влияние земного тяготения не может быть обнаружено по отношению к ракете.
Вывод такой: не только Земля, но и никакие небесные тела не могут иметь
влияния на кажущуюся тяжесть в ракете, т. е. они не могут ее ни увеличить, ни
уменьшить. Разумеется, это относится к силам прямолинейным, равномерным и
всепроницающим.
- Следовательно, - сказал Гельмгольц, - кажущаяся тяжесть в нашей ракете
исключительно зависит от секундного ускорения, приобретаемого ею под давлением
взрывающихся в ее трубах газов. Если эта получаемая ежесекундно прибавка
скорости (или ускорение) составляет 100 метров, то все тела в ракете сделаются
в 10 раз тяжелее, чем на Земле. Земля же, Солнце и планеты не имеют никакого
влияния на кажущуюся тяжесть.
- Из этого еще видно, что, когда взрывание прекратится и ракета перестанет
получать ускорение от давления газов, - заметил итальянец, - относительная
тяжесть должна исчезнуть без следа, несмотря на какое угодно могущественное
действие всепроницающих сил тяготения. Тогда путешественники повиснут, так
сказать, в своей атмосфере: падать не будут, давить на пол и подставки -
также. Они будут подобны рыбам в воде, только не будут при своем движении
испытывать громадного препятствия, т. е. сопротивления воды.
- Интересное, прекрасное состояние, - послышались голоса из аудитории.
- Вот вопрос, - сказал один из слушателей, - когда ракета зайдет за
границы атмосферы, то наружное давление на нее прекратится... Не разорвет ли
тогда ракету упругость внутренней ее атмосферы?
- Прочность стенок ракеты может выдержать давление в 100 раз большее.
Притом ракета наполнена чистым кислородом, в 10 раз менее плотным, чем воздух.
Упругость, значит, будет в 10 раз меньше упругости воздуха и в два раза меньше
парциального давления кислорода в атмосфере Земли. Давление на стенки от этого
также будет в 10 раз меньше атмосферного. Отчего же тогда разорвется ракета?
- Не будет ли редка такая атмосфера в ракете и не вызовет ли кровотечений?
- сказал один мастер.
- Путешественники уже испытали благополучно эту атмосферу при опытах, -
сказал Гельмгольц. - Но если она окажется им не по силам, они могут уплотнить
свою газовую среду прибавлением азота в какой желательно степени.
- А вот еще... Температура... - спросил очень молодой человек. - Ведь
температура небесного пространства близка к абсолютному нулю, или к 273н
холода по Цельсию. Как с этим быть? Выдержат ли эту температуру люди?
- Температура пространства определяется термометром, - сказал Гельмгольц.
- Так что мы узнаем, собственно, температуру термометра. Если нет никаких
лучеиспускающих небесных или земных тел, то, конечно, вследствие
беспрепятственной потери теплоты путем лучеиспускания, термометр, как и всякое
другое изолированное тело, должен потерять всю свою теплоту и, значит.
охладиться до абсолютного нуля, или до 273н холода.
- Неизвестно даже, что бы тогда произошло с телом, - заметил Галилей, -
может быть, его свойства совершенно преобразились, сцепление бы безмерно
увеличилось, может быть, оно бы сильно сжалось или даже исчезло...
- Да, - сказал , Гельмгольц, - трудно себе вообразить, что произойдет
тогда с телом. Но пространство эфира переполнено вибрациями разного рода,
бешеным движением электронов и еще множеством меньших частиц материи. То и
другое испускают звезды, планеты, Земля и сам эфир. Так что на практике
движение атомов термометра или другого тела не может прекратиться, не может
исчезнуть вся энергия из тела. Лучеиспусканием удаленных солнц, или звезд, а
также планет мы можем пренебречь: по отношению к Солнцу оно ничтожно. Наша же
ракета при некотором удалении от Земли почти постоянно подвержена действию
солнечных лучей. Спрашивается, какую же температуру они ей могут дать?
- Это зависит не только от расстояния тела до Солнца, но и от формы,
цвета, движения и других свойств тела, - сказал Галилей.
- Совершенно верно! - подтвердил Гельмгольц. - Ученый Стефан нашел закон,
по которому можно решить хотя бы приблизительно вопрос о температуре планет и
других даже малых тел, при разных условиях и ограничениях. Основываясь на его
исследованиях, можем сообщить следующее. Пластинка, перпендикулярная к лучам
Солнца, на расстоянии Земли, покрытая с одной стороны (обращенной к лучам)
сажей, а с другой - защищенная от потери теплоты, должна нагреться до 152н.
Это наибольший предел температуры на Земле. На Луне такая температура должна
встречаться. Если дан шарик, покрытый сажей и вращающийся, то средняя его
температура будет 27н. То же можно получить для ракеты при черной окраске; но
понятно, если защитить одну из сторон ее (теневую) от лучеиспускания и придать
ей надлежащую форму, то температура может подняться и дойти до 152н. Если
шарик не черен и заметную часть лучей рассеивает в пространство, то средняя
температура будет ниже. Так, при условиях Земли, когда рассеивается 20%,
температура будет 13н. (Средняя температура земного шара, приведенная к уровню
океана, равна 151/2н)
- Это так, - сказал один из мастеров, - но каково будет... ракете на
расстоянии, например. Марса от Солнца? Не застынет ли там все?
- А вот мы ответим вам числами, - сказал Галилей. - Если даже ракета будет
вдвое дальше от Солнца, чем Земля, то и тогда предельная высшая температура
для черной пластинки составит 27н выше нуля. Защищая теневую сторону ракеты от
лучеиспускания разными способами и открывая доступ солнечным лучам с другой
стороны, мы можем достигнуть если не 27н, то 20 или 15, чего достаточно. Можно
употребить и отопление, но оно излишне при печном, хотя и слабом сиянии
Солнца. В самом деле, мы можем повысить температуру ракеты как хотим
отражением на нее солнечных лучей с помощью зеркал. Там, в эфире,
металлические зеркала не тускнеют и не гнутся от тяжести, ибо ее нет кругом
ракеты и внутри ее.
- Чудесно, отлично! Мы понимаем, что холод не грозит ракете, но я не
понимаю, - сказал один молодой рабочий, - почему относительная тяжесть в
ракете при начале взрывания не раздавит путешествующих. Вы говорили, что она
должна увеличиться, хотя и не надолго, в 10 раз. Значит, если я вешу 5 пудов,
то в ракете буду весить 50 пудов. Если моя голова весит 7 фунтов, то там будет
весить 70 фунтов. Ведь это все равно, что на меня нагрузить 45 пудов! Я тогда
не выдержу... Кровь окажется тяжела, почти как ртуть! Кровеносные сосуды
должны прорваться, руки оторвутся от тяжести...
- А ведь это правда... - послышался гул голосов.
- Верно, - подтвердил и Галилей. - Но все-таки наши друзья останутся целы
и невредимы, потому что помещены в лежачем положении в жидкость такой же
плотности, как средняя плотность их тел. Вы поверите этому, когда я вам покажу
вот этот опыт. Видите ли вы эту фигуру человека? Она очень нежно устроена, из
очень хрупкого вещества. Я роняю ее и, вы видите, - она разламывается на
несколько кусков. Но я беру другую такую же целую фигуру и заключаю ее в
крепкий прозрачный шар, наполненный жидкостью такой же плотности, как фигурка.
Вы видите, она не поднимается и не опускается, хотя я и двигаю всячески шар.
Будем бросать шар и бить его молотком... видите: фигурка остается невредимой.
Я помещаю этот шар на центробежной машине и вращением увеличиваю тяжесть
фигурки, шара и жидкости в 100 раз- Смотрите, - фигурка цела.
- Дело в том, - вмешался Гельмгольц, - что вес жидкости тут уравновешивает
вес фигурки, так что части ее не давят друг на друга и на стенки шара; он даже
не касается их.
- Плотность частей человеческого тела неодинакова; кости. мускулы, жир не
имеют одной плотности, - сказал Галилей, - поэтому остается некоторое
напряжение между этими частями, которое достигает большой величины при очень
огромной относительной тяжести. Но при удесятеренной ее величине разрыв тканей
еще не произойдет. Действительно, мы тот же опыт можем произвести с живыми
существами: рыбой, лягушкой и т. д. Тяжесть можем увеличить в 100 раз...
Видите, все остались живы.
- Господа! - воскликнул кто-то. - Животные живы, но живы ли теперь наши
заатмосферные путешественники? Здоровы ли они и где находятся?
- Может быть, они сейчас летят мимо нашего замка. Все невольно обратили
взоры к окнам и прозрачному потолку.
- Что это за звездочка ползет к востоку, не аэролит ли? - спросил совсем
юный рабочий.
- Где? Где? - послышались голоса. - А вон она! Смотрите скорей на
созвездие Кассиопеи.
- Господа, - сказал Галилей, - это не метеор. Он оставляет в атмосфере
след и почти всегда быстро исчезает. Эта же звезда следа не оставляет; кроме
того, она движется гораздо медленнее и, как видите, остается на небе.
- Прошло 10 часов со времени полета наших друзей. В это время они должны
сделать шесть полных оборотов кругом Земли. Очевидно, мы видим ракету,
освещенную ярким электрическим светом. Наши друзья дают нам сигнал о своем
благополучии.
Едва Галилей сказал это, как звезда стала исчезать и появляться через
равные промежутки времени.
- Нет более сомнений, - сказал Гельмгольц, - это наши. Вот они
сигнализируют по азбуке Морзе... Они сообщают, что все обошлось счастливо, что
они живы и счастливы...
Поднялся невообразимый шум, послышались радостные крики, торжествующие
речи, споры, блестели глаза, сильно вздымались груди... Так кончилось это
собрание.
15. В летящей кругом Земли ракете. Взрывание прекратилось. Вылезли из
воды. Беседуют.
Перенесемся опять в ракету и посмотрим, что делают наши друзья. Мы знаем,
что в своих залитых жидкостью гробах они чувствовали себя как нельзя лучше:
переговаривались и свободно двигали всеми членами. Нельзя было только ни один
член вынуть из жидкости: он сейчас же тяжелел и падал, как свинцовый, обратно
и жидкость. Лишь когда взрывание ослабевало, можно было это делать. Но не
прошло и десяти минут, как противный вой ракеты прекратился, только в ушах
звенело.
- Взрывание закончилось, -- сообщил Иванов и стал вылезать из своей
ванны... Все себя чувствовали, так путники, когда экипаж неожиданно
остановится. Но он не остановился, а мчался с страшной быстротой; остановилась
лишь химическая реакция соединяющихся жидкостей. Не хотелось вылезать из воды,
как не хочется утром вставать с мягкой постели. Соседи видели, как русский.
выкарабкался из своего ящика, как пролетел несколько раз взад и вперед в своем
отделении и, наконец, за что-то уцепился; жидкость из ящика тоже повылезла и
летала правильными шарами в разных направлениях, пока не прилипла к стенкам
ракеты и не расползлась там. Иванов хохотал и вытирался полотенцем.
- Господа, - сказал он, - теперь можно и вставать! Довольно, поспали...
Наши приятели, движимые любопытством, быстро поднимались один за другим и
проделывали то же, что Иванов. У них еще звенело в ушах, но смех, восклицания
и разговоры заглушали этот нервный шум... Отирались и облекались в легкую
одежду. Жидкость тщательно собрали и заключили туда же, где она была. Все
привели в порядок. Оторвавшиеся вещи, вращаясь, бродили из угла в угол, от
стены к стене, но все тише и тише. Их тоже укрепили прочно по своим местам.
Люди собрались в среднюю большую цилиндрическую каюту, имевшую, как и все
другие, в диаметре около четырех метров, но в длину она была в пять раз больше
других, т.е. 20 метров. Помещение было достаточное для 20 человек. Двери в
соседние отделения были открыты. Один за другим влетали наши знакомцы в салон:
кто боком, кто кверху ногами, хотя каждому казалось, что он расположен
правильно, а другие нет, - что он неподвижен, а другие двигаются. Удержаться
от движения было трудно; состояние было необычно и возбуждало бесконечные
остроты, шутки и смех. Глаза таращились то от испуга, то от изумления...
- Господа, успеем еще надивиться и насмеяться. Постараемся успокоиться и
обсудить свое положение! - сказал Ньютон. - То есть не то, что вы сейчас
чувствуете, а наше положение в мировом пространстве.
Собрание утихло, но его члены, сами не замечая, понемногу перемещались и
толкались, как рыбы в воде; только направление тел было разнообразно. Слушали
внимательно...
- Судя по времени, - сказал Лаплас, взглянув на свои часы, - мы залетели
за пределы атмосферы. Ракета нам кажется совершенно неподвижной, но это
иллюзия; по заранее рассчитанному плану, который и выполнен автоматически
управителем, она должна теперь вращаться вечно вокруг Земли. Ее положение
очень устойчиво; она находится на расстоянии тысяч километров от поверхности
Земли и движется по окружности с неизменною скоростью, около 7? километров в
секунду. Оборот вокруг Земли она должна совершать приблизительно в 1 час 40
минут. Теперь мы подобны Луне, потому что превратились в спутника Земли. Мы
никогда не упадем на нее, как не может упасть на Землю Луна; ее центробежная
сила уравновешивает притяжение Земли.
16. Субъективное состояние.
- Господа, мы просто неподвижны! - послышался отчаянный голос. - Абсолютно
неподвижны и находимся в каком-то ярко освещенном дьявольском погребе. Я не
могу понять, что со мной делается, и не верю я в свое движение, - ни во что...
- Мне кажется, я схожу с ума... - заявил еще кто-то. - Все кругом
вертится, ничто не покоится, мы превратились не то в каких-то птиц, не то рыб;
но те расположены по крайней мере горизонтально, мы же - как попало... пятки
сходятся с пятками, затылки с затылками... то и дело приходится стукаться друг
о друга, хотя тут довольно просторно... Знаю, что я потерял относительную
тяжесть, но я никак не предполагал, что я это буду ощущать так, как сейчас
ощущаю... ведь это какая-то фантасмагория... вот то и дело замирает сердце, и
кажется, что падаешь, как только заметишь, что под тобой нет опоры...
- Друзья, успокойтесь, - сказал русский, - мы к этому волшебству понемногу
привыкнем и будем находить его вполне естественным. Что же касается до ваших
сомнений, то они рассеются, как только мы отворим ставни и взглянем на божий
мир. Но мне кажется, надо погодить это делать: и так наше состояние излишне
возбужденное; что же будет, когда увидим небо и Землю, -преображенные,
необычайные... Что может быть проще этого, но на практике опять получится
волшебство... Не все безнаказанно выдержат это впечатление. Успокою вас тем,
что Лаплас уже посматривал в небольшое окно и убедился, что ракета сделалась
спутником Земли, что положение наше совершенно безопасно и что вышло так, как
нужно и как заранее рассчитано.
17. Занятия, сон, чтение, еда.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг