Александр Тюрин
Формула истории
Эссе из области исторической механики
Аннотация:
Автор рассматривает развитие русского государства как большой
социальной системы, взаимодействующей с тяжелой внешней средой. В частности
оценивает, как повлиял малый ледниковый период и другие естественные факторы
на эту внутриконтинентальную территорию, и почему процессы самоорганизации
возродили систему Русь после коллапса Смутного времени. 2007 г.
Часть Первая
Пролог. Полет на метле времени
Когда "и скучно, и грустно, и некому руку подать", потому как
неизвестно, что от этой руки останется, я медитирую на фотографиях спутников
Юпитера. Или же представляю, как будет выглядеть Земля через миллион лет.
Какие забавные очертания будет иметь материки (Южная Америка уплывет от
Северной, а Африка, наконец, сольется с Европой), какие веселые животные,
похожие на разожравшихся Микки-Маузов (сплошные грызуны), будут населять ее.
На этой Земле не будет с гарантией ни одного человека, ничего не останется
от каких-либо других носителей информации и дезинформации, в толщах
осадочных пород сохранятся лишь самые примитивные вещи типа пивных бутылок,
которые будут приняты инопланетянами за раковины моллюсков. Это будет
истинный конец истории, в отличие от того лживо-пропагандистского, который
придумал либерал Фукуяма.
Я дрейфую в сторону нашего времени и где-то в точке "сто тысяч лет
н.э." вижу последние признаки человеческой активности - квазиживые
киберорганизмы, издыхающие из-за морального старения программного
обеспечения. Совершаю еще рывок, в точку "десять тысяч лет н.э.". Тут еще
встречаются как бы люди, с тройным набором хромосом и микророботами,
включенными в состав клеточных органелл, с густым покрытием из
симбиотических растений. Социальные институты этих людей будут напоминать
пчелиные и муравьиные семьи. Вот я добираюсь до XXII-XXIII веков н.э. Этот
мир еще населен похожими на нас личностями, разве что c киберразъемами на
разных интересных местах, и рожками да копытцами согласно
последней генноманипуляционной моде. На политической карте найдутся и
некоторые существующие ныне государства, однако большую ее часть занимают
аморфные образования типа "Федерации кочующих хакеров", "Великое Серверство
Майкрософт" и "Гейропейское сообщество". И, действительно, взгляд сверху
показывает догорающий постиндустриальный мир - костры кочевий и замки
феодальных властителей с потайными нанотрубчатыми лифтами, ведущими в
космические донжоны. А надпись на скале рассказывает, как демон глобализации
разрушил большую часть национальных государств и культур ради
сверхпотребления и сверхвласти мировой корпоративной элиты, но оказался
неспособен противостоять искусственным интеллектам, погрязшим в сепаратизме,
и нанотехнологиям, находящимся на службе у Аль-Искина. Анимированные же
фрески на стенах монастырей продемонстрирует, как средства производства
вышли из состава производительных сил и начали самостоятельную жизнь.
Пролетаю сквозь наше время, когда транснациональные корпорации еще
делят мировые ресурсы и захватывают контроль над сознанием с помощью
нейролингвистического программирования, превращая инженеров в брокеров,
рабочих в (кроко)диллеров, учителей в спамеров, а людей - в жующее стадо
консуматоров, когда человечество заставляют отказаться от освоения космоса
ради искусственных потребностей жирного "золотого миллиарда", а русское
государство увечат на прокрустовом ложе Постиндустриала. Мозги - в ведро,
половые органы туда же, конечности лучше укоротить, затем можно подтянуть
морщинки.
Совершаю последний прыжок назад и торможу на середине IX века н.э.
Краткосрочный климатический оптимум. Самое время для появления чего-нибудь
хорошего. В это время в восточной Европе летописи отмечают пардусов
(гепардов) и каких-то больших рептилий, то ли ящеров, то ли коркодилов
(крокодилов).
Но сперва определюсь с темой. Что поддерживает и что разрушает
государство? Почему, несмотря на множество катастроф, уже на протяжении 1100
лет на восточноевропейской равнине существует русское государство - если
точнее, цепочка русских государств, каждое из которых является органичным
преемником предыдущего. И не встроена ли катастрофа в модель развития
русского государства?
На второе зафиксирую свой понятийный аппарат.
· Государство - это большая открытая система социального характера,
поддерживающая свой гомеостаз, то есть устойчивость своего внутреннего
состояния, за счет организационных связей и скоординированных реакций на
воздействия внешней среды.
· К внешней среде относятся полезные ископаемые, почвы, воды,
энергетические ресурсы, а также другие социальные системы (государства,
племена и т.д). В отношении человеческого индивидуума по отношению к
государству возможна двойственность. Он может быть элементом государства X,
и одновременно являться элементом внешней среды, например относиться к
международному преступному сообществу Y.
· Социальная система связана с внешней средой через точки входа и
выхода, потребляя из нее полезные вещества, энергию и сбрасывая в нее
метаболиты и излишки энергии. Точно также объекты внешней среды воздействуют
на социальную систему.
· Понижение энтропии в социальной системе достигается за счет повышения
энтропии во внешней среде, в том числе, в других более слабых социумах (что
следует из второго закона термодинамики). Этот можно обозначить как
положительный баланс взаимодействия с окружающей средой, или как "социальный
вампиризм".
· Система, у которой в результате взаимодействия с внешней средой
растет энтропия, является системой-донором. Такая система имеет большие
проблемы с поддержанием гомеостаза и является кандидатом на исчезновение,
что можно предотвратить, к примеру, упрочением вертикальных связей или ее
миграцией в другую внешнюю среду.
· Системы-вампиры обладают большей силой устойчивости, чем
системы-доноры, они способны к быстрой перестройке организационных связей за
счет энергии внешней среды. (То что принимается за "свободу" является на
самом деле мерой сложного порядка)
· Энергия, не потраченная на создание связей, должна из системы
удаляться, иначе она будет снижать ее устойчивость (настоящая свобода для
системы хуже яда)
Русь речная
Есть множество описаний природно-климатических условий Русской равнины,
созданных талантливой научно-художественной рукой Соловьева, Ключевского,
Ильина. Географические атласы свидетельствуют о том, что граница
исторической России проходит по изотерме января -8° и о том, что большая
часть её территории уже около 500 лет находится за изотермой января -20°.
(Русская цивилизация фактически начиналась там, где заканчивалась
цивилизация Западная, которая в античное время не могла преодолеть границу
изотермы января 0°, лишь в позднее средневековье пересекла январскую
изотерму -4°, и только с индустриализацией, железными дорогами и накоплением
огромных финансовых средств от эксплуатации колоний стала забираться в
пределы изотермы января -8°. При том стараясь держаться неподалеку от
незамерзающих океанических вод, что обеспечивали дешевую круглогодичную
транспортировку грузов). География свидетельствует и о том, что
вся территория Русской равнины открыта арктическим ветрам и о том, что у нее
практически нет незамерзающих морских портов и рек, и о том, что большая
часть ее территории - зона рискованного земледелия с очень коротким
сельскохозяйственным периодом. (Это на протяжении многих столетий означало,
что не успел хозяйствующий субъект провести весь цикл сельскохозяйственных
работ за 3-4 месяца (в Европе, благодаря Гольфстриму, отведенный срок
минимум в два раза больше) или же погодные аномалии помешали ему в этом - и
он с большой вероятностью становится трупом.
Справочники свидетельствуют также о том, что русский дом будет тяжелее
среднеевропейского дома в три раза (более мощный фундамент и стены), что он
будет гораздо больше потреблять энергии и чаще требовать ремонта из-за
сезонных температурных колебаний и твердых осадков. Тоже относится и к
русским дорогам.
Еще хорошие авторы отмечают, что у Русской равнины нет естественных
границ. Это вело, во-первых, к легкости вражеских вторжений, а во-вторых ее
население тонко размазывалось по все более растущей территории, что
одновременно понижало интенсивность взаимодействий.
Начало социальной "системы Русь" было относительно случайным.
Климатический оптимум IX-XIII веков сместил сроки замерзания рек и открыл
балтийско-черноморский и балтийско-каспийские пути. (В то же время ныне
ледяная Гренландия, как скорее всего и Шпицберген, представали зеленой
страной, а Ньюфаундленд был местом, где выращивается виноград).
Европа этой эпохи испытала демографическое давление не с юга или
востока, а с севера. Варвары с побережий Балтийского и Северного морей (к
коим относились и поморские славяне, и скандинавы, и финны, и балты) сильно
размножились благодаря потеплению, но сохранили большие размеры тела и
агрессивное сознание от более суровых времен. Потоки мышечно развитых и
волевых северян двинулись, как жидкость в область пониженного давления, по
всем открывшемся путям. И некоторые из них, что пытались проникнуть в
богатые страны Передней Азии, стали первыми русскими чиновниками. (Теория
норманнизма лжива потому, что объявляет этих варваров носителями более
продвинутой западной культуры, но на самом деле они были только носителями
власти, да и к западной католической культуре не имели никакого отношения. К
тому времени, когда католический Запад окультурит, ассимилирует, а кое-где
истребит северян, их экспансия на Русскую равнину давно уже прекратится.)
Северные варвары двигались по воде, на восточноевропейских реках они
создавали опорные базы. В речных долинах они встретились со славянами и
ославянивающимися балтами, угрофиннами и скифоиранцами. С одной стороны
рослые волевые мореходы в рогатых шлемах, много повидавшие, с разными
колюще-режущими предметами в руках, с другой - редкое население, мирно
осваивающие дикий ландшафт с помощью подсечно-огневого земледелия (у
славян) или хозяйства присваивающего типа (у еще более редких угрофиннов),
не изведавшие жестокой конкуренции в борьбе за ресурсы. Они встретились,
оценили силы и распределили роли. Одним - работать, другим - отдыхать,
пардон управлять.
Управляющие ходили в полюдье, собирали дань с работяг и везли ее в
Переднюю Азию (куда и нынче стремится любой уважающий себя курортник), там
омывали сапоги в теплом море, знакомились с тайнами переднеазиатских жриц
любви и набирали в местных лавчонках разные предметы роскоши.
И хотя первой русское государство было образовано с помощью воли и
принуждения, ничего дурного и отсталого в этом нет.
Такие же северные варвары (друзья и родственники наших рюриковичей),
приходя в Европу с моря и двигаясь вдоль рек, грабили и создавали свои
колонии. Интересно, что у нас известно только пару случаев лютой расправы
северян с местным населением - подавление восстание Вадима и антидревлянская
операция. А вот в Европе северяне церемонились куда меньше - французы,
ирландцы, англичане, немцы, итальянцы драпали от Рагнара Кожаные Штаны,
Рольфа Рагнвальдсона и других подобных персонажей во все стороны. Более
того, именно в Европе furore normannorum (северный ужас) стал настоящим
организационным оружием. Furore Normannorum libra nos, Domine (cпаси нас,
Господи, от северян). В результате одни северяне стали защищать от других
северян - естественно, за хорошее вознаграждение.
Несмотря на то что северная власть попирала, подавляла и т. д., она
была объективно прогрессивной. Для Русской равнины это было началом
организационных связей почти на всей ее протяженности. Более того, это был
период распространения проторусского славянского языка на все том же немалом
пространстве. Вокруг северных дружин, как центров кристаллизации, быстро
оформился обширный слой воинов и управленцев второго эшелона, это были
представители поднепровских славян - которые и распространили свой язык на
всей территории речной колонизации. Это было временем создания единого
культа - вначале это был перунизм, потом христианство, что легло в основу
единой культуры.
И хотя Святослав чуть было не утащил русское государство в более теплые
края, за Дунай, к концу 10 века оно состоялось. Нарекаю его Русь Речная.
Целью функционирования Руси Речной являлось стабильное взимание дани,
однако устойчивость системы в первую очередь зависела от предотвращения
негативных воздействий внешней среды. А географическое положение Руси
Речной - ворота между степями Азии и степями центральной Европы -
предусматривало постоянное взаимодействие с кочевыми системами. Кочевые
орды - это главные генераторы энтропии в средневековье. Для прокорма одного
кочевника требуется сто гектаров (и то эти гектары непостоянны), для
прокорма крестьянина половина гектара. То есть кочевнику для нормального
существования надо уничтожить или хотя бы ограбить и обречь на голодную
смерть двести крестьян.
Да, в системе Руси Речной власть еще очень мало отличается от
завоевателей. Но она значительно предпочтительнее примитивных
разорителей-кочевников с их набеговой экономикой, которая не оставляла
шансов на выживание оседлому населению. А после того, как Святослав добил
рыхлую и довольно незлобную Хазарию, начались главные неприятности. Азия,
где также был влажный содействующий размножению климат, стала выбрасывать в
Европу одну орду за другой. Угры, печенеги, выходцы с верховьев Иртыша -
кыпчаки. Меня можно упрекнуть в антиазиатском настрое, но никогда люди сохи
и люди седла не взаимодействовали дружно, несмотря на усилия современных
гуманитариев доказать, что кочевники хотели лишь культурного обмена. Нам
достаточно заглянуть в русские летописи, чтобы понять - на протяжении сотен
лет Степь измывалась над Русью и жила за ее счет, интересы степняков и
оседлых были прямо противоположны. Права кочевника попирали права
крестьянина. Что для них одних - пашня, для других - пастбище. Что для одних
собранный урожай, для других - легкая добыча. Что для одних - человек, жена,
ребенок, для других - раб, рабыня, самый ликвидный товар того времени.
Кыпчаки по прозвищу половцы (то есть желтые; но скорее желтокожие, чем
желтоволосые) налетали осенью, когда мужики еще в поле завершают сбор
урожая, захватывали хлеб, женщин и детей, обрекая деревню на частичное или
полное вымирание зимой.
Но моряки-речники быстро пересели с дракара на коня и сменили зверский
рогатый шлем на благопристойный шишак. Во времена Мономаха мы видим такую
русскую конную дружину, которая заткнет за пояс любых азиатских нукеров.
Другое дело, что степняки еще берут массовостью своей конницы и
неожиданностью нападения. Кочевые системы сами создают "точки входа" в
слабоорганизованную систему Руси Речной, где хотят и когда хотят. Создание
нормальных условий для сбора дани в свою пользу, борьба с перманентной
внешней угрозой облагораживает северную власть, укрепляет вертикальные и
горизонтальные связи в Руси Речной - эта тема станет для русских государств
традиционной.
Однако Русь Речная все же теряет безопасность на южном фланге, хиреет
балтийско-черноморский путь, страдающая деревня мало-помалу потянулись по
рекам с черноземного и плодородного юго-запада на бедные
суглинки северо-востока.
От Руси Речной последующим поколениям русских досталась транзитность
государства. Именно тысячелетняя транзитность один из главных атрибутов
русскости. Под воздействием неблагоприятных энтропийных факторов вроде бы
некочевой русский человек легко перемещается по огромным, как правило,
малопродуктивным и холодным пространствам (а только такие открыты перед ним
всегда); вслед за трудовыми мигрантами идет и власть, а иногда и сама
прокладывает им дорогу.
Образование северо-восточного района притяжения и оскудение
юго-западного, а также достаточная локальность половецких набегов (юг),
немецких и шведских походов (северо-запад) привело к естественным
центробежным тенденциям. Плюсы от безопасности на северо-востоке
перевешивали минусы от понижения интенсивности сельского хозяйства и
пространственных разрывов.
Немногочисленное население (едва ли больше миллиона) размазывается по
обширнейшим территориям, это создаёт еще одну традиционную проблема русских
государств. Протяженность и трудность коммуникаций (реки замерзают зимой,
дороги превращаются в топь весной и осенью) ослабляют, а то и просто
перерезают организационные связи, затрудняют концентрацию трудовых и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг