Низкие толстые столбы держали нависающие над головами подпружные арки.
Профессор археологии, который вполне достойно смотрелся в черном мундире,
поставил бочку на пол и выглянул из-за столба.
Зрелище впечатляло. Висели штандарты, как привычные, со свастикой, так
и красно-бело-черные полосатые знамена средневекового рейха. Центральный
свод украшал гигантский круг, размещенный горизонтально, - рунический лунный
календарь. А точно под этим календарем было устроено возвышение в виде
каменного надгробия с многочисленными барельефами. Эсэсовцы торжественным
полукольцом окружали надгробие, они стояли неподвижно, сосредоточенно. Все
без головных уборов. Они слушали. С возвышения им вещал человек...
Хорхер!
- Почему мы верим нашему фюреру? - бросал Хорхер в публику отрывистые
слова. - Потому что в нем - германский дух! Дух Водана и Тора! Фюрер -
воплощение германского духа!..
В своем одеянии - черно-красная мантия со свастикой в белом круге, - с
поднятой вверх правой рукой, он выглядел как священник. Рука, разумеется,
была в перчатке. Служитель черного культа, кадровый разведчик, садист и
убийца...
- Что это за клоун? - зашептал Индиана Джонс, притянув шарфюрера за
шиворот.
- Из Шестого отдела РСХА. Не выдавайте меня ему, умоляю, кому угодно,
только не ему...
- ...Чего достоин народ, осквернивший германский дух? - спрашивал между
тем оратор. И аудитория слаженно откликнулась грозным рыком:
- Смерти и забвения!
- Имя! - потребовал "священник". - Дайте нам его имя!
- Израиль!
- Еще?
- Рабы Израиля!
Доктор Джонс неслышно прокомментировал: "Иными словами, все
человечество".
- Предки слышат вас, солдаты! - возгласил Хорхер. - Предки видят кровь
наших героев. Все ли предки здесь? Зигфрид?
- Здесь! - откликнулся кто-то.
- Какой Зигфрид? - не понял Джонс. - Из "Песни о Нибелунгах", что ли?
- Да, - подтвердил Заукер. - Вы не обращайте внимания, они тут все
сумасшедшие.
"Фридрих Барбаросса!" - выкрикивал тем временем оратор. "Здесь!" -
отвечала аудитория. "Оттон Первый!" - "Здесь!" - "Готард Кетлер!" -
"Здесь!.."
- Что происходит? - спросил Индиана. - Ты можешь объяснить?
- Праздник Посвящения. Стажеров посвящают в солдаты Памяти.
- Какой-такой "памяти"?
- Ну, Памяти предков. Умники из университета, не люблю я их. Чины
получили и думают, что теперь чернее свастики.
"Память предков, - пробормотал Джонс. - Память предков..." И вдруг
вспомнил.
Аненэрбе*! Тот самый таинственный институт! Вот, значит, куда его
занесло - в один из законспирированных филиалов; вот, значит, кому в
действительности принадлежит замок... Он ободряюще похлопал шарфюрера по
спине:
______________
* Наследие предков (нем. ).
- Ты не переживай, приятель, у тебя ведь тоже чин есть. Маленький, но
все-таки. Повысят, потом и тебя примут, наберись терпения.
- Они посвящают только тех, у кого есть списки родни до 1648 года. Я
такую родословную не могу представить.
- Да, весело живете, - согласился Индиана. - 1648-й, говоришь?
Вестфальский мир, конец Тридцатилетней войны... А кого они теперь
вспоминают?
Хорхер называл уже совершенно незнакомые имена, на что массовка
исправно отвечала: "Здесь, здесь, здесь..."
- Это жертвы "пивного путча", - скорбно сообщил Заукер. - Они всегда с
нами.
- Наследники Зигфрида! - сказал Хорхер, форсировав голосовые связки. -
Клянемся быть достойными славной памяти предков!
- Клянемся! - рыкнул зал.
- Честь и доблесть! - сказал Хорхер.
- Честь и доблесть!
Наступила пауза. Оратор медленно опустил руку, поправил мантию, слез с
возвышения.
- Прячемся, - заспешил Индиана. - Они закончили.
- Еще нет, - отозвался Заукер нервно. - Послушайте, а что вы со мной
сделаете после того, как мы дойдем до тюрьмы?
- Поцелую. А потом возьму к себе в ассистенты. Да не бойся ты так, твои
зубы на весь зал слышны.
Странный ритуал и в самом деле еще не закончился. Хорхера сменил другой
"священник", отличающийся тем, что на голове его громоздился рогатый
рыцарский шлем, скрывающий лицо, а на рукаве выделялся шеврон с необычным
рисунком. На шевроне был рунический знак, похожий на букву "А", повернутую
набок.
- Чем скрепляется рыцарское братство? - очень спокойно, тихо спросил
он.
- Кровью! - хором ответили ему.
- Сколько рун "Зиг" в сердце рыцаря?
- Зиг хайль! Зиг хайль!
Вверх взметнулись кинжалы - чистой пробы, гордость СС. В руках у нового
оратора появилась ваза, точнее, чаша. Больше речей не было, все дальнейшее
происходило без единого слова.
"Стажеры" царапают кинжалами свои левые руки.
"Священник" ставит чашу на надгробие: все присутствующие поочередно
подходят и выдавливают в нее из ран по нескольку капель крови...
- Кто это? - спросил Индиана, пораженный до глубины археологической
души. - Который в шлеме - это Урбах?
- Урбах не из СС, - покорно ответил Заукер. - Он научный руководитель,
просто член партии, имеет право не участвовать в праздниках.
- Тогда - кто?
Шарфюрер до сих пор не предпринимал ни малейших попыток убежать,
привлечь внимание или, например, промолчать, спасая служебные тайны от
посторонних посягательств. До сих пор он выполнял любой каприз захватившего
его в плен незнакомца. Однако сейчас послушание оставило его. Заукер сжался,
сморщился, словно бы ссохся, открыл и закрыл рот, затем робким шажком
отодвинулся назад к лестнице.
- Меня убьют, если скажу.
Еще немного, и он бы заплакал.
- Тебя обязательно убьют, - подтвердил Джонс. - Но раньше, чем ты
думаешь, - он притянул труса к себе и взял его стальными пальцами за
подбородок.
- Вы не понимаете... - еле слышно шепнул тот. - Это же Мертвая
Голова...
- Кто?
- Я не знаю его имени. И никто не знает. Наверняка Урбах и Вольфганг
тоже не знают, и этот, из РСХА, тем более...
- Идиоты, - сказал доктор Джонс. - Язычники проклятые.
Ритуал завершался очень красиво. "Священник" по имени Мертвая Голова
обходил строй будущих солдат Памяти и рисовал на лбу каждого кровавую
свастику - при помощи маленькой кисточки, смоченной в чаше. Стажеры в ответ
пригубляли чашу, пробовали на вкус собранную там жидкость, в результате чего
губы у всех присутствующих сделались жуткими, ирреальными, бесформенно
красными. После такого причастия логичным выглядел финальный жест жреца - он
клал свой кинжал на язык каждого из стажеров. Кинжал вместо облатки -
неплохо придумано...
И это был конец ритуала.
Немцы расходились без церемоний, разговаривая свободно и весело.
Обнаружив бочонок с пивом, обрадовались, загорланили, дружно обступили
неожиданную находку. Индиана так и не успел придумать, куда здесь можно
спрятаться, он остался стоять, готовясь принять последний бой, однако никому
не было решительно никакого дела до младших товарищей по партии. Возможно,
их просто не заметили, приняв за дополнение к интерьеру. Что ж, все логично:
раса хозяев естественным образом разделяется на собственно хозяев,
разговаривающих с богами, и слуг, недостойных их мимолетного внимания. Так
было, есть и будет. "Очень удобно быть ничтожеством", - не столько подумал,
сколько почувствовал Индиана, надвинув пилотку до бровей.
Мимо проследовала пара нацистских жрецов. Хорхер и его таинственный шеф
удалялись, не обратив высочайшего внимания не только на впечатанных в стену
солдата с фельдфебелем-шарфюрером, но и на "посвященных". Они вполголоса
беседовали.
"...Искендерон..." - расслышал Индиана, что заставило его вздрогнуть. И
еще раз: "...Искендерон..." - от этого слова злое напряжение пошло в мышцы.
Неужели пронюхали? Неужели и до Эльзы добрались? Или снова Маркуса
допросили, применив изощренные готические пытки?
Своего нелепого шлема Мертвая Голова так и не снял, поэтому Индиана не
увидел его лица, зато разглядел на отвороте красно-черного плаща зловещий
значок со стилизованным черепом.
Эсэсовцы между тем уже скрутили у бочонка крышку и, толкаясь, дурачась,
припадали к благословенному напитку оскаленными, хохочущими мордами.
Кровавый узор на губах сменила белая липкая пена. Как нельзя вовремя здесь
оказалось пиво, фантастически вовремя. И пусть никто не отдавал приказа: в
такой день можно забыть о формальностях. Рабы из обслуги на то и существуют,
чтобы угадать невысказанные желания хозяев. Прихватив бочонок,
новоиспеченные рыцари ушли вслед за вождями, оставив только двух скучающих
охранников возле надгробия.
Злость в очередной раз помогла доктору археологии. Приветливо улыбаясь,
не отпуская от себя проводника Заукера, он спокойно приблизился к охранникам
и выключил их в два движения. Затем добил лежащих их же кинжалами.
Бесконечный стресс, в котором пребывал шарфюрер, вновь сменился паникой,
тоскливым причитанием: "Не меня, умоляю, только не меня...", и доктор Джонс
сказал ему:
- Заткнись, свинья.
Трупы были оттащены к стене и спрятаны в нишу, с глаз долой.
Когда поднимались по лестнице на следующий ярус, Джонс бормотал:
"Значит, говоришь, дружеская попойка будет? Как обязательное завершение
ритуала? Как неотъемлемая часть рыцарского празднества? Ох, язычники,
настоящие язычники..." Затем он спросил перепуганного проводника:
- У вас что, все праздники такие?
- Сегодня праздник не большой, - ответил тот, преодолевая пережитый
минуту назад ужас. - Вот в конце декабря был День зимнего солнцестояния.
Видели бы вы, что тут делалось. Жгли во дворе костры, голыми по снегу
бегали, шлюх из Вены навезли.
- День солнцестояния? - в который раз поразился рациональный
археолог. - Что за игры в архаику! Я всегда считал, что СС - это всего лишь
охранные отряды, жестокие, но очень современные.
- Я не жестокий, нет, вы не думайте, я ведь из хозчасти...
- Пришли, - сказал Джонс. - Стой, куда прешь.
Они поднялись до решетки заграждения.
- Зови своего приятеля, - скомандовал солдат шарфюреру. И встряхнул его
для ясности. - Вперед, пехота!
2. НАУКА ТРЕБУЕТ ЖЕРТВ
Дежурного по имени Курт Коппи не пришлось долго уговаривать, достаточно
было показать ему взведенный кольт. Он заглянул в наставленное на него дуло
и сразу впал в состояние гипнотического транса - эта типичная для местных
сотрудников реакция была уже знакома доктору Джонсу. Точно так же реагировал
некоторое время назад и шарфюрер Заукер. Они вообще были друг на друга
похожи, два пугливых эсэсовца, даже тряслись с одинаковыми частотой и
амплитудой. Что ж, иметь дело с простыми рабочими парнями всегда удобнее,
чем с рыцарями, отягощенными вековой спесью. Парни повиновались, не вступая
в утомительные споры. Вот с начальником "питомника", окажись он на месте,
пришлось бы, наверное, изрядно повозиться, а времени на пропагандистскую
деятельность у археолога не было.
Ни о каком Генри Джонсе дежурный не знал, хотя искренне старался
вспомнить, подбадриваемый нетерпеливыми движениями револьвера. Он жалобно
скулил: мол, среди подопытного материала только представители низших рас:
евреи, цыгане, славяне, даже одна турчанка, здесь не может быть никаких
англосаксов и других арийцев, - тогда гость, отбросив церемонии, сам пошел
вдоль каменных ниш, выкликивая: "Отец!.. Отец!.." В нишах темнели двери с
полуовальными завершениями в верхней части.
- Инди! - вдруг отозвалась одна из дверей - звенящим женским голосом.
Археолог остановился, заткнувшись.
- Кто там? - повернулся он к дежурному.
- Не старик, нет, - засуетился тот, - я же говорил, турчанка
какая-то...
- Инди! - заголосила женщина, срываясь на знакомый до боли визг. -
Боже, Инди! Выпусти меня, Инди!
- Это материал для опытов? - поинтересовался гость и окинул взглядом
общество. Как-то нехорошо он поинтересовался, слишком спокойно.
Шарфюрер Заукер взволнованно напомнил:
- Слушайте, я же из хозчасти, я только одежду отсюда забираю...
А шарфюрер Коппи заколыхался на подгибающихся ногах, будто маятник
Максвелла, и ответил более развернуто:
- Нет, ничего такого, она просто живет здесь. Даже гулять мы ее
выводим, и питается она из столовой для младших офицеров - согласно приказу
партайгеноссе Урбаха... - дежурный бормотал и бормотал, не в силах
остановиться. - ...а я, кстати, давно понял, что она нужна начальству, это
ведь странная турчанка, ругается по-английски...
- Открывай, - сказал ему доктор Джонс. - Сейчас я устану ждать.
Ключ не с первого раза попал в замок. Дверь открылась, и на свет
шагнула Лилиан Кэмден. "Инди, Инди, Индии", - всхлипывала она, и темные
слезы катились по ее лицу.
- Ты как? - спросил доктор Джонс, будто вчера расстались. - Здорова?
- Я ждала тебя! - застонала женщина и впилась в него руками, губами -
всем, чем смогла дотянуться. - О, я была уверена, ты за мной придешь!
- Потом, потом... - сказал он, безумно глянув на эсэсовцев. И резко
выдрался из ее объятий. - Стоять! - гаркнул он немцам, хотя они и не
пытались двигаться, заторможенно слушая малопонятную английскую речь. Вместо
них остановилась Лилиан - вдруг успокоилась, только плечи слабо подрагивали.
- Как ты здесь оказалась? - задал Индиана глупый вопрос.
- Сначала меня в Стамбуле держали, все время допрашивали. Сюда
перевезли, когда сообразили, что я полный ноль.
- Что им от тебя нужно?
- Как что? "Кулон".
- Ах, да, - вспомнил Индиана. - Часть головного убора бога Ра. Эта
безделушка почему-то интересует немцев не меньше, чем Грааль... А где
Клопик?
- Клопик удрал. Почти сразу. Мальчишка исключительный, на тебя чем-то
похож.
- Кто только на меня не похож... Ладно, позже поговорим, - решил
Джонс. - Ты моего отца случайно не видела? Он где-то здесь, в замке.
- Видела, - обрадовалась Лилиан. - Мне с ним очные ставки несколько раз
устраивали, про "кулон" и еще про какую-то ерунду из области египтологии. А
я давно уже квалификацию потеряла...
- Где видела?
- Чтоб я запомнила! Меня водили через двор - наискосок. А потом
поднимались, поднимались...
Индиана представил план замка. От древнего донжона - наискосок через
двор. Значит, центральная башня. Прекрасно, путь продолжается... Но как
найти отца в огромной центральной башне?
И вдруг его осенило.
- Эй, ты, - обратился он к дежурному по питомнику. - Есть списки
заключенных, поставленных на довольствие?
Тот кивнул:
- У шефа есть.
- Сюда их, быстро.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг