Константин Циолковский
Ум и страсти
Под словом ощущение я буду тут подразумевать степень приятности или
неприятности какого-либо впечатления независимо от его формы. Ощущения в этом
смысле можно разделить на приятные, неприятные и безразличные. Иных нет. Их
можно назвать также положительными, отрицательными и нулевыми.
Примеры положительных ощущений: хорошее самочувствие, радость от
какой-нибудь причины, удовлетворение жажды, голода или какого-либо другого
желания или страсти. Примеры неприятных ощущений: дурное самочувствие, тоска,
горе, боль и т. п. Когда мы не можем назвать ощущение ни приятным, ни
неприятным, то оно относится к безразличным, как бы сложно ни было.
Значительная часть нашей жизни проходит в ощущениях безразличных, близких к
нулю. Вставая утром, не в старые годы мы испытываем бодрость, желание жить,
которое можно отнести к положительным ощущениям. С течением дня мы утомляемся
и приятное ощущение (к вечеру или ранее) постепенно переходит в
неприятное, хотя и слабой степени. Очевидно, есть промежуток между тем и
другим, который сопровождается безразличным или нулевым ощущением (когда мы не
знаем, хорошо нам или дурно).
Ощущение можно отнести к величинам. Действительно, как все величины, оно
может быть положительным, отрицательным и нулевым. Оно имеет разную силу - от
очень малой величины до очень большой, теоретически бесконечной, хотя в жизни
мы таких не знаем (ибо всякая радость и страдания ограничены). Но силу
ощущения пока мы измерять не умеем. Со временем научимся. Прежде не умели
измерять площади, объемы, работу, время, силу света, количество тепла,
электричества и т. д.
Однако научились. И теперь еще большинство людей не умеют измерять
величины.
Высшая степень положительного ощущения носит название блаженства, высшая
степень отрицательного чувства - муки, агонии. Чем сложнее существо, тем
размах (амплитуда) колебания чувств сильнее: как приятные, так и неприятные
ощущения могут достигать высшей силы. Воображаемые высшие существа иных миров
имеют, может быть, больший размах чувств, чем человек. Напротив, низшие
животные Земли имеют меньшую силу как положительных, так и отрицательных
ощущений. На границе органического мира амплитуда близка к нулю.
Ощущения могут быть различны по форме, но одинаковы по величине. Например,
приятность от созерцания хорошей картины или ландшафта может равняться по
приятности какому-либо звуковому ощущению (музыке, пению и т. п.). В другом
отношении эти ощущения не сравнимы, в отношении же приятности могут быть равны
и выражаться одним и тем же числом. Так, в геометрии равные площади
или равные объемы при совершенно различной фигуре называются
равновеликими. Квадрат и круг не похожи, но площади их могут быть одинаковы.
Фигуры волка и обезьяны несходны, а объемы могут быть равны. Также и
отрицательные непохожие ощущения могут по силе быть сходны. Например, боль от
ожога может сравниваться с болью от пореза. Сила душевного страдания может не
уступить по степени силе физической муки. Как два равных числа с разными
знаками дают при соединении нуль, как шаг вперед и шаг назад не делают
перемещения, так положительное ощущение, соединенное с такой же силой
отрицательного, дает в результате нуль, т. е. ощущение безразличное. Положим,
у меня небольшое горе. Во время удовлетворения какой-нибудь страсти, например
голода, ощущение горя ослабляется и даже может перейти в положительное
ощущение. Когда же оно переходит в безразличное, то это означает, что оба
борющихся между собой чувства равны по силе. На этом основано действие,
называемое утешением.
Положим, что мы испытываем радостное ощущение постоянной силы. Количество
его, очевидно, пропорционально времени и будет величиною положительной. При
постоянном болевом или вообще неприятном ощущении также получим отрицательное
количество ощущений. На практике сила ощущений непрерывно меняется, делаясь то
положительной, то отрицательной. Ход ощущений животного хорошо выражать
кривой, у которой абсциссы (горизонтали) выражают время, а ординаты (отвесы) -
силу ощущения. Начало координат есть текущий момент, правая сторона кривой от
оси ординат - будущее время, левая - прошедшее. Кривая сверху относится к
положительному ощущению, снизу - к отрицательному (см. чертеж).
Сила (Со) ощущения зависит от времени (Вр) или есть функция времени: Со =
F(Вр). За очень малый промежуток времени (dВр) можно ощущение считать
постоянным, и
потому малое количество ощущения в течение этого малого времени (dВр)
будет: F(Вр)dВр.
Количество ощущений (Ко) от времени (Вр1) до времени (Вр2) будет
выражаться суммою произведений этих количеств за все время, т. е. определенным
интегралом. Именно:
Например, от зачатия (В=0) до смерти (В=Д=долгота жизни) будет
Ощущение меняется в течение дня, в течение года и в течение жизни. Это
общие периодические (т.е. повторяющиеся) ощущения. Они различны у детей,
взрослых и стариков. Пока исключаю действие страстей, желаний и разных
влияний. Утро ребенка вообще - самая радостная часть дня. Но сила ощущения
ослабляется и может перейти в отрицательную, если что-нибудь препятствует
ребячьему сну. Сон также счастлив, особенно к утру и сопровождается приятными
снами. Сумма ощущений (интеграл) у ребенка или юноши до известного возраста
много больше нуля. С некоторого же возраста, у разных людей и животных
различного, утро остается приятным, но к вечеру чувствуется тягость жизни. Сон
сопровождается сначала отрицательным ощущением, потом переходит в
положительное. Сумма ощущений за сутки уменьшается, но все же еще она
положительна. С прибавкою лет она доходит до нуля. За этим безразличным
периодом идет период угасания, когда количество ощущений выражается
отрицательным числом. В его конце и утро начинается ощущением отрицательным,
которое усиливается к вечеру и продолжается во сне. Сон сопровождается тяжелым
чувством или неприятными сновидениями.
Причина сравнительной утренней бодрости и счастья заключается в усиленной
деятельности мозга вследствие ночного отдыха. Если бы у нас не было ночи, то
расход сил был бы постоянным, как и деятельность мозга. Человек бы не спал, и
не было бы различия в ощущениях в течение непрерывного светлого дня
(искусственное освещение ведет к этому людей). Но ночь, темнота принуждала
древнего человека к бездействию, результатом которого были сон и накопление
сил. Деятельность поневоле была неравномерна, что и вызвало неравномерность
ощущения.
Годовая периодичность больше относится к умеренным странам. Весна и лето
вызывают своим теплом, обилием впечатлений и пищи усиление нервной и всякой
деятельности и потому сопровождаются избытком приятных ощущений.
Периодичности в течение времени большого жизни, по-видимому, нельзя ждать,
потому что жизнь не повторяется. Тут как будто имеем одну волну: молодость,
старость, а затем вечный покой. Какова же эта единая волна? Детство, юность и
возмужалость до некоторого предела, как известно, в общем, приятны. Тут сумма
ощущений положительна, почему и придает некоторую цену жизни. Старость - не
радость (как тоже всем известно). Она в общем дает отрицательную сумму
ощущений. Смерть обыкновенно сопровождается мучительной агонией, что еще
больше увеличивает отрицательный интеграл второй половины жизни. Причина этих
явлений понятна. Молодость сопровождается непрерывным усилением мозговой
деятельности вследствие восприятия новых идей, запас которых накопляется до
некоторого среднего возраста. За ним следует ослабление нервной работы по
причине ослабления всего организма, уменьшения восприимчивости и неизбежного
постепенного угасания мозга (разрушения).
Все сказанное относится не к одному человеку, но и ко всем смертным
существам Земли и неба. Действительно, кому не известна радость молодых
животных, равнодушие зрелых и сумрачность старых.
Высота жизненной волны, высшая степень радости, страдания, наибольшая
сумма положительных ощущений молодости и отрицательных старости, так сказать,
размах (амплитуда) жизни зависит от способности мозга вбирать то или другое
количество идей. Чем эта способность больше, тем и жизненный размах существа
значительней. Но эта способность в свою очередь зависит от устройства мозга и
его величины. Устройство мозга мы оставим в стороне как малоизвестное и
обратимся только к величине его. Мы указали на величину, потому что объем
обусловливает число нервных узлов, а следовательно, и способность вбирать
впечатления, превращающиеся в идеи (память, мысль, представление и т. д.). У
самых низших существ органического мира совсем не находим явной нервной
системы (растения, бактерии, инфузории и пр.), у других видим два, три и более
узлов (черви, насекомые), у третьих уже имеется центральная нервная система с
большим количеством узлов. Еще больше их видим у животных с головным мозгом,
число узлов которого измеряется тысячами и даже миллионами. Размах жизни,
способность к страданию и радости, очевидно, пропорциональны сложности мозга и
его величине. На границе бытия в самом зачатке органической жизни этот размах
близок к небытию, почти как у неорганической природы. Затем он все больше и
больше. У человека он достигает высшей степени. Но на этом дело не
останавливается. В иных мирах (или даже со временем на Земле) могут быть
существа еще сложнее. Там размах жизни еще значительнее, волна еще выше и
длиннее.
У животных с недоразвитой нервной системой малы радости, но зато малы и
страдания. На низшей ступени органического мира и то, и другое близко к нулю.
В мертвой природе получается почти абсолютный нуль.
Приходит в голову: сумма радостей у всякого существа (за все время его
жизни) не равна ли сумме страданий за то же время? Тогда полное количество
ощущений или интеграл всякой жизни, как бы она сложна или проста не была,
всегда равен нулю. Действительно А-А=0. Если так, то выходит, что жизнь, т. е.
ее ощущение, есть только взбаломученный нуль, небытие, приведенное в
колебание, спокойствие, выведенное из равновесия. Возможно, что мы ошибаемся.
Однако почему же нет веселой старости и приятной смерти? Обратное редко и
может быть результатом ошибки. У веселящейся старости скребут на сердце кошки.
Человек не всегда и может сообщить о своих ощущениях и муках, тем более
бессловесное животное.
Едва ли можно верить в возможность немучительной смерти. Недаром все люди
с воображением так боятся смертных мук. В общем никто никого не может уверить
в радостную смерть разных сортов казней. Смерть через электричество возбуждает
больше ужаса, чем повешение, отрубание головы или отравление морфием и другими
ядами (говорю про ощущение смерти, а не про страх небытия).
Понятие об этих смертях неверно и есть только результат фантазии и нашего
неведения. Если возникновение мозга и сопряженных с ним идей радостно и дает
столько-то, то разрушение его (смерть), по-видимому, должно сопровождаться
количеством страданий, равным по величине возникших из ничего радостей. Жизнь
представляет полный цикл: возникновение из праха и обращение в него же. Что
было дано, то и отнимается.
Пусть эта гипотеза рискованна. Я и сам ей не смею верить, все же мы можем
сделать из предыдущего много полезных для разумной жизни выводов.
В неорганической природе царствует покой, небытие, хотя в математическом
(т. е. точном) смысле его и там быть не может: атом есть один из этапов
простейшей жизни. Растения и низшие существа, как бактерии, инфузории, черви,
насекомые, наливочные мягкотелые, также близки к покою, и даже смертные
явления они едва чувствуют. Слабы ощущения жизни маленьких позвоночных. Но чем
больше размеры их мозга, тем сильнее и их ощущения. Жизнь их не только
несознательна, но и проходит как бы во сне.
Смертные муки таких существ, как собаки, лошади, коровы, свиньи и их дикие
родичи, во много раз слабее человеческих сообразно размерам мозга и скудости
идей. Но они уже заслуживают людского сострадания. Когда-нибудь в бесконечной
жизни (блуждание атома из мозга в мозг) и человек их неизбежно испытает. Чтобы
этого не случилось, не должно быть в мире несознательных существ с таким
размером мозга, разрушение которого заставляет их серьезно страдать. Мелкие же
существа можно
уподобить хорошеньким машинкам-автоматам, ощущения которых не превышают
боли от укола или обреза человеческой кожи.
Время сделает человека когда-нибудь хозяином Земли. Он будет распоряжаться
жизнью растений и животных, даже собственной судьбой. Он будет преобразовывать
не только Землю, но и существа, не исключая самого себя.
Основываясь на сказанном, он может без церемонии относиться к низшим
существам, истребляя вредное для себя и размножая полезное. Сердце наше,
совесть могут быть покойны. Эти существа почти не страдают.
Роды существ несознательных с большим мозгом должны быть милосердно
уничтожены разлучением полов или соответствующей операцией. Их прямое
уничтожение было бы жестокостью. Она будет допущена только для хищных, как
волк, тигр и пр. (если не найдут возможности поступить иначе).
Но как преобразить человека? Каким он должен быть? Сознательность требует
не только особого строения мозга, но и значительного его объема. Таковой же
неизбежно сопровождается большим размахом чувств, значительными смертными
муками, что нежелательно. Малый мозг также невозможен, так как погружает
существо в несознательное состояние, потому что дает мало ума и знаний. Тогда
оно делается источником страдания для себя и других, как это мы видим в мире
животных и, увы, человека, который еще сейчас не получил нужную дозу
сознательности.
Требуется усовершенствование человеческого мозга без умаления
сознательности. При этом может произойти и увеличение объема мозга, и
уменьшение. Последнее возможно, так как большая часть теперешнего
человеческого мозга занята ненужными и даже вредными людям свойствами,
например страстями. Оно как будто и выгоднее, так как уменьшает смертные муки
и вообще размах жизни.
Смертные муки можно в желательной степени уменьшить, увеличив период
угасания. При постепенном ровном очень длинном угасании смертная агония
заменяется печальным, но не мучительным периодом.
Во всяком возрасте, даже в течение дня, мы испытываем то бодрость, то
тяжесть жизни, то радость, то печаль. Радость, конечно, желательна, но от чего
зависит печаль, уныние, дурное настроение и тяжесть жизни? Нельзя ли их
устранить?
Мы видели, что есть вероятие считать общее количество ощущений всего
живого в течение одного жизненного периода равным нулю. Иначе говоря, радостей
столько же, сколько и страданий. Отсюда видно, что наши печали и тяжелое
чувство жизни имеют источник в наших радостях или происходят от них же. Они -
причина нашей печали. Действительно, если мы много радуемся в жизни, то в
общем должны столько же и страдать. Если радостей мало, то и страданий мало. У
мертвого нет радостей, зато нет и печали. Но, в частности, это не совсем ясно.
Действительно, жизнь как будто дает нам много радостей, за которые мы ничего
не платим: аппетит, пол и другие. Но в том-то и дело, что всякому
удовлетворению страсти предшествуют муки желаний, т. е. тяжелое чувство.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг