дрожат ноги. А конца пути все не было видно. Наконец удалось добраться до
небольшой полянки.
Стало совсем светло.
Люди расположились на короткий отдых в густой тени раскидистого дуба.
- Дальше будет легче, - заметил Соколов. - Скоро мы дойдем до канавы и
пойдем по ее гребню.
Русаков с удивлением посмотрел на него.
- Никакой иной возможности добраться до Вороньего острова у нас нет, -
пояснил полковник.
- Вы так говорите, точно сами были в этой местности, - сказал капитан.
- Да. Вы слышали о моем друге, профессоре Ясном Александре Ивановиче?
Так вот, в этих гиблых местах мы с Александром Ивановичем воевали против
немецких фашистов в сорок первом году. Я тогда командовал соединением, а
Ясный работал при штабе партизанского отряда переводчиком. Время было
тяжелое, немцы бросили против нас огромные силы: танки, самолеты. Орудия
били по лесу со всех сторон. Шли мы тогда на Вороний остров. Шли ночью, с
ранеными и больными... Жертвы были. Видите, топь какая - засосет мигом...
Короткая остановка вот на этом самом месте и опять в путь, чтобы к утру
добраться до Вороньего острова.
- И долго партизаны оставались здесь? - спросил Русаков.
- Долго... Сначала мы притихли - нужно было собраться с силами. Немцы
решили, видно, что с нами покончено. А когда подморозило, нагл стало
сподручнее воевать - опять поезда полетели под откос. Был однажды и такой
случай: пошел я с несколькими бойцами в разведку... Только выходим на
шоссе, смотрим - мчатся несколько машин, фары потушены... Рассчитывали
проскочить. Залегли мы.... Александр Иванович Ясный рядом со мной, локоть к
локтю. Думать-то особенно некогда, машины - близко. Ударили мы сначала по
покрышкам, а потом по людям. Полетели гранаты, пустили в дело автоматы.
Немцы врассыпную и палят куда придется. Бросились мы к лимузину... огромный
такой... Шофер убит, а внутри немец в форме полковника эсэсовских войск.
Молчит, смотрит волком. Мы с Ясным обезоружили его, схватили в охапку да
через болото на Вороний остров. Немцы позади галдят, пули по деревьям
шлепают... Ух и намучились мы с ним, нести пришлось до самого острова.
- Ну и что же вы сделали с этим эсэсовским полковником? - спросил
Русаков.
- Допрашивал его Ясный в штабе. Потом отправили к тайному
партизанскому аэродрому, чтобы доставить на Большую землю, да неудачно - и
немец этот и конвоиры попали под бомбы...
- Погибли? - спросил Русаков.
- Трудно сказать, я в расследовании не принимал участия, но по
заключению тех, кто расследовал, - погибли.
- Что же это за птица была, что его потребовалось отправлять через
линию фронта? - спросил Русаков.
- Из бумаг, которые мы взяли вместе с ним в машине, выяснилось, что
наш пленный не только эсэсовский полковник, но и ученый специалист по
ядерной физике.
- Вот оно что!
- Впрочем, это обстоятельство мы имели возможность выяснить и без
документов.
- Каким образом?
- Александр Иванович Ясный встречался с ним во время своих научных
командировок в Англию и Германию. Во время неожиданной встречи с нами в
лесу этот ученый фашист ехал в штаб своего фронта, чтобы потом направиться
в ставку Гитлера. Но, как видите, доехать ему было не суждено - погиб.
- А вы не помните фамилии этого ученого-эсэсовца? - полюбопытствовал
капитан.
- Фамилию? Н-нет... Впрочем, погоди, барон... барон Генрих фон
Краус, - вспомнил полковник. - Пошли, товарищи, - скомандовал он, быстро
поднимаясь.
Лишь минут через тридцать удалось добраться до острова... Несколько
гектаров твердой земли в самом центре болота. Холмы, овраги, ручьи, светлые
родники, вековые дубы, празднично-белые березы, густые заросли орешника,
кусты дикой малины, белая пена черемухи... Над холмами и вершинами деревьев
веселый птичий гомон.
Не прошло и десяти минут, как неподалеку раздался крик: там что-то
нашли. Вслед за полковником Соколовым Русаков быстро прошел в ту сторону -
солдаты и колхозники, бросив ненужные уже теперь факелы, из-под кучи
хвороста вытаскивали сверток.
- Парашют, - произнес полковник.
Да, это был военный парашют иностранного образца. Недалеко от того
места, где был найден парашют, солдаты обнаружили остатки костра. Русакова
это несколько озадачило: неужели диверсант позволил себе такую
неосторжность - начал разводить костер?
- Вы упускаете из виду, - сказал ему полковник, - что враг наверняка
надеялся на то, что сбросивший его самолет не был своевременно нами
обнаружен, так как летел очень высоко, и к тому же ночь была выбрана
облачная, темная. Совершенно очевидно, что костер разводил именно
парашютист.
- Да, - вынужден был согласиться Русаков. - В такую глушь местным
жителям ходить незачем. Но для чего ему понадобился костер? Вряд ли он
успел настолько проголодаться, чтобы, добравшись до земли, сразу же начал
разогревать консервы.
Соколов тщательно осматривал место, где был разведен костер.
- Посмотрите, - указал он на обугленную, черную землю.
Зная своего начальника, Русаков понял, что тот обнаружил нечто весьма
важное.
- Да тут, кроме обугленной земли, ничего нет!.. Ни одного кусочка
дерева! Ни одного сучка! Что же это значит?
- А вот что, - сказал полковник и, взяв в руку горсть почерневшей
земли, протянул ее своему помощнику. От земли исходил неприятный запах,
похожий на запах ацетилена при газосварке.
- Что это такое?
- Это значит, что никакого костра тут и не разводилось, - твердо
произнес полковник. - Да, да. Здесь что-то жгли, но не огнем, а специальной
кислотой.
- Что же он жег? - протянул капитан. Соколов пожал плечами:
- Это-то и предстоит нам выяснить.
Они прошли немного по направлению к речке. Русаков сказал:
- Судя по следам, вражескому парашютисту посчастливилось приземлиться
на поляне, а не застрять где-нибудь на вершине ели или дуба. Вот его следы
у костра, они же идут к речке.
Полковник не торопился с ответом. Он продолжал тщательно осматривать
местность. Русакову непонятно было, зачем Соколов снова осматривает следы
диверсанта, но, через минуту внимательно всмотревшись в следы, капитан сам
вскрикнул:
- Что за черт?
- Что случилось? - странно усмехнувшись, спросил полковник.
- Да посмотрите, товарищ полковник, оказывается, диверсант шел вовсе
не к речке, а от нее, туда, в глубь леса! Как же это мы не обратили
внимания! Вот же отпечаток каблука - он ясно виден. Надо возвращаться.
- Нет, надо идти вперед и как можно скорее, - твердо возразил
Соколов. - Иначе будет поздно.
И он бросился вперед. Вот она - неширокая речонка, заросшая лозняком и
осокой. Следы обрывались у воды. Осмотрев их, полковник сказал:
- Надо быть внимательней, капитан. Не следует забывать, что враг
хитер. Диверсант шел не отсюда, не от речки, а сюда.
Полковник распорядился, чтобы участвовавшие в облаве люди тщательно
осмотрели оба берега речки, вверх и вниз по ее течению.
- А мы задержимся на минутку, - сказал он капитану. - Мне нужно
проверить свое предположение и еще раз осмотреть берег вблизи того места,
где диверсант вошел в воду.
- Для чего? - спросил Русаков.
- Для того, чтобы взглянуть еще раз на след, приведший нас сюда, -
усмехнувшись, ответил Соколов.
- Уж не думаете ли вы, что парашютист, войдя в воду, сейчас же вылез
на берег для того, чтобы продемонстрировать нам отпечаток своей ноги? -
недоверчиво осведомился капитан.
- Да, именно это я и думаю.
На этот раз повезло Русакову: у самой кромки воды, примерно в
полусотне шагов от того места, где враг вошел в речку, он обнаружил
отпечаток ног.
- Что же это значит? - спросил несколько растерявшийся капитан.
Как раз в этот момент подошел генерал Бондаренко, и Соколов начал ему
докладывать.
- Знаю, знаю, - перебил его генерал. - Как ты думаешь, куда он
направился?
- Ближайшая отсюда станция, кажется, Никитовка? - спросил Соколов.
- Да. Туда я с самого начала послал опергруппу.
- По-моему, нам следует тоже поспешить на станцию, - сказал Соколов.
Генерал не возражал. В сопровождении Соколова и Русакова он вышел на
опушку леса. Здесь они сели в машину и помчались целиной. Следом направился
газик заместителя генерала.
Машины выскочили на шоссе и повернули влево. Навстречу на нескольких
подводах ехали крестьяне.
- Сегодня воскресенье? - спросил полковник.
- Да, воскресенье, - ответил Русаков.
- Какое это имеет значение? - осведомился генерал,
- Я пытаюсь разгадать, было ли и воскресенье принято в расчет там, за
кордоном, - пояснил полковник.
Генерал понимающе посмотрел на него.
- Думаю, что они там и о воскресенье не забыли, - сказал он.
По приказанию генерала шофер остановил машину, не доезжая моста,
переброшенного через речку. Все вышли из автомобиля и поспешно подошли к
обочине дороги. Здесь они снова увидели свежий след, такой же глубокий и
такой же непонятный: он вел не от речки к шоссе, а наоборот - от шоссе к
речке.
- Расторопный, подлец, - бросил генерал.
- Он, - уверенно произнес Соколов. - Видите, товарищ генерал,
отпечатки каблуков? Обратите внимание - на одном подбита подковка, а на
другом торчит широкая шляпка гвоздя.
- Вижу. Но куда же он направился?
- Постараемся разобраться в этом. Возвратились на шоссе. Следы
нарушителя здесь кончались - они смешались со многими другими.
- Куда же он все-таки делся? - размышлял генерал.
- На станцию Никитовка, - уверенно сказал Соколов, внимательно
осмотрев многочисленные следы на дороге.
Полковник отвел генерала в сторону, и они о чем-то долго говорили.
Русаков видел выражение удивления и недоверия, появившиеся на лице
генерала, и услышал, как он произнес:
- Да... день воскресный, колхозники едут в Краснотал на базар, любой
может подвести человека до города...
Генерал дал своему заместителю какие-то инструкции, и тотчас машина с
ним ушла к городу.
Бондаренко и Соколов направились в Никитовку. Теперь Русаков уже
ничего не понимал: вражеский парашютист определенно направился к станции
Никитовка, так почему же приказано искать его в Краснотале?
Справа промчался скорый поезд, тот самый, с которым Русаков с
Соколовым должны были выехать в Москву. По утренней заре слышимость была
великолепная - где-то впереди, за скрывающими горизонт невысокими холмами,
лязгнули буфера, и поезд остановился.
- Неужели ему удастся удрать? - с досадой произнес Соколов.
- Не думаю, - ответил Бондаренко. - Я послал туда толковых ребят.
Шофера торопить не приходилось - он выжимал из мотора все, что мог.
Но вот опять лязгнули буфера... Недолго в Никитовке стоят скорые
поезда. Русаков слышал, как сидевшие позади него Бондаренко и Соколов со
сдержанным возбуждением переговаривались.
Вот и Никитовка... Их встретил начальник оперативной группы.
- Вы не обнаружили здесь человека с рюкзаком? - спросил его
Бондаренко.
- Так точно, товарищ генерал, обнаружил.
- Он уехал с прошедшим поездом?
- Нет, он здесь.
- Пытался ли он уехать?
- Да.
- Купил ли он билет?
- Нет, к кассе ои не подходил.
- Стало быть, решил ехать на чаевых... Та-ак... И почему же он
все-таки не сел в поезд?
- Заметил, что мы следим за ним, товарищ генерал.
- Где же он сейчас и что делает?
- На этот вопрос, наверное, могу ответить я, - вмешался полковник
Соколов. - Сейчас он... - полковник осмотрелся, - сидит вон там, в
помещении буфета, и пишет.
- Так точно, товарищ генерал, сидит и что-то пишет, - с нескрываемым
удивлением подтвердил начальник опергруппы.
- Разрешите, товарищ генерал? - обратился Соколов.
- Действуйте, - согласился Бондаренко.
- Капитан Русаков, идемте, - приказал полковник. Они вошли в
просторное помещение буфета. В нем никого не было, лишь в дальнем углу, за
столом, сидел какой-то человек и писал.
Повинуясь взгляду полковника, Русаков направился к незнакомцу.
- Гражданин, предъявите ваши документы.
Незнакомец не выказал никаких признаков испуга или удивления.
- Сию минуту... - произнес он, бросив на Русакова мимолетный взгляд и
ставя свою подпись на листке блокнота. Вслед затем он встал и, вынув из
кармана паспорт, протянул его капитану.
- Струнников Петр Петрович, - прочитал Русаков.
Перед Русаковым стоял плотный, выше среднего роста мужчина. На нем
были ситцевая рубаха-косоворотка, легкий парусиновый пиджак и такой же,
только давней носки, картуз, простые яловые сапоги, сбитые и сильно
покрытые грязью и пылью. С этим нарядом резко контрастировала откормленная
и холеная физиономия его обладателя.
Русаков встретился с тяжелым взглядом Струнникова: его веки,
по-видимому в силу какой-то болезни низко нависшие над глазами, дрожали.
Русаков отлично понял - враг все еще надеялся, что ему удастся уйти.
- Я должен задержать и обыскать вас, - сказал капитан и сделал знак
сопровождавшим его солдатам.
- Это совершенно излишне, - правое веко незнакомца запрыгало и почти
наполовину закрыло глаз. - Я сам намерен был обратиться к властям, да, как
видите, - не успел. - И человек протянул Русакову вырванный из блокнота
исписанный листок. - Сдаю вам и все снаряжение, с которым я прибыл. - Он
ткнул рукой в стоявший рядом со столом большой рюкзак, за который уже
взялись солдаты.
- Обыскать, - приказал капитан.
На листке блокнота было написано:
"Советским властям
Заявление
Настоящим имею заявить, что я нелегально прибыл в Советский Союз не
как враг. Во время войны я попал в плен к гитлеровцам, позднее был немцами
передан американской военной администрации в Западной Германии. На
предложение американской разведки перебросить меня на территорию СССР,
чтобы затем выполнять антисоветские задания, я согласился исключительно с
целью таким путем вырваться из рук врагов моей родины и вернуться домой, к
семье.
П. Струнников".
При обыске у парашютиста изъяли два пистолета, патроны к ним,
приемопередаточную радиостанцию, шифр, код, фотоаппарат, набор фальшивых
печатей и бланков советских учреждений и семьдесят тысяч рублей..
Задержанного отправили в Краснотал, куда еще раньше уехал генерал
Бондаренко.
В Краснотале Струнникова немедленно допросили. Когда допрос
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг