Твердая и совсем настоящая.
- Будете хорошо учиться... - начал Игорь, но не договорил.
В конце коридора открылась дверь. Вошедший мужчина лет пятидесяти тоже
был очень худым, даже тощим и совершенно лысым. Под воротником белого
халата чуть виднелся черный воротник-стоечка.
- О! А это наш профессор. - радостно объявил Игорь. - Здравствуйте,
Эрик Рихтерович. А мы уже все!
Профессор кивнул и тоже улыбнулся какой-то странноватой улыбкой.
- Экскурсантки? - коротко спросил он, сверкнув внимательными глазами.
- Да. - робко ответила Инна и почувствовала, как по спине побежали
мурашки.
- Почему так мало? - не то недовольно, не то обиженно спросил он,
продолжая улыбаться.
- Отсеялись. - вздохнул Игорь и развел руками.
Повисла неловкая тишина. Профессор молча разглядывал студенток, думая
о чем-то своем и облизывая яркие сочные губы. Светка поправила волосы и
беспокойно оглянулась.
- У вас тут странно. - зачем-то сказала Инна, вытирая взмокшие ладони
носовым платочком. - Но интересно. Много вопросов...
Эрик Рихтерович задержал на ней взгляд, потом медленно оглядел сверху
вниз. Таким взглядом осматривают товар в магазине. Инна замолчала. Улыбка
покинула лицо профессора. Глаза словно буравчики впивались в кожу, Инне
показалось, что она чувствует физически, как его взгляд ползет по телу. Она
съежилась, но ничего страшного не произошло; ни слова не говоря, Эрик
Рихтерович прошел мимо девушек и скрылся за дальней дверью.
Щелкнул замок.
- В общем я вам все показал. - торопливо сказал Игорь и легонько
подтолкнул девушек. - Выход здесь.
Он открыл дверь, в которую заходил профессор, и за ней неожиданно
оказался все тот же дворик - с одной стороны милиция, с другой детский
сад...
Игорь выпихнул опешивших студенток наружу.
Дверь лаборатории захлопнулась за ними с таким обыденным скрипом,
точно калитка в покосившейся изгороди. Но именно это обыденность
окончательно запутала Инну. Она почувствовала головокружение и схватилась
за ствол огромного тополя, чтобы не упасть.
Шум улицы послышался не сразу, а с задержкой, будто его включили
огромным рубильником. За приоткрытыми воротами прополз трамвай, потом
проехала машина, за ней еще одна.
- Ничего себе так... - вздохнула Светка. - Но второй раз я бы не
пошла. Только обезьянки прикольные. И травка у Игоря - супер! Сразу видно,
человек понимает. Деньжата наверное водятся. Такую траву где попало не
возьмешь.
- Он ужасный! - Инна передернула плечами.
- Кто? - Светка сощурилась, прикрывая лицо от солнечных лучей.
Пятнистая тень тополя рябила на асфальте, словно вода размывая
происходящее.
- Профессор этот... Глаза прямо как черви. Так и сожрет кажется! Бр!
- А по-моему так очень даже ничего. Хотя староват... Ты внушаемая
трусиха. Тебе нужно развивать в себе здоровое легкомыслие. Нельзя же жить с
таким уровнем тревожности. Ты, кажется, веришь в бога? Вот и положись на
него, если веришь. Он сам как-нибудь все устроит. А ты получай
удовольствие. От всего. От секса, от музыки, от травки... Жизнь - для
кайфа, а не для заморочек.
Инна не ответила.
Они вышли на тротуар восьмой линии через арку ворот. Здесь, на улице,
звуки городской суеты были так отчетливы, что странности лаборатории быстро
стирались из памяти, и обыденность жизни отодвигала из все дальше. В самый
дальний чуланчик мозга, где валяется на всякий случай все непонятое или
неосознанное. Подумаешь, сурдокамеры... Где-то, по телику кажется, о них
уже говорили.
- Как много непонятного... - Инна задумалась. - Слушай, а почему не
пришли остальные?
- Забили. - отмахнулась Светка. - Одни мы с тобой правильные, повелись
на эту фигню. А люди, наверное оттягиваются. Погода-то какая! А! Пойдем в
кафе? Честно говоря, я бы пивка выпила после этой экскурсии.
- Нет, ты же знаешь... - вздохнула Инна. - У меня папан с прибабахами,
а я ужин еще не сготовила. Станет опять бурчать. А если запах пива
почувствует... У-у-у!
- Не пойму... - Светка щелкнула сумочкой и посмотрела в черкальце. -
На фига ты с ним возишься? Давно бы сняла квартиру и помахала бы ручкой. Он
же тебя использует, как домохозяйку. Я бы взбесилась.
- У меня денег не хватит. - грустно вздохнула Инна. - Он это прекрасно
понимает, вот и пользуется.
- Ты нормальная? - Светка не спеша пошла по улице. - Сейчас он тебя по
дому припахивает, завтра захочет с тобой потрахаться...
- Дура. Это же отец. - возмутилась Инна. - Был бы отчим, я бы уже
намылила лыжи в Сургут.
- Да уж прямо... - скривилась Светка. - Отцы тоже знаешь какие бывают?
А твой еще с грузинской примесью. Он же тебя тринадцать лет не видел! Я бы
при таких раскладах устроилась на какую-нибудь работу, да хоть в
"Макдональдс", и сдриснула. Можно ведь, на худой конец, снять комнату, а не
квартиру. Или найти парня, у которого сможешь поселиться. Парень - это
нормально...
- Я так не могу. - вздохнула Инна. - Это уже проституция.
- Да ну тебя... Тогда все женщины - проститутки. Одни замуж, другие на
панель.
- Перебор. - покачала головой Инна.
- О-о-о... Можешь не продолжать. Я это слышала раз триста. Как хочешь,
можешь оставаться со своим стариком, а я пойду в кафе.
- Ладно. - Инна попробовала улыбнуться. - Я действительно побегу.
Встретимся завтра.
Она помахала Светке и поспешила к трамвайной остановке.
- Стоять! - вдруг раздался за спиной истошный мужской голос. - Руки за
голову!
Инна замерла посреди тротуара и медленно подчинилась.
Шедшие навстречу прохожие заулыбались, один парень даже прыснул
смешком. Инна нахмурилась и осторожно повернула голову.
Позади нее стоял лохматый мужик с водяным пистолетиком и грозно вращал
глазами.
- Не двигаться! Убью.
Инне стало неловко. Она опустила руки и пошла дальше. В затылок упруго
вонзилась теплая водяная струя.
- А-а-а-а! - заорал сумасшедший и бросился наутек. - Я убил человека!
А-а-а-а!
Инна подняла плечи и ускорила шаг.
Шею она вытерла только в трамвае.
2.
Инна вошла домой и закрыла дверь. Разулась, скинула уличную одежду и
надела домашние брюки с футболкой. Надо сготовить ужин до прихода отца, а
то придет и снова устроит бучу.
В голове было мутновато, давило затылок. Дурацкий сумасшедший. Отчего
же их так много в этом городе? Может поспать? Если часик, то ничего не
изменится. Инна легла на диван и укрылась пледом.
Свет дня бил в окно и мешал расслабиться, процеживаясь даже через
закрытые веки. Инна перевернулась на бок.
Разум никак не желал перейти границу бодрствования, в мозгу стали
рисоваться причудливые картинки.
Замерший город. Замерли люди, машины, трамваи, голуби в небе, кошка в
прыжке. Инна бежит через город и он оживает всей своей сущностью - окна
домов превращаются в сотни глаз, двери подъездов в черные пасти. Решетки в
зубы, ветви деревьев в цепкие руки.
Откуда-то звон курантов и голос:
- Город активно воздействует на психику... Активно... Этот город
активно... Активный...
Страшно.
Цокот копыт. Дробь. Целый табун лошадей по проспекту. Это все, что
движется. И еще она сама.
Но лошади, это не просто лошади, а ожившие статуи. По тротуарам
скакали лошади с Аничкиного моста, рядом с ними даже бежали бронзовые
круглозадые мальчики, держа коней в поводу. Петр I во главе кавалькады
гордо скакуна, кони с Манежа скакали по бокам почетным эскортом. И еще
десяток оживших статуй следом.
Посреди дороги непонятно откуда взялся лысый профессор в белом халате.
Он вытянул руку, превратив асфальт в воду, и лошади стали тонуть. Одна за
одной, поднимая к ускользающему небу перепуганные морды. Последней скрылась
треуголка Петра.
Но цокот не прекращается.
Инна вздрогнула и открыла глаза.
В приоткрытую форточку ветер. Мягко колышется светлая ткань занавесок.
Цокот. В порту работает какой-то шумный мотор, но в памяти потонут лошади.
Инна откинула плед и пошла в туалет. В прихожей вступила в огромную
лужу воды. Ужаснулась, что утром забыла закрыть краны в ванной. Открыла
дверь, за ней до самого горизонта тянулось мелкое, по щиколотку, море.
Хмурое, стоячее, без всякого намека на ветер. Она обернулась, но позади
тоже простиралась бесконечная водная гладь. Вода была тяжелой, мешала идти
и непонятно было куда идти - только вода, ни берега, ни островка.
Инна проснулась во второй раз. Поправила плед, прикрыв оголившиеся
ступни.
Зазвонил телефон. Она сонно потянулась к трубке на тумбочке.
- Да. Свет, это ты? Ну ты и напилась, еле языком ворочаешь. Нет, я же
сказала, мне надо быть дома, ужин готовить. Нет, не пойду. Все.
Она положила трубку на место. В порту было странно тихо. Огромные
краны беззвучно поворачивались на фоне светлого неба.
Вдруг рядом послышался непонятный звук, нос уловил запах трубочного
табака. Инна повернула голову и увидела огромную клетку с орангутангом.
Орангутанг вертел в руках сверкающий топорик и попыхивал трубкой. Заметив
внимание Инны, он подмигнул левым глазом и сказал голосом отца:
- Спишь? А ты ужин сготовила, сучка?
Инна вскрикнула и проснулась.
В комнате действительно вился табачный дым, значит отец уже дома -
пришел раньше обычного.
Вообще-то отец курил мало. Значит снова случилось что-то неприятное.
Инна тихонько встала с кровати.
- Па, привет! - она заглянула на кухню. - Ты давно дома?
Отец хмуро поднял взгляд. В пепельнице четыре окурка. Пятый, еще
дымящийся, торчал между пальцев.
- Привет. - глухо прозвучал голос отца. - Тебе что, трудно было с утра
позаботиться об ужине?
Инна вошла и тоже села за стол.
- Па... Ну чего ты наезжаешь с порога? Я упахалась в институте,
прилегла на часок..
По спине пробежал холодок - от отца сильно пахло спиртным.
Он так ухнул кулаком по столу, что высокий стакан подпрыгнул и
завалился на бок. Покатился, оставляя коньячный след.
Из мусорного ведра угрожающе торчало горлышко пустой бутылки.
- Упахалась?! - буквально взревел отец. - Ты, девочка, совсем нюх
потеряла! Я что, плохо тебя содержу? Только за институт сто баксов в месяц.
А тебе в падлу ужин сготовить?
Он отдышался и добавил немного спокойнее:
- Мне бы домохозяйка обошлась дешевле.
- Ну и нанял бы... - не подумав, ответила Инна.
Он коротко, без размаха ударил ее по щеке.
- Сучка... - процедил сквозь зубы. - Охреневшая, зажравшаяся сучка.
Все из под палки. Я тебе что, не родной?
Инна молчала, из глаз потекли слезы. Всхлипнула.
Он снова шибанул по столу, стакан свалился на пол.
- Отвечай, когда тебя спрашивают!
- Родной... - еле слышно ответила Инна.
Губы дрожали.
- Вот так-то! И не забывай, кто тебя кормит. Я жрать хочу, как из
пулемета, а она выпендривается. Институт у нее. Надо еще подумать, нужна ли
тебе учеба за такие деньги.
Он встал и ушел в комнату. Щелкнул компакт-проигрыватель и квартиру
заполнил голос Михаила Круга. Отец всегда его слушал в плохом расположении
духа. В последнее время все чаще.
Инна достала из морозильной камеры курицу и бросила в раковину.
Пустила воду. Сковороду на плиту, масло, овощи.
Она утерла рукавом слезы.
Этот шантаж повторялся не в первый раз. Каждый раз угроза прекратить
оплату за институт. И ничего не сделаешь. Ничего. Уехать обратно к маме?
Позор - собаки дворовые засмеют. Да и учеба Инне нравилась, она помогала
понять многие необъяснимые вещи, и они переставали пугать. Плюс
перспективы. В Питере все-таки жизнь, а в Сургуте в нотариальной конторе на
ксероксе. От звонка до звонка. Раньше казалось нормальным, но сейчас даже
вспоминать не хочется.
Да и отец не всегда такой. Только когда с делами неважно. И когда
выпьет.
Инна взяла нож и стала разделывать курицу. Руки скользили и мерзли,
слезы капали все чаще.
Порезалась.
Было похоже - сильно.
Она несколько раз лизнула ранку и пошла в комнату, перевязать палец.
Михаил Круг густо звучал в колонках.
- Ну что? - пьяно покосился отец.
- Палец порезала.
- Дура. С простейшей работой не можешь справиться... А туда же -
учиться.
Инна одной рукой вынула из ящика бинт.
- Па... - наконец вспылила она. - Я тебя не просила меня сюда
привозить. Ты сам позвал меня. И хватит кричать.
Она затянула концы бинта зубами:
- Я тебе не жена.
Он схватил ее за воротник так быстро, что Инна не успела испугаться.
Почувствовала только удар головой о стену. Искры из глаз.
- Па! - испуганно выкрикнула она и тут же получила кулаком в
подбородок.
Инна даже не сразу поняла, что лежит на ковре. Отец нависал над ней
какой-то размытой тенью.
- Не жена? - прошипел он. - Я же говорю - сучка. Одно на уме. Думаешь,
я хочу тебя трахнуть? Помечтай!
Инна попробовала подняться.
- Лежать! - тихо, но грозно предупредил отец. - Будешь делать то, что
я скажу.
Он встал и уселся в кресло. Покосился - лежит или нет?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг