У существа быстро развернулись крылья. Тоньше любой пленки. Бр-р,
Грамматикову с детства почему-то не нравились летучие насекомые.
В виртуальном окне появилась информация, что эта тварь, еще недавно
бывшая человеком, теперь переформатирована диффузными техническими
системами.
Существо обернулось к Грамматикову. Смотрит как будто. От этого взгляда
зуд по коже. В голове Грамматикова услужливо всплыли сведения из какой-то
книжки по пиару.
- А мы с вами не учились в одной математической школе?
Вопрос остался без ответа. Расправив крылья, существо прыгнуло в
пропасть. Как будто прыгнуло в пропасть. Рывком сменив курс, оно налетело на
Грамматикова.
Грамматиков не успел даже подумать об оружии. Он автоматически ударил
эту небоскребную нечисть ногой в твердый живот, ее руки рванули его за
куртку, но все же соскользнули.
Существо, пролетев по какой-то ломаной траектории, снова бросилось на
Грамматикова. Но на сей раз он выстрелил. Пуля выбила из "саранчи" красный
фонтан, она с воплем кувыркнулась назад, склеила крылья и упала вниз...
Надо выбираться, потому что поднимается ветер и руки устали.
Завитушка, на которой сидел Грамматиков, была окончанием архивольта,
который на другой стороне входил в балюстраду смотровой площадки. А выше
балюстрады на шпиле небоскреба алел бутон, и он источал запах любви...
Грамматиков оглянулся по сторонам, потому что ему стало стыдно. Бутон
гонофора тянул его к себе, как тянет и формой, и запахом бутон женской
груди, он затягивал Грамматикова сладкой глубиной, словно шмеля-опылителя...
Сперва надо вскарабкаться на площадку. Отсоединить кресло-парашют и
подтягиваться вверх, охватывая выступ со обеих сторон всеми конечностями.
Похоже на детские забавы...
Цепочку размышлений прервал пропущенный удар, который едва не сбросил
Грамматикова с километровой высоты вниз.
Кровь из разбитого носа заполнила носоглотку. Грамматиков с трудом
проглотил кровавые сопли, усилием воли стиснул сердце, желающее по-птичьи
выскочить из груди, и посмотрел вверх.
На краю балюстрады сидела горгулья. Такое же "процарапанное на стекле"
существо, однако женского пола. Она ему прилично поддала, но, похоже, на
этом успокоилась. Горгулья смотрела на Дом Свободы таким взглядом, каким
ожидают суженого... Еще немного и запоет, "там кто-то с горочки
спустился"...
Она не зря ждала суженого. Окна Дома Свободы начали лопаться одно за
другим и небоскреб стало окутывать какое-то пространственное искажение.
Чувствительный во всех диапазонах прицел автомата показал это искажение
как серое облако, которое все более расширялось, превращаясь в грозовую
тучу. От настоящей грозовой тучи ее отличало мелкое трепетание, будто
состояла она из мелких подвижных частичек.
Грамматиков не выдержал, дал по ней очередь из автомата.
И тут же почувствовал на своей шее настоящие клещи. Не вывернуться
никак. Голова мгновенно набухла и налилась тяжестью словно чугунный котел.
Горгулья приложилась!
У него была одна секунда, чтобы столкнуть ее с выступа. Но он опоздал.
Острия шипов на ее правом предплечье чиркнули его по щеке и он почувствовал
как расползлась кожа.
Через несколько секунд Грамматиков свалился вниз.
Наверное, он не успел испугаться. Прежде чем ужас удушил бы его,
Грамматиков понял, что его несут собственные крылья, напоминающие не
традиционные летательные органы из костей, мяса и перьев, а радужный нимб. В
качестве разъяснения Грамматиков увидел в виртуальном окне волны подвластных
молекул. Они смотрелись плодами репейника и были сцеплены друг с другом
вандерваальсовыми силами.
В последний момент Грамматикова подхватила техножизнь, так же как и год
назад.
Все это время она была обитателем его тела! Она тихо осваивала его
плоть и душу, последовательно насыщая сталью его мышцы и волю. Она вытащила
его из ада, когда его шкуру и мясо изодрали американские шарики, она
"подкрашивала" для него невидимых монстров.
Сейчас техножизнь говорила с Грамматиковым из всех частей и тканей его
тела. Тайные нейроинтерфейсы отображали в виртуальном окне алмазные нити
холодного света, которые, просочившись через границу Бездны, ввинчивались в
клетки его тела, вплетались в цепочки нуклеотидов и клубочки протеинов.
Грамматиков видел всего себя диковинным существом, разложенным на
несколько изогнутых поверхностей, по одной из них текла его кровь, по другой
скакали нервные импульсы, на третьей разливались градиенты гормонов и
медиаторов.
Виртуальное окно показывало и более насущные вещи в виде графиков и
диаграмм. Его летучее тело быстро пережигало хилые жировые отложения.
Грамматиков подумал, что проживет еще не более двадцати минут, но двадцать
минут сейчас показались длиннее, чем вся предыдущая жизнь, потому что
секунда стала Секундой.
Из-за шпиля вынырнул флайер финских пограничников и два факела
обозначили пущенные в Грамматикова ракеты.
Теперь вниз, камнем, и около небоскребного эркера изо всех толкнуться
крыльями.
Обе ракеты шлепнулись в нанопластиковую глубину небоскреба и взорвались
где-то в глубине каркаса, выдав на поверхность паровые гейзеры.
А туча быстро обволокла Дом Свободы и забросила щупальца в каньоны
Сити. Щупальца были проворны и словно кипели...
Несколько секунд липкий страх прокладывал дорогу по телу Грамматикова.
Он смотрел на эту тучу, как смотрит пехотинец с винтовкой на неотвратимую
смерть в виде штурмового самолета. Он как будто уже слышал ее утробный
рокот.
Виртуальное окно окружило Грамматикова. И это было еще то кино.
Нити бесцветного глубокого света вырывались из его тела, из темени,
груди, живота. Нити процарапывали окружающее пространство словно
бесчисленная стая рассвирепевших кошек. А из царапин, образующих
замысловатый фрактальный рисунок, выглядывала Бездна узкими буддийскими
глазами.
Частички "процарапанной" тучи стали видимыми, как цели в коллиматорном
прицеле.
Скорее это рой, а не туча!
Твари выныривали из роя, выделывали зигзагообразный танец, словно
инерция была создана не для них, и снова проваливалась обратно в рой, будто
в первозданный хаос.
Порождения Дома Свободы мало отличались от того типа, с которым
Грамматиков "познакомился" десять минут назад. Люди, переформатированные
темной техножизнью в саранчу...
По Грамматикову потекла волна слабости. Он увидел то, что нормальному
человеку видеть противопоказано - Тьму над Бездной. Он позавидовал солдатам,
которые бросались с "коктейлями Молотова" на танки. Что там танки -
неуклюжие, еле ползущие коробочки.
Неожиданно Грамматикова подтолкнул свежий ветерок.
На улицах, ведущих к Сити со стороны Васильевского острова, особенно на
Железноводской, Грамматиков увидел нечто похожее на кружение пыли перед
грозой...
Эти существа летели с заплесневевших окраин города, из обшарпанных
домов, которым суждено было развалиться, не вписавшись в новую блестящую
жизнь, из загаженных санузлов, из ржавых ванн, из прогрызенных клопами
постелей.
Несколько особей просвистело мимо Грамматикова. Домохозяйка, алкаш,
рабочий. Люди-дырки, лишь загрязняющие элегантную техносферу поствоенного
мира. Но сейчас их изначально нелепые фигуры для стояния у раздолбанного
станка или замурзанной плиты были преобразованы в живые летательные
аппараты.
Техножизнь переформатировала их грузные рыхлые тела в жесткие и легкие,
а круглые лица сделала острыми, как у нетопырей.
Отсутствие одежды восполнялось прозрачностью кожных покровов,
соединительной ткани и мышц. Впрочем, на некоторых из них остались детали
одежды, особенно трикотажа - кальсоны или колготки.
Несмотря на недобрый вид, эти кошмарного вида горожане даже не
пробовали атаковать Грамматикова. Один из них, с виду бывший работяга, на
пару секунд завис возле Грамматикова. В глазах его еще светилось что-то
знакомое типа "Закурить не найдется?", но из сузившейся глотки донеслось
только шипение.
Похоже, у этих существ были более серьезные задачи.
Население городских окраин, превратившись в нетопырей, летело на
последний и решительный бой против обитателей Сити, обернувшихся саранчовой
тучей.
Виртуальные нимбы сообщали, что запасы энергии в телах нетопырей далеко
не соответствуют энергопотреблению во время полета.
Им летать еще не более двадцати минут. Но за это время, наверное,
решится судьба города и мира.
Стая саранчи выстроилась многолучевой Люциферовой звездой.
Нетопыри летели веером, явно намечая охват саранчи.
А вдруг это та эскадра, которая должна ждать его по завещанию великого
нанотехнолога Бори Дворкина?
Нити властного света, исходящие из Грамматикова, обвили нетопырей, и он
почувствовал их.
Из обычного облачка сознания, которое и было Грамматиковым, выделился
активный центр - как белый карлик выделяется из горячей газовой туманности
после взрыва сверхновой.
Это был капитан его тела и адмирал всей стаи нетопырей.
Капитан впитывал мысли стаи и превращал их в свои мысли.
Благо эти мысли были достаточно просты. "Мы их порвем!"
Но порвать вряд ли получится. Коллективный разум нетопырей обделен
полководческими талантами. Глубины строя для охвата вражеского роя явно
недостаточно, ведь фланги и так уж чрезмерно растянуты. Нетопыри будут
входить в боевое соприкосновение порциями и также порциями будут
уничтожаться. А надо ударить по центру саранчи, рассечь вражеские порядки.
Причем быстро, как это сделал Нельсон при Трафальгаре. И с максимальной
концентрацией сил, как это делали Гудериан и Манштейн.
Адмирал Грамматиков попытался перестроить свои боевые порядки одним
усилием воли, и это у него не получилось.
Какое-то мгновение ему понадобилось, чтобы разорвать вяжущие путы
страха. А потом Грамматиков лично устремился прямо в центр гудящей
стрекочущей жужжащей вражеской стаи. И лишь тогда, с почти сексуальным
удовлетворением, ощутил, что он теперь с нетопырями - одно тело.
Но ветер бил лично его наотмашь по лицу, пинал в спину или лупил в бок.
Надо было бороться с ветром-сумоистом и еще стрелять. Патроны кончились
через несколько секунд, и Грамматиков отбросил ненужный автомат, который
мешал ему закладывать виражи. В этот момент на него налетела визжащая тварь,
и хотя он увернулся от вражеских острых пяток, целивших ему в грудь, шипы
располосовали лоб и левый глаз. Сноп кровавых искр вырвался из
изуродованного лица, но боль была срезана резкими потоками ветра.
Саранча, несколько раз кувыркнувшись, повторила атаку, Грамматиков
свалился в штопор, завертевшись сразу вокруг нескольких осей. Под действием
инерционных нагрузок бурно плескались остатки полупереваренной пищи в
кишечнике. Сквозь прострацию проступало острое чувство - он проиграл. Сейчас
его размажет по стене какого-нибудь небоскреба или искромсает в окрошку
первый встречный монстр.
Но капитан его тела стабилизировал полет. Нити глубокого света
превратили пространство в набор каналов и узлов, снабженных координатами.
Мысли Грамматикова, пройдя через программные интерфейсы, теперь легко
управляли трансляциями его тела из одной точки пространства в другую. И
столь же легко распределяли стаю нетопырей, эшелонируя ее по высоте и
глубине, перестраивая ее, как набор криволинейных поверхностей.
Теперь нетопыри были частью его тела, его нервной системы, его
крыльями, руками и ногами...
Саранча и нетопыри всего за несколько минут боя стали профессионалами в
воздушном кунфу, мгновенно перенимая друг у друга навыки и приемы. Они
пикировали и ломали друг другу крылья. Они вертелись, как пули, вылетевшие
из нарезного ствола, и закладывали крутые виражи, чтобы ударить в живот или
в спину.
Последние запасы жира перегорали у Грамматикова где-то в районе
поясницы, когда лопнула кожа на его ладонях и они превратились в змеиные
гнезда. Мономолекулярные голубые змейки поползли из гнезд, вращая хищными
головками.
Потом они разом рванулись "на волю". Между рук и ног Грамматикова
заизвивались пучки "змеек", невидимых обычному глазу, но быстрых и острых
как дамасские клинки.
Сейчас набрать ускорение и взмыть вверх, а затем перейти в пике...
"Змеи" сами бросились из его рук в атаку. В разные стороны полетели
руки, головы, потроха врагов...
И тут же ему пришлось заложить резкий вираж, увиливая от пучка гибких
"клинков", попробовавших впиться ему в живот...
Теперь уже все нетопыри и вся саранча оснастились "клинками", которые
сносили головы, отсекали конечности и разваливали тела, выбивая фонтаны
крови.
Вскоре весь вечерний воздух был затянут багровым туманом.
Грамматикову показалось, что еще немного и густой, набитый жесткой
плотью центр вражеской стаи перемелет атакующих нетопырей.
Но тут загорелись звезды в его конечностях - руках, ногах, там, где
только что были змеиные гнезда. Одна из таких звезд на его пальце полностью
превратилась в лазерное излучение, которое искромсало с полдюжины врагов. На
месте первой фаланги ничего не осталось, вторая была прикрыта коркой из
копоти.
Багрово-серая гуща битвы украсилась лучами и вспышками.
Эти вспышки уничтожали телесную органику, но тела были менее важны, чем
результат боя.
Боль поглощалась яростью. Разум, закрепившийся в дальних закоулках
мозга сообщал, что так драться могут только тупоголовые самцы за обладание
единственной самкой...
Концентрированный удар по центру саранчи оказался удачным. "Звезда"
была разорвана и теперь ее сгустки погибали в захватах нетопыриного "веера".
И хотя весь жир в теле Грамматикова практически сгорел и истончившаяся
высохшая кожа натянулась на кости, приготовившись лопнуть в любую секунду,
он стремительно набрал высоту, и его уцелевший глаз ухватил новые цели.
А потом и вся стая нетопырей, не обращая внимания на оставшуюся
недобитую саранчу, ринулась к рыльцам громадных цветов, которые... все
сильнее источали запах любви и звали в свою сладкую глубину, связанную с
изначальной Бездной.
Грамматикову стало невыносимо стыдно, как в тот момент, когда он увидел
трусики классной руководительницы. "Андрюша уже не маленький". И это был
последний стыд, который он испытал.
Вся стая нетопырей, толкаясь как покупатели на распродаже в
супермаркете, ринулась к первому, второму, третьему цветку. Кто-то успел
спикировать в ближайшее рыльце, другие понеслись дальше...
Важен не только код активации пола, но и место активации, которое тоже
включено в образный код.
Вся последовательность кодов сейчас выплывала из потемков памяти
Грамматикова, куда они были вдавлены взрывной волной от американской
шариковой бомбы. Мазок за мазком дорисовывалась картина...
Перед Грамматиковым на верхушке Дома Медичи была чашечка женского
гонофора, подтягиваемая вверх пузырем пневматофора. Чем-то она напоминала
детскую кроватку с воздушным шариком. Она благоухала тем ароматом, который
источает материнская грудь для новорожденного.
Вспыхнул и стал движущей силой оставшийся жир в теле Грамматикова.
Утончившееся тело вылетело из куртки и ботинок.
Мертвой листвой слетела кожа. Голова Грамматикова запылала, правый
глаза лопнул, выплеснув свет.
Но глаза ему уже и не требовались. Запах технорга захватил его как
мощный насос. Грамматиков влетел в темный канал гонофора, и через несколько
мгновений его жизнь слилась со светлой техножизнью. Его природа перемешалась
с искусством техножизни. Ансамбль органических молекул, который нес
многомерную функцию его сознания, растворился в теплых внутренностях
громадного цветка.
Андрей Андреевич Грамматиков стал первым человеком, которому предстояло
родиться снова.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг