- Не знаю, всех, наверное...
Савватий весело присвиснул:
- Может, тебе в Париж сьездить, или в Венецию податься? - он на минуту
задумался, - ты понимаешь, есть тут у нас один родственник... в
Иерусалиме. - Савватий с сомнением покачал головой, - за еврея ты,
конечно, не сойдешь... Ладно, живы будем - не помрем!
- Савва, - тихо произнес Слава, - а твое-то место во всем этом какое?
- Мое место с краю, - брат просто весь лучился непонятной радостью, - а
где был - не знаю! И заруби себе на носу.
- А папка? - холодная ярость закипела где-то внутри, готовясь смести все
со своего пути, как первый паровоз.
- Какая папка?
- Которая на столе лежала!
- Ни на столе, ни под столом, ни в столе НИКОГДА НИЧЕГО НЕ ЛЕЖАЛО. Ага?
- Ага. - Прорвав внутренний барьер, ярость растворилась, превратившись в
такое же холодное и ясное равнодушее. - Что мне теперь делать? Завтра же в
Париж?
- Ну, куда торопиться? Как дядя Ваня скажет.
- Он нам на самом деле дядя?
- Он - брат нашей матери.
- Ты помнишь, как перевернулась лодка?
- Ну?
- И дядя Ваня был там...
- Ну и что? Чем он мог помочь, они же были почти посередине, пока
доплыл...
- Рисунок... - неясная, смутная догадка шевельнулась в груди, в самом
сердце кольнула острой иглой. В шкафу, в самом дальнем ящике, со времен
далекого-далекого детства, под слоем пыли, альбомом с марками и
конструктором, где тетради и дневник за пятый класс. Ну почему они это все
не выбросили? Тетрадь с сочинениями и алгеброй, красными галочками и
пятерками? Слава аккуратно вытянул стопку бумаги: львы, тигры, носороги
под пальмами - Африка. Вот она, рыбка, растопорщившая смешные перышки
среди переплетающихся водорослей...
- Савва, - смотрел Слава на пожелтевший лист. - Это нам дядя Ваня
рисовал, помнишь?
- Ну и что?
- Это было вытатуировано на запястьях у панков-наркоманов.
- Ну и что?
- Нет, ты не понимаешь! - он упрямо смотрел теперь в хитро прищуренные
глаза брата, - именно такая, именно эта рыбка была меткой у людей Рыбака.
- Ну да, - охотно согласился Савватий, - причем не у всех, а только у
избранных!
- Откуда ты знаешь? - вскочил на ноги ошеломленный Слава.
- Дядя Ваня вообще большой эстет и фантазер... Давай, что ли, чайку
попьем.
- Нет, Сав. Они всегда с отцом рыбу ловили, мама боялась, плохо плавала
и вообще, я точно помню...
- Славик, а я тот день вообще не помню. Мы же все грибами потравились.
Забыл?
Холодок ужаса сковал затылок, взьерошив волосы:
- Так ты знал?
- Я не знал, я грибов не ел...
- А они ели?
- Не помню. Как на станцию вышли, помню. - Многозначительно помолчав,
Савватий взял брата за плечо и, глядя в глаза, тихо прошептал:
- Они с отцом не поладили, ясно?
- Что не поладили? - таким же театральным шопотом спросил Слава.
- А вот этого я не знаю, - развернулся к столу Савватий, - что прошло,
то ушло. А что ушло, то забыто! Понял?
- Не совсем.
- Что еще? - устало вздохнул Савватий.
- А как же тогда мама?
- Не знаю. Ну, не знаю я! - внезапно сорвавшись на визгливый крик,
Савватий выскочил в прихожую. Тихонько шамкнув, хлопнула дверь.
Суровая, когда-то бывшая такой родной и теплой, реальность этого
панельного дома до боли в костях пронзила все тело, там внутри теперь
что-то выло, пытаясь вырваться наружу под лихой присвист безумной мысли:
"Бежать! Бежать от всего этого. Куда-нибудь, только бы подальше...
Подальше.... В Шамбалу, которая осталась под Харьковом, в мир
галлюцинаций. Только бы подальше от всего этого бреда!" Хотелось закурить
или плеснуть внутрь чего-нибудь муторного, того же "Курского
Соловья"-разбойника, и поглубже. Сделав размереннный глубокий вдох-выдох,
Слава расслабился. Вся жизнь прошла перед его глазами уже совсем
по-другому, совсем...
- Я убью его, - автоматически вернувшись к письменному столу, Слава
попытался выдвинуть ящик. - дядя Ваня, дядя Ваня... - невольно тряслись
губы, горячая слеза потекла по щеке вниз и попала на закушенную губу.
Слава замер.
Резко и колюче звонил телефон. Оставив стол в покое, Слава снял трубку,
но из темного нутра трубки тоскливо тянул свое занудное "У" гудок. Возле
ножки серванта валялась скомканная серая бумажка, создавая некий дисоннанс
с привычной чистотой и упорядоченностью всей квартиры. Подобрав записку,
Слава неловко скомкал в руке и хотел выбросить, но увидев какие-то цифры,
развернул: "Светлана Петровна, от Олега". Ряд неразборчивых цифр -
неровный почерк Макса. Нужное приятное контральто отозвалось только с
третьей попытки:
- Да-а?
- И-извините, меня просил позвонить Макс, он оставил ваш телефон и
все... Я не знаю... - растеренно залепетал Слава.
- Зарайский? - томное контральто казалось близким и знакомым, словно
парное молоко.
- Я.
- Вы зачислены в штат с первого числа этого месяца...
- Простите, че-го? - не понял Слава.
- Явитесь с паспортом в 214 комнату...
- Простите, а это где?
- Что где? - контральто обиженно вздрогнуло.
- К-комната 214.
- На втором этаже, на лево...
- Спасибо.
- Пожалуйста... - вместо теплого контральто снова завыли прерывистые
гудки.
Слегка опешив, Слава осторожно положил трубку на рычаг, так и остался
стоять рядом. Через час телефон неожиданно снова сам зазвонил, выбив его
из сонного оцепенения.
- Зарайский? - теплое молоко растапливало осколочки в занемевшем от
неподвижности теле, - Зарайский, почему не явились?
- К-куда? - плохо еще слушаясь, язык прилипал к гортани.
- В офис.
- Простите, а где это?
- Что это "где"? - контральто наигранно "подзакипало". - Молодой
человек...
- П-простите, но я не знаю адреса.
- Улица Шверника дом 1, на вахте предьявите паспорт, второй этаж налево
- отдел кадров, комната 214. Там вам все скажут. Еще чего вы не знаете?
- Хорошо, спасибо, извините, я приду... - но трубка снова обидно гудела.
Пришлось одеваться и идти на улицу. А зачем? Идти почему-то вовсе не
хотелось, даже из любопытства.
Навстречу из-за запыленных стеклянных дверей подьезда странного, похожего
на раскрытую книгу здания, вышли три знакомых человека: "Михаил? Это
Борис. Третий, кто третий?" Уже пройдя вахтеров - крутых парней в
стилизованной под десантную форме, Слава вспомнил и поезд, и
Михаило-бориса, и третьего - бригадира. Его привычно стало подташнивать,
но у двери "214. Отдел кадров" все прошло. Подписав какие-то нелепые
бумаги, Слава заполнил анкету и тест, компьютерный, он занял почти два
часа.
- Зарайский, - сидевшая за нелепо-массивным столом женщина средних лет
строго нахмурилась, - вы, оказывается, зачислены с августа, а не с
сентября. - она перекрутила заполненные бланки, - Зайдите в бухгалтерию,
ваша зарплата ушла на депонент. Напишите заявление. Комната 307. На
третьем этаже. Запомнили? - она еще раз строго посмотрела, как
учительница, сомневающаяся в умственных способностях стоящего у доски
ученика.
В комнату 307 Слава зашел почему-то сразу, не постучавшись. Человек,
расписывавшийся в толстой, разлинованной карандашом книге-тетради,
обернулся, и Слава невольно отступил назад:
- И-извин-ните... - он узнал Николаса.
Но тот только дружелюбно улыбнулся, взял осчитанную пачку денег, небрежно
сунул в карман и вышел, оттеснив прилипшего к стене Славу.
- Зарайский? - теплое контральто принадлежало очень знакомому лицу,
которое он вспомнить стеснялся и не хотел.
Его внимание привлекла салатово-зеленая папка, которую женщина заперла в
сейф и мило ему улыбнулась. От неожиданности Слава зажмурился - это была
странная тетка в байковом халате, тоже из поезда. "Они тут все
сговорились, что ли?!"- пронесся в душе вихрь плохо сдержанных эмоций.
- М-мне про депонент.
- Пишите, - протянула ему чистый листок женщина, - Выдадим двенадцатого
или двадцать пятого.
- Спасибо, - поставив подпись, он уже собирался выйти, но его неожиданно
осенило, - Простите?
- Да?
- А где я теперь работаю?
- В смысле?
- Зачислили меня куда? Это штат чего?
Женщина фыркнула и отхлебнула чаек:
- Отряд "Дзета", молодой человек, для особых заданий.
- Каких? - неприятный холодок вновь зашебуршился в груди.
- Откуда я-то знаю? Это вам лучше знать.
- А что... - вернулся было к столу Слава.
- Да ничего, идите, - женщина наигранно испугалась, - идите, идите,
молодой человек, вам позвонят.
Словно замороженный, Слава вышел из дверей лифта и собрался было, миновав
охрану, выйти в пока еще по-летнему теплый сентябрьский вечер, когда его
окликнул один из охранников:
- Молодой человек, вы сумочку оставли!
- Я?! - ожидая по меньшей мере пули в затылок или нож в живот, Слава
осторожно обернулся. Он чувствовал себя так, как будто сам только что
заминировал здание.
На столе у охранников, прижав к стене телефон, навалившись на
регистрационную книгу, расплылась знакомая черная сумка с надписью
"ROIAL". Слава не стал спорить и послушно подхватил ее за ремень, сразу
успокоился и внутренне собрался. Нужно найти тихое, безлюдное местечко и
хорошенько выпотрошить эту дурацкую сумку! Перебрав в уме многочисленные
варианты, Слава увидел подъезжавший к остановке автобус и решил ехать к
знакомому месту у Университета.
... У тротуара плавно притормозила, словно сонная акула, черная
Ауди-сотка. Двое в тренировочных костюмах выскочили из машины с обеих
сторон и устремились куда-то в гущу деревьев. "Не лезь!" - сказал слава
сам себе. Но ноги непроизвольно понесли его к машине.
Внезапно подозрительная парочка вновь почвилась возле машины. Один,
коренастый, прыгнул за руль, второй, повыше, на заднее сидение. Машина
сорвалась с места и через мгновение скрылась за поворотом.
Слава раздвинул кусты. Там лежал труп. Очень знакомый. "Где я его видел?
Это не от Рыбака... А людей Цеппелина Нурик с братвой замочили, должно
быть, всех. А вдруг это кто-то из иностранных охранников?"
И тут Слава вспомнил. Именно этого человека, так похожего на его
школьного друга Пашку, он пытался спасти от Бека - давным-давно. Как же на
самом-то деле звали бедолагу?
Слава вспомнил и это. Александр. Что ж, Александр, спи спокойно. Ты,
наконец, доигрался. Черт! Черт их всех побери! И меня черт побери! Слава
еле удержался, чтобы не пнуть труп.
Еще раз чертыхнувшись про себя, Слава вылез из кустов, отряхнул брюки.
Оглянувшись на труп Александра-Пашки, брезгливо сплюнул.
Дома Слава устало прошел на кухню, расстегнул попорченную молнию и
перевернул сумку. На пол с грохотом высыпались кучкой две аллюминиевые
кружки, морская галька, зачем-то собранная Милой, складной ложко-нож с
обломанным лезвием, какие-то нелепые тряпки, заляпанная книжечка -
путеводитель по Крыму, славин паспорт, чебурашка с заплывшим глазом,
статуэтка улыбчивого толстого китайца, новенькое удостоверение и мешок с
заплесневелыми куриными костями, от него исходил приторно-знакомый запах
смерти.
- Ты чего это тут мусоришь? - остановившись в дверях кухни, Савватий
внимательно осатривал "трофеи", - хорошая вещь! - поднял статуэтку и
повертел в руках, - на буфет поставим!
- Под кукушку? - с сомнением переспросил Слава.
- Ладно, на столик, в гостинной. - согласился Савватий. - А это что? -
развернул обернутую газетой трубочку.
Слава уставился на небольшой натюрморт - значит, Мила тоже что-то успела
спрятать от пожара в немецком хранилище. Кое-где в куче поблескивали
кусочки янтаря.
Начальник сказал, что дело будет простое, но Слава не поверил. Брать
поехали вдесятером, на двух машинах. Громить вдесятером обычный притон,
где всякие бритые или, наоборот, волосатые юнцы колются самодельной
дрянью...
На такое только милиция горазда, но никак не спецотряд. Да и вообще -
спецотряд не занимается обычными притонами. Но начальник сказал, что
предстоит совершить облаву именно на притон, и несколько раз повторил, что
дело - простое. Слишком настойчиво он это повторял.
К дому, обычной "хрущевке" где-то в Кунцево, подъехали с двух сторон.
Первая пятерка осталась стеречь под окнами, а та, в которой был Слава,
должна была ворваться в квартиру. Начальник тоже был во второй пятерке,
бежал по лестнице впереди всех, сам вышиб сапогом хлипкую дверь.
Слава ворвался в квартиру следом за начальником. Тусклый свет, сигаретный
дым... Мечутся чьи-то безликие тела. Слава так и не разглядел, волосатые
это юнцы или бритые. Единственное, что он успел заметить, это отблеск
света на клинке.
Но было поздно. Здоровенный парень с ножом выскочил из темной ванной.
Кто-то закричал, потом еще раз. Рухнуло тело - Слава понял, что ранило
кого-то из его товарищей. Даже двоих. Парень рванулся в прихожую.
Начальник разбирался в соседней комнате, еще один боец был с ним. А Слава
бросился на парня. Черная кожаная куртка, волосы стоят жестким гребнем...
Знакомо, очень знакомо.
Оттолкнувшись от пола, Слава с прыжка ударил парня в спину обеими ногами
- и упал. Но парень тоже упал. Его глаза встретились с глазами Славы.
- А, студент из Крыма! - парень хрипло хохотнул, - выучился, значит.
Привет передай брату.
И парень, не вставая, метнул нож. Славе вдруг показалось, что время стало
медленным и вязким. Вот пальцы парня разжались, вот нож, изящная финка с
рукояткой в виде орлиной головы, поплыл по воздуху, медленно
разворачиваясь лезвием в сторону Славы...
Было очень тяжело двигать отяжелевшей и такой неповоротливой рукой - но
Слава напрягся, как мог. Его рука, неловко покачиваясь, поднялась, успела
- к той самой единственно правильной точке, сбоку от траектории ножа.
Теперь надо сомкнуть непослушные пальцы, причем вовремя, не раньше и не
позже. Лезвие все ближе к лицу, мимо пальцев уже проплывает рукоятка.
Сомкнуть! Сомкнуть!..
Нож был у Славы в руке. Слава смотрел на него, как тогда, в Крыму, на
каменистом склоне, среди руин генуэзской крепости, и опять не знал, что с
этим ножом делать.
Парень тоже смотрел на нож - удивленно пялился. Потом перевел свой
удивленный взгляд на Славу.
И вдруг, вскочив на четвереньки, быстро пополз к двери. Слава попытался
ухватиться за ногу в высоком ботинке, но не успел. Парень поднялся на ноги
и скрылся за дверью. По лестнице застучали его кованые подошвы.
- Стой, гнида!!!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг