если заметит рыболова.
Выслушав инструкции Ясного, Вадим и Женя бросились к кустам и уже
через несколько минут, вооружившись прутами для удилищ, крючками и леской,
осторожно и медленно пошли вдоль ручья.
На вершинах седых гигантов гасли красные отблески заходящего солнца.
Хан-Тенгри долго пылал в невидимых лучах далекого солнца, отсвечивая ярким
рубиновым цветом. Но постепенно поблекло и это видение, названное учеными
"мерцанием" гор, и глухая темь опустилась на лагерь. Тотчас же в стороне
ущелья послышался вой.
- Волки, - сказал Русаков, бывший сегодня дежурным по лагерю.
В тот вечер засиделись долго. Рыбы в ручье было много, и уха у Жени
получилась отменная. Пили горячий чай. Слушали по радио музыку Чайковского.
Не спалось.
- Ну, как понравился вам "Повелитель духов"? - спросил Женю Ясный.
- О да! - восторгалась девушка. - И какая поэтическая правда в этом
названии - "Повелитель духов"!
- Китайцы большие мастера метких названий, - сказал Сахно. - У меня
такое впечатление, что все это нагромождение скал явилось следствием
вулканической деятельности.
- Видный немецкий ученый Гумбольдт такого же мнения, - заметил
Лучинин. - Он был убежден в том, что Тянь-Шань - продукт вулканической
деятельности и что в Тянь-Шане и по сей день имеются действующие вулканы.
Однако он ошибался. Наш знаменитый русский географ Семенов-Тян-Шанский
совершил в эти горы несколько экспедиций и доказал, что никаких вулканов
здесь нет. Горы Тянь-Шаня - результат не вулканической, а тектонической
деятельности.
- А как же Байшань? - спросил Сахно.
- Китайские летописи сообщали о существовании в этих горах
грандиозного вулкана Байшань, - ответил Лучинин. - Вера в существование
Байшаня удерживалась до недавнего времени. Но теперь доказано, что такого
вулкана нет. Древние летописцы принимали, вероятно, каменноугольные пожары
за извержение вулканов. Мы забрались в места малоисследованные.
- А я вот закрываю глаза и вижу себя на восточных склонах Небесных
гор, - мечтательно сказала Женя. - Мы высоко-высоко, а под нами, внизу,
пустыня Такла-Макан, степи Джунгарии, Кашгария. Пржевальский был там.
- Так то Пржевальский, а не мы... - вздохнул Вадим.
- Наши люди бывали в тех местах задолго до Пржевальского, - заметил
Лучинин.
- Степан Ильич, расскажите, - обратилась к геологу Женя.
- Хорошо, - согласился Лучинин. - Расскажу вам о двоих... В начале
второй половины восемнадцатого века сержант Нижегородского полка Филипп
Ефремов был послан нести пограничную службу на заставе Донгуз, которая
находилась в Оренбургских степях. Через несколько дней после прибытия
Ефремова в Донгуз на заставу, где находилось всего двадцать солдат, напали
пятьсот яицких казаков, восставших против крепостничества. Ефремов попал к
ним в плен, вскоре бежал, направился к Оренбургу, но в степи был схвачен
бандой кочевых любителей легкой поживы и продан ими в рабство в Бухару. С
этого и начались замечательные странствования русского солдата.
Долго жил он в Бухаре, Хорезме, Фергане, побывал в пустынях Кара-Кум и
Кызыл-Кум, ездил в Иран. Так достиг Филипп Ефремов и Кашгарии, что в двух
шагах отсюда. А уж из Кашгарии направился он в Тибет, а затем в Индию.
Целых девять лет продолжалось странствование Ефремова по азиатским землям.
- А кто был второй? - спросила Женя.
- Чокан Валиханов, казах. Представитель знатного султанского рода,
Валиханов был офицером царской армии. Но его влекла к себе наука, и он с
увлечением собирал сведения о неисследованном Тянь-Шане, о неведомой
Джунгарии. Увлекаясь этнографией, Валиханов хорошо изучил народы,
населявшие бассейн Иссык-Куля и Небесные горы... В Омске Валиханов
сдружился с Достоевским, отбывавшим там ссылку. Научную судьбу
ученого-казаха решила его встреча с Семеновым-Тян-Шанским. Именно по его
рекомендации Чокан Валиханов был командирован в страну Алты-шаари...
- Куда, куда? - заинтересовался Вадим. - Алты-шаари... Никогда не
слышал.
- Алты-шаари в переводе на русский язык означает "Страна шести
городов". Так прежде называли южную часть Западного Китая, - продолжал
Лучинин. - В Кашгаре, куда въезд европейцам был запрещен под страхом
смерти, погиб путешественник Адольф Шлагинтвейт. Валиханову поручили
выяснить, не остались ли после погибшего ученые труды, путевые заметки.
Должен вам сказать, друзья мои, что до Валиханова Кашгар удалось посетить
только Марко Поло в тринадцатом веке и иезуиту Гаесу в тысяча шестьсот
третьем году. Побывал там еще безвестный офицер Ост-Индской компании, но
его до полусмерти избили бамбуковыми палками и выгнали. А отважившийся на
поездку туда Шлагинтвейт бесследно исчез, и лишь спустя долгое время до
ученого мира дошли слухи о его гибели.
Теперь туда, в неведомую Алты-шаари, отправлялся новый исследователь -
Валиханов. Поездка была очень опасной: разоблачение чужеземца, да еще
русского офицера, грозило ему неминуемой смертью. Валиханов отправился в
это путешествие под именем Алимбая - кашгарца, двадцать лет назад ребенком
вывезенного из Восточного Туркестана. Пришлось обрить голову, сменить
мундир на восточный халат, назваться родственником караван-баши Мусабая...
Первым из европейских путешественников Валиханов пересек Тянь-Шань и отсюда
проник в Кашгарию...
- Алты-шаари! - мечтательно произнес Вадим.
- Да, так звали тогда обширную страну, расположенную словно на дне
чаши, между хребтами Тянь-Шаня, Памира, Куэнь-луня и Каракорума. Пустынная
страна с селениями на берегах рек... Караван шел Заукинским ущельем, это к
югу от того места, где мы сейчас отдыхаем... Китайский генерал и хаким-бек,
так назывался местный правитель, с недоверием отнеслись к прибывшему из
России каравану, но, убедившись, что среди купцов и рабочих нет ни одного
европейца, все же впустили караван в город. Ну, пришлось Валиханову в
Кашгаре временно жениться...
- Ученый, и "временно жениться!" - Женя презрительно фыркнула. Все
весело рассмеялись над ее горячностью.
- Напрасно вы возмущаетесь, Женя, - сказал Лучинин, - в разных
странах - разные обычаи. В Кашгаре существовал обычай, по которому
прибывший купец должен был вступить во временный брак с молодой женщиной на
срок своего пребывания в городе. Женщины эти назывались "чаукен".
Валиханову попалась толковая чаукен, оказавшая ему большую помощь, и кто
знает, не она ли способствовала тому, что он смог затем живым возвратиться
на родину... Вы все знаете, что "узун-кулак" - этот беспроволочный телеграф
пустынь и степей - всегда работал в Азии безотказно. Не успел еще
Валиханов-Алимбай прибыть в Кашгар, как весть о возвращении Алимбая дошла
до Коканда, и проживавшая там бабушка настоящего Алимбая прислала "внуку"
дорогие подарки. А в Кашгаре снова и снова возникали слухи, что с караваном
Мусабая прибыл русский офицер, который, мол, не смея показаться в городе,
скрывается где-то поблизости. Местные чиновники разыскивали этого русского.
От своей чаукен Валиханов узнал правду о смерти "длинноволосого" френга, то
есть чужеземца, Адольфа Шлангинтвейта. "Я видела, - говорила она ему, - как
френга вели к городским воротам, через новую площадь с мечетью. Ветер
раздувал полы его халата и разметал волосы. Френг шел быстро и глядел на
вершины гор". Перед самой своей смертью путешественник увидел, наконец,
вершины таинственных Небесных гор, к которым привела его судьба.
- Что же сделали с ним? - спросил Борис Сахно.
- Ему отрубили голову и бросили ее на кучу голов, которые валялись на
берегу Кызылсу. Голова путешественника долго отличалась от других своей
белизной, пока солнце и ветер не сделали ее такой же черной, как и
остальные. Путешествие Валиханова продолжалось десять с половиной
месяцев, - закончил свой рассказ Лучинин. - Положение купца дало ему
возможность изучить страну Алты-шаари, ее народ, собрать коллекции
старинных книг и монет.
- Ну, теперь-то вся Центральная Азия изучена хорошо, - заметил Вадим.
- Вы не совсем правы, - возразил Ясный. - И лучшим тому
доказательством может служить открытие всего несколько лет тому назад пика
Победы, самого высокого в Тянь-Шане.
- Скажите, Степан Ильич, - обратился Сахно, - какой район Тянь-Шаня,
на ваш взгляд, наименее исследован?
- Я думаю, что не ошибусь, если назову Центральный Тянь-Шань и
особенно район, прилегающий к хребту Кок-шаал-тау. Правильно я говорю,
Садык?
- Верно говоришь, профессор. Там... О! - и проводник, словно что-то
вспомнив, умолк.
- Кок-шаал-тау... Это, кажется, самая восточая горная цепь Небесных
гор? - сказал Ясный.
- Совершенно верно, это - граница с Китаем.
У входа в палатку показалась Женя.
- Степан Ильич, вас по рации вызывает погран-отряд.
- Хорошо, иду. - Лучинин направился в палатку, где помешалась рация.
Замолкший было аппарат ожил и дробно застучал: точка - тире, точка -
тире. Женя тихо читала: "Начальнику экспедиции Лучинину. Прошу немедленно
остановиться на привал и дождаться прибытия посланных к вам из отряда
майора Проценко с двумя пограничниками. Весьма важно. Полковник Харламов.
Прием подтвердите". Снова заработала рация. Женя отвечала: "Будем ждать".
Лучинин вышел из палатки огорченный. Он сообщил о радиограмме только
Ясному. Русаков же узнал о ней от Жени, с которой он успел подружиться.
Ночью спали, как обычно в экспедиции, - и крепко, и чутко. Перед
рассветом на смену дежурному Русакову встал дюжий Борис Сахно.
Солнце золотым кругом поднялось над вечными снегами горных хребтов.
Засверкал, заискрился четырехгранный Хан-Тенгри. Подгоняемые пронзительным
ветром над близкими нагорьями плыли сизые, как дым, облака.
Участники экспедиции оставили свои спальные мешки, проделали
гимнастические упражнения, выкупались и засели каждый за свое дело.
Солнце упорно шло на запад. Длинные тени легли на края сырта, громче
зажурчал ручей - наступал уже вечер, когда со стороны ущелья появились
всадники.
Майор Проценко оказался крупным мужчиной с несколько замкнутым
выражением волевого лица. Сопровождали его сержант Глыбин и ефрейтор
Акопян. После непродолжительной беседы с учеными Проценко передал Русакову
письмо от Харламова и сказал, что ему надо поговорить с ним с глазу на
глаз. Они отошли в сторону и уселись на берегу ручья.
Майор вынул из планшетки конверт и извлек из него фотокарточку
размером с почтовую открытку.
- Что это? - спросил Русаков.
- А вот взгляните... - и майор подал ему снимок, с которого приветливо
улыбался профессор Ясный.
- Я пока ничего не понимаю, - сказал Русаков, покусывая стебелек
травы. - Объясните, откуда и зачем у вас эта фотография? Кто, где и когда
сфотографировал Ясного?
Майор Проценко пояснил:
- Рядом с профессором снят один из его друзей, тоже ученый. А смутные
контуры дальше - это фигуры людей, сидящих и лежащих на берегу речки. Как
нам сообщили, снимок сделан незаметно, на даче приятеля профессора под
Москвой, между станциями Болшево и Валентиновка. Они купались тогда в
Клязьме.
- И когда это было? До или после того, как Ясный решил ехать в
Тянь-Шань?
- После... Буквально накануне его отъезда.
- Откуда у вас этот снимок?
- Нам передали его из органов государственной безопасности. Его изъяли
у одного субъекта, в прошлом связанного с басмачами, - пояснил Проценко. -
Снимок прислан ему из Москвы заказной авиапочтой. Адрес и фамилия
отправителя оказались вымышленными.
- Что же говорит в связи с этим ваш подозрительный субъект?
- Он якобы и понятия не имел, что в конверте находился этот снимок. К
нему будто бы зашел знакомый и попросил передать профессору Ясному письмо,
которое будет прислано из Москвы, но что он не мог этой просьбы выполнить
потому, что получил письмо уже после того, как геологическая партия
отправилась в горы. Все это, конечно, вранье, за исключением того, что
письмо действительно пришло из Москвы уже после вашего отъезда из
Пржевальска.
- Ну, и что вы думаете о назначении этого снимка? - спросил Русаков.
- Пока что можно только гадать... Возможно, с профессором Ясным хотят
установить связь. Для чего? На этот вопрос ответить трудно. В условиях
столицы сделать это было или трудно или нецелесообразно, но вот кому-то
стало известно, что он отправляется в наши места, и вот вам - готов
фотоснимок, который затем срочно отправляется сюда.
- Интересные соображения, - заметил Русаков.
- Конверт со снимком предназначается для человека, который не знает
ученого в лицо, - продолжал майор.
- Но разве этот человек не мог бы и без снимка найти его здесь?
- Конечно, мог бы, - ответил Проценко. - Но ведь для этого он должен
был разыскать его, кого-то спрашивать, искать встречи с ним и всем этим мог
навлечь на себя подозрения.
Русаков задумчиво заговорил:
- Раз снимок не привезен из Москвы тем, кто должен был вступить с
Ясным в контакт, а прислан для него авиапочтой, то или этот человек не из
местных, или он выехал вслед за Ясным и его не успели снабдить вот этим
фото в Москве. Но, по-моему, последнее обстоятельство отпадает - ведь в
таком случае было бы проще показать Ясного кому-то в Москве, хоть на той же
Клязьме. Впрочем, кто знает...
- Все это логично, - не мог не согласиться Проценко. - Начальник
погранотряда и решил прислать меня сюда с пограничниками. Мы теперь не
оставим вас до самого возвращения на Иссык-Куль.
- Профилактика, конечно, не мешает, - сказал Русаков, вспомнив
излюбленное выражение полковника Соколова.
Проценко предупредил:
- Об истории с фото - Ясному ни слова.
- Понятно.
На следующий день задолго до рассвета экспедиция покинула место
привала и направилась на северо-восток, по направлению к массиву
Хан-Тенгри. Ущелья, горные долины, гребни скал... Роскошным многоцветным
ковром раскинулись высокогорные альпийские луга. Радовали взор серебристые
эдельвейсы. На далеких скалах мелькнули силуэты каких-то горных животных.
- Эх, свежего мяса бы! - с вожделением произнес Лучинин. - Архары, это
скажу я вам - вещь! - и он выразительно прищелкнул языком. Неожиданно Садык
сказал:
- Кочкары.
- Что? - не понял Вадим.
- Правильно, - поддержал проводника майор, - это не архары.
- Что же это за животные?
Ясный пояснил:
- Мы с вами неоднократно встречали огромные черепа, намного крупнее
черепов архаров. Так вот, друзья, перед вами живые обладатели этих черепов.
Это "овис полли", бараны Марко Поло. Долгое время считалось, что "овис
полли" вымерли, но, как видите, это не так.
После полудня снег стал заметно рыхлее. В горах до самого вечера
падали лавины.
Однажды, когда, оставив лошадей в ущелье, участники экспедиции
поднимались по крутому склону горы, с ними едва не произошло несчастье - на
расстоянии всего нескольких метров от них вдруг образовалась извилистая
трещина шириной около десяти сантиметров. После образования таких трещин
обычно слышится характерное шипение движущегося снега и... спасение
попавших в лавину - дело счастливой случайности.
Люди стояли, не отводя глаз от опасного места. Оторвавшийся от горы
пласт повис в непонятном равновесии. Кто знает, может быть, стоило сделать
одно движение - и лавина оторвалась бы...
- Замыкающим повернуться кругом и выйти из опасной зоны, - приказал
Ясный. - Остальным не шевелиться!
Осторожно, один за другим путники повернулись и, лишь отойдя далеко в
сторону, облегченно вздохнули.
Через несколько дней экспедиция достигла озера Мерцбахера,
расположенного на пути к подножью "Повелителя духов". Это был тяжелый путь:
два десятка километров по долине Инылчека людям пришлось перебираться с
холма на холм, таща на себе рюкзаки со снаряжением. Тут перед ними встало
новое непредвиденное затруднение. Вступить на ледник Инылчек оказалось
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг