несомненно существующих и благоденствующих красавиц, и раздражало и
тревожило, почти пугало Харви. Прямо наваждение какое-то! Надо было что-то
предпринимать.
Как-то Рэя осенило: надо выкинуть всех этих прелестниц, которые
украшали стены его квартиры! Исчезнет материал для сопоставления,
ассоциаций, и нарисованная карандашная девушка перестанет его тревожить.
Харви так и поступил, заодно он существенно упростил и весь интерьер -
прежнее великолепие как-то не гармонировало с голыми стенами. Из всех
фотографий он оставил лишь одну - большой черно-белый портрет матери. Он был
сделан путем увеличения с небольшой, не очень четко выполненной фотографии,
поэтому лицо матери смотрело на Рэя словно из призрачного, невидимого, но
тем не менее существующего тумана. Избавившись от соседства обольстительно
улыбающихся красавиц, портрет матери обрел новую жизнь. Знакомые черты этой
сравнительно молодой женщины - мать умерла в неполные тридцать восемь лет -
приобрели неожиданную значимость и некоторую таинственность: порой Харви
казалось, что мать действительно смотрит на него из потустороннего мира, это
ощущение его, кстати говоря, нисколько не пугало.
Джейн, посетившая его квартиру по делам службы вскоре после
реконструкции, шумно одобрила перемены, но Харви принял ее комплименты
весьма прохладно. Он не очень-то доверял вкусам женщин вообще и самой Джейн
в частности, а потом ему нередко было до смешного жалко прежнего
великолепия, которым он в свое время так гордился. Харви было любопытно, что
скажет о переменах в квартире Хобо, и он специально подстроил свои дела так,
чтобы Линклейтор посетил его. Но Хилари ничего не сказал, он просто подошел
к портрету матери и долго его разглядывал.
- Мать? - спросил он, не оборачиваясь.
- Мать.
- Наверное, в кафетерии работала? - опять спросил Хобо, разглядывая
руку, на которую мать опиралась подбородком.
- В прачечной.
Они перекусили, и Хобо много пил. Всем напиткам он предпочитал водку,
Харви для этой встречи припас бутылку "Смирновской".
- Он и раньше тут висел? - спросил Хобо, кивая на портрет.
- Висел. Только вон там, ближе к окну.
- А я как-то не замечал.
- Да и я тоже.
Разглядывая Харви, Линклейтор усмехнулся.
- Учиться тебе надо, Рэй. Учиться!
Харви пожал литыми плечами.
- Поздно. Да и зачем?
Линклейтор вздохнул.
- И верно, зачем тебе учиться? Ты и так все знаешь.
- Нет. Я знаю мало, много меньше, чем это нужно. - Харви проговорил это
негромко, но уверенно. - Но я умею слушать. И запоминать то, что требуется
для дела.
- Это ты умеешь, - насмешливо протянул Хобо, и было непонятно -
одобряет он Харви или порицает.
Уже поднявшись из-за стола, Хобо вдруг сказал:
- А ты знаешь, они ведь похожи.
- Кто? - не понял Рэй.
- Твоя мать и парижанка.
- Какая еще парижанка?
- Помнишь рисунок Пикассо? Это и есть парижанка.
Харви нахмурился.
- Не мелите ерунды, Хил.
Предположение Линклейтора показалось ему кощунственным: мать для него
была только матерью, он считал просто невозможным как-то оценивать ее или
сравнивать с кем бы то ни было. Он и не сравнивал - ни до этого разговора с
Хобо, ни когда бы то ни было после него. И вообще, после того, как Харви
расстался с цветными изображениями нахальных, скалящихся неизвестно по какой
причине грудастых красавиц, грустная карандашная девушка перестала его
тревожить. Но, как однажды подумалось Харви, если уж судить по совести, то
коли уж и похожа на кого-нибудь нарисованная парижанка, так это на его
секретаршу - Джейн Хиллз. Естественно, на ту Джейн, какой она была лет
десять тому назад.
Харви застал Линклейтора лежащим на диване. Собственно, это был не
Линклейтор, а Хобо. Большой, тучный, за двести фунтов весом, полупьяный, он
возлежал на диване кверху брюхом, а перед ним на низеньком столике стояла
початая бутылка дешевой водки и большой кувшин томатного сока, который был
заранее посолен, поперчен и сдобрен всякими пряностями. Такой сок в армии
называли коротко, выразительно и довольно метко - блад, а смесь этого сока с
водкой и являла собой тот обожаемый Линклейтором коктейль, который назывался
"Блади-мэри". Рожа у Хобо была опухшая, но, как и всегда, он был чисто
выбрит и благоухал дезодорантом, из-под старой мятой куртки выглядывало
тонкое чистое белье. В квартире было прибрано, в ней и намека не было на тот
хаос и запустение, которые так характерны для местообитания обычных пьяниц.
- Спасибо, что зашел. Выпьешь?
- Воздержусь.
- Как знаешь. Эни, посиди на кухне.
Молоденькая, поджарая, но уже потасканная девица пожала плечами и
лениво вышла, презрительно кривя губы большого, ярко накрашенного рта. Дверь
на кухню она оставила приоткрытой. Харви встал, закрыл ее со всем тщанием и
запер на маленькую символическую шеколдочку, которая была специально
предназначена для гарантии деликатнейшей миссии - изоляции.
- Опять новая?
- И эту выгоню. Как только оклемаюсь. - Хобо вздохнул. - Уж очень
тоскливо одному, пока неможется.
Харви дипломатично промолчал.
- Рэй, мне нужны деньги, - без всяких околичностей заявил Линклейтор.
- Много?
- Много. Десять грандов.
- Десять тысяч долларов? - удивился Харви. - Нет у меня такой свободной
суммы. Тысяча - куда ни шло.
- Мне надо десять тысяч. Я отдам, это точно.
- Сожалею, Хил.
- Что, все съедает система? Ты ведь недурно зарабатываешь.
- Съедает, - вздохнул Харви.
- И пусть съедает, не жалей. Система - дело верное.
Хобо не выглядел огорченным, похоже, он был готов к такому обороту
дела. Помолчав, он сказал:
- Ладно. Тогда дашь мне чистый картон, чтобы туда можно было вписать то
имя, которое потребуется по обстоятельствам. - Он покосился на Харви и с
раздражением добавил: - Только не вздумай говорить, что у тебя нет этой
дребедени!
Конечно, у Харви были чистые бланки паспортов и некоторых других
документов, без них иногда было как без рук. Но Рэй очень не любил делиться
своим фондом чистых документов с кем бы то ни было. В случае провала по
такому липовому документу можно было, в принципе, добраться и до его
поставщика, и до самого Харви, а это было вовсе ни к чему. Но Линклейтору
Рэй отказать не мог.
- Хорошо. Тебе привезет его Джейн.
- О'кей. Выпусти, пожалуйста, эту скво, а то она, чего доброго, начнет
бить посуду.
Из-за этой истории с картоном, приключившейся несколько дней тому
назад, Харви и испытывал некоторую тревогу, приближаясь к военным
полицейским. Их было двое. Харви сначала заметил лишь одного, потому что
сержант кричал, стоя на камне, как на пьедестале, да и вообще был повыше и
представительнее рядового, стоявшего рядом.
Спрыгнув со своего камня-пьедестала, сержант спросил:
- Мистер Харви?
- Он самый.
Сержант, вглядываясь в лицо Харви тем фотографическим взглядом, которым
профессионалы опознают лица, знакомые им лишь по снимкам, уточнил:
- Рэй Харви, владелец частной сыскной конторы?
- Да, сержант.
Сержант еще раз оглядел Харви с головы до ног, задержавшись на
физиономии, и вежливо проговорил:
- Вы должны следовать за мной, мистер Харви.
- Куда?
- На дороге нас ждет машина.
- У меня своя машина! Здесь, на стоянке.
- Вам все объяснят. - В голосе сержанта прописались холодноватые
требовательные ноты. - Следуйте за мной!
Харви пожал плечами.
- Слушаюсь.
Сержант шел уверенно. Сначала они прошли десятка два ярдов вниз по
течению реки, потом забрались на невысокий, но крутой берег, прошли через
полосу кустарника и вышли прямо к автомобилю, стоявшему у обочины шоссе. Это
был не фургон, в котором возят арестованных, не военный джип и не
полицейская машина; это был большой семиместный крайслеровский лимузин
белого цвета. Возле него прохаживался лейтенант "МР" в форменной одежде, но
без головного убора. Позади "крайслера", возле мощного мотоцикла, опираясь
на его руль, стоял водитель в белом костюме из синтетической кожи,
яйцевидный защитный шлем он держал в руке за ремешок на манер корзины. Харви
все это охватил одним взглядом, сработал профессиональный рефлекс, и ощутил,
как в груди, под ложечкой, сформировался и растекся по всему телу, отдаваясь
слабостью, острый холодок тревоги - уж очень внушительно, даже торжественно
выглядел присланный за ним эскорт.
- Рэй Харви, луут, - отрапортовал сержант.
Лейтенант молча кивнул, разглядывая физиономию Харви так же
равнодушно - профессионально-фотографически, как это делал несколько минут
тому назад сержант. По-видимому, физиономический контроль удовлетворил
полицейского офицера, потому что, не уточняя более личность Харви каким-либо
иным способом, лейтенант спросил:
- Вам знакомо имя Генри Мейседон?
- Да, я знаю полковника Мейседона, - с облегчением ответил Харви.
- Примите сигнал - "Инвазия", - раздельно проговорил лейтенант. -
Тревога!
Харви домиком приподнял брови и наморщил лоб.
- Простите?
- Инвазия, сэр, - почти по буквам повторил лейтенант. - Тревога!
КОНТУРЫ ПРОГРАММЫ
Прослушав повторное сообщение офицера военной полиции, Харви наконец-то
понял, в чем дело.
- Ах, инвазия! - В голосе Харви прозвучало и облегчение и
любопытство. - Я в вашем распоряжении, лейтенант.
Больше года прошло с того момента, когда Рэя Харви вместе с его
конторой, разумеется, ввели в русло таинственной программы. Ежеквартально он
получал немалые государственные деньги за то, что находился, так сказать, в
состоянии постоянной боевой готовности, но конкретно о своих задачах так
ничего и не знал помимо того, что в случае тревоги ему придется вести слежку
не то за некими супершпионами, не то за преступниками экстракласса. Еще он
был осведомлен о том, что на время тревоги государственная дотация его
конторе сразу возрастет втрое. И это помимо того, что ему будут полностью
компенсированы все оперативные расходы! Естественно, объявление тревоги было
для Харви хотя и страшноватым, но вместе с тем и желанным событием. Но он
ждал его так долго, что потерял всякую веру в реальность программы, а
поэтому и был застигнут врасплох.
Между тем полицейский офицер, убедившись, что сигнал тревоги принят
должным образом, критически оглядел с головы до ног своего необычного
клиента, его старую кожаную куртку, коттоновые грубые брюки, резиновые
сапоги с высокими, подвернутыми до колен голенищами.
- Где ваша машина?
- В трехстах ярдах отсюда, у съезда к реке. Там платная стоянка.
- В машине есть более приличная одежда?
- Нет. Я не рассчитывал ехать отсюда на званый обед.
Полицейский офицер никак не отреагировал на эту шутку, он в раздумье
смотрел на огромные резиновые сапоги.
- На вас сапоги - и все? Ничего больше?
Рэй не сразу понял суть вопроса, а когда понял, то молча стянул один
сапог, наступив на его носок свободной ногой. На освобожденной от сапога
ноге красовалась джинсовая туфля сомнительной новизны.
- Сойдет, - решил лейтенант и протянул руку. - Ключ от машины, сэр.
Харви натянул сапог, достал из кармана солидную сцепку ключей, отделил
автомобильный и протянул лейтенанту.
- Номер машины...
- Номер машины нам известен, - прервал его лейтенант. - Вы поедете со
мной. О вашем "паккарде" позаботятся.
- Понял.
По короткой команде лейтенанта мотоциклист запустил мотор, сунул в один
из карманов ключ от "паккарда", надел защитный шлем и опустил на лоб очки.
С- белой яйцевидной головой, громадными глазами-очками, плотно упакованный в
защитный костюм, мотоциклист стал очень похож на инопланетянина, какими их
любят показывать в дешевых фантастических фильмах. На заднее сиденье
мотоцикла взгромоздился рядовой. Взревел мотор, мощная машина круто
развернулась и, набирая скорость, понеслась по шоссе к платной автомобильной
стоянке.
Лейтенант открыл дверцу.
- Прошу, сэр.
Харви поблагодарил и занял указанное ему место в среднем салоне
полицейской машины. Он был тут некоторым образом изолирован - отделен
опускающимися тонированными чернью стеклами от переднего салона, где
расположились шофер и лейтенант, и заднего, в который сел сержант.
Автомобиль плавно тронулся с места. Дойдя до отметки шестьдесят миль в час,
стрелка спидометра замерла и далее, за редкими исключениями, поддерживалась
постоянной. Спустя некоторое время машину обогнал мотоциклист, похожий на
инопланетянина, и занял позицию на десятиярдовой дистанции. Харви обернулся
назад и через заднее стекло сумел разглядеть свой "паккард", который тащился
на такой же десятиярдовой дистанции в хвосте этого кортежа.
Раздался короткий звуковой сигнал, переднее изолирующее стекло
опустилось, и лейтенант, полуобернувшись назад, спросил:
- Личная печать при вас, сэр?
- При мне.
- Разрешите?
Харви достал из кармана и протянул лейтенанту сцепку, на которой вместе
с ключами висела и печать, в свое время врученная ему полковником
Мейседоном. Лейтенант взял сцепку, внимательно осмотрел печать и вернул
ключи Рэю.
- Все в порядке, сэр.
Откуда-то снизу, видимо, из сейфа, смонтированного в машине, лейтенант
достал кожаную папку и подал ее Харви.
- Ознакомьтесь, сэр. Постарайтесь быть внимательным.
- Постараюсь, луут.
Папка была опечатана, оттиск был тот же самый, что и на личной печати
Харви, он мимоходом отметил это обстоятельство. На папке не было ни
заголовка, ни каких-либо пояснительных надписей, только в левом верхнем углу
белела наклейка с шифром из буквы и четырех цифр. В самой папке была
подшивка из тонких и плотных листов бумаги. На титульном листе крупно
значилось "Инвазия", а ниже шел машинописный текст: "Лицо, получившее сигнал
тревоги "Инвазия", обязано принять все доступные меры, чтобы передать этот
сигнал по нижним каналам связи или убедиться, что сигнал передан". Харви
качнул головой - своевременное предупреждение, положил папку рядом с собой
на сиденье и постучал по переднему изолирующему стеклу. Стекло опустилось.
- Было бы разумнее нажать вот на эту кнопку, сэр.
- Вы не проинструктировали меня об этом.
- Приношу вам свои извинения, сэр. Чем могу служить?
- Мы располагаем телефонной связью?
- Безусловно, сэр. Номер?
Харви назвал номер. Полицейский офицер поднес к уху телефонную трубку,
поколдовал над невидимым, судя по звукам, кнопочным телефонным аппаратом,
подождал и протянул телефонную трубку Харви.
- Отвечают. Говорите, сэр.
Харви прижал еще теплую трубку к уху.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг