балкону. Он смотрел то вперед, туда, где был конец опасного пути и
спасение, то назад - он все-таки заметил, что его преследуют. Кто бы это
мог быть? И вдруг Двадцатый узнал Русакова. Стало быть, ни он, ни Лучинин и
Ясный не погибли! Как же в таком случае он, Двадцатый, может появиться
теперь перед Прайсом и Харвудом? Его просто уничтожат. Что же делать?
Сдаться Русакову? Нет, это смерть. Надо бежать вперед, на восток, бежать из
этой страны... Стрелять в Русакова - значило бы поднимать шум, а это было
крайне опасно. Придется, пользуясь расстоянием, просто опередить его и
скрыться. И Двадцатый спешил. Каменный балкон привел его в подземный зал с
открытым, точно большая дверь, выходом, в котором виднелись звезды. Вот
оно - спасение: там Синцзян. Двадцатый рванулся вперед и тотчас
отшатнулся - далеко внизу степь горела кострами - огни желтым ожерельем
распластались вдоль самой границы. "Ботаники" Смита-Каррайта не стали бы
выдавать себя. Со стороны степи доносилось конское ржанье, говор, смех. Это
были приведенные в боевую готовность части китайской погранохраны.
Двадцатый прислонился к холодному камню, он понял, что "первый
вариант" полностью провалился, а сам он оказался в западне. Он рванул ворот
гимнастерки, ища зубами ампулу с ядом.
- Сдавайтесь! - послышался грозный голос. Двадцатый резко обернулся и
поднял револьвер, пытаясь угадать, где сейчас находится Русаков, но в то же
мгновенье он почувствовал прикосновение штыка к своей спине.
- Бросай оружие! Руки вверх! - приказал сержант Глыбин.
Диверсант вздрогнул и поднял руки.
- Обыщите его, - приказал Русаков сержанту и выстрелил из ракетницы.
Вертолет приземлился через полчаса. С него на поляну сошли генерал
Бондаренко и полковник Харламов.
- Ну, капитан, показывайте ваш трофей. - И Бондаренко подошел к
сидящему на камне диверсанту. - Так вы думаете, что это тот самый человек,
которого мы искали под Красноталом?
- Да, товарищ генерал. Его зовут...
- Как? Вы успели узнать его имя? Как же его зовут?
- Абдулла Османов, - четко сказал Русаков. - Вот он перед вами
собственной персоной.
Диверсант в ужасе вскочил на ноги. Бондаренко смотрел на него тяжелым
взглядом.
- Убийца моего сына... Встретились-таки, - произнес он с ненавистью и
презрением.
Глава двенадцатая
Майору Ундасынову пришлось перенести тяжелый удар: Ухваткин исчез.
Недавний больной одного из санаториев в Койсара, он как сквозь землю
провалился. Случилось это примерно в то же время, когда был схвачен
Двадцатый. Генерал Бондаренко уничтожающим взглядом смерил Ундасынова с ног
до головы.
- Вы, майор, понимаете, как это называется? Связь, которую Ухваткин
поддерживал с Абдуллой Османовым, вы так и не сумели обнаружить. Больше
того, Ухваткину была передана вторая кассета с микропленкой, однако вы и
этого не заметили. И, наконец, человек, с которого вы не спускали глаз, -
исчез.
Ундасынов молчал, не зная, куда деваться от стыда.
- Переживаете? - сказал Бондаренко. - Заслуженно. Но государству нет
никакого дела до наших с вами переживаний, оно требует от нас обезвредить
вражеского агента, и мы должны сделать это во что бы то ни стало.
- Слушаюсь, товарищ генерал.
Бондаренко прошел к письменному столу и склонился над картой.
- Имейте в виду, майор, обыгравший вас вражеский агент сейчас далеко
отсюда, в этом можно не сомневаться, в мышеловке он сидел поневоле. Но, с
другой стороны, он, по-видимому, слишком опытный разведчик и не сразу
отправится в Москву, к своему шефу. Вот и давайте сообразим, где он может
быть. Медлить нам с вами никак нельзя.
Степь раскинулась бескрайним зеленым ковром от горизонта ло горизонта.
Прошли обильные дожди, принесшие свежесть и аромат травы. Днями солнце
катилось по голубому куполу величаво медленно, огромное, ласковое. По
вечерам небо пылало багровыми закатами, рваные края темных туч, окаймленные
лучами уже невидимого солнца, низко склонялись над потемневшей землей. С
ночью снова приходил свежий звон крупных дождевых капель, и лужи не
просыхали до полудня. Такой погоды в этих краях давно не было. Люди
гадали - отчего бы такая перемена?
В поезде местного сообщения обращал на себя внимание нескладный детина
с ружьем в чехле: он был общителен и любезен.
- Казахстан - рай для охотников, - говорил он, жестикулируя ружьем. -
А охота, что может быть лучше для отдыха, для успокоения нервной системы,
для восстановления и сил, и душевного равновесия.
Пассажиры вежливо поддакивали, энтузиазм охотника заражал и их. Но
тот, кажется, адресовался главным образом к сидевшему напротив крепкого
сложения человеку с небольшими рыжими усиками. Наконец он прямо сказал:
- Не хотите, ли составить компанию, а? Тут неподалеку есть такое
озеро - чудо! Дичи - полно! А какая тишина, безлюдье, покой!
Мужчина с усиками нехотя потянулся, внимательно посмотрел на веселого
охотника, подумал.
- Пожалуй, - согласился он. - Только как же я буду охотиться без
ружья-то?
- Пустяки, - радостно засуетился охотник. - Вы с моим ружьишком, а я с
удочками - вот они у меня, потом - наоборот. Идет?
- Идет.
Они сошли на ближайшей же станции и пошли по степи.
Солнце в зените. Озеро - в мелкой ряби ласковой, еле заметной волны.
Утки лениво качаются на воде, неожиданно поднимаются в побледневшее от зноя
небо, тянут в далекие камыши, густо обступившие тихие воды.
- Благодать, - сказал общительный охотник, снимая рюкзак. - Меня
можете звать Василием Ивановичем. Ухваткин - моя фамилия. Между прочим,
ленинградец, то есть, конечно, в прошлом.
Спутник Ухваткина молчал. Сбросив поклажу, он растянулся на берегу и
как бы задремал.
- Между прочим, давайте-ка закусим, не мешает, - снова засуетился
Ухваткин.
Выпили по маленькой. Закусили. Закурили. Мужчина с рыжими усиками
снова растянулся отдыхать.
- Ну что ж, пора и за дело, - произнес Ухваткин, резко меняя тон
разговора. - Между прочим, я сотрудник Комитета Государственной
Безопасности... Долго мне пришлось гоняться за вами, гражданин Красавин.
Красавин одним прыжком вскочил на ноги, в руке его блеснул револьвер.
Но на Ухваткина бурная реакция его собеседника, казалось, не произвела
никакого впечатления.
- Не валяйте дурака, Красавин, - сказал он примирительно. - Я
пригласил вас сюда отдыхать, вы и отдыхайте, а не прыгайте, как заяц. Я
устал с вами, мой организм тоже покоя требует. Между прочим, можно и
поговорить. Только на дуэль меня не вызывайте, нынче не то время. Садитесь.
Красавин, с любопытством глядя на собеседника, сел.
- Вы думаете, раз я чекист, так и враг вам? А между прочим, мне вас
жалко, вы еще молоды, Красавин. - Ухваткин зевнул. - Какая жара! Придется
поставить палатку... Да, так вот, на досуге тут вам придется подготовиться
к допросу, честно надо будет все рассказать.
- Что именно рассказывать? - буркнул Красавин, который явно не знал,
как ему следует держать себя
Ухваткин усмехнулся:
- Ну, это вы сами знаете: о ваших встречах с агентом иностранной
разведки "Михаил Ивановичем"... О его заданиях... Вы же шпион. Не прыгайте,
это, между прочим, факт.
- Вы хотите арестовать меня? - в голосе Красавина был ужас.
- Я уже арестовал вас, но вы, Красавин, не волнуйтесь, такова жизнь. И
между прочим, вы бросьте эту мысль - пристрелить меня: весь район поставлен
на ноги, чекисты знают, что мы с вами тут отдыхаем, сбежать все равно не
удастся.
- Я и не собираюсь бежать, - устало произнес Красавин и отшвырнул от
себя револьвер. - И запираться не стану, какую меру советский суд
определит, будет правильно. Давно мне такая жизнь опостылела, да вот сил не
было самому порвать.
Ухваткин подобрал револьвер Красавина.
- Слабость воли, понятно. Только вот мера наказания к вам, Красавин,
между прочим, будет применена серьезная. Придется во всем сознаться, все
рассказать.
- Все расскажу...
- Ну, ежели так... И как вы инженера Камзолова в поезде убили и из
вагона выбросили недалеко от Фрунзе, рассказать придется.
Красавин снова стремительно вскочил и схватился было за карман, но
оружия теперь у него не было. Ухваткин спокойно наблюдал за ним, играя
ружьем.
- Зачем вы убили Камзолова? - продолжал он. - Разве вы не знаете, что
есть закон о смертной казни за такие дела?
Красавин застонал, он был бледен, широко открытые глаза в ужасе
остановились на собеседнике. Ухваткин продолжал:
- Вам придется рассказать, кто помогал вам, зачем и кому это убийство
потребовалось, почему вы появились в Тянь-Шане под именем Камзолова. Между
прочим, там вы убили проводника экспедиции...
- Это не я... Это Муса, ему показалось, что Садык узнал его.
- Ну что значит - Муса? Между прочим, и вы помогали. Нам известно. Вам
придется рассказать и о том, как вы убили двух колхозников у Сары-Джас. Не
волнуйтесь, Красавин, мне известно, что вы в этих делах были лишь
соучастником. Затем вы приняли участие в организации искусственного падения
лавины, в результате чего погибло четыре человека. Сможете ли вы
чистосердечно во всем этом признаться?
- Смогу... - глухо ответил Красавин.
- Вот и хорошо. - Не спуская глаз с Красавина, Ухваткин подошел к
берегу, густо заросшему камышом. - Какая благодать, верно?
Красавин молчал.
- Между прочим, вам повезло - ни Ясный, ни его спутники не погибли.
Да, чуть не забыл - оба ваши сообщника арестованы, мы вам устроим очную
ставку с ними. Будете давать против них показания?
- Буду...
- Вот и хорошо... Хотите выпить, там в бутылке осталось.
Красавин молчал.
- Ну что ж, договорились, я так и думал. - Ухваткин отошел от берега,
все так же играя своим ружьем. - Не унывайте, Красавин, разное бывает в
жизни. Хотите, я расскажу вам об одной жизни... - и, не дожидаясь ответа,
продолжал: - Его звали Конрад Зуппе, он родился под Херсоном, в семье
немца-колониста. Он был ко-ло-нист!
Ухваткин произнес это слово с таким смаком, что Красавин с
любопытством взглянул на него.
- Потом Конрад Зуппе был завербован на службу в разведку Гитлера,
получил "железный крест", во время войны был принят самим генералом
Геленом, руководителем разведки на восточном фронте... Но интрига... И
Конрада Зуппе заставили возглавлять зондеркоманды. Вы знаете, что это
такое?
- Гитлеровские карательные отряды?
- Вернее сказать - отряды истребления мирного советского населения.
Много крови и мало шансов на большую карьеру. Но Зуппе не жаловался, он
знал, что его время придет, и оно пришло: когда армия Гитлера отступила,
Конрад Зуппе остался в России, правда, под другой фамилией... Опять
разведка Гелена, новые шефы, доллары на текущем счету и вдруг - опять
зондер-команда! Понимаете, ему опять пришлось убивать, хотя в этой стране
за убийство грозит казнь. И между прочим, Зуппе не хнычет - зондеркоманда
действует. Вы меня понимаете, Красавин?
- Н-нет...
- Зря. Конрад Зуппе - я, и зондеркоманда - я. Не кричите, Красавин,
вас тут никто не услышит, да и какая для вас разница, кто казнит вас!
"Михаил Иванович" поручил мне перед смертью напомнить вам: он держит слово,
больше уже вам не придется выполнять никаких его поручений. Вы - предатель,
Красавин, вы всех предаете походя. Мы не можем оставить вас в живых.
- Вы обманули меня... Пощадите!.. - взмолился Красавин. Он на коленях
полз к Ухваткину.
- Ни с места! - Ухваткин поднял ружье.
Одним прыжком Красавин вскочил на ноги и бросился на врага.
Конрад Зуппе дважды в упор выстрелил в него.
- Зондеркоманда действует, - пробормотал он и стал обыскивать карманы
убитого.
Но тут кто-то тронул его за плечо. Ухваткин-Зуппе стремительно
выпрямился - на него смотрело дуло пистолета. Он покосился - вокруг стояли
люди - и поднял руки.
Майор Ундасынов зло и презрительно сказал:
- Такой опытный шпион и пошел на мокрое дело. - Он обезоружил его -
Ну, а теперь, Конрад Зуппе, давайте кассету с микропленкой, живо! Второй
раз вам не удастся провести меня...
Шпион понял: конец. Он мелко, по-собачьи, затрясся всем телом и
опустился на землю, с трудом снял сапог и отвинтил каблук - касета
находилась в углублении.
- Теперь вперед! - скомандовал Ундасынов, и Зуппе, шатаясь, пошел.
Навстречу им, к озеру, спешило несколько легковых машин.
Солнце в зените. Озеро в мелкой ряби ласковой, еле заметной волны
осталось позади, окаймленное густыми зарослями камыша. "Камыш погубил
меня", - думал Зуппе, шагая вперед с остановившимся взглядом.
Глава тринадцатая
Еще недавно эти места называли "Пфальцской Швейцарией": дубравы,
стройные сосновые боры, чистый воздух невысоких гор, тихие курорты в
заповедных лесах.
"Нет в Германии уголка милее нашего Пфальца", - говорится в старинной
народной песне.
Но так было раньше. Американские военные власти превратили этот
обширный район Германии в "стратегический треугольник" между реками Рейн,
Мозель и Саар. Аэродромы, казармы, полигоны и танкодромы, склады горючего и
боеприпасов, запретные территории, лазареты, "маленькие Америки" - военные
городки, выстроенные на немецкие деньги специально для янки военнослужащих.
Там, где раньше тихо шелестели узорными листьями дубы и клены, выросли
тысячи уродливых многоэтажных домов-коробок.
Гейм и Финчли приземлились на аэродроме неподалеку от Кайзерслаутерна.
Проворный виллис промчал их лесом Рейхсвальд и доставил в центр
"стратегического треугольника" - Уильям Прайс поручил Гейму вручить
Гарольду Прайсу письмо.
Выпроваживая летчика из резиденции младшего Прайса, генерал Гаррис
желчно сказал:
- Вам везет, капитан, на этот раз вы имеете шанс побыть наедине с
атомной пылью.
В штабе Гейму дали назначение, и он, скрепя сердце, отправился вместе
с Финчли в указанную часть.
Виллис проскочил какое-то селение, похожее не на немецкую деревню, а
на заправский гарнизонный городок где-нибудь по ту сторону Атлантики: на
главной улице выстроились в ряд "магазины сувениров", дансинги, бары. При
выезде из селения Гейм и Финчли увидели атомную пушку, ее везли на вершину
горы Карренберг, где на высоте шестисот метров в это время сооружались
огневые позиции для дивизиона атомной артиллерии.
Саперы проверяли прочность моста через реку: вместе с двумя тягачами
пушка весила восемьдесят тонн, нужно было убедиться, что мост выдержит
такую тяжесть. 280-миллиметровое орудие выглядело каким-то ископаемым
чудовищем, громоздким и неповоротливым.
Здесь, у атомного орудия, Гейм встретил майора Кросби, того самого, с
которым он еще недавно принимал участие в "демонстрации" взрыва атомной
бомбы в Дезерт-Рок. Майор был мрачен.
- Перевели сюда из Штатов как специалиста артиллериста. После
окончания маневров придется возиться вот с этим динозавром.
- Что ж, это интересно.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг