"Раньше я жила темна, Холодна и голодна, А с тобой мы - ам да ам - Мир
поделим пополам.
Что вверху и что внизу - Все сметелю, все сгрызу.
Что внутри и что вовне - Все съедобно, все по мне".
Бездна бездну обманула:
Между глаз ей звезданула, И осталася одна Бездна бедная без дна...
Любой бы догадался, кто таков этот певец, но только не Жихарь. Потому и
спросил:
- Ты кто?
- Какое из моих имен ты хотел бы услышать? - Голос у бывшего пенька
оказался низкий и раскатистый.
- Настоящее, - потребовал богатырь.
- Если, конечно, вы не стыдитесь его, сэр колдун, - добавил Принц.
- Все беды происходят из-за ложных имен, - заметил Лю. - И для того,
чтобы изменить нравы, необходимо восстановить истинные имена...
- Напрасно избрал я на этот раз шкуру драбаданского шарлатана, - сказал
хромой. - Хотелось бы предстать перед вами в подлинном виде, но, увы...
Эти болваны, как всегда, все испортили и перепутали, а вы двинетесь
дальше, навстречу своей бессмысленной судьбе...
Глаза у хромого были разные: один зеленый, а другой просто дырка.
- А ты нас, стало быть, остеречь захотел? - спросил Жихарь.
- Да нет же! - радостно вскричал хромой. - Я никогда не мешаю людям
шагать навстречу гибели, наоборот, всеми силами рад способствовать этому...
- А расколдоваться сам не мог, - ухмыльнулся богатырь.
- Это пустяки. - Хромец махнул рукой, и Жихарь заметил, что пальцы у
него коротенькие-коротенькие - меча не ухватят.
- Демоны и духи поднаторели в искусстве обмана, - сказал Бедный Монах.
- Но настоящего знатока им не провести. В вас, почтенный, всякий узнает
Хуньдуня - того самого, что в образе красного перца обольщает девушек в
сумерках.
- Ну и как, получается? - оживился богатырь. Хромой только пожал
плечами, а Лю Седьмой продолжал:
- В книге "Шэнь и Цзин", повествующей о чудесном и необычайном, про
Хуньдуня говорится следующее: "Он похож на длинношерстую собаку с
медвежьими лапами, но без когтей. У него есть глаза, но он не видит,
ходить не умеет, есть уши, но он не слышит, зато чует приближение
человека. В брюхе у него нет внутренностей, есть лишь прямая кишка, и вся
пища проходит насквозь. На добродетельных он кидается, к злодеям льнет".
- Погоди, погоди, - сказал Жихарь. - Какая прямая кишка? Какая собака?
Ты чего городишь? Человек как человек, хотя, конечно, плохой, надо бы его
потрясти и расспросить...
- Руки коротки, - сказал хромой.
- А поглядим, - ответил Жихарь и протянул к хромому отнюдь не короткие
свои десницу и шуйцу. Но до тощей кадыкастой шеи почему-то не достал,
сделал шаг вперед - и опять не достал, хоть и не двигался с места
расколдованный пенек.
Уже вплотную приблизился к нему Жихарь и только сейчас заметил, что
богатырские его ладони растут почти что прямо из плеч, а куда делось все
остальное - неведомо.
Больше всего на свете боялся Жихарь остаться калекой, поэтому отскочил
на прежнее место и сразу же почувствовал, что руки вытянулись на
положенную им длину. Он облегченно помахал возвращенными конечностями.
- С мечом произойдет то же самое, - предупредил хромой дернувшегося
было Яр-Тура.
Яр-Тур смутился и сказал, что никогда не напал бы на безоружного.
- А пинка тебе дать - ноги коротки? - на всякий случай поинтересовался
Жихарь. Хромой печально кивнул.
- Я берусь изгнать Хуньдуня после соответствующей трехдневной
церемоний, - вызвался Лю Седьмой. - Но для этого нужно взять пластинку из
красного агата, двести лян серебра, четырнадцать гонгов из чуской бронзы и
барабан, на который натянута кожа старшего чиновника Палаты Принятия Мер и
Весов...
- Сейчас! - пообещал Жихарь. - Сейчас побегу доставать тебе твой
барабан...
- Да я и сам уйду, - сказал хромой. - Ваше общество мне быстро надоело.
Но неужели никто из вас не попросит у меня хотя бы вечной молодости?
Лю Седьмой вежливо улыбнулся:
- Благодаря воздержанию и неустанным упражнениям провожаю вот уже
семьсот двадцать первую осень...
- А я его, Бедного Монаха, еще мальцом на руках нянчил! - не растерялся
Жихарь.
Яр-Тур заколебался, но богатырь его живо осадил:
- Народ не поймет! Чего это, скажут, наш король не стареет, не матереет?
Должно быть, упырь! Так вот, скажут, кто нашу кровушку-то пьет! И конец
королевству!
И Принц не мог с ним не согласиться. Хромой вздохнул, повернулся спиной
и зашагал прочь.
- Эй, что взамен-то попросишь?
Хромой не отвечал, только вроде бы стал меньше ростом. Но,
приглядевшись, Жихарь понял, что фигура в черном плаще с каждым шагом все
глубже уходит в землю, как в воду.
Когда же черный клобук окончательно скрылся в траве, богатырь сказал
спутникам:
- Рты-то закройте - простудитесь, а я за вас отвечай. Больше о нем не
вспоминаем и не говорим, а садимся в телегу и едем!
Перекусили, приложились к неубывающему жбану, набросали в телегу
сосновых веток, сверху прикрыли мешками из-под овса. Будимир сел на
торчащую оглоблю, ко второй оглобле Бедный Монах прицепил на диво звонкий
колокольчик - и поехали.
Ехали без дороги, зато все быстрее и быстрее, ехали молчком, чтобы не
остаться без языка на ухабах. Телега, ведомая ваджрой, сама правила и
поворачивала. Скоро осталась позади поляна. Лес то густел, то редел, то
совсем пропадал, а что в этом лесу делалось, разглядеть было нельзя - так
быстро ехали.
Жихарь поднялся во весь рост и радостно заорал что-то бессмысленное,
заглушая колокольчик.
Промелькнули какие-то развалины, из развалин поднялась потревоженная
стая птиц. Потом пошли сжатые безлюдные поля, показались и домишки, но все
они как бы отлетали, отворачивали в сторону. Ветер свистел и леденил
головы.
Солнце уже снарядилось на закат, когда впереди показался город,
обнесенный мощной крепостной стеной.
- Сейчас ворота вышибем, насквозь пройдем! - посулил Жихарь притихшим
спутникам. Будимир не усидел на передовом месте, попросился на руки к
Яр-Туру. Лю Седьмой прятался от ветра за спиной Принца. - Всех убью, один
останусь! - криком предупреждал Жихарь горожан об их нелегкой судьбе.
Но город, что удивительно, шарахнулся куда-то вбок, хотя телега и не
думала сворачивать. Стражники на стенах в ужасе попрятались за зубцами.
- Видали? - кричал Жихарь. - Видали, как постораниваются и дают нам
дорогу другие народы и государства? Косятся, конечно, да постораниваются -
жизнь каждому люба! И-эххх! - продолжал он. - Жаль, нет коней - я бы про
них песню спел...
- В самом деле, сэр Джихар, мы довольно нелепо выглядим в незапряженной
повозке и подобны теперь печальной памяти ментам...
- Если гордый - пешком ходи!
Сколько еще народов и государств посторонились - было уже не видно, так
как наступила ночь. Жихарь не хотел передохнуть и голосом гнал телегу
вперед и вперед.
Телега мчалась как бы по гребню горы, потому что справа и слева было
звездное небо - и ничего больше. Луна предстала полная и огромная, и сразу
стало видно, какая она там пустая, печальная, рябая и корявая.
И вдруг как будто снежный вихрь пронесся над головами. Собачий лай,
улюлюканье, рев охотничьих рогов заглушили даже вой ветра.
Жихарь запрокинул голову и увидел прямо над собой огромное конское
копыто, потом другое. Копыта опускались беззвучно, потому что в воздухе,
топот не ходит, а земли они не касались. За первым конем показался другой,
богатырь успел рассмотреть снизу подошвы сапог, втиснутых в стремена.
Потом, обгоняя коней, понеслись в небе и ловчие псы - длинные и
острорылые, как осетры, только с пушистыми хвостами.
Все это было словно выложено живой снежной крупой на синем шелке.
Задыхающийся песий лай перемежался громовыми ругательствами и почему-то
женским смехом.
Великанская белая всадница слегка наклонилась в седле и взмахнула
хлыстом.
Кончик хлыста, собранный из множества острых льдинок, резанул Жихаря по
лицу. Он схватился за щеку и услышал, как под пальцами наливается рубец, а
когда вновь поднял голову, увидел только хвост последнего небесного коня,
а на коне сидел задом наперед безобразный карлик и показывал богатырю
обидные вещи.
- Вперед! Быстрее! Шибче! - приказал Жихарь телеге. - Догнать!
Перегнать!
Запороть!..
Повозка ходу прибавила, да так резко, что Жихаря опрокинуло назад и он
едва не вылетел, но успел ухватиться за Принца, намертво вцепившегося в
боковую жердь.
- Дикая Охота, сэр брат! - крикнул Принц и поперхнулся снегом. - Все
живое должно уступать ей дорогу!
Богатырь разозлился:
- Дикая, говоришь? Ничего, я их живо приручу! За ними, я сказал! Вверх!
Тележные колеса, большие и малые, оторвались от земли. Яр-Тур и Лю
Седьмой пытались увещевать Жихаря, но ветер сделался столь плотен, что
человеческие слова в нем распадались на куски. Богатырь и сам не слышал и
не понимал, что он там орет, кому, а главное - зачем.
Страшная тяжесть пригнула ко дну телеги всех троих, сплюснула лица,
сдавила ребра. Впереди - уже не вверху, а просто впереди - снова
показалась Дикая Охота, и давешний карлик, завидев погоню, испугался,
развернулся в седле как положено и пришпорил своего скакуна. Карлик-то он
был карлик, но не для людей, поскольку мог бы, пожалуй, наломать бока даже
варкалапу.
Телега без труда обогнала карликова коня и полетела дальше, только
подпрыгивала, наезжая на собачьи лапы. Собаки визжали, но продолжали, не
оборачиваясь и вытянув вперед рыбьи морды, преследовать невидимую жертву.
А потом и вся Охота - и кони, и люди, и псы - тоже приняла в сторону,
пропуская безумную телегу с безумным возничим.
Жихарь оглянулся и погрозил кулаком:
- Попомните меня!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
- Свирель земли создается всеми ее отверстиями, как свирель человека -
дырочками в бамбуке. Осмелюсь ли спросить, что такое свирель Вселенной? -
спросил Странник.
- В ней звучит тьма ладов, и каждый сам по себе, - ответил Владеющий
Своими Чувствами. - Все вещи звучат сами по себе, разве кто-нибудь на них
воздействует?
Даосская притча
- В Поднебесной, - нараспев сказал Лю Седьмой, - никто не осмелится
устроить охоту прямо в небе, не испросив на то разрешения в Канцелярии
Воздушных Путей, заверенного золотой печатью Левого Ночного Министра.
- Если мы останемся живы после предстоящей ночи - а я в этом сильно
сомневаюсь, - подал голос Принц, - буду рассказывать об этой гонке детям и
внукам.
Жихарь валялся на холодном песке лицом вниз и старался ничего не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг